- Затягивайте туже, еще туже, - подзадоривал их Ферлини, улыбаясь так, чтобы видны были его здоровые острые, отточенные годами разрывания и перекусывания веревок зубы. И они затягивали, стараясь, обматывая Ферлини, как катушку с головы до ног и были так заняты своим делом, что ни сами, ни зрители не заметили, как Ферлини, набрав полные легкие воздуха, раздул и увеличил объем своей грудной клетки почти на семь дюймов. Когда они закончили, он удовлетворенно улыбнулся, ибо знал, что сможет освободиться от этих канатов за несколько секунд, стоит ему только выдохнуть и расслабить грудь.
Помощник начальника пожарной команды должен был проследить за процедурой опускания Ферлини в мешок... Он опустил мешок на землю и Ферлини залез туда. Потом мешок поднял так, что артист скрылся там весь с головой. Но, когда мешок был крепко завязан, в толпе послышался ропот. Оказалось, однако, самую бурную реакцию зрителей вызвал вид большого железного сундука. В толпе даже раздался женский визг. Роско был доволен. Значит это настоящий аттракцион. Он поискал глазами Ванду, чтобы разделить с ней торжество момента, но, увидев ее бледное, искаженное лицо и беззвучно шепчущие губы, отвернулся.
Затем Ферлини в мешке был водворен в ящик, крышку которого крепко запер на замок сам член городского муниципалитета. Комиссия осмотрела все и доложила публике, что ящик прочен и закрыт надежно. Четверо дюжих молодцов подхватили ящик с земли и поставили на корму стоящей у пристани моторной лодки.
Клубный оркестр заиграл печальную траурную мелодию. Роско вступил в лодку первым, потом помог Ванде, похожей в этот момент на убитую горем вдову. Водитель лодки - бойкий молодой человек со стрижкой ежиком помахал зрителям и отвязал лодку. После этого он запустил двигатель и направил на глубину.
- Как вы? - спросил Роско у Ванды. Она что-то пробормотала и оперлась о его руку.
Когда они отплыли от берега ярдов на пять, водитель заглушил двигатель.
- Здесь подойдет, м-р Роско?
- Да, да.
Роско взял бинокль, настроил его и посмотрел на берег: готовы ли газетчики? Они наблюдали с нетерпением за лодкой. Фотографы, некоторые с телескопическими линзами на камерах, горели желанием приступить к работе.
- Отпускайте, - махнул рукой Роско.
Ванда слабо вскрикнула, а водитель ухмыльнулся, положил руки на ящик и столкнул его за борт. Ящик плюхнулся в воду, забрызгав всех в лодке и исчез. От него пошли круги почти до самого берега.
Затем они стали ждать.
Роско посмотрел на часы. Когда прошло тридцать секунд, он посмотрел на Ванду и успокаивающе улыбнулся ей. К концу первой минуты усмешка водителя завяла, и он нервно принялся насвистывать какой-то фальшивый мотивчик. Ванда прикрикнула на него, и он замолчал.
К концу второй минуты Роско уже не мог больше видеть ужасное, белое, как мел, лицо Ванды и подняв бинокль, опять стал смотреть на берег. Толпа подобралась к самому краю воды, как огромное черное волнообразное животное.
- Боже, - прошептал водитель, - он не всплывет.
- Выплывет! Он должен выплыть!
Прошло еще три минуты, и никаких признаков великого Ферлини... К концу шестой, Ванда застонала, покачнулась и потеряла сознание. Роско едва успел поймать ее тело в тот момент, когда она падала на пол лодки. Еще через пять минут он приказал водителю возвращаться к берегу.
Тело Ферлини с наручниками на запястьях было выловлено поздно вечером.
Бэггет пытался встретиться с Вандой в день похорон, но Роско воспротивился этому. Конечно, его не особенно волновали любовные дела Ванды, у него хватало своих забот. Но он был деловой человек, а Ванда все еще оставалась его клиенткой, даже без своего знаменитого мужа. Она должна появляться на публике, как убитая горем вдова и никак иначе.
Ванда хорошо играла свою роль. Скорбь сделала ее моложе, благодаря, отчасти, удачному подбору косметики. Белое, напудренное лицо в сочетании с бледной губной помадой хорошо контрастировали с черным траурным туалетом.
Роско обставил процесс похорон почти с такой же помпой, как и само представление. Собралась большая толпа народу, среди которой то там, то тут, мелькали представители прессы. Присутствовали артисты шоу-бизнеса, которые непрочь были продемонстрировать всем, и особенно прессе, горечь утраты собрата по искусству.
Похоронная процессия медленно двигалась по улицам города, проходя за полчаса только один квартал. Но к тому времени, когда гроб с телом Ферлини был довезен до места, откуда никто не возвращается, толпа заметно поредела. Только небольшая группа осталась наблюдать церемонию погребения.
Ванда рыдала на плече у Роско, а он по-отечески утешал ее.
- Он хотел умереть именно так, - бессмысленно говорил Роско.
- Знаю, знаю, - отвечала безутешная вдова.
Надгробное слово произнес самый известный городской священник. Он был краток и сказал о мужестве Ферлини, о его преданности искусству, о том сколько радости тот доставлял людям. Пока он говорил, Ванда как-то странно смотрела на него, и Роско вдруг испугался, что она сейчас опять упадет в обморок.
Принесли гроб и поставили его на краю могилы. Тот, что нес гроб спереди, официант из ночного клуба, казался немного смуще нным, и что-то нервно говорил стоящему рядом с ним человеку. Роско сразу бросился к ним, что-то спросил и тут же поспешно направился к священнику. Вся эта суматоха не ускользнула от внимания единственного оставшегося журналиста, стоявшего несколько поодаль. Он тут же подошел к Роско и осведомился, что происходит.
- Не знаю, - сказал Роско, почесывая затылок. - Вон Фреди считает, что с гробом не все в порядке. Говорит, что гроб странный.
- Что значит странный?
Официант пожал плечами.
- Легкий он, вот что. Слишком легкий.
- Ну, знаете, - прошептал священник, - едва ли...
- Он прав, - сказал второй носильщик. - Вообще почти ничего не весит. Вы ведь знали Ферлини? Он был здоровенный малый.
Они посмотрели друг на друга, ожидая, что кто-нибудь первым рискнет сказать то, что думали все. Наконец Роско произнес:
- Мне, конечно, не хочется это делать, но придется. Вскрываем гроб.
Священник запротестовал, но они уже взламывали крышку.
- Что случилось? - подошла к ним Ванда. - Роско, что здесь происходит?
- Отойди. Я бы не хотел, чтобы ты это видела, Ванда.
Но было уже поздно. Крышку подняли и все с ужасом обнаружили, что он был пуст... Ванда завыла, как ураганный ветер в верхушках деревьев.
Доктор Рашфила покатал карандаш по листку бумаги и сказал:
- Продолжайте, мистер Роско, я хочу услышать все.
Роско облизнул сухие губы. Ему ужасно хотелось выпить.
- Вы должны понять суть моего бизнеса, доктор. Все это лишь аттракцион. Вот почему Ферлини попросил меня об этом лет десять или двадцать назад.
- О чем? Объясните.
- Никто не знал об этом. Только он и я. Я говорил ему, что это сумашествие. Но если такому упрямцу, как он, что-нибудь втемяшится в голову... Он взял с меня клятву, что, если с ним что-нибудь случится, ну, то есть, если он погибнет, я должен буду организовать этот последний трюк... Что-нибудь такое, чтоб его надолго запомнили. Хотел затмить самого Гудини. Вот, как было дело, док.
- Трюк? Не понимаю.
- Да, трюк и достаточно простой. Я сунул владельцу похоронного бюро пятьдесять долларов, и он организовал похороны Ферлини тайно, где-то в другом месте. А сам, после того, как с телом простились и закрыли крышку, поставил на катафалк другой гроб, пустой. Вот и весь трюк. Понимаете, док? Ничего противозаконного. Настоящий аттракцион, и никакого жульничества!
- Понятно, - сказал доктор, нахмурившись. - Но, боюсь, этот ваш аттракцион произвел на миссис Ферлини... По-моему, она и до этой истории была немного не в себе, а теперь...
Он вздохнул и поднялся из-за стола.
- Ладно, мистер Роско. Я позволю Вам взглянуть на нее, но ни слова. Разговаривать ней категорически запрещаю.
Роско последовал за доктором. Они остановились у двери с небольшим окошечком, и Роско заглянул а комнату. То, что он увидел, заставило его в ужасе отпрянуть от окна. На кровати, с округлившимися, ничего невидящими глазами, сидела Ванда и безуспешно пыталась вырваться из тугих и жестких объятий смирительной рубашки.