Обратно мы уже едва плелись.
– Доигрались! – зловеще проговорила Мотька. – Как теперь его матери в глаза смотреть?
– Но мы же его не заставляли! Он сам к нам лез! – пыталась я оправдаться хотя бы в собственных глазах.
– Шерлокини! Конечно, у парня мозга за мозгу зашла от уоки-токи и всяких детективных историй. Чудо, что мы сами еще целы! – ворчала Матильда.
– Ой, да заткнись ты, Мотька!
– Заткнуться я, конечно, могу, но…
– Слушай, чем брюзжать, пойдем-ка лучше на кукушкинскую дачу наведаемся, вдруг следы какие обнаружим или…
– Правильно, хоть делом займемся! – одобрила мою идею Мотька, и мы побежали туда.
Чтобы не рисковать, мы сразу зашли со стороны поля, пробрались на участок и замерли в кустах, прислушиваясь. На даче явно кто-то есть. Скорее всего Генка. Мы потихоньку перебрались в кусты, росшие вокруг дома. Да, на террасе сидел лысоватый Генка и дул пиво из банки. Вдруг раздался истошный лай, так лают только глупые маленькие собачки. От калитки к дому в сопровождении абрикосового пуделька направлялся грузный рыжий мужчина с бородавками на лице. Наверняка Федор Тихонович. К счастью, пудель не обратил на нас ни малейшего внимания. Да, будь здесь настоящая собака, от нас бы уже клочья летели!
Генка вскочил навстречу боссу.
– Федору Тихонычу привет и почтение!
– Здравствуй, Генаша! Как дела? Как Тузик?
– Гад! Предательская душа!
– Да ладно тебе! Скажи лучше, что ты с ним сделал?
– Ничего я с ним не делал, он пьяный вдребодан, отсыпается!
– Слушай, Гусь задерживается, что будем делать, как думаешь?
– Сами обойдемся, есть одна задумка. Курьер когда будет?
– Послезавтра уже. С диппаспортом поедет! А там Надюшка его примет. И в банк! В швейцарский! Так что ты задумал?
– Понимаешь, зачем нам лишние люди? Гусю еще платить надо, а я тебе задаром, по старой дружбе, его так сделаю, что если на кого и падут подозрения, то либо на него самого, либо на братишку!
– Это как же?
Мы с Мотькой замерли от ужаса. Только бы ничего не помешало им докончить разговор!
– Да чего проще, поедем мы с ним на квартиру братца за товаром, я уж его уломаю, скажу: напоследок сделай доброе дело или иначе как-нибудь – словом, приведу его туда и предложу по рюмашке коньячку хорошего дернуть и сыпану ему в коньяк добрую дозу клофелинчику. Он сразу отрубится, а там, глядишь, и копыта отбросит, сердешный. Помощи-то никто ему в запертой квартире не окажет, телефончик оборву, до двери не доползет, но замок на всякий случай сломаю, словом, картина будет ясная – Константин Лаврухин дуба дал с перепою или же девицы какие-нибудь споили его и обчистили. Заодно кое-что для виду прихватим, хатенка-то у него не бедная. А мы – чище не придумаешь!
– Молодец, Генаша, кардинально мыслишь! В следующий раз за бугор поеду, тебя возьму. Надо и тебе поглядеть, как там люди живут.
– Да мне с бабками и тут не кисло! Тем более рожу мою через границу не больно провезешь.
– А что у вас вчера-то вышло?
– С Тузиком?
– Ну да, я толком-то ничего не знаю!
– Он тут третьего дня, видишь ли, к Потоцкому ходил, и тот его вроде бы слушал, ну, как он поет.
– А и в самом деле хорошо поет, собачий сын! Голос – хоть в Большой театр.
– И этот артист то же самое ему сказал, а Кирка-то с горя и запил. А может, с радости.
– Погоди, какое ж горе, если Потоцкий его одобрил? Радоваться надо! Слушай, Генаш, а что если нам его в консерваторию отдать?
– Зачем?
– Недальновидно мыслишь! Вообрази, станет он знаменитым певцом, из него курьер классный получится! Что хочешь провезет! Он же красавчик, из него может толк получиться! – мечтательно проговорил Федор Тихонович.
– Нет, друг ситный, нельзя!
– Почему?
– Слаб парень! Заложит он нас как пить дать!
– А если его в Италию послать учиться? Все в наших силах! Годика два поучится, стипендию хорошую ему платить станем, а долги-то отдавать надо ведь рано или поздно? Вот и послужит нам! Об этом подумать стоит!
– Долго-то не думай, Федор Тихоныч, а то послезавтра случай уж больно удобный!
– Хорошо, обещаю подумать, но, согласись, кадры ковать ведь тоже требуется?
– Хозяин – барин, а мое мнение ты знаешь! Смотри, как бы беды не вышло!
В этот момент абрикосовый идиот-пудель выскочил с террасы и с диким лаем погнался за прохожей кошкой. Федор Тихоныч вскочил и бросился ловить пуделя, а мы под шумок перебежали за дом и там уже выбрались в поле. Мы были все мокрые от напряжения.
– Давай на речку, прохладиться надо и помозговать! – предложила Мотька.
Мы искупались, не доходя до пляжа, и сели под кустом на травке.
– Ни фига себе! – проговорила Мотька. – Они там сейчас судьбу Кирилла решают! Быть ему, понимаешь, или не быть! Вот в чем вопрос. Но, слава богу, мы там вовремя оказались. Вот только как его предупредить?
– Слушай, Моть, а про Валерку они и словом не обмолвились!
– Верно! Ведь если б они с ним что-то сделали, то уж обязательно бы в таком разговоре вспомнили о нем.
– Это уж точно! Давай сейчас к Уваровым заглянем!
– Погоди, а что нам с этим-то всем делать? Надо как-то Кирилла выручать, а то они, как увидят, что их груз тю-тю, со злости сразу его угрохают, без всякого клофелина.
– Тогда бежим домой и звоним Коте.
– А может, не Коте, а Николаю Николаевичу?
– Ага, и Кирилла сразу заметут в милицию! Они там в нюансах разбираться не станут, голос у него или не голос, и уж эти его дружки заклятые постараются его утопить. Он в лучшем случае в лагерной самодеятельности петь будет!
– «По тундре, по железной дороге, где мчит курьерский Воркута – Ленинград! – дурным голосом заорала Матильда, так что птицы недовольно вспорхнули с куста.
– Да ну тебя, Мотька, прекрати, не до шуток!
– Это у меня на нервной почве!
Мы побежали домой мимо уваровской дачи, и навстречу нам выскочил Валерка, целый и невредимый.
– Валерка! Живой! – закричали мы. – Куда ты запропастился?
– Никуда я не пропастился, я научный эксперимент проводил! Наблюдал за Пахомычем.
– Кто такой Пахомыч?
– Кот. Живет на станции, здоровенный серый котяра, неужели не знаете? Тут народ говорит, что он к подружке на соседнюю станцию на поезде ездит. Вот я и решил проверить. Просыпаюсь утром, выхожу в сад, гляжу – Пахомыч чапает. Вот я от скуки и решил за ним пойти! И что вы думаете? Привел он меня на платформу, сидит, ждет, проходит товарняк, Пахомыч и ухом не ведет, сидит себе. Потом электричка приближается, он насторожился, а как она остановилась, шасть в вагон, ну, я, конечно, за ним. И что вы думаете, правда, на следующей станции сходит и прямиком топает к одному дому, а там кошка его поджидает, драная вся. И чего он в ней нашел?
Мотька вдруг размахнулась и отвесила Валерке оплеуху. Тот отпрыгнул и схватился за щеку.
– Матрена, ты спятила? – заорал он.
– Моть, ты чего?
– Чего! Чего! Ничего! Мы тут, понимаешь, с ума сходим, думаем, что он геройски погиб, а он за котячьей жизнью, видите ли, наблюдает. Мать чуть не в обмороке… Где ты был столько времени, обалдуй? Тебя ж с утра ищут!
– Да у меня денег с собой не было, а там контролер на обратном пути, пришлось пешком добираться! Это, Ася, я тебе объясняю, а с этой, с этой… я даже говорить не желаю! Моду взяла – по морде бить!
Глава XIX ОСОБАЯ ПРИМЕТА
Немного успокоившись, Валерка заявил:
– А я, между прочим, времени зря не терял. Проходил мимо отделения милиции и вот что нашел!
Он вытащил из кармана мятую грязную бумажку.
– Это что такое? – спросила я.
– На мусорной куче валялась возле отделения. Там рядом доска, где объявления о розыске вешают. На доске новые, свежие преступнички висят, а на куче этот валялся, и чем-то мне его рожа знакома показалась. Поглядите, не наш ли это дружок Гена, по-моему, похож!
Он разгладил бумажку получше, потер ладонью и протянул нам. Оттуда на нас глядел человек, на первый взгляд не имеющий ничего общего с Генашей. Но только на первый. И хотя на портрете у него не было лысины, но взгляд змеиных глазок был очень похож. В графе «особые приметы» говорилось – на левой ноге сзади под коленом большое родимое пятно. Интересно, очень интересно!
– А по-моему, это вовсе не он! – пожала плечами Мотька. – Просто кто-то отдаленно похожий. А наш Геночка живет себе свободно, ни от кого не прячется.
– Я бы все-таки проверил!
– А как? Что тут проверять? – усомнилась я.
– Ногу! Родимое пятно!
– Интересно, а как это можно у бандита ногу проверить?
– Ну вы же такие изобретательные шерлокини! Вот и придумайте, как с него штаны стащить!
– Еще чего! Тебе надо, ты и стаскивай! – проворчала Мотька, но по ее глазам я видела, что она уже мучается этой идеей.
– И проверю, можешь не сомневаться! – заявил Валерка.
– Еще один научный эксперимент! «Проблема лишения штанов представителя уголовного мира» – вот тебе сразу название для диссертации!
– И проверю, можешь не сомневаться! – заявил Валерка.
– Еще один научный эксперимент! «Проблема лишения штанов представителя уголовного мира» – вот тебе сразу название для диссертации!
Валерка прыснул.
– Матрена, сейчас схлопочешь! – крикнул он, но уже смеясь. – Значит, вы не хотите проверить Геночку.
– А как? – спросила я. – У тебя есть идеи?
– Вот тут сказано, что его зовут Лузгачев Виктор Викторович. Можно просто подойти и крикнуть: Витя!
– Ну конечно, и с него от страху сразу штаны упадут! – подхватила Мотька, и мы все покатились со смеху.
Но тут Валерку позвали обедать, и мы договорились, что под вечер он к нам зайдет.
– Слушай, Аська, столько информации на нас свалилось, что делать будем?
– Первым делом позвоним Коте!
– Тебе лишь бы с Котей пообщаться!
– У тебя есть другие соображения?
– Пока нет. Но, думаю, не стоит твоего Котю пугать, он же там себе места не найдет и может сгоряча глупостей наделать, засветиться где-то.
– Пожалуй, ты права, но как же нам-то быть?
– Погоди, подумать надо, не с бухты-барахты действовать! А то наломаем дров! – сказала Матильда голосом Михал Михалыча.
В глубокой задумчивости мы вернулись домой. Там уже знали, что Валерка нашелся.
– Вы чего такие мрачные? – спросил дед. – Опять какие-то сложности?
– Да нет… – вяло ответила я. – Просто настроение ни к черту.
– А вот это, милочка, я слышать не хочу! Что значит, плохое настроение? Это твое и только твое дело, если у тебя плохое настроение, как вы выражаетесь, от фонаря! Нельзя своим дурным настроением другим настроение портить! Постой, а может, все-таки есть причина?
– Нет!
– В таком случае не желаю больше ничего слышать про настроения!
– Дед! Ты так пристал, что, похоже, это у тебя плохое настроение!
– Ничего подобного! Клевета!
Но, к счастью, тут деда позвала Ниночка, и разговор оборвался.
После обеда мы с Мотькой отправились в лес – поглядеть, не созрела ли земляника.
– Аська, я, кажется, придумала, как нам на эту ногу взглянуть.
– Как?
– Сейчас тепло, они спят с открытыми окнами, можно взять палку с гвоздем…
– И что?
– Стянуть с него одеяло через окно.
– Глупости! А если он на спине спит? И потом, как ты через окно в темноте разглядишь, что у него на ноге?
– Твоя правда. Что же делать?
– Можно, к примеру, заорать у него над ухом: «Пожар! Пожар!» Он с перепугу вскочит и, уж конечно, брюки второпях надевать не станет.
– Да, представляю, как ты бежишь за ним с воплями: «Дяденька, покажите ногу!»
Смех смехом, но ничего умного мы не придумали. И вдруг меня осенило.
– Мотька, идея! Мы сейчас пойдем на кукушкинскую дачу и скажем, что нам надо повидаться с Кириллом. Заметь себе, на вполне законном основании! Скажем, что дедушка его к себе зовет!
– Так, интересно!
– Если он к нам выйдет, мы все ему расскажем и спросим про родимое пятно!
– Аська, гениально! Дешево и сердито! Идем сейчас же!
Мы быстренько повернули назад, начисто позабыв о землянике, не до нее сейчас!
Подойдя к кукушкинской даче, мы сразу увидели на террасе Генашу. Он опять пил пиво. Мы решительно открыли калитку и направились к нему.
– Здравствуйте! Извините, пожалуйста, нельзя ли нам поговорить с Кириллом? – нарочито вежливо спросила я.
– С Кириллом? Спит Кирилл, дрыхнет, можно сказать, без задних ног! А зачем он таким молоденьким девочкам понадобился? – как-то гнусно засмеялся Гена.
– Мой дедушка хочет с ним поговорить!
– Это на какой же предмет?
– Я не знаю, он просто просил позвать к нему Кирилла.
– Ладно, попробую его шугнуть! – Он лениво поднялся и исчез в доме.
– Жалко, что он шорты не носит, – прошептала Мотька мне на ухо.
Вскоре на террасе появился Кирилл, бледный, заспанный, небритый!
– Вот он, голубчик! Еле добудился! – сообщил Гена.
– Ася! В чем дело? – спросил Кирилл заплетающимся языком.
– Дедушка просил вам передать, чтобы вы непременно зашли к нему!
– Зачем?
– Понятия не имею. Что-то хотел вам сказать.
– Спасибо, я обязательно зайду, вот только приведу себя в божеский вид!
– Что не так-то просто, учитывая, сколько ты вчера выпил! – ехидно заметил Гена.
– Да отвяжись, Генаша. Сил нет! – Кирилл плюхнулся в кресло и потянулся за пивом.
– Бессовестные твои глаза! При таких кралечках похмеляться будешь? – ухмылялся Гена.
– Ладно, девочки, вы идите, а я приду. Через час!
– До свидания, – благовоспитанно попрощались мы и ушли.
– Аська, надо его на полпути перехватить, незачем Игорю Васильевичу нас лишний раз вместе видеть.
Мы выбрали местечко, мимо которого Кирилл обязательно пройдет, направляясь к нам на дачу, и засели там в придорожных кустах. Не прошло и получаса, как на улице появился Кирилл, чистый, бритый, с уже нормальным цветом лица. Только глаза у него еще были красные. Мы выбежали ему навстречу.
– Девочки, вы что, напугать меня решили?
– Нет, Кирилл, нам надо с вами поговорить. Дело серьезное!
– Что-то с Котей?
– Нет! Это вам грозит беда!
– А Игорь Васильевич, значит, меня не звал?
– Нет, просто мы, чтобы не вызвать подозрений, это придумали.
– Хитрые, бестии, – улыбнулся Кирилл. – Ну, что вы там еще пронюхали?
– Пойдемте куда-нибудь, не говорить же такое посреди дороги! – предложила Мотька.
– А куда? – растерялся Кирилл.
– Пошли в березовую рощу! – сказала я. – Там можно спокойно поговорить.
Мы провели Кирилла по тропинке, ведущей в березовую рощу.
– Ох, как здесь хорошо, светло! Я темный лес не люблю, – признался Кирилл, – как-то мне там не по себе, а здесь… чудно! Ну, так что стряслось?
Мы сели на травке и подробно пересказали ему разговор Федора Тихоновича с Генашей. Он слушал внимательно, только изредка хмыкал.
– Такие, значит, дела! – сказал он, выслушав нас. – Один меня клофелином травануть хочет, а другой – курьером сделать, и скорее всего наркокурьером. Уж не знаю, что лучше. Пожалуй, клофелин гуманнее. По крайней мере быстрее! – усмехнулся он. – В Италии, значит, учиться можно! Ценит меня Федор Тихонович.
– Кирилл! – вдруг вспомнила я. – Скажите, у этого вашего Гены есть на ноге родимое пятно?
– Родимое пятно? Нет, не видел. А почему это вас интересует?
Я объяснила ему, что Валерка нашел старое милицейское объявление.
– Будь у него такое пятно, я бы заметил, хоть и не разглядывал особо его ноги. Хотя постойте, где, ты говоришь, у него это пятно?
– На левой ноге, сзади под коленом!
– Точно! У него там не пятно, а шрам! Он, наверное, это пятно удалил! Ну и что вы теперь с этим делать будете?
– Может, в милицию заявить, он ведь в розыске? – предложила Мотька.
– Нет уж, я сам с ними разберусь!
– Но как? – воскликнули мы.
– Девчонки, я сейчас поеду к брату. Надо с ним посоветоваться, а вас попрошу держать с нами связь, если что узнаете, сразу сообщите.
– Вообще-то мы так и делаем, просить нас об этом не надо! – гордо заявила Мотька.
– Ну не сердитесь! Влип я, здорово влип, и теперь сам должен выпутаться.
– Вы в чем-то серьезном замешаны? – спросила я.
– Да нет, пока бог миловал, первое серьезное дело было с этими камнями, сдуру подставил брата и вообще… Но тут, благодаря вам, все закрыто! А я ведь… героем себе казался! Вот уж точно герой!
– А вы хотите учиться петь?
– Больше всего на свете! Но я только недавно это понял, а тут судьба еще поманила – с вашим дедушкой свела… Но все-таки сдавать Генку в милицию – не могу, непорядочно это.
– Но он же преступник!
– Так-то оно так, но все же сколько я с ним соли съел, уж никак не меньше пуда…
– Но он же хочет вас убить!
– Вот я сам с ним и разберусь! Это будет честно!
Мы с Мотькой переглянулись. Кирилл начинал нам нравиться.
Глава XX ПОХИЩЕНИЕ
Кирилл ушел на станцию, а мы в полном изнеможении остались сидеть на траве.
– Да, и что теперь будет? – после долгого молчания спросила Мотька.
– Ничего хорошего.
– Думаешь?
– А что тут может быть хорошего, сама подумай. Он, видишь ли, порядочный, в милицию заявить не может и будет, извольте радоваться, сам разбираться… С кем? С бандитом! Отпетым, который в розыске числится! Что тут хорошего может быть? Да еще Котю хочет к этим разборкам привлечь, а тот вообще ни сном ни духом…
– Знаешь, Аська, давай-ка пошлем их куда подальше! Мы что могли для них сделали. Даже больше. Хотят сами разбираться – пожалуйста. Что нам, больше всех надо?
– Наверное, ты права…
– Слушай, подруга, а ведь нам-то с тобой этот Генаша не корешок?
– Это уж точно!
– А Валерке – тем более!
– Что ты придумала?
– Может, пусть Валерка пойдет и заявит, что он-де знает, где прячется этот, как его… Лузгачев.
– Ну и?..
– Все просто! Его возьмут. Кирилла ему сдавать не расчет!