– Требовать вы будете от своих подчиненных, настоятельница, – резко осадил ее хозяин. – Здесь вы можете только просить. А теперь отвечайте, почему вы позволили себе отдать приказ об аресте послушницы? Разве я не ясно сказал, что ее нельзя отвлекать от работы?
– Вы сказали ясно, хозяин. Но ее поведение было просто недопустимым, – упрямо повторила старуха. – Она осмелилась разбить о стену микроскоп, а потом повысила на меня голос, когда я пришла требовать от нее ответа за такое поведение.
– Она послала вас к дьяволу, а вы привели охрану. И это вопреки моему приказу не трогать ее, – закончил за настоятельницу хозяин и, поднявшись на ноги, медленно прошелся по кабинету.
Только теперь Лиза заметила, что старик чем-то серьезно озабочен. Подобравшись, она настороженно следила за каждым его движением, готовая бежать или драться, в зависимости от его решения. Пистолет она вынуждена была оставить дома, но это не означало, что девушка сдалась. Если потребуется, она готова была драться подручными средствами. Подходящего оружия в кабинете было более чем достаточно.
Но хозяин продолжал молчать, задумчиво расхаживая по кабинету. Взяв со стола принесенную Лизой папку, он бегло пролистал несколько страниц распечатанного на принтере текста и, захлопнув, решительно произнес:
– Работа, которую делает фройляйн Лиза, слишком важна для нашего дела, чтобы я мог позволить отвлекать ее на всякую ерунду. Вы, матушка, совершили непростительную глупость, осмелившись сунуть в работу свой длинный нос. Еще большую глупость вы совершили, приказав взять ее под стражу. Таким образом, было бы потеряно драгоценное для нашего общего дела время. А это недопустимо.
Мое решение будет таким. С сегодняшнего дня фройляйн Лиза свободна в своих действиях от любого надзора с вашей стороны. Вы больше не будете вмешиваться в ход ее работы, и уж тем более вам запрещено пытаться подвергнуть ее аресту или наказанию.
– Но, хозяин! Она убила двух охранников, – осмелилась напомнить настоятельница.
– Тем хуже для них и для вас. Нужно было подобрать людей, способных решить вашу проблему, если уж взялись что-то делать. Пора очистить наши ряды от людей, неспособных справиться с порученной им работой. Приготовьте все бумаги для передачи вашему преемнику. Вы отправляетесь на заслуженный отдых. Преемника я назначу позже. А пока приведите все дела в порядок.
Услышав решение хозяина, настоятельница судорожно всхлипнула и, не сдержавшись, тихо, с ненавистью прошипела, круто развернувшись к Лизе:
– Все из-за тебя, дешевая шлюха! Ты поплатишься за свои выходки, тварь!
С этими словами она попыталась вцепиться в волосы Лизе. Пользуясь заметной разницей в росте, Лиза одним движением перехватила сухие, старческие руки и, ловко вывернув их в сторону, с огромным удовольствием всадила колено в живот противницы. Резкий, нанесенный по всем правилам удар заставил настоятельницу утробно ухнуть и, согнувшись пополам, улечься на ковре, судорожно борясь за каждый глоток воздуха.
Дверь кабинета с грохотом распахнулась, и на пороге показались все те же близнецы-охранники. Замерший с папкой в руках хозяин презрительно усмехнулся, глядя на настоятельницу и, ткнув в нее пальцем, приказал:
– Уберите это отсюда. А вы, фройляйн Лиза, расскажите мне, в чем вы видите решение возникшей проблемы.
Не обращая внимания на охранников, Лиза указала пальцем на папку и, набрав полную грудь воздуха, заговорила:
– Как вы можете видеть, отторжение внедренного гена происходит на стадии развития. Когда клетка начинает заживлять полученное повреждение. Это значит, что она начинает усиленно вырабатывать активные вещества…
– Стоп, – резко остановил ее хозяин. – Не надо подробностей. Коротко и по существу. Что вы планируете делать?
– Самый лучший и удобный для нас вариант – это разработка вакцины, искусственно подавляющей иммунную систему организма. Это позволит нам внедрять необходимые гены на стадии развития эмбриона.
– Но подавленный иммунитет может привести к гибели носителя от любой, самой простой инфекции.
– Именно поэтому мы должны создать стерильные условия для содержания носителя на первых этапах развития эмбриона. Потом, когда ген приживется и эмбрион будет развиваться дальше, использование вакцины можно будет прекратить, и, вернув организму носителя нормальное функционирование, выпустить во внешний мир.
– Это рискованно. С усилением иммунитета снова может начаться отторжение.
– Я в этом не уверена. Именно поэтому я предлагаю удерживать некоторое время носителя в стерильной среде. Чтобы эмбрион не просто вынужден был принять сторонний ген, но и продолжил свое развитие.
– И как долго вы планируете удерживать носителя в подобной среде?
– Точно это можно будет установить только опытным путем. Но ориентировочно – от двух недель до месяца. Самым главным критерием носителя должно быть его здоровье. Любое, даже самое незначительное, отклонение недопустимо. Это значит, что все находящиеся в нашем монастыре особи для данного эксперимента не подходят. Впрочем, как и доноры семенной жидкости.
– А они-то вам чем не угодили? – растерялся хозяин.
– Вырожденцы, – коротко пояснила Лиза.
– Сурово, но откровенно, – криво усмехнулся хозяин.
– Нам нужен хороший материал. Прежде чем мы приступим к серьезной работе, мы должны отработать технологию. А это возможно только в том случае, если экспериментальный материал будет качественным. На данном этапе нам все равно, кто это будет. Я предлагаю использовать местное население. В лагерях беженцев их можно набрать сотнями за гроши.
– Я подумаю над вашим предложением. А пока вам привезут материал из нашего северного монастыря. Женских особей там немного, зато донорской жидкости у вас будет сколько угодно.
– Прекрасно, – радостно улыбнулась Лиза, которой уже не терпелось взяться за работу.
– И, пожалуйста, перестаньте отстреливать охранников, – усмехнулся хозяин, царственным жестом отпуская ее.
Выскочив из кабинета, она вихрем пронеслась по коридорам резиденции и, запрыгнув в джип, решительно скомандовала откровенно зевающему водителю:
– Поехали домой. Быстро.
Удивленно покосившись, водитель покорно запустил двигатель и, не решившись задать интересующий его вопрос, вывел машину на дорогу.
* * *До базового лагеря Алексей добрался через четыре дня. Вывернув из-за скалы, он замер, растерянно рассматривая разгромленные остатки еще недавно солидного научного центра. Как смеялся Максим, концентрация заумных идей на квадратный метр в лагере превышала все допустимые санитарные нормы в несколько раз.
Мрачно покачав головой, Алексей медленно прошелся по периметру лагеря, выискивая что-нибудь, что могло бы ему пригодиться. Наткнувшись на несколько брошенных сухих пайков в разорванных пакетах, он хозяйственно прибрал их в рюкзак, не испытывая ни малейшего чувства брезгливости. В армии приходилось употреблять в пищу вещи и более неприятные. Выживание в условиях автономного патрулирования – не прогулка под луной. Особенно в режиме полного радиомолчания. Иногда, находясь в горах, бойцам приходилось переходить на подножный корм. А тут – всего-то упаковка разорвалась.
Среди брошенного мусора обнаружился моток капроновой веревки и не замеченный нападавшими ледоруб. Вот это было очень вовремя: Алексею предстояло подняться выше в горы.
О том, чтобы бросить своих в руках бандитов, у него даже мысли не возникало. Он дал слово, что вытащит профессора Васильева из этих гор, и он сделает это. Обращаться к властям парень изначально считал пустой затеей. Никто из чиновников даже не почешется, добросовестно списав пропажу экспедиций на неосторожность и погодные условия.
К тому же он отлично понимал, что из себя представляет полиция в подобной стране. Они едва справлялись с наведением порядка в городах и совсем не желали соваться в горы, справедливо опасаясь нарваться на вооруженных контрабандистов. Вспомнив, что в первой скале, возле которой он недавно нашел мальчишку, есть небольшая пещера, Алексей быстро собрал все способное гореть и принялся обустраиваться на ночь.
Для дальнейшей погони ему нужны были силы и здоровье – значит, пару дней и ночей он должен как следует отдохнуть и привести в порядок тело. Сломанные ребра чувствительно болели, а начавшие покрываться коркой раны на морозе трескались и кровоточили. Устроившись в пещере с максимальным комфортом, Алексей развел костер и, приготовив сухой паек, как следует поел.
Согрев воду прямо в армейской фляжке, он осторожно обмыл свои ссадины и порезы и, раскрыв походную аптечку доктора, принялся обрабатывать их. Скинув штормовку и свитер, парень ощупал поврежденные ребра и, тихо выругавшись, принялся бинтовать грудь. При помощи терпения, гибкости и большого количества мата, он справился с этой задачей и, кое-как одевшись, без сил рухнул на спальный мешок.
Сытый желудок решительно побеждал в схватке со здравым смыслом. Впрочем, спора как такового не было. Деятельная натура парня требовала немедленно отправиться в погоню, а опыт и здравый смысл подсказывали, что он все равно опоздал. Судя по следам и налетевшей пыли, людей увели насколько дней назад. В любом случае, у бандитов было пару дней форы, и еще один день ничего не решал.
Догнать караван и упасть от истощения – по меньшей мере верх глупости. Нужно было немного отдохнуть и разработать хоть какую-то стратегию. В том, что он сумеет найти следы ушедшего каравана, Алексей не сомневался. Шерсть и помет яков, на которых увезли оборудование, были отличным ориентиром для любого умеющего читать следы. Этой наукой Алексей в свое время просто вынужден был овладеть. Хотя бы для того, чтобы вернуться домой живым.
Заварив чай, Алексей забрался в спальный мешок и, с наслаждением прихлебывая горячий напиток, сонным взглядом уставился в огонь. Он словно вновь оказался в армии, где неделями ползал по таким же отвесным кручам, выискивая малейшие следы человека. Но там он выполнял приказ, в силу молодости и общей бестолковости слабо понимая, что от него вообще требовалось, а здесь действовал по собственной инициативе, и помощи ждать было неоткуда.
Допив чай, он застегнул спальник и, накрывшись одеялом, откинулся на рюкзак, служивший ему подушкой. Сон навалился моментально, словно парня стукнули по голове. Проснулся Алексей от жажды и ощущения, что переполненный мочевой пузырь сейчас лопнет. Выбравшись из спального мешка, он первым делом выскочил из пещеры и, забежав за камень, со стоном удовольствия облегчился.
Вернувшись в пещеру, Алексей раздул костер и, разогрев еще один паек, с аппетитом позавтракал. Прислушавшись к собственным ощущениям, он с удовлетворением понял, что усталость прошла, а раны почти не чувствуются. Только ребра продолжали ныть, когда он делал резкое движение или пытался вскинуть руки над головой. Но это было вполне терпимо. Благо к таким травмам ему было не привыкать. Как и любому человеку, много лет отдавшему занятиям рукопашным боем.
Разложив на одеяле все имевшееся у него оружие, Алексей начал проводить подробную инвентаризацию. Один автомат, два пистолета, нож, патроны, ледоруб – для одного человека вполне достаточно. Осторожно перезарядив автоматные рожки, он проверил количество патронов и задумчиво покрутил в руках пистолеты.
К каждому из них у парня было по три магазина патронов. Уходя из лагеря, он поровну разделил боеприпасы с доктором, скрепя сердце оставив один автомат сотруднику немецкой экспедиции. Как выяснилось, парень в свое время служил в полиции. Теперь перед Алексеем вставал вопрос: оставить оба ствола или положиться только на один. Вспомнив, при каких обстоятельствах он лишился автомата, парень решил оставить при себе оба пистолета.
Снарядив магазины, он убрал пистолеты в карманы и, передернув затвор автомата, принялся укладывать вещи. Аптечка, спальный мешок, одеяло, брошенные сухие пайки, фляжка с водой, запасные штаны и ботинки – вот и весь список имевшегося у него имущества. Сунув под боковой ремень найденный моток веревки, Алексей закинул рюкзак за спину и, повесив на шею автомат, двинулся по следам ушедшего каравана.
Яки не умеют лазать по отвесным скалам, и бандитам приходилось идти козьими тропами, по которым могли бы пройти пленники. Этот факт заметно облегчал Алексею жизнь, позволив вскоре перейти с шага на легкий бег. Тропы редко разветвлялись, но парень у каждой, едва заметной, развилки останавливался и проверял направление.
Через два дня он выскочил на широкое плато и, недолго думая, упал на камни. В нескольких десятках метров от того места, где кончалась тропа, начиналась самая настоящая контрольно-следовая полоса: вкопанные в каменистую почву столбы, опутанные мотками колючей проволоки в несколько рядов.
Скинув рюкзак, Алексей быстро заполз за камень и, устроившись поудобнее, принялся наблюдать. Следы яков однозначно указывали, что пленников привели именно сюда, но что это за место, оставалось только гадать. Вспомнив рассказы Васильева, парень сжал кулаки и, всматриваясь в темнеющую за КСП скалу, тихо прошипел:
– И здесь концлагерь устроили, сволочи.
Припомнив все когда-либо прочитанное им о концентрационных лагерях, Алексей подобрал увесистый булыжник и, примерившись, запустил его в переплетение проволоки. Если по ней пропущен ток, то при замыкании должны посыпаться искры и сработать сигнализация. Камень замкнул сразу несколько витков проволоки, но ни искр, ни сирены не последовало.
Хищно усмехнувшись, Алексей отполз обратно на тропу и принялся высматривать место, по которому он мог бы подобраться к скале, минуя проволоку. В том, что такое место есть, парень даже не сомневался. Это горы, а в горах построить концлагерь, обнесенный колючей проволокой со всех сторон, просто невозможно. Обязательно найдется пару мест, где окажется или расселина, или просто голый камень, в который нельзя вбить столб.
Обходя плато по краю, Алексей заметил пару металлических ангаров, по габаритам вполне подходящих для хранения вертолетов. Но один вертолет он умудрился сбить, а второй так и не появился. Значит, второй вертолет они потеряли раньше или он очень серьезно неисправен. В любом случае выяснять это он не собирался – водить вертолет он не выучился. Как-никак служил в обычных парашютно-десантных войсках, а не в спецназе. Стрелять, драться, бегать, кое-как ориентироваться на местности – этому их учили. А что касается более серьезной подготовки, то, судя по всему, командование решило не тратить на это времени. Служить им полагалось всего полтора года, из которых на подготовку отводилось всего несколько месяцев.
Так что и готовить их особо было незачем. Выживут – хорошо. Ну, а нет – значит, не судьба. Эти нехитрые истины они усвоили быстро – едва оказавшись в горах. Молодой, но почти совсем седой капитан, мрачно оглядев пополнение, удрученно покачал головой и, вздохнув, произнес короткую, но очень доходчивую речь, смысл которой сводился к одному простому понятию «хочешь жить – не щелкай клювом».
Все остальные нюансы службы Алексей с сослуживцами постигали потом и кровью. Так что устраивать показательное выступление в стиле голливудских боевиков Алексей не собирался. Было бы здорово разжиться десятком гранат, типа той, что сбросила его с карниза. Но и это – не больше чем мечты. Впрочем, мечты вполне осуществимые.
К вечеру он нашел подходящее место. Край скалы, возвышавшейся над плато, выступал за периметр, обнесенный колючей проволокой. Подняться по этой стене внутри периметра было невозможно, но снаружи это было проще простого. В очередной раз убедившись, что строившие лагерь больше заботились о том, чтобы никто не выбрался наружу, чем исключить проникновение извне, Алексей про себя высмеял знаменитую немецкую педантичность и начал готовиться к подъему.
В темноте парень быстро взобрался на уступ и, закрепив веревку скользящим узлом, соскользнул на территорию периметра. Привычным рывком распустив узел, он быстро смотал веревку и, забравшись поглубже в тень, принялся высматривать посты часовых. Теперь ему нужно было так же незаметно пробраться внутрь самой скалы. Что она полая, Алексей понял, когда увидел, как группа ребят, под командованием нескольких бандитов, вошла в широкий грот.
Судя по количеству вошедших людей, здесь начинался вход во внутренние помещения. Несколько вырубленных в скале окон убедили Алексея в его догадках. Выжидая, он успел понять, что местом своей новой дислокации фашисты выбрали какой-то древний монастырь.
– Хрен редьки не слаще, – проворчал Алексей, настороженно всматриваясь в отблески света, мелькавшие в скалах.
Исходя из обычной логики, можно было предположить, что заключенных держат ниже, чем живут те, кто их охраняет. Основываясь на этом постулате, Алексей вскарабкался на скалу и, добравшись до ближайшего окна, проскользнул в монастырь. Узкие коридоры тускло освещали редкие лампочки с серыми плафонами, подвешенные под потолком на витых проводах.
Заметив эту особенность, Алексей поздравил себя с очередной правильной догадкой. Такие провода он видел в старых зданиях, построенных после войны. Бесшумной тенью скользя по коридорам, парень добрался до лестницы и уже начал спускаться, когда над монастырем раздался вой сирены, и по коридорам застучали тяжелые шаги.
Понимая, что еще немного – и он будет обнаружен, Алексей сделал первое, что пришло на ум. Упершись руками в одну стену коридора, а ногами в другую, он принялся осторожно подниматься вверх, стараясь прижаться к потолку. Зависнуть в таком положении на десяток минут ему никогда не составляло труда, но сейчас сломанные ребра отозвались противной, ноющей болью, заставив его стиснуть зубы и перенести вес тела на одну руку.