– Потерпи, сейчас я доктора пришлю.
Выскочив на улицу, он бегом вернулся к еще спорящей толпе и, не обращая на них внимания, быстро сказал:
– Доктор, там Берте ваша помощь требуется. Прострелено левое бедро. Пуля прошла с внешней стороны.
– Значит, жить будет, – кивнул доктор с философским видом.
– А с этим что делать будешь? – спросил Васильев, тыча пальцем в пленника.
– Сейчас к нам отведу и допросим, – пожал плечами Алексей.
– Он же без сознания, – растерялся Васильев.
– Да очухался уже давно. Прикидывается. Пытается решить, что дальше делать, – рассмеялся доктор, легонько подталкивая пленника носком ботинка в плечо.
– Вы уверены… – снова влез в разговор англичанин, но Алексей не дал ему договорить.
Быстро нагнувшись, он ухватил пленника за ушную раковину, сжал ее в горсть и, едва не отрывая, резким движением заставил того подняться. Не ожидавший такого фокуса бандит едва слышно застонал от боли и, послушно встав на колени, выругался:
– Славянский ублюдок!
– Чего он там бурчит? – повернулся Алексей к Васильеву.
– Славянским ублюдком тебя назвал, – перевел профессор.
– Зато ты у нас представитель великой арийской расы, тварь фашистская! – не остался в долгу Алексей.
Его слова вызвали заметное оживление среди немецкой части собравшихся. Профессор Спенс, не удержавшись, презрительно фыркнул:
– Чего еще можно ожидать от солдафона, да еще и русского…
– Если ты, мразь, не заткнешься, я тебе руки с ногами местами поменяю, – зарычал в ответ Алексей, еще сильнее сжимая ухо главаря.
Подняв пленника на ноги, он ткнул его автоматом в спину и, не обращая внимания на остальных, повел в сторону российской части лагеря. Затолкав бандита в амбулаторную палатку, Алексей быстро привязал его к топчану и, заткнув пленнику рот, отправился в палатку доктора, где оставил Берту. Девушка сейчас интересовала его намного больше бандита.
Войдя к доктору, он открыл было рот, чтобы поинтересоваться, как у нее дела, когда Берта, ойкнув, попыталась прикрыться собственной курткой – чтобы как следует осмотреть рану, доктор заставил ее снять джинсы. Быстро отвернувшись, Алексей коротко извинился, про себя отметив, что ножки у нее что надо.
– Все в порядке. Я не сразу поняла, что это ты, – бледно улыбнулась Берта.
– Стучаться надо, – сварливо добавил доктор, продолжая обрабатывать рану.
– Если только головой о центральный столб, – усмехнулся в ответ Алексей. – Что там у нее?
– Я же сразу сказал: жить будет. Пуля навылет прошла. Шкурку очаровательную сейчас заштопаю, и будет как новенькая. Пару месяцев похромает, а потом и думать об этой царапине забудет.
– Хоть что-то хорошее за весь день, – вздохнул Алексей.
– Что вы собираетесь с тем бандитом делать? – тут же влезла в разговор Берта.
– Допросим, а дальше видно будет, – пожал плечами доктор, бросая на Алексея выразительный взгляд.
– Алексей, а где вы так стрелять научились? – не сдержала любопытства девушка.
«Похоже, ее любопытство переживет ее самое», – подумалось Алексею.
– В армии, – поморщился он.
– Алексей, я, может быть, и не самый большой знаток России, но я не дура. Так действовать вы могли научиться только в одном месте. На Кавказе. Других вооруженных конфликтов ваша страна не ведет. Ну, или если вы представитель спецслужб. Вы воевали?
– Пришлось, – нехотя признался он.
– Я так и думала.
– Учись, приятель. Бабы умудряются такие вещи угадывать, что никакому шпиону и в страшном сне не привидится. Особенно, если это касается тех, кто им нравится.
– Чего?! – растерянно протянул Алексей, разворачиваясь к нему всем телом.
– С чего вы взяли? – охнула Берта, заливаясь краской.
– Эх, молодежь, – с усмешкой покачал головой доктор. – Думают, что никто о них ничего не знает, а у самих все на физиономиях маюскулом написано.
– Чем-чем? – с интересом переспросил Алексей.
– Маюскул – пропись заглавными буквами, – менторским тоном пояснил доктор.
– Так, я закончил. Теперь можешь отвернуться и дать девушке возможность спокойно одеться, – добавил он, ловко всаживая в бедро Берты шприц. – Пойдем, польешь мне на руки, – проворчал доктор, сунув в руки парню ковш для воды.
Пока доктор мыл руки, Берта успела одеться и, устроившись на топчане поудобнее, с нетерпением ждала их возвращения. Заметив мрачную мину Алексея, доктор понимающе усмехнулся и, кивая в сторону палатки, тихо сказал:
– Я ей пару кубиков димедрола вкатил. Так что через полчаса спать будет как убитая. Тогда и гостем нашим займемся.
– Теперь ведь не уймется, пока все не вытянет, – с тоской вздохнул Алексей.
– Ходи вокруг да около. Уснет, а там, глядишь, и забудет, – усмехнулся доктор.
– Ваши бы слова да богу в уши, – вздохнул парень.
– Не кисни, приятель. Все не так плохо. А вообще, дам тебе один совет: не пытайся от всего отказаться.
– Думаете, поможет?
– Мне помогло. Старайся вспоминать только веселое. Ну, не все же у вас было только плохое?
– Да нет… И веселое было, – подумав, кивнул Алексей.
– Вот об этом и вспоминай. Понимаешь, совсем забыть не получится. Это теперь в подкорке намертво сидит. Но вот задвинуть подальше – это можно.
– Вы прямо не полевой хирург, а личный психоаналитик, – усмехнулся Алексей.
– В Афгане кем только бывать не приходилось, – пожал плечами врач.
– Доктор, а зовут-то вас как? А то всю дорогу «доктор» да «доктор».
– Максим. Чаев Максим Робертович. Ну, Робертовича выговаривать долго, так что зови просто Максимом.
– Как скажете, – кивнул Алексей, подавая ему полотенце.
Мужчины вернулись в палатку, и доктор, заглянув Берте в глаза, удовлетворенно кивнул:
– Вас, милая девушка, лечить одно удовольствие. Организм работает как часы. Что ни говори, а у капитализма есть и хорошие стороны. За собственным здоровьем, например, следите так, что только позавидовать можно. Да и кровь молодая свое дело делает.
– А почему у вас не так? – тут же спросила Берта.
– Жизнь потому что собачья, – проворчал в ответ Алексей. – Вкалываешь как сволочь, а платят такие копейки, что только с голоду не сдохнуть. Куда уж тут за здоровьем следить. Да и в поликлиниках такие очереди, что ждать устанешь. Помню, сразу после службы, случай был. Желудок у меня разболелся, ну я к врачу и пошел. Сижу, приема жду. Напротив мужик сидел – лет тридцати-сорока, не больше. А очередь – еще часа четыре сидеть. Мимо по коридору какой-то врач проходил. Глянул на этого мужика, за плечо его тронул, а тот уже мертвый. Сердце прихватило, да только очереди он своей так и не дождался. Так и живем.
– Что-то ты разошелся, – удивился доктор.
– Да так, вспомнилось что-то, – отмахнулся Алексей.
– Из-за матери, – помолчав, кивнул доктор.
В его голосе прозвучал не вопрос, а утверждение. Покосившись на доктора непонятным взглядом, Алексей вздохнул и, помолчав, спросил у Берты:
– Сильно болит?
– Почти не болит. Спасибо.
– А почему ваш врач не пришел? – неожиданно спросил Алексей. – Я ведь при всех сказал, куда отнес тебя.
– Не знаю. Испугался, наверное. Он ведь никогда огнестрельных ран не видел, – улыбнулась девушка.
– Да уж. Зрелище не для слабонервных, – усмехнулся доктор. – Ладно, Берта. Вы пока отдохните, а у нас с Алексеем кое-какие дела.
Мужчины вышли из палатки, и доктор, устало вздохнув, закурил.
– Что-то не так? – насторожился Алексей.
– Не нравится мне это нападение.
– В каком смысле?
– В том, что организовано как-то неправильно. Пытались изображать из себя полицию, хотя внешне на местных похожи так же, как я на черепаху. Пока ты Берту на руках носил, я успел с тем пареньком, которого главарь схватил, переговорить. В общем, он твоим найденышем интересовался. И кажется, это неспроста.
– И на вертолете опознавательных знаков не было. Даже на военных бортах номер пишут, а тут вообще ничего. А уж у полицейских-то надпись «полиция» везде намалевана, даже у здешних.
– Какие мысли?
– Кроме мата – никаких, – откровенно признался Алексей.
– Полностью присоединяюсь к предыдущему оратору, – усмехнулся доктор.
– Ну что, пойдем добычу твою потрясем? Может, чего интересного выпадет, – спросил доктор, гася окурок о подошву ботинка.
Алексей поправил ремень автомата, с которым теперь не расставался ни на минуту, и решительно направился туда, где находился пленник. Войдя в палатку, доктор с интересом оглядел дело рук Алексея и, одобрительно кивнув, проворчал:
– Грамотно. И не вырвется, и кровообращение не нарушено. В такую погоду за два часа без рук остался бы.
Пленник, старательно прислушиваясь к их разговору, быстро переводил взгляд с одного на другого. Бесцеремонно сорвав повязку с его рта, Алексей вынул нож и, привычно крутанув его в пальцах, спросил:
– Сам заговоришь, или для начала ремней из спины нарезать?
В ответ пленник буркнул что-то неразборчивое.
– Похоже, у нас новая проблема, – растерянно усмехнулся Максим. – Этот гаврик по-английски не понимает, а мы с тобой по-немецки ни в зуб ногой.
– Придется Васильева звать. Переводчиком, – вздохнул Алексей.
– Это к тебе. Я его никогда понять не мог, – решительно ответил доктор.
Кивнув, Алексей вышел из палатки и, быстро найдя профессора, в двух словах объяснил тому ситуацию. После происшествия Васильев на время забыл о своей находке и теперь прилагал титанические усилия, чтобы хоть как-то успокоить остальных членов экспедиции. Узнав, что пленника собираются допрашивать, Васильев напрягся и, кивнув, решительно зашагал в указанном направлении.
Буквально ворвавшись в палатку, он резко остановился у топчана, к которому был привязан пленник и, гневно сверкнув очками, спросил:
– Кто вы такие? И почему напали на нас?
– Пошел ты, – фыркнул в ответ бандит.
– Не спешите, Олег Борисович. Вы просто переводите то, что буду говорить я. Такие люди хорошего отношения не понимают, – сказал Алексей, снова доставая нож.
Мрачно покосившись на широкое лезвие, холодно блеснувшее в свете лампы, профессор отступил в сторону и, вздохнув, ответил:
– Я никогда не одобрял подобные методы, но, кажется, в данном случае это неизбежно.
– Это верно, – в тон ему вздохнул Максим.
С этого момента допрос повел Алексей. Сопротивлялся пленник не долго. Едва услышав, что они действительно пришли за мальчишкой, мужчины дружно переглянулись и снова повернулись к пленнику. Больше всего их интересовало, зачем тот нужен бандитам. Выслушав версию пленника, что мальчишка – беглец из тюрьмы, Алексей задумчиво покрутил в пальцах нож и, подойдя к бандиту, сорвал с бычьих плеч куртку.
На плече главаря красовалась точно такая же татуировка, как и у найденыша.
– Черный орден, – медленно протянул Васильев.
Голос его звучал глухо, словно он зачитывал собственный смертный приговор. Пленник понял его слова, даже несмотря на то что произнесены они были по-русски. С интересом покосившись на Васильева, бандит тихо спросил:
– Вы что-то знаете про этот символ?
– Многое, – нехотя кивнул Васильев. – Я пережил войну, и ребенком побывал в лагере смерти. В Дахау. Так что про подобные фашистские знаки мне известно очень многое.
– Жаль. Я надеялся, что можно будет обойтись малой кровью, – криво усмехнулся бандит.
– Как это? – растерялся профессор.
– Пристрелил бы только этого ублюдка, забрал мальчишку – и все. А теперь придется уничтожать все ваше сборище.
– И вы считаете, что вам это сошло бы с рук? – еще больше растерялся Васильев.
– И не такое сходило.
– О чем он там говорит? – настороженно спросил Алексей.
– Говорит, что хотел убить только вас и забрать мальчика, а теперь вынужден будет уничтожить всех, – быстро перевел профессор.
– Ну, кто кого положит, это мы еще посмотрим, – жестко усмехнулся Алексей. – С этими трещотками мы этих сволочей в мелкий винегрет нашинкуем.
– Собираешься воевать с целой армией? – презрительно усмехнулся пленник, выслушав перевод.
– Хватит врать. Будь у вас армия, об этом бы давно уже знали. Думаю, вас в лучшем случае не больше сотни. И только один вертолет, – ответил доктор, внимательно наблюдая за реакцией пленника.
– Вы тоже военный? – настороженно спросил бандит.
– Тоже. Так что нам достаточно будет просто уничтожить ваш транспорт, чтобы получить возможность спокойно увести отсюда людей.
– И куда вы пойдете? Это высокогорье, и уйти отсюда можно только двумя путями: по воздуху или козьими тропами. Так что рано или поздно вас все равно догонят и просто уничтожат. Впрочем, можете попробовать, это даже будет интересно, – иронично усмехнулся бандит.
Не удержавшись, Алексей резким ударом ботинка стер эту наглую ухмылочку с его лица. От сильного удара голова пленника откинулась назад, стукнувшись о подголовник топчана. Из разбитых губ потекла кровь. Охнувший от неожиданности Васильев, неодобрительно покосившись на своего помощника, грустно произнес:
– Не нужно быть излишне жестоким, Лешенька.
– А что прикажете с ним еще делать, Олег Борисович? Пряниками угощать? Сами же слышали, он не только меня, он всех расстрелять собирается. Еще и скалится, мразь. Видал я таких – на Кавказе. Улыбаются, а сами в футбол отрубленными головами играют.
Не ожидавший такого ответа профессор только растерянно оглянулся на доктора и, тяжело вздохнув, тихо проговорил:
– Я всегда надеялся, что та война закончилась, и я больше никогда с ее отголосками не столкнусь. Видать, не судьба.
– Не переживайте, Олег Борисович. Сам вырвусь, и вас отсюда вытащу, – мрачно пообещал Алексей.
– У нас двое раненых, – задумчиво ответил Максим.
– Почему двое? – не понял Алексей.
– Мальчишка твой и Берта. Самое паршивое, что оба одноногие. Так что при отходе придется ориентироваться на них.
– Точно. Про нее-то я и забыл, – растерянно кивнул Алексей. – Так, Олег Борисович. Прикажите нашим срочно сворачиваться. Уходим прямо сегодня. Доктор, соберите все, что может потребоваться для оказания первой помощи в полевых условиях. Ну, вы понимаете. А я этим чучелом займусь.
– Что вы задумали, Алексей? – официальным тоном спросил Васильев.
– Вам этого знать не нужно, – решительно ответил парень. – На вас ответственность за всю экспедицию, так что богу богово, а кесарю кесарево.
– Выучили на свою голову, – рассмеялся Максим, беря профессора под руку и осторожно выводя на улицу.
Дождавшись, когда их шаги стихнут, Алексей снова заткнул пленнику рот и, связав ноги так, чтобы идти тот мог только мелкими, семенящими шагами, рывком за шиворот поставил на ноги. Указав стволом автомата на выход, он вывел пленника из палатки и, развернув в сторону расселины, повел к реке.
* * *Выругавшись, Лиза схватила со стола микроскоп и изо всех сил швырнула в стену. Снова неудача. Каждый раз, как только она вплотную подходила к разгадке, все срывалось. Словно кто-то свыше, дав ей призрачную надежду, одним движением пальца уничтожал всю ее работу. Клетки очередного подопытного снова отторгали внесенные изменения.
Дав выход накопившейся злости, Лиза поднялась и, устало потерев поясницу, направилась к выходу из лаборатории. Опять придется уничтожать эмбрион, в кровь которого она должна была ввести вакцину, а потом вновь отправлять подопытную на оплодотворение. Как же ей все это надоело! Давно уже известно, что подобную процедуру можно провести без помощи мужчины. Достаточно только закупить нужное оборудование и достаточное количество семенной жидкости.
Но хозяин и слышать об этом не хотел. Из какого-то извращенного упрямства он требовал проводить эксперименты только над эмбрионами, зачатыми обычным способом, да еще и только от охранников монастыря. Впрочем, в этом был определенный смысл. Гарантировать, что закупленный материал будет получен только от людей арийской расы, никто не мог. Значит, вполне возможны ошибки и брак.
С другой стороны, долгое проживание в закрытом сообществе не могло не сказаться на качестве жидкости охранников. После проведенных исследований Лиза абсолютно точно знала, что две трети из них стерильны. Несколько особо злобных на поверку оказались полными импотентами, остальные худо-бедно функционировали.
Приказав охраннику прислать в лабораторию команду уборщиков, Лиза прошла в свой кабинет и, присев за стол, задумчиво покрутила в пальцах золотой паркер – подарок хозяина по случаю окончания университета. Эта ручка стала ее талисманом. На торце кнопки был выгравирован знак их ордена. Лиза бросила ручку на стол и шагнула к кофеварке, когда дверь без стука распахнулась, и в кабинет ворвалась мать-настоятельница.
– Что вы себе позволяете?! – завопила она с порога. – Кто дал вам право ломать дорогое оборудование?!
– Я буду ломать то, что мне будет нужно, пока не добьюсь нужного результата, – зарычала в ответ Лиза, тихо сатанея от ненависти.
– Да как вы смеете? Кем вы себя возомнили? – задохнулась от возмущения настоятельница.
– Человеком, работающим над оживлением вашей вымирающей крови. Я единственная, кто на это способен. Так что заткнитесь и займитесь своими делами. Вы здесь лишь для обеспечения всем необходимым проводимой мной работы. Вон отсюда, – рявкнула Лиза, удивляясь собственной смелости.
Еще неделю назад она ни за что не посмела бы так разговаривать с этой старой ведьмой. Слишком свежи были в памяти розги, с которыми мать-настоятельница обращалась просто виртуозно. Но с того момента, как ее подвергли наказанию в резиденции хозяина, в ней словно что-то изменилось. Словно в сознании сломался какой-то запорный механизм, державший ее волю под замком. И теперь Лиза от души наслаждалась полученной свободой.