– Они и в милиции такие показания дали, – радостно кивнул Асадов.
– Все вранье. Он сам это и подстроил. А мой отец сидит из-за этой дряни в Швейцарии и боится вернуться в Москву. Нужно было, чтобы ее сбили, и на этом все закончилось. Все равно муж ее прибьет, и правильно сделает.
«Этот человек совсем не уважает своего отца, – неожиданно подумал Дронго, – в присутствии посторонних он так неуважительно говорит о своем отце, так грязно ругает его женщину. Нет, это невозможно», – он вспомнил своего отца. За много лет дружбы с ним он прекрасно знал, что его отец часто увлекался красивыми женщинами, среди которых были и замужние матроны, и юные красавицы. Разве он посмел бы когда-нибудь осудить своего отца? Разве он посмел бы говорить в подобном тоне о нем? Этого Бахруза следовало сечь еще в детстве. Сейчас, к сожалению, уже слишком поздно.
– Мы обязаны проверить все версии, – мрачно сообщил Дронго, – и будем искать даже среди ваших должников.
– Только этого нам и не хватало, – широко улыбнулся Бахруз, – чтобы еще наши должники пытались нас убить. Скорее мы их должны прибить где-нибудь в темном месте. Особенно руководителей «Мострека», они ведь задолжали нам такую огромную сумму.
– По-моему, ваш спор будут рассматривать в арбитражном суде, – напомнил Дронго.
– Этот суд тянется уже несколько месяцев, – рассмеялся Бахруз, – и конца не видно. Даже наши вице-президенты спорят. Иосиф Яковлевич считает, что их нужно дожимать, а дядя Вугар предлагает договориться, чтобы задобрить московское правительство…
– А вы как считаете?
– Я считаю, что нужно делать так, как выгодно нашей компании. Если выгодно договариваться, то нужно договариваться, если выгодно подавать в суд, значит, нужно подавать в суд. Я стороник рациональных действий. Всегда и во всем.
– Так и нужно поступать, – вмешался Асадов, радостно кивая.
– Лучше поговорите с моей матерью, – предложил Бахруз, – может, она что-то знает. Она ведь была на суде, когда судили Узуна Фаруха. А я тогда был совсем маленьким.
– Мы сейчас поедем туда, – сразу вставил Асадов.
Все посетитили кабинета встали. Бахруз лениво поднялся последним. Было видно, что он устал от этих посетителей и от разговора с ними.
«Иосифу Яковлевичу не позавидуешь. Его вице-президент по международным делам явно не тянет даже на обычного сотрудника компании, – подумал Дронго, – впрочем, ему и не нужно тянуть. Когда твой отец – президент компании, ты можешь в двадцать восемь лет гарантированно стать вице-президентом, не имея никаких талантов или способностей. Легче родиться на вершине, чем карабкаться на нее всю жизнь. И вдобавок можно еще не уважать своего отца, пренебрежительно отзываться о нем…»
– До свидания, – сказал на прощание Бахруз, не протягивая им руки. Это для него, очевидно, было уже непосильным бременем, – надеюсь, что вам удастся что-либо сделать до возвращения моего отца.
Глава двенадцатая
Они спустились вниз. В кабине лифта Эдгар Вейдеманис демонстративно повернулся спиной к Руфату Асадову. Очевидно, тот начинал его раздражать. Дронго понимающе усмехнулся. У напарника начали сдавать даже его закаленные латышские нервы. Они вышли из здания, сдали свои пропуска.
– Мы сейчас можем поехать на дачу, – деловито сказал Асадов, – нужно завершать наше расследование.
– Наше расследование, – повернулся к нему Эдгар, – вы действительно считаете, что проводите расследование наравне с нами?
– Нет, – испугался Асадов, – я только вам помогаю. Если хотите, я поеду на машине впереди вас.
– Да, – кивнул Дронго, – мы очень хотим, чтобы вы ехали в машине впереди нас. А мы поедем за вами.
Асадов поспешил к своему автомоблю. Это был огромный «Лексус», очевидно, также принадлежавший семье Гасановых. За рулем сидел незнакомый водитель. Асадов уселся рядом с ним и что-то приказал водителю.
– Я его убью, – пообещал Эдгар, усаживаясь за руль своего автомобиля. Дронго сел рядом.
– А мне, наоборот, он очень интересен, – признался Дронго, – его можно изучать под микроскопом как особую породу человека. Не понимаю, почему ты так нервничаешь.
– Он рассказал родным Мастана Гасанова обо всем. Все, что можно и что нельзя. Зачем он это делает? Тебе не кажется, что мы несколько недооцениваем этого маленького типа? Может, это он сообщил о постельном белье своего шефа, он сдал его неизвестным убийцам и он организовал наезд на несчастную прачку? Я начинаю думать, что он способен на подобные гадости.
– Вопрос только – зачем? Пока он при Мастане Гасанове, он пользуется всеми благами цивилизации, ездит на его машинах, тратит деньги хозяина, разговаривает почти со всеми от его имени. Как только не будет Гасанова, сразу прозвучит крик: «Тень, знай свое место». И его может просто не стать. Ты же видел, как к нему относится Иосиф Яковлевич. Он его просто выставил из кабинета.
– Зато остальные в нем просто нуждаются.
– Такой человек незаменим. Идеальный помощник. И еще гипертрофированное чувство собственной значимости.
– Ты все-таки подумай. Нам нужно обратить на него самое пристальное внимание. И вообще, мы должны понять, кто именно мог сдать Гасанова. Чье присутствие мы не чувствуем? Ведь предатель явно кто-то из своих.
– Так бывает всегда. Предают только свои, – мрачно напомнил Дронго.
– Что ты думаешь насчет этой «сладкой парочки» вице-президентов?
– Бахруз – типичный «мажор», как их называют в Москве. Родился с серебряной ложкой во рту и в костюме от Диора. Как у всех детей, выросших в огромном достатке, он не знает, что такое человеческий труд, не уважает людей, не умеет верно их оценивать, не знает цену заработанного рубля. Ленивый, избалованный, невоспитанный молодой человек, не очень уважающий своего отца, благодаря которому он имеет все, что захочет. Неприятное впечатление.
– А другой?
– Хитрован. С удовольствием сядет на место Иосифа Яковлевича, пытается проводить самостоятельную политику, влиять на своего старшего брата. Жестокий, самоуверенный, умный тип.
– Оба ни к черту не годятся, – подвел неутешительный итог Вейдеманис, – тоже мне – вице-президенты. Их на пушечный выстрел нельзя подпускать к компании. Не понимаю, как Мастан Гасанов не видит этого, он должен быть гораздо более разумным, чем эти типы. Судя по тому, кого он взял в свои первые заместители.
– Иосиф Яковлевич работает, и поэтому он нужен. А эти двое – близкие родственники. Он не может просто так отказаться от родных. К тому же Бахруз – его единственный сын. Ведь у него только один сын и одна дочь. Для южанина сын – это не просто наследник, это продолжатель рода, твоя гордость, твое будущее. Поэтому он не может относиться объективно к своему сыну. Мы все зависим от своих детей. Любовь родителей к детям – это единственная религия, не знающая атеистов.
– Думаешь, что мы узнаем много нового на этой даче? Что могут нам рассказать его жена и дочь?
– Полагаю, что могут. Если сын и брат знают о Лиане, то вполне вероятно, что женская половина Гасановых тоже слышала об этой женщине. Помнишь, я говорил тебе, что жена не станет убивать мужа из-за любовницы ни при каких обстоятельствах. Имея в виду менталитет южанки, азербайджанки или грузинки. Но это только в том случае, если отец не хочет лишить наследства своего сына, ее сына. А если не так… Вот тогда она превращается в разъяренную тигрицу, готовую на все ради собственного сына. В этих случаях любовь к сыну затмевает даже супружеский долг. Тем более если муж собирается бросить свою семью и отдать все другой.
– Судя по всему, Мастан Гасанов об этом даже не думал.
– Это мы сейчас в этом уверены. А если она не была уверена? Если ей передали совсем иные сведения? Если Бахруз позволял себе подобные выпады и в присутствии своего отца, что не могло ему понравиться? Тысячи «если» и ответы можно получить, только непосредственно побеседовав с супругой Мастана Гасанова.
– С дочерью тоже будем говорить?
– Обязательно. Девочки всегда любят отцов сильнее, чем все остальные. Она может знать даже больше, чем нам кажется. Обрати внимание, что он спрятался не на своей вилле в Италии, а поехал в дом, который купил для своей дочери в Швейцарии. Такой показательный факт.
Машины, набирая скорость, неслись по шоссе. Зрелище было довольно интересным. Впереди шел огромный черный «Лексус» четыреста пятидесятой серии. За ним, пытаясь не отставать, несся белый «Ниссан» Эдгара Вейдеманиса, которому был уже седьмой год. Один из перекрестков они проскочили на большой скорости, следуя за «Лексусом». И сразу же раздался свисток сотрудника Госавтоинспекции.
– Черт возьми, – выругался Эдгар, – нужно было немного сбавить скорость.
Он затормозил, ожидая, пока подойдет инспектор. Но впереди затормозил «Лексус», и сразу дал задний ход. Инспектор подошел к их машине и уже собирался представиться, когда из «Лексуса» выбежал Руфат Асадов. Он живо подскочил к инспектору.
– С дочерью тоже будем говорить?
– Обязательно. Девочки всегда любят отцов сильнее, чем все остальные. Она может знать даже больше, чем нам кажется. Обрати внимание, что он спрятался не на своей вилле в Италии, а поехал в дом, который купил для своей дочери в Швейцарии. Такой показательный факт.
Машины, набирая скорость, неслись по шоссе. Зрелище было довольно интересным. Впереди шел огромный черный «Лексус» четыреста пятидесятой серии. За ним, пытаясь не отставать, несся белый «Ниссан» Эдгара Вейдеманиса, которому был уже седьмой год. Один из перекрестков они проскочили на большой скорости, следуя за «Лексусом». И сразу же раздался свисток сотрудника Госавтоинспекции.
– Черт возьми, – выругался Эдгар, – нужно было немного сбавить скорость.
Он затормозил, ожидая, пока подойдет инспектор. Но впереди затормозил «Лексус», и сразу дал задний ход. Инспектор подошел к их машине и уже собирался представиться, когда из «Лексуса» выбежал Руфат Асадов. Он живо подскочил к инспектору.
– Все в порядке, – закричал он, доставая какую-то красную книжку, – эти люди с нами. Можете их пропустить. Они едут за нами.
– Хорошо, – козырнул инспектор, отходя от машины.
– Следуйте за нами, – крикнул Асадов, снова подбегая к «Лексусу».
Вейдеманис посмотрел на Дронго и начал громко хохотать. Следом за ним захохотал и Дронго.
– Нет, я его точно убью, – сказал, давясь от смеха, Эдгар, – просто задушу в своих объятиях. Какой цельный тип, какая монументальность.
– А ты еще был недоволен, – напомнил Дронго.
Обе машины выехали на шоссе, следуя друг за другом. Через двадцать минут они уже въезжали на дачу, минуя большие ворота, которые автоматически открылись при их появлении. В будке сидел вооруженный охранник. Машины подъехали к дому. Первым опять выскочил Асадов. У дома дежурил второй охранник. Кивнув ему, Асадов вбежал в дом. И почти сразу же выбежал оттуда.
– Вас уже ждут, – сообщил он, – только я подожду вас в машине. Тамилла-ханум женщина сложная, ей может не понравиться мое присутствие.
Дронго и Вейдеманис вошли в дом. В прихожей никого не было. Они прошли дальше. Навстречу им вышла молодая женщина лет тридцати.
– Проходите, – приветливо сказала она, – хозяйка ждет вас.
В гостиной их ждала Тамилла Гасанова. Ей было уже под пятьдесят, но следы красоты еще не увяли на ее лице. Красивые миндалевидные глаза, нос с горбинкой, придающий лицу особое очарование, родинка на правой щеке, чувственные полные губы. Было заметно, как Бахруз похож на свою мать. Только она была красивой женщиной, а он походил на обабившегося молодого человека. Хозяйка удивительным образом сохраняла свою фигуру, что было почти невозможно для восточной женщины старше сорока при обилии мучных, мясных и сладких блюд, которыми так богата национальная кухня.
– Здравствуйте, господа, – немного церемонно произнесла хозяйка дома, – я Тамилла Гасанова. А вы, очевидно, те самые эксперты, о которых мне говорил сначала мой муж, а потом и наш Руфат Асадов.
Она пожала обоим руки, приглашая их садиться. Молодая женщина, которую они видели в прихожей, поставила на стол блюдо с фруктами, клубникой, черешней, абрикосами. Принесли два других блюда со сладостями.
– Я вас слушаю, – голос у хозяйки был глубокий и мелодичный.
– Вы, наверно, знаете, что произошло в вашем доме? – начал Дронго.
– Конечно, знаю. Если бы не наш верный Марчелло, я бы сейчас была вдовой, – внешне спокойно произнесла Гасанова.
– Он спас жизнь вашему мужу, – согласился Дронго, – но потом произошли некоторые события…
– Я обо всем знаю, – сказала она, – как убили нашу несчастную Нину Алексеевну, сбив ее прямо у светофора. Не нужно ничего от меня скрывать. Я женщина сильная. И понимаю, почему мой муж уехал так быстро в Швейцарию. Это была единственная возможность сохранить свою жизнь. Мы даже не знали, кому можно доверять. У нас большой штат охранников, но он не взял с собой никого. Ни одного человека, только Руфата Асадова, которому он как-то необъяснимо доверяет. Он даже дочери не сказал, что остановится в ее доме.
– Возможно, он поступил так, чтобы никого из вас не подставлять, – предположил Дронго.
– Можно сказать и так, – согласилась Тамилла.
Им подали черный чай, заваренный с чабрецом. Отдельно принесли блюдце с нарезанным лимоном.
– Пейте чай, – предложила хозяйка.
– Спасибо. Как вы считаете, кто мог организовать это преступление? – спросил Дронго.
– Не знаю. Я думала, что вы сможете найти тех, кто все это организовал.
– Мы хотели бы знать ваше мнение. Вы уже почти тридцать лет живете вместе, наверняка знаете своего мужа лучше других. Возможно, у него есть враги или завистники, о которых сам он даже не подозревает. Вы могли бы подсказать нам.
– Я не работаю в его компании и ничего не знаю о его делах, – возразила Тамилла, – он уже давно не посвящает меня в свои заботы. А насчет тридцати лет… Да, вы правы. Скоро будет тридцать лет. Из которых почти три года его не было рядом со мной. Вы, наверно, и об этом знаете.
– Знаем.
– Мы тогда только поженились. Бахрузу было два годика, когда мужа осудили. Я думала, что сойду с ума. Хорошо, что этот кошмар достаточно быстро закончился. Потом родилась Айгюн, и мы переехали в Москву.
– Некоторые говорят, что тогда у него были влиятельные компаньоны, которые получили гораздо более строгое наказание, чем ваш супруг, по существу, взяв на себя его вину.
– Это все глупости. По большому счету, Мастан вообще ни в чем не был виноват. Отвозил и привозил продукцию. И за это пять лет? Такая жестокость и несправедливость. А потом все, кто производил нелегальную продукцию, стали уважаемыми людьми. Только мы с Мастаном должны были уехать, чтобы начать здесь с нуля.
– Вы слышали о его компаньонах?
– Конечно, слышала. Я же была на суде. Их руководителю – Узуну Фаруху – дали четырнадцать лет тюрьмы. Я еще тогда посчитала и ужаснулась. Он должен был выйти на свободу только в девяносто седьмом году. Тогда казалось, что это так далеко. Мы ведь все верили, что в двухтысячном году произойдет какое-нибудь чудо. Это будет год невероятной радости, веселья, счастья. А год оказался самым обычным, похожим на все остальные. Не лучше и не хуже. Когда Мастан вышел из тюрьмы, мы решили уехать. Нужно было решаться, а мы все медлили. Потом решились и ни разу не пожалели об этом. Дела у Мастана пошли хорошо, вы, наверно, знаете, что он работал с одним очень известным человеком. А потом почувствовал, что нужно уходить. И успел уйти до того, как у этого известного ныне олигарха начались большие проблемы с властями. Вот такая история. Потом муж стал строить бензоколонки, создал строительную компанию, пригласил Иосифа Яковлевича, которого хорошо знал уже несколько лет, и стал, как теперь говорят, олигархом. Вам, наверно, неинтересно все это слушать?
– Очень интересно, – сказал Дронго.
– Он превратился в олигарха, – сказала она ровным голосом, – со всеми вытекающими отсюда атрибутами новой жизни. Его фотографии стали появляться в журналах, о нем начали писать журналисты, газеты рассказывали о нашей жизни, а в списках «Форбс» стала появляться его фамилия, чем он очень гордился. Мне казалось странной вся эта ненужная шумиха. Если у человека есть большие деньги, о нем сразу начинают писать газеты. Неважно, достойный он человек или нет. Умный, порядочный, смелый, сильный, честный – все это оказывается глупой мишурой. Главное достоинство человека – это умение делать деньги. Даже не так. Делать очень большие деньги. Вот тогда ты интересен, тогда о тебе будут писать и тобой будут восхищаться. Тогда с тобой хотят познакомиться, женщины тянутся к тебе, а мужчины считают за честь поздороваться с тобой. Все определяют деньги, которые заменяют сегодня совесть, талант, даже здравомыслие. Ты можешь быть хоть шизоидным психопатом, но если у тебя есть деньги, значит, ты современный и умный человек. Никто не рискнет назвать тебя психопатом. И никому неинтересно, откуда взялись эти деньги. Некоторые наживаются на такой грязи, на таких человеческих пороках. Помните, как у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Вот так и здесь. Если бы однажды опубликовали сведения, как наши олигархи заработали свои первые капиталы… Наркотики, сводничество, контрабанда, гнилые товары, захваты чужих помещений, убийства, грабежи, похищения людей. Такой полный набор всех мыслимых и немыслимых человеческих пороков.
– Ваш муж счастливо избежал подобного, – заметил Эдгар.
– Не нужно ничего говорить, – поморщилась Тамилла, – ничего он, конечно, не избежал. Просто времена поменялись. Раньше сажали в тюрьму и называли «цеховиком», а спустя десять лет печатали в газетах фотографии и называли «умелым предпринимателем». Хотя ничего, в сущности, и не поменялось. А когда человек становится миллиардером, ему кажется, что он уже перестал быть обычным человеком и превратился почти в небожителя.