Франческа сделала глубокий вдох и приказала себе не отвлекаться от главного. А главное сейчас состояло отнюдь не в соблазнении Эдварда де Лейси. Его может сконфузить или даже отпугнуть такой напор, и тогда прощай его помощь. Отныне и впредь она будет вести себя исключительно благонамеренно и сдержанно и не станет забывать о том, что общие у них только дела, как бы сильно он ни волновал ее как мужчина.
— Спасибо, — сказала Франческа. — Вы очень благородны и щедры. Я вам несказанно благодарна.
Улыбка его была мимолетной.
— Не за что. Я всего лишь выполняю свои обязательства по нашему договору.
Он делал куда больше, и впервые за все время их знакомства Франческа всерьез задалась вопросом о том, зачем он предлагает то, чего от него не просят.
— Да, но я вас об этом не прошу. Вы, право, должны прислать этого сыщика ко мне. Я намерена оплатить его услуги, и ему ни к чему вас беспокоить.
Лорд Эдвард даже с некоторой тревогой посмотрел на нее, чуть отклонив голову назад. Франческа успела заметить, что он делал так всякий раз, когда считал нужным обдумать, что сказать дальше.
— Не вижу в этом беспокойства, — сказал он спустя пару секунд. — Я сочувствую девочке и искренне хочу ей помочь.
— Вы очень добры, сэр, — сказала Франческа. — Но я вынуждена настаивать.
— Он… — гость ее помолчал, — этот сыщик не является джентльменом. Я не уверен, что вам пристало общаться с такого рода господами один на один.
— Но он мог бы отправлять мне письменные отчеты, если вы считаете, что мне нежелательно с ним встречаться. На крайний случай в доме есть мужчина — мистер Дженкинс, который сможет за меня постоять.
— Я не уверен в том, что он умеет писать отчеты. — Лорд Эдвард откашлялся. — Правда, вы меня нисколько не обременяете.
Франческа несколько натянуто рассмеялась.
— Понимаю. Я начинаю чувствовать себя назойливой мухой, не дающей вам покоя. Я и в мыслях не имела требовать от вас таких усилий…
— Долг есть долг, леди Гордон, — твердо сказал Эдвард. — И я уже сказал вам, что не считаю его выполнение обременительным для себя.
Если она продолжит с ним спорить, это уже будет грубостью. Франческа заставила себя улыбнуться и невольно опустила плечи, почувствовав облегчение.
— Тогда у меня нет иного выбора, кроме как продолжать выражать вам благодарность.
Эдвард покачал головой.
— В этом тоже нет необходимости, — сказал он, но по тону, она почувствовала, что в этом вопросе позиция совсем не такая твердая. Не такая, как в вопросе о сыщике, которого он наотрез отказался к ней посылать. Господи, что за человека он нанял? Грубого, безграмотного, с иными наклонностями, такого, что его даже в дом пускать опасно? Впрочем, если ему удастся выследить Эллен и Персеваля, то его моральные качества значения не имеют.
— По крайней мере, позвольте мне поехать с вами и помочь, насколько мне удастся, вытянуть информацию из продавцов картин, — сказала она. — Я просто не могу сидеть и ждать, сложа руки, пока вы делаете всю работу. — Он посмотрел на нее с выражением, которое ей было не разгадать. — Я вынуждена настаивать, — решительным тоном повторила Франческа. — Она моя племянница, и она будет вам так же благодарна, как и я, за всю вашу помощь.
— Конечно, — сказал он так, словно с самого начала знал, чем закончится разговор. — Я бы даже не помыслил отказать.
Глава 15
Франческа считала себя ценительницей прекрасного, по крайней мере на уровне обычного человека, не специализирующегося в искусстве. Когда Сесил был еще жив, они посещали выставки и даже пополняли скромную коллекцию эстампов, но, честно признаться, произведения искусства приобретал в основном Сесил, и инициатором походов на выставки был тоже он. Настоящей любовью Франчески была музыка, и она в любом случае не располагала достаточными средствами, чтобы приобретать по-настоящему ценные произведения.
Однако Эдвард де Лейси вошел в картинную галерею с таким видом, словно собирался скупить тут все до последнего холста. Владелец галереи, похоже, с первого взгляда признал в нем потенциального покупателя и чуть ли не со всех ног бросился его обслуживать.
В начале Франческу все это забавляло, но потом роль сторонней наблюдательницы начала ее утомлять. Никто не хотел отпускать лорда Эдварда без покупки, и в надежде заинтересовать мецената хозяева галерей посылали помощников за картинами, хранящимися в запасниках. Но стоило лорду Эдварду сказать, что его интересуют картины, близкие по стилю тем, что пишет Персеваль Уоттс, а еще лучше — работы самого этого художника, Франческа испытала сильнейшее побуждение уйти. Впервые она смогла оценить преимущества своего социального положения. Порой лучше быть никем, чем кем-то с большой буквы. По крайней мере, когда от тебя ничего не ждут, можно быстро сделать свое дело и уйти, не притворяясь восхищенной очередным изображением сабинянок.
Эдвард, кажется, почувствовал ее настроение.
— Мне отвезти вас домой? — спросил он, пристально глядя на нее своими серыми глазами.
— Конечно, нет. — Она раскрыла зонтик и попыталась сделать вид, что совсем не устала и полна оптимизма. — Нам предстоит посетить еще множество мест.
— А я, — пробормотал он, — уже начал опасаться, что вам скучно.
Франческа придала лицу выражение суровой решимости.
— Ничего подобного.
— Тогда я вам завидую, — сказал он, немало ее удивив. — Я уже решил, что тот тип никогда не замолчит.
Франческа пыталась сдержаться, но так и не смогла — улыбнулась, а потом и рассмеялась. Глаза лорда Эдварда блеснули озорством, когда он, протянув ей руку, помог сесть в коляску. — Они все слишком разговорчивы. Я знаю, что это хорошо для наших целей, но как утомительно.
Он протянул монетку мальчику, державшему поводья, сел рядом. Коляска была весьма элегантной, модной и удобной.
— Я думаю, что сегодня мы успеем посетить еще только одну или две галереи. Надеюсь, вы не возражаете?
При всем ее желании поскорее получить результат, с нее было более чем достаточно искусства на один день, Франческа облегченно вздохнула.
— Конечно.
Он лишь улыбнулся и взял вожжи. Лошади тронулись, Франческа смотрела на его руки, державшие поводья. Ей всегда нравились мужские руки, будь то изящные руки джентльмена или сильные руки рабочего человека. Руки лорда Эдварда, обтянутые перчатками из светлой кожи, были одновременно изящными и сильными. Он уверенно правил парой коней, проезжая по запруженным экипажами улицам. Франческа помнила пожатие его пальцев, да в тот вечер порывисто схватила его за руку и он сомкнул пальцы вокруг ее ладони. Глядя на его руки, Франческа знала о том, какие ощущения могли бы пробудить в ней пальцы, если бы он прикоснулся к ее телу. Как бы он сжал ее, если бы надумал поцеловать. Она не в первый раз сказала себе, что не должна думать о таких вещах, но как ни гнала от себя эти мысли, они не давали ей покоя несколько дней. И, теряя бдительность, она частенько попадала в плен этих сладостных грез.
Франческа отвела глаза от его рук. Она понимала опасность. Слоун посеял в ней семена греха, и она готова была задушить его за это. Конечно, она заметила, что лорд Эдвард мужчина привлекательный, до того, как ей на это указал Слоун. Она и до этого слишком много времени уделяла размышлениям о том, в какой именно стадии разбитости находится его сердце после того, как его бросила Луиза Холстон. И еще был момент, в ее доме, несколько дней назад, да она едва не подумала, что он, возможно, тоже питает к ней некие чувства. Но то, что Слоун посмел предположить, она сама его соблазняла… ну, это просто абсурд. Даже когда его пальцы сжимались и разжимались почти чувственно, когда поводья скользили между ними, и у нее при этом тоже все сжималось.
— Как вы думаете, сколько времени уйдет на то, чтобы разузнать о нем что-то конкретное? — спросила она, чтобы отвлечься от созерцания его рук.
— Если кто-то из продавцов картин знает, как связаться с мистером Уоттсом, я не думаю, что он будет зря терять время, — ответил Эдвард. — Хорошие комиссионные представляют собой мощную мотивацию.
— Тогда мы можем получить от него весть в течение нескольких дней, и он выведет нас на Джорджиану, — сказала Франческа, размышляя вслух. — И тогда мне не придется тревожить вас больше. — Она посмотрела на него в тот же момент, как он посмотрел на нее. — Я не могу передать, как много ваша помощь значит для меня, — торопливо добавила она. — Вы делаете для меня намного больше, чем я ожидала.
Взгляд Эдварда вновь устремился вперед, на дорогу.
— Вы мне уже это говорили. Нет надобности без конца меня благодарить, леди Гордон.
Франческа немного помолчала.
— Я не привыкла рассчитывать на постороннюю помощь. Мне не нравится ощущать себя беспомощной.
Франческа немного помолчала.
— Я не привыкла рассчитывать на постороннюю помощь. Мне не нравится ощущать себя беспомощной.
Уголки его губ дернулись вверх.
— Вас никак не назовешь беспомощной. Но я понимаю, что вы имеете в виду. — Он немного помолчал: — Я не люблю несправедливость. Фоулер и Хаббертси отказали вам не из-за самого дела, а потому что они не хотели работать на женщину. Отчего-то они решили, что вы склонны к истерикам, несмотря на очевидные свидетельства обратного.
— Вы слишком добры, — с невеселой улыбкой сказала Франческа. — Скромности и сдержанности я вам точно не продемонстрировала.
— А вам свойственны скромность и сдержанность? — Эдвард потянул поводья, приостанавливая коней, и с интересом посмотрел на нее. На проезжей части впереди разбили рынок, что означало, что им придется дальше идти пешком.
— Конечно, — с подкупающей безмятежностью ответила Франческа. — Эти качества присущи всем женщинам.
Эдвард спрыгнул с коляски и привязал коней, затем предложил ей руку. Его ладонь крепко сжала ее ладонь, когда он помогал Франческе спуститься на тротуар. Она чувствовала тепло его руки сквозь слой перчаток. Он не отпускал ее руки и когда она прочно стояла на земле. Франческа подняла голову и увидела, что он смотрит на ее так пристально, что ей захотелось съежиться под этим взглядом.
— Как вы меня… заинтриговали.
— Но во мне, возможно, сдержанности меньше, чем у других, — вынужденно призналась она.
Он наблюдал за ней, когда они направились через рынок к галерее.
— Надеюсь, вы когда-нибудь мне это продемонстрируете.
Франческа вопросительно приподняла бровь. Нельзя сказать, что она совершенно не осознавала, что это похожее на флирт, но, с другой стороны, флирт — это то, чего она меньше всего ожидала от Эдварда де Лейси. Нельзя также сказать, что ей это не нравилось, несмотря на самой себе данную клятву в том, что их отношения не перейдут за рамки чисто деловых. Он совсем не походил на чопорного, чуждого всяким эмоциям господина, каким оказался ей вначале их знакомства. У него такой красный рот. Каково бы это было — поцеловать его? Было бы ужасно обидно, если он не умеет целоваться. Что за порочные мысли! Тем не менее, Франческа позволила себе улыбнуться — и улыбка, которая заиграла у нее на губах, именно такой и была — порочной. Она успокоила себя тем, что легкий флирт еще никому не привносил вреда.
— Вы уверены, что хотите увидеть во мне скромность? Часто мужчины говорят, что предпочитают скромность, но потом находят ее… разочаровывающей.
— Я никогда не говорил, что предпочитаю скромниц, — ответил Эдвард. — Я сказал лишь, что для того, чтобы поверить в то, что вы обладаете этим качеством, я должен видеть его проявление.
— Как нелюбезно с вашей стороны намекать, то я никогда не вела себя, как подобает леди.
— Никогда. Возможно… возможно, я предпочитаю видеть вас именно такой, — сказал он, бросив на нее многозначительный взгляд.
Франческа засмеялась, чтобы скрыть удивление и еще более тревожащую дрожь возбуждения. Он явно принял ее игру. Он с ней флиртовал! Она никак не ожидала такого поворота и совсем не была уверена в том, что поступает мудро, поощряя эту игру, но… игра рождала в ней кураж, эту восхитительную дрожь. И все более настойчивые мысли о том, что с ним все же стоит поцеловаться.
— Возможно?
Улыбка его рождалась медленно. И в этой улыбке отчетливо читалось обещание.
— Возможно…
Она так и не услышала конец его фразы. Они шли прогулочным шагом по направлению к открытой для посещения картинной галерее. Торговля на рынке шла бойко, людей было много, и потому продвигались они медленно. Но посреди толпы совершенно случайно Франческа увидела маленькую девочку с длинными темными волосами и худеньким шаловливым личиком со знакомыми темными глазами.
— Джорджиана! — потрясенно воскликнула Франческа и, еще до того, как мысль успела обрести форму, бросилась за девочкой.
Расталкивая покупателей у цветочного лотка, Франческа почти бежала за девочкой и совсем не слышала удивленный и встревоженный оклик лорд Эдварда за спиной. Неожиданно она потеряла из виду Джорджиану и остановилась, в тревоге оглядываясь по сторонам.
— Джорджиана! — позвала она.
Слева от себя она услышала что-то очень похожее на «Франни». Джорджиана всегда называла ее тетей Франни, поскольку выговорить ее полное имя маленькой девочке было трудно. Франческа бросилась влево и наконец поймала взглядом высокого молодого мужчину с неопрятными очень светлыми волосами. Он нес под мышкой большую картонную папку и едва не бежал. Франческа стиснула зубы. Этот мужчина определенно выглядел как Персеваль Уоттс, хотя ребенка рядом с ним не увидела. Франческа подобрала юбки и побежала за ним, не замечая ничего и никого на своем пути. Главное — найти ту девочку.
Улица делала резкий поворот, затем извилистой лентой круто поднималась вверх. Франческа едва не упала, поскользнувшись на булыжной мостовой, когда бежала по узкой улочке. Она пробежала еще две улицы и вдруг оказалась на широкой дороге с оживленным движением. Она остановилось, лихорадочно озираясь. Где, где, где? Она искала глазами блондина и, о счастье, заметила его на другой стороне дороги. И, тут сердце ее упало, она увидела, что он тащит за руку девочку. Девочку с длинными темными волосами.
О Боже! Он был так близко.
Франческа бросилась за ними, прямо через дорогу. Кучер что-то рассерженно крикнул, когда она пролетела прямо перед лошадью, но она не стала тратить время на извинения и побежала дальше, едва успев проскочить между телегой и каретой. Оказавшись наконец на противоположной стороне, Франческа остановилась, прижав ладонь к бешено бьющемуся сердцу. Но сколько она ни крутила головой, блондина с девочкой уже не видела. Людей было множество, все не те. Франческа побежала по улице в одну сторону, потом развернулась и побежала в другую, заглядывая в подворотни. Но все без толку.
Она вспотела, словно простолюдинка, выставила себя на посмешище, бегая по улицам, как сумасшедшая, и все Франческе казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Прижав руки к бокам, она попыталась отдышаться, о, если та девочка действительно Джорджиана, а она своими действиями спугнула Персеваля и он решит увезти ее еще куда-нибудь? Что, если они уедут из Лондона?
Что если она только что лишила себя последнего шанса вновь увидеть Джорджиану?
Неподалеку остановилась знакомая коляска, и с подножки спрыгнул Эдвард де Лейси. Лицо его было каменным. Она увидела гнев в его глазах и отвернулась. Она не была готова выслушивать его нотации сейчас, когда от разочарования у нее и так сводило все внутри. Она не протестовала, да он взял ее под руку и повел к экипажу. Ни слова не говоря, он почти втолкнул ее в свою коляску, затем взобрался сам и сел рядом. Щелкнув поводьями, он пустил коней, и коляска, резко дернувшись, тронулась с места. Франческе пришлось вцепиться в сиденье, чтобы не навалиться на него. Взгляд ее шарил по толпе в отчаянной надежде еще раз увидеть бледное лицо той девочки. Напрасно. Утратив всякую надежду, она закрыла глаза.
Лорд Эдвард привез ее домой, за весь путь не проронив ни слова, но у нее было отчетливое ощущение, что он все равно выскажет ей все, что думает о ее безрассудстве. Франческе не хотелось этого слышать. Она взрослая женщина и сама понимала, что повела себя непростительно глупо. Она не нуждалась в том, чтобы ее отчитывали, словно ребенка. Сейчас ей просто хотелось побыть одной. Хотя бы пять минут. Чтобы не сорваться прямо у него на глазах, она, подобрав юбки одной рукой, спрыгнула с подножки и бегом поднялась на ступени своего крыльца. Вбежав в дверь, которую открыла для нее миссис Дженкинс, Франческа бросилась в гостиную, словно в укрытие.
Разумеется, это был еще не конец. Эдвард де Лейси последовал за ней. Она слышала его голос — он говорил с миссис Дженкинс, и она слышала, как он закрыл дверь в гостиную. Схватившись за спинку дивана, чтобы унять дрожь в руках, она уставилась на побелевшие костяшки своих пальцев. Еще минута, может, две, чтобы собраться с силами… Господи, неужели то была Джорджиана? Или она так решила лишь потому, что отчаянно хотела, чтобы это было правдой? Или все же она была на волоске от того, чтобы вызволить свою любимую племянницу? Сомнения, тревога, переживания, страх терзали ее, снедали изнутри. Еще немного, и она сойдет с ума. Франческа молча взмолилась о том, чтобы не разрыдаться и не начать швыряться чем попало, пока тут находится Эдвард. Пусть бы лучше он разозлился на нее так, что решил бы уйти. Пусть даже навсегда.
Но конечно, он не ушел.
— О чем, черт побери, вы думали? — с холодной яростью спросил он. — Вы могли погибнуть! Что за безрассудство — вот так бросаться через дорогу?
Франческа сжимала спинку дивана так, что руки ее едва не свела судорога. Она пыталась не показать ему, что признает его правоту. Она вообще ни о чем не думала. Мельком увидев девочку, которая так напомнила ей Джорджиану, она забыла обо всем. Ею двигало лишь одно нестерпимое желание догнать ее. До сих пор она была во власти эмоций, но теперь, как бы ни было ей горько и обидно, она осознала, как глупо, непростительно глупо себя вела. Глупо и, да, необдуманно. Но она никогда не пыталась уйти от расплаты. За свои поступки надо отвечать — таково было ее жизненное кредо. Франческа, закусив губу, несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь унять сердцебиение. Он мог бы оставить ее и уехать. Пусть бы и дальше металась по улицам в погоне за призраками. Но он не бросил ее, а привез домой. Она была перед ним в долгу. Она медленно разжала пальцы и посмотрела ему в глаза.