Кира произнесла эту фразу чуть громче, и ей показалось, что в спальне у Настасьи раздался в ответ какой-то шорох. Приободрившись, Кира постучала еще громче. Авось соседи не проснутся, а Настасья все же откликнется. Но, кажется, в этот раз Кира перестаралась, слегка не рассчитав силы. Дверь от одного из ее ударов распахнулась, и Кира оказалась на пороге чужой спальни.
– Настасья? Это я! Могу я войти к вам?
В ответ снова раздался какой-то шорох. А затем какой-то то ли вздох, то ли стон.
– Вы уже проснулись! – обрадовалась Кира, постаравшись не думать о том, что это хозяйка не сама проснулась, а она разбудила ее. – Могу я войти?
И так как Настасья не протестовала, а изжога не оставляла Киру ни на минуту, то она решилась и шагнула вперед.
– Мне бы лекарство, – жалобно объясняла она, бредя к кровати, на которой устроилась Настасья. – Прошу вас!
Электрического света, который падал за спиной Киры из коридора, было вполне достаточно, чтобы рассмотреть хозяйку. Она лежала в кровати, укрытая одеялом до самого подбородка. Глаза у нее были открыты. И, как показалось Кире, смотрели прямо на нее.
– Так вы не спите! – обрадовавшись, затараторила Кира. – Слушайте, дайте лекарство от изжоги. Что угодно выпью, хоть яду! Так прихватило, просто сил нет! Помогите, очень вас прошу!
Позади Киры раздались какие-то шаги. Но когда она обернулась, она уже никого не увидела. Лишь в коридоре раздался топот чьих-то ног. Удивившись мимоходом тому, кто еще может разгуливать в такое позднее время по дому, когда все нормальные люди крепко спят, Кира снова обратилась к Настасье:
– Так что?.. Есть у вас какое-нибудь лекарство? Что угодно!
Настасья не отвечала. И по-прежнему в упор смотрела на Киру. От этого странного немигающего взгляда по коже у Киры пробежали мурашки.
– Настасья? – настороженно произнесла она. – Вы… вы сами-то как?.. Э-э-э… В порядке?
Настасья не отвечала. И Кире с каждой секундой становилось все страшней и страшней. От тишины, которая царила сейчас в доме и в спальне Настасьи, у Киры заложило уши. В них словно набили по огромному кому ваты. Потом вату вытащили, но пихнули звенящие колокольчики. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, Кира помотала головой. Вроде бы помогло. Колокольчики звякнули в последний раз и угомонились.
И Кира жалобно произнесла:
– Настасья! Вы кончайте меня пугать. Не надо!
Снова никакой реакции. Протянув дрожащую руку к Настасье, Кира ее потрогала через одеяло. Вроде бы теплая и мягкая. Спит? Но почему тогда не слышно дыхания?
Этот вопрос ожег Киру, словно кипяток. Из холода ее мигом бросило в жар. И сама не понимая, что она делает, Кира схватила одеяло и сдернула его с Настасьи. На эту операцию девушке понадобилось меньше секунды. И уже в следующий миг из ее груди вырвался громкий вопль.
Под одеялом лежала Настасья в ночной пижаме, а на груди у нее расплывалось большое кровавое пятно. И в сочетании с приветливой улыбкой, с которой взирала покойница на мир, пятно выглядело еще более ужасным и нереальным.
– Настасья, что за шуточки! Чему вы улыбаетесь?
Непослушными пальцами Кира попыталась нащупать пульс у Настасьи. Но хотя рука женщины была теплой, пульс у нее на запястье не прослушивался.
Еще какое-то время Кире понадобилось на то, чтобы понять, что это никакая не шутка. А когда она поняла, ЧТО же все-таки случилось в этом доме, за ее спиной раздались чьи-то шаги, и голос Славика произнес:
– Кира, а что вы тут делаете?
Честное слово, никогда раньше Кира не была так рада видеть кого-либо рядом с собой. От облегчения, которое ее охватило, она едва не расплакалась. Конечно, Славик сейчас разберется в ситуации. Конечно, он все решит. Ведь он мужчина, не так ли?
Но, к разочарованию Киры, Славик что-то не торопился разразиться своим замечательным жизнерадостным смехом, а потом уверить, что все происходящее нелепая ошибка, Кира – впечатлительная дурочка и с Настасьей, конечно же, все в полном порядке.
Ничего подобного. Вместо этого Славик подошел к кровати Настасьи, и лицо его исказилось:
– Черт! Дьявол! Смерд! Что тут происходит?
– Н… не знаю! – окончательно растерялась Кира. – Почему вы у меня об этом спрашиваете?
– За что вы ее так?
– Я… я?..
От изумления, негодования и страха Кира окончательно растеряла все слова. И сейчас могла лишь заикаться и что-то мямлить себе под нос. К счастью, уголком глаза Кира углядела рядом с собой стул и с облегчением упала на него. Силы совершенно оставили ее.
А Славик повел себя и вовсе странно. Уперев руки в бока, он грозно навис над Кирой.
– Зачем ты это сделала? – допытывался он у нее. – Кто тебя послал? Отвечай! Кто тебя послал? Демьян? Он хочет, чтобы все сорвалось?
Кира не понимала, чего от нее хотят. И, конечно, она не знала, что хочет какой-то там неизвестный ей Демьян. Шум в голове многократно усилился. И Кира почти не слышала, что говорит ей Славик и о чем он у нее допытывается. Одно она понимала точно: Настасью она не убивала. И никакого Демьяна, который мог ее куда-то послать, тоже знать не знает.
К счастью, в эту минуту в спальню заглянула Дина. Подружка Славика окинула своего приятеля ревнивым взглядом. Надула губки. И тоном жадной собственницы осведомилась:
– Так?! И что тут у вас происходит?
Кира отвернулась. Славик насупился. Дине такая их реакция совершенно не понравилась. Кажется, она в чем-то заподозрила Киру со Славиком. Да заодно и Настасью тоже. Но Дина была не из тех людей, которые пасуют при первых же трудностях. Она стрелой пролетела через комнату и оказалась возле кровати Настасьи. Какое-то время пялилась на нее, а потом дико взвизгнула и завопила:
– Ой! У нее же кровь! Кровь! Славка, что ты стоишь?! Помоги ей!
И наклонившись ближе, Дина завопила еще громче:
– О-о-о! Да она же мертвая! А-а-а-а!
В два прыжка Слава оказался возле орущей не своим голосом Дины и попытался заткнуть ей рот.
– Не поднимай шум, дура!
Но он явно переоценил свои силы. Дина изо всех сил укусила его за руку и продолжала вопить в свое удовольствие. При этом она не сводила со Славика своих выпученных глазок, словно одновременно еще и проводила опыт, изучая, насколько хватит у ее мужика терпения.
Терпение у Славки иссякло быстро. Он поднял руку, чтобы влепить Дине затрещину и заставить ее замолчать, но не успел. В комнату вбежали еще двое. Это были Геннадий и Татьяна. Как обычно, они приняли удар на себя, спрятав своих вялых супругов и детей за своими спинами.
У Киры даже невольно мелькнула мысль, что эти двое куда больше подходят друг другу, чем их настоящие супруги. Гена и Таня были оба невысокими, с тонким изящным костяком, мелкими чертами лица и необычайно энергичные. А вот в супруги им достались люди тяжеловесные и, откровенно говоря, неповоротливые.
Как странно, что людей привлекают их полные противоположности. А ведь противоречие – это корень всех ссор.
– Что тут происходит?
– Да вот… – развел руками Слава. – Кира зачем-то пришила нашу хозяйку!
Услышав это, Кира встрепенулась и гневно воскликнула:
– Я ее не убивала!
– Нет? А кто?
– Не знаю! Я не убивала! Никого!
– А как же ты оказалась в спальне наедине с трупом?
– Я пришла к Настасье за средством от изжоги! У меня ее запеканка среди ночи в горле комом встала. А тут такое… Лежит… В крови… Не убивала я ее! Даже не приближалась! Только пульс послушала и все!
Несмотря на невразумительность своего объяснения, Кире показалось, что ей все-таки поверили. Да и то сказать, какой у Киры мог быть мотив? Она познакомилась с Настасьей всего несколько часов назад. И решительно не имела к этой женщине никаких претензий. Наоборот, один сплошной позитив.
На какое-то время в комнате стало тихо. А затем все заговорили разом:
– Надо вызвать полицию!
– Кто знает номер здешнего отделения полиции?
– Вряд ли они поедут. Все дороги замело снегом.
– Это хоть и окраина, но все же Европа, дорогуша! Конечно, они приедут!
В общем, оставить случившееся в тайне не удалось. Очень скоро вся маленькая гостиница была на ногах и гудела, словно встревоженный улей. Служанка увидела свою мертвую хозяйку, страшно перепугалась и теперь громко выла на кухне, временами заглушая все прочие звуки в доме.
– Вот ведь! Немая, немая, а как орет! – не выдержала наконец Антонина. – Любой оперный певец позавидовал бы такой мощи легких!
– О чем ты только думаешь! – тут же осадил ее строгий муж. – В доме покойник, а у тебя одни глупости на уме!
Один Алексей не потерял присутствия духа. Именно он и вызвал полицию, откуда-то узнав номер нужного отделения. Он также распорядился о том, чтобы никто больше не входил в комнату покойной. Мера, на взгляд подруг, сильно запоздавшая по времени, потому что в комнате Настасьи, на месте ее убийства к этому времени уже побывали все. И значит, если там и были какие-то следы, то теперь их бессовестно затоптали.
Леся указала на это Алексею, но в ответ услышала:
– Все равно! Больше в эту комнату никто не войдет!
Алексей лично закрыл дверь в спальню покойной и уселся возле нее, словно страж. Он сидел на стуле, прикрыв глаза и скрестив руки на груди, как верный воин. И, как ни странно, все постепенно начали приходить в себя.
– Бедная ты моя Кирулька, – сочувственно прошептала Леся, подсев к своей подруге. – И как только тебя угораздило наткнуться на труп?
– Не знаю. Прямо рок какой-то!
– Представляю, как ты перепугалась.
– Да уж, приятного мало.
– Мне тебя очень жаль. Я тебе сочувствую. И еще полиция сейчас начнет мытарить.
Кира только отмахнулась. Как говорится, снявши голову, по волосам не плачут.
– А ты где была? – спросила, в свою очередь, у подруги Кира. – Ты что, не слышала, как Дина вопила?
– Я? Я слышала.
– А чего задержалась?
Казалось, Лесе не очень хотелось отвечать на этот вопрос.
– Да так, – уклончиво отозвалась она. – Гуляла.
– Гуляла? В такую погоду?
И Кира кинула недоверчивый взгляд на подругу. Не говоря о том, что за окном валил снег, Леся была одета для сна. Сверху она лишь накинула халат. О какой прогулке могла идти речь?
– Я ненадолго выглянула на улицу, а потом сразу вернулась.
– Но зачем?
– Ну… Так. Пойду, тапки переодену. Они совсем промокли.
И помедлив секунду, Леся добавила:
– Кстати, тебе тоже не помешает переодеться. Скоро сюда прибудет полиция. И они захотят поговорить с тобой.
– Со мной? Почему именно со мной?
– Ну, ты же главный свидетель происшедшего.
– Я ничего не видела!
– Все равно тебе надо выглядеть прилично. Особенно в глазах полиции.
В этом Кира была согласна с подругой. И две девушки уныло пошлепали к себе в комнату, причем Леся действительно оставляла на полу мокрые следы. Куда же она ходила, черт возьми? Что делала в такую погоду на улице почти голая и в тапочках? И самое главное, почему она не хочет говорить об этом Кире?
Но самое худшее ждало девушек впереди. Разумеется, едва финская полиция прибыла, как они немедленно поинтересовались, кто нашел труп. И также спросили, кто чье алиби может подтвердить? И тут же оказалось, что алиби есть буквально у всех, кроме самой Киры и Леси.
– Ну вот! – обрадовались полицейские. – Значит, кто-то из вас и есть убийца!
Такая полицейская логика совсем не понравилась подругам, и они решительно запротестовали. Причем сделать это было трудно, потому что финны предпочитали говорить на своем родном языке. И даже появление следователя, или, правильнее сказать, инспектора, с финской стороны не улучшило ситуации. Он тоже хотел говорить по-фински. А вот подруги как раз не хотели. То есть не то чтобы не хотели, скорее не умели.
И тогда вперед выступил Алексей.
– Я могу переводить! – заявил он. – Помимо английского, французского и испанского я также немного владею и тремя скандинавскими языками – норвежским, шведским и финским. Если надо, я переведу ваши показания господину инспектору.
Неизвестно, в какой степени владел Алексей другими языками, но по-фински он говорил вполне бегло. Трудностей с переводом не возникло ни разу ни у одной из сторон.
Инспектор, который вел допрос, был маленького роста, упитанным и равномерно округленьким. У него была рыжая клочковатая бородка, круглые очочки на курносом носу картошечкой и пронзительные глазки, которыми он по очереди просверливал всех свидетелей.
И уже совсем скоро финские полицейские и сам господин инспектор уяснили себе, что произошло в маленькой гостинице, и дружно набросились на Киру.
– Чем вам не угодила ваша хозяйка?
– За что вы ее убили?
– Когда раньше вы встречались с покойной? При каких обстоятельствах произошла ваша ссора с ней?
Кира уже по третьему кругу объясняла господам полицейским, что никаких недобрых чувств к покойнице не испытывала, а, наоборот, испытывала к ней исключительно самые положительные эмоции, потому что та избавила их от нудного ожидания своего рейса в аэропорту, накормила вкусным ужином и позволила провести ночь с комфортом. Убивать хозяйку гостиницы лично Кире не было никакой выгоды, а одна лишь морока и головная боль.
Кира это объясняла раз за разом. Но всякий раз, когда она замолкала, полицейские задавали ей один и тот же вопрос:
– Так за что же вы все-таки ее убили, а?
Через полчаса Кира начала понимать, что в анекдотах про медлительных эстонских парней, а также их северных сородичей есть существенная доля правды. Финн был туповат. Он видел лишь то, что видел. Девушку в комнате наедине с убитой. Ночью. Одну. Будь при Кире хоть что-нибудь мало-мальски напоминающее орудие убийства, ее арестовали бы незамедлительно.
Но, к счастью, у Киры при себе не было даже маникюрных ножничек. И это подтвердил тот же Славка и остальные.
– Но если не вы, то кто же тогда убил?! – воскликнул полицейский в полном отчаянии, глядя на Киру.
И тут подала голос Леся.
– Господин полицейский, – сказала она, – хочу обратить ваше внимание на то, что в доме было очень холодно.
– Да, холодновато, – согласился тот. – Но это вопрос не ко мне, а… Кто занимается домом вместо покойной? Кто отвечает за отопление?
– Наверное, муж покойной. Но он сейчас в отъезде.
– Вот вернется, тогда у него и спросите, почему он экономит на отоплении дома.
Мысль о том, что им, возможно, предстоит дожидаться возвращения мужа Настасьи, едва не заставила Лесю расплакаться. Но она мужественно сдержалась и произнесла:
– Но я сказала про холод в доме совсем не потому, что мне это не нравится.
– Нет? А почему же?
– Холодно в доме было потому, что одно из окон первого этажа разбито.
– Что?
– Да, да, – кивнула головой Леся. – Если хотите, я покажу вам это место.
– Зачем? Разбитые окна и попорченное имущество – это опять же к владельцу дома. Не ко мне!
– Мне кажется, я видела возле разбитого окна чьи-то следы.
– И что?
– Это мог быть кто-то посторонний, кто проник в дом. Это мог быть убийца!
– Следы были внутри дома или снаружи?
И чем только думал этот человек! Какие следы возле дома? Да на улице сыпал такой снег, что уже через секунду не осталось бы и намека на следы! Но Лесе было терпения не занимать. К тому же она видела, что инспектор не специально валяет такого дурака. Поэтому она отреагировала правильно. И совершенно спокойно и терпеливо сказала:
– Насчет следов снаружи дома я ничего не знаю, там идет слишком густой снег. Но в самом доме на полу я видела мокрые следы. И еще мне показалось, что за разбитым окном я видела чью-то тень.
– Мужскую или женскую?
– Не разобрала.
– А следы? Они мужские или женские?
– Я покажу их вам. Хотите?
Инспектор хотел. И послал с Лесей одного из своих помощников. Пока они ходили, следователь допрашивал остальных свидетелей, кто и где был в момент преступления, кто и что видел или слышал подозрительное. Как раз к тому моменту, когда вернулись Леся и полицейский, инспектор уже знал, что никто из свидетелей ничего подозрительного не видел, не слышал, в чем письменно признается и кается.
– Ну что?
– Есть следы, – кивнул полицейский. – Уже подсыхают, но я их сфотографировал.
И полицейский продемонстрировал фотографию на телефоне.
– Та-а-ак! – многозначительно произнес инспектор. – У кого из вас есть армейские ботинки сорок шестого размера?
И он хищным взглядом осмотрел ноги всех присутствующих. Кира, несмотря на то что ей было далеко до сорок шестого и даже просто до сорокового, с трудом удержалась от того, чтобы не поджать ноги под стул, на котором сидела. Остальные тоже явно испытали дискомфорт под взглядом инспектора. Но к счастью, сорок шестого размера ноги не было ни у кого.
У поварихи нога была сорок первого размера. А у мужа Татьяны, который, бесспорно, являлся обладателем самой большой ноги, номер был сорок вторым-сорок третьим. Нет, даже он не тянул на внушительный сорок шестой.
– Тут находятся все, кто был в доме?
– Да, да, все.
– Постойте! Юсси нету!
– Юсси – это у нас кто? – немедленно осведомился инспектор.
– Племянник хозяина этого дома.
– Даже не племянник, а дальний родственник.
– И почему я его до сих пор не видел? Где он?
– Мы не знаем. Наверное, где-то в доме.
– Юсси – парень здоровенный. И нога у него будьте нате. Если там не сорок шестой размер, то будь я проклят!
– Найти и привести! – услышав эти слова, немедленно распорядился инспектор.
Леся хотела возразить, что Юсси, благо он проживает в одном доме с Настасьей, не было никакой нужды разбивать окно и проникать через него в дом, это явно сделал кто-то другой. Но сказать вслух Леся ничего не успела. Потому что на пороге комнаты появился сам Юсси. Парень выглядел еще более странным, чем обычно. Глаза у него сонно моргали. А сам он покачивался из стороны в сторону, вращал глазами и скалил зубы, словно стремясь избавиться от чего-то на них налипшего.