– Как вы назвали задержанную? И откуда знаете, что целительница скончалась? Назовите свое имя.
– Светлана Борисова, – представилась та. – Мне Ирка сказала, она над однушкой на втором этаже живет, слышала, как внизу орали: «Помогите, убили!» А потом вы пришли. Файка, чего молчишь? Загордилась совсем? Как же, сестра писательницы!
– Вы уверены, что это не сама звезда? – уточнил юный полицейский.
– Че я, Фаину не видела? – фыркнула тетка. – Ишь, шапку натянула, платок замотала, очки нацепила… Да все равно ведь понятно, кто это – Фаина Тараканова.
Гурьев повел задержанную дальше. Рядом шла свидетельница. По дороге участковый опять позвонил в отделение и пустился в объяснения:
– Ошибочка вышла, убийца не литераторша, а ее сестра, звать Фаиной.
– Хорош балаболить! – заорал дежурный из трубки.
До полиции идти несколько кварталов, по одной стороне улицы тянется забор автобусного парка. Когда троица приблизилась к главному входу транспортного предприятия, из ворот нагло вышла толстая крыса…
– Их в Москве много, – кивнув, перебила я рассказчика, – часто грызунов у мусорных бачков вижу.
– Каждый раз в обморок падаете? – заинтересовался Измирин.
– Нет, конечно, хоть и являюсь представительницей слабого пола, – фыркнула я. – Просто хорошо знаю: обычно крыса первой не нападает на человека. Не надо только в нее камнями швырять.
– А вот Елена Михайлова свалилась кулем, – продолжал следователь. – Гурьев кинулся к ней, на время упустив из виду задержанную, и та сбежала…
– В наручниках? – уточнила я.
– Нет, – вздохнул Вадим.
– То есть женщина, которую обнаружили у трупа, шла без «браслетов»? – протянула я. – Мне всегда казалось, что…
– Гурьев не стал надевать на нее наручники, – нахмурился Вадим. – Мне он так сказал: «Задержанная известная писательница. Я ее книги не читал, но подумал: у тетки точно полно влиятельных знакомых. Ща ее адвокат приедет, прицепится, что в наручниках бабу вел, а она ведь никакого сопротивления не оказывала. Ну и решил скандала избежать. Потом выяснилось, что это не сама детективщица, а ее сестра. Так тоже плохо: звезда за нее всем пасть порвет, виноватым я буду. И тетка тихая была, послушная, без спора со мной потопала, только разговаривать не хотела, все время молчала, ни звука не издала».
– Отлично работаете, парни, – заметил Степан.
– Я тут ни при чем, – обиделся Вадим. – Был на вызове, вернулся – все на ушах стоят: Гурьев убийцу упустил. Да не какую-нибудь там подружку алкаша, которого она сковородкой за безостановочное пьянство порешила, а не то писательницу Арину Виолову, не то ее сестру Фаину. Точно никто сказать не мог, две версии было. Знаете, Виола, вы ведь весьма популярны среди женщин, даже тех, кто в погонах.
– Спасибо, – буркнула я. – А теперь вопрос дня: по какой причине участковый решил, что перед ним Арина Виолова?
Вадим почесал кончик носа.
– Вас Михайлова узнала.
– Отлично, – скривилась я. – А ничего, что меня там даже близко не было? Легко подтвержу свое алиби. И на основании чего Елена решила, что у трупа была именно я?
– Михайлова ваша страстная поклонница, – объяснил Измирин, – ей давно хотелось с вами познакомиться, женщина пару раз посещала автограф-сессии в магазинах. Но уходила разочарованной – обстоятельный беседы с детективщицей не получалось, вы ей мало времени уделяли.
– Естественно, нет, – перебила я следователя. – Стоит очередь, все хотят получить автограф на книге. Максимум, что я могу спросить у человека, это как его зовут, и улыбнуться. Ну, может, еще разрешить ему сделать селфи со мной.
– А Елена мечтала о задушевной беседе, – продолжил Вадим. – Поэтому когда фирма чая, где она заведует отделом маркетинга, собралась устраивать праздник, то…
– Женщину Еленой Ивановной зовут! – подпрыгнула я. – Полная шатенка с ярким, прямо-таки боевым раскрасом?
– В точку, – улыбнулся Измирин. – Помню, тетка вдруг чихнула, и я даже испугался, что у нее с лица кусок штукатурки упадет и стол мне пробьет. Ну почему некоторые женщины сами себя уродуют? Веки густо-синие, щеки красные, губы бордовые – натуральный клоун.
– Как-нибудь потом обсудим проблему макияжа, – остановила я полицейского, – сейчас меня другое волнует. Отлично помню эту Михайлову. Она вела себя во время мероприятия крайне бесцеремонно, постоянно толкалась около ведущей, отгоняла тех, кто пытался пообщаться со мной, шипела: «Хватит задавать вопросы, это неприлично». А сама безостановочно спрашивала меня о всякой ерунде. Из ее рта так и сыпалось: «Вы замужем? Нет? Почему? Дети есть? Нет? Почему? Кошечку дома держите? Нет? Почему?» Я очень обрадовалась, когда ее кто-то из начальства отозвал, до безобразия назойливая и невоспитанная особа.
– Все дело в куртке, – вздохнул следователь. – Михайлова сообщила в полиции, что ее сшили специально для Таракановой под акцию, второй такой нет.
– Значит, она опознала одежду? – поняла я.
– Ну да, – согласился Вадим, – клялась, что она уникальна.
– Может, и так, – согласилась я, – но моя куртка дома, в шкафу. Я уже сто раз Степану сказала и еще раз повторю: влезаю в розовое безумие, только когда иду на помойку. Теперь следующее. Коим образом информацию о том, что Арина Виолова убила целительницу, проникла в прессу? И почему журналисты до сих пор треплют имя Фаины?
– Елена Ивановна, как я понял, человек истерического склада, – вздохнул Измирин, – не способна эмоции в узде держать. Да и день у нее выдался сложный. Сначала обнаружила мертвую бабу Тосю, потом увидела крысу. Вот тетке и снесло чердак. Когда Гурьев ее в отделение привел, Михайлова начала кричать: «Писательница Арина Виолова убила Вольпину! Я видела, как она зарезала старуху! Пилой!»
– Пилой? – повторила я. – Ну просто слов нет!
– Участковый попытался остановить истерику, – продолжал Вадим, – возразил: «Если кого распилить, море крови выльется, а в комнате чисто было. Да и тело выглядело целым».
– Логично, – хмыкнула я.
Вадим продолжил:
– Но на Михайлову слова парня впечатления не произвели, она продолжала вопить. Доложила между делом про розовую куртку и рекламное мероприятие. Гурьев попытался усмирить ее: «Замолчите, не кричите! Вы же слышали, соседка во дворе объяснила, что задержанная не Арина Виолова, а ее сестра Фаина». А мне потом юный участковый сказал, что и сам не знает, кого вел в отделение, писательницу или ее родственницу, потому что тетка упорно молчала, имени своего не назвала.
– А мне вот понятно, что бравый полицейский не потребовал у задержанной документы! – рассвирепела я.
– Нет, парень попросил ее предъявить паспорт, – вздохнул Измирин, – но женщина только шапку до носа натянула и молчала. Зато Михайлова орала без умолку, в том числе и в отделении…
– Можешь не продолжать, – зашипела я, забыв про вежливое «вы», – и так ясно: кто-то из присутствовавших там живо позвонил папарацци.
– Думаю, что таких граждан оказалось несколько, – поправил Степан, – отсюда и путаница: одни рассказали про тебя, другие про Фаину.
Я внезапно успокоилась.
– И понятно, почему они так поступили – СМИ хорошие деньги за сведения о звездах платят.
– Основные информаторы прессы – сотрудники ГИБДД, полиции и больниц, – кивнул Степан. – И ты, Вадим, прекрасно это знаешь.
– Какая разница, кто автор слива, – завилял хвостом Измирин, – о другом думать надо: как твою приятельницу и ее сестрицу от грязи отмыть.
– А что тут думать? Все очень просто: надо найти того, кто на самом деле лишил жизни Антонину Вольпину, – отрезал Дмитриев.
Глава 9
– Будешь пирожное? – спросил Степа, открывая меню.
– Конечно, – улыбнулась я. – Милое кафе, никогда здесь не была. Маленькое, но уютное.
– И готовят хорошо, – похвалил Дмитриев. – Ты кому звонишь?
– Сейчас услышишь, – пообещала я. – Как только ответят, включу громкую связь, благо посетителей, кроме нас, нет. Алло? Елена Ивановна?
– Да! – рявкнули из трубки. – Кому я понадобилась?
– Писательница Арина Виолова, – представилась я.
– Господи! А-а-а! Вы… вы… вас… а-а-а-а!
– Елена Ивановна, успокойтесь, – попросила я. – Поверьте, я никогда не была в квартире знахарки. И уж совершенно точно не убивала ее. Вы меня с кем-то спутали. Скажите, розовую куртку действительно сшили в одном экземпляре?
– Да, только для акции, потом ее подарили писательнице. То есть вам. Я вас видела! Узнала! Это были вы! – заорала тетка.
Мне хотелось сказать дамочке много «приятного», но пришлось сдержаться.
– Отлично. Теперь скажите, во что я была одета?
– В розовую куртку.
– Это я уже поняла. А еще что на мне было? – продолжила я.
– Шапка с помпоном, вы ее почти до носа натянули. Шарфик синий, на нем золотые буковки, вы им до ноздрей замотались. А волосы из-под головного убора торчали, по шее мотались. Светлые такие, – перечислила Михайлова.
– У вас отличная память, – похвалила я. – Брюки? Юбка?
– Не помню.
– Ботинки, сапоги, босоножки?
– Скажете тоже, босоножки, – хрюкнула собеседница. – Не лето на улице, что-то теплое на ногах было.
– А поточнее? Угги?
– Не заметила.
– Никакой другой одежды не разглядели, лицо почти полностью закрывали вязаная шапка и шарф, но вы уверены, что в квартире находилась Арина Виолова? – уточнила я.
– Конечно. Куртенку только для вас смастерили в одном экземпляре, – попугаем повторила тетка.
– Одежду можно продать, дать поносить подруге. В конце концов, ее могли украсть, – вкрадчиво произнесла я.
Повисла тишина.
– Не подумала об этом, – ожила наконец Михайлова. – Нет, это были вы. На носу у вас сидели большие очки. В руках вы держали сумку.
– Опишите ее, – попросила я.
– Ну, обычная, – ответила свидетельница, – как у всех.
– Сумки у всех женщин разные, – не отставала я.
– Не помню, – призналась наконец Михайлова.
– Очки какие? От солнца? Оправа темная или светлая?
– Вроде простые очки, – промямлила собеседница. – Наверное.
Я откашлялась.
– Елена Ивановна, я подвожу итог. Вы вошли в квартиру и увидели лежащую на полу Антонину Вольпину. Так?
– Да, да, да… жуть… – завздыхала Михайлова, – прямо в глазах потемнело от стресса, я ничего не видела.
– «В глазах потемнело, ничего не видела», – повторила я последние слова идиотки. – Но тем не менее разглядели женщину в розовой куртке. Она сидела? Стояла? Лежала? Прыгала?
– Ой, скажете тоже, – хихикнула собеседница. – Вы в секретере рылись.
– Ага… – протянула я. – Стояла к вам лицом?
– Спиной, – поправила Михайлова. – Я надпись про чай «Трифон» прочитала и сразу поняла, кто передо мной.
– Узнали меня только по спине? – уточнила я.
– По слогану, – объявила дама. – Затем вы обернулись.
– На голове шапка, натянутая почти до носа, – напомнила я слова свидетельницы, – на шее шарфик, который закрывал подбородок и рот. А еще большие очки. Так?
– Да, правильно, – согласилась Михайлова.
– Из-под вязаного колпака выглядывали светлые волосы, – продолжала я.
– Все именно так! – заявила Михайлова. – Дорогая Арина, я вас обожаю безмерно. И у меня есть предложение. Да, я сказала полицейскому, что видела вас, и это чистая правда. Понимаете, я очень разнервничалась: на полу мертвая женщина, рядом любимая писательница.
– Минуту назад вы говорили, что я находилась у секретера, а теперь, оказывается, я маячила возле убитой, – хмыкнула я.
– Комната небольшая, все близко, секретер в паре шагов от мертвой хозяйки находился, – зачастила собеседница. – Сейчас-то я понимаю, мне следовало не орать, не звать на помощь, а тихонечко шепнуть обожаемой звезде: «Убегайте быстрей, никому не скажу, что видела вас». Уж не сердитесь на меня за глупость, я готова все исправить. Ваш звонок меня окрылил, придал сил, навострил ум. Если придете ко мне домой в гости – поболтать, попить чайку, то скажу следователю, что перепутала, куртка была синей, а мне розовой со страху показалась, и что вас в квартире не было, другая баба там находилась. Жду вас прямо сегодня, сейчас адрес сообщу… Поняли меня? Или вы приезжаете ко мне поболтать, или я расскажу, как вы в целительницу ножом тыкали. Хочу вас спасти, избавить любимую писательницу от тюрьмы, но взамен…
Я быстро отсоединилась.
– Степа, слышал? Она сумасшедшая.
– Угу, – протянул Дмитриев, глядя в айпад. – Слушай, тут интересная вещь выясняется. Квартира, в которой жила знахарка, оказывается, вовсе не однокомнатная.
– А какая? – удивилась я.
– Антонина Семеновна Вольпина владела всеми апартаментами на первом этаже, – объяснил Степан. – Там располагаются две квартиры, одинаковые по площади. Изначально обе принадлежали Николаю Петровичу Кузнецову.
– Две квартиры одному человеку? – уточнила я.
– Верно, – подтвердил Степан. – Он их объединил и зарегистрировал это в БТИ. А спустя время презентовал Вольпиной.
– Подарил? – изумилась я. – Баба Тося его родственница?
– Не-а, – протянул Степан, – если верить документам, конечно. Может, любовница, гражданская жена…
– А сам Николай Петрович куда делся? – продолжала удивляться я.
– Он уже давно прописан по другому адресу: Малофеевская улица, дом восемнадцать, квартира не указана, – пояснил Дмитриев.
– Фаина уверяла, что Антонина жила в однушке, – протянула я. – Временно покинув Москву, целительница продолжала оплачивать коммунальные услуги, поэтому моя сестра могла там жить. Интересно, что связывает Вольпину и Кузнецова?
– А, теперь понятно, почему тут только номер дома написан, – сказал Степа, не отрывая взгляда от экрана, – это же пансион, именуется забавно – «Приятное место». Ага, еще яснее стало. На самом деле заведение сие – коммерческий дом престарелых, просто его назвали красиво. Давай рванем в интернат? Поболтаем с Кузнецовым.
– Сейчас там все уже спят, наверное, – охладила я пыл Дмитриева. – Посмотри на часы, вечер настал, в заведениях для стариков и инвалидов отбой рано наступает. Завтра скатаемся. Поехали домой. Ко мне.
– Может, ко мне? – предложил Степан. – В бассейне поплаваем, в баньке посидим.
– Не хочу оставлять Фаину одну на ночь, – пояснила я. – И утром должен прийти менеджер по муравьям.
Степан рассмеялся.
– Такие бывают?
– Фирма «Убьем всех» серьезно подходит к вопросу травли насекомых, – захихикала я. – Представляешь, начали расспрашивать, какой вид мурашей у меня по дому бегает, а я их идентифицировать не могла. Поэтому приедет специалист, который подберет нужный аппарат, электронный уничтожитель.
– Хорошо, поедем к тебе, – не стал спорить Степан, – только сначала зарулим в супермаркет. Тихий внутренний голос подсказывает, что у тебя в холодильнике ничего вкусного нет.
Глава 10
Утром, стоя у кофемашины, я услышала из коридора громкий голос Дмитриева:
– Вилка, где мой халат?
В ответ раздался визг.
Я вышла в коридор.
– Шлафрок в санузле на стойке, там, где всегда.
Степан, стоявший ко мне спиной, обернулся и попятился.
– Это кто?
– Прекрасный вопрос, – хмыкнула я. – Разрешите представиться: хозяйка квартиры, Виола Тараканова, под псевдонимом «Арина Виолова» пишу детективные романы.
– А в твоей ванной тогда кто? Почему она в твоей пижаме? – недоумевал Степа.
– Там должно быть пусто, – ответила я, подошла к двери и распахнула ее.
Стоявшая у раковины женщина, на голове которой был тюрбан из полотенца, завизжала.
– Фаина, зачем так орать? – осведомилась я.
– Думала, опять мужик прется, – выдохнула сестра. – Влез без стука!
– Почему ты в этой ванной? – задала я вопрос.
– А какой надо пользоваться? – растерялась новоявленная родственница.
– Той, что прилегает к гостевой спальне, – пояснила я. – Ты находишься в моем санузле. Да еще нарядилась в мою пижамку.
– Прости, пожалуйста, – смутилась младшая сестра, – я думала, в квартире только один душ. Костюмчик висел на крючке, я решила, что ты его мне приготовила, на боку бирка не отцеплена.
– А ведь я показала тебе вчера все необходимое, – напомнила я.
– Извини, забыла, – призналась сестра. – Ты же не сердишься?
– Конечно, нет, – ответила я. – Чистый халат ждет тебя в другой ванной.
– Эта пижамка такая красивая, – вздохнула Фаина. – Розовая, принт в виде кошек… У меня такой никогда не было. Дорогая, наверное?
– Нет, – улыбнулась я, – если она тебе нравится, то забирай ее себе. Пижама новая, я купила ее в субботу и ни разу не надевала. Даже, как ты правильно заметила, бирки не отрезала.
– Ой! Спасибо! – обрадовалась Фаина и сдернула с головы полотенце. – Мне так неудобно… Ты такая добрая, внимательная, не жадная!
– Ты покрасилась? – спросила я.
– Да, – кивнула Фая, – решила стать такой блондинкой-блондинкой! Встала специально сегодня пораньше. Мне идет?
– М-м-м… – пробормотала я. – Цвет красивый, глаза стали ярче. Но, понимаешь, ты вовсе не белокурая. Ну прямо вот совсем не блондинка.
Фаина, стоявшая лицом ко мне, развернулась на сто восемьдесят градусов, глянула в зеркало и завопила:
– Кто там? Чье это отражение?
– Твое, – пояснила я.
– Почему я похожа на ворону? – орала гостья.
– Что у вас случилось? – полюбопытствовал из коридора Степан и без спроса всунулся в ванную. – О! Фаина, вы смелая женщина. Не всякая решится на столь радикальную смену имиджа, выглядели, как Вилка, а сейчас прямо эфиопка.
– Не хотела становиться брюнеткой, – уже тише произнесла Фая, – собиралась из светло-русой превратиться в блондинку-блондинку.
– Каким средством пользовалась? – уточнила я.
– Из подарочного пакета, ты сама разрешила его взять, – заканючила Фаина, – вот он стоит на пуфике.
Я заглянула в бумажный мешок и вынула тюбик.