Гэвин покачал головой:
– Я всегда говорил, что тебе не хватает подлинного уважения к рыцарству, Дункан.
– И слава Богу. Достаточно иметь рыцаря во главе клана.
– Этот благородный муж сейчас похож на нищего. Я отправлюсь перед ужином к озеру, чтобы смыть грязь. Ты со мной?
– Я приду, как только соберу со зрителей свой выигрыш.
– Ты проиграл бой, Дункан. Тебе следовало бы раздавать долги, а не требовать деньги за зрелище.
Дункан опустил голову, и на мгновение Гэвин решил, что Дункан покраснел, хотя это было абсолютно невозможно. Всем была известна его толстокожесть. Даже самые непристойные анекдоты не вызывали у него почти никакой реакции.
– Ты правильно расслышал, – подмигнул Дункан. – Я действительно сегодня собираю то, что вы играл. Я неукоснительно следую мудрому кредо каждого шотландца, даже когда играю в азартные игры.
– И что это за кредо?
– Никогда не участвуй в пари против своего лэрда.
Расставание с сэром Джорджем оказалось гораздо тяжелее, чем думала Фиона. Ему разрешили прийти во внутренний двор, и граф в чистой рубахе и тартане проводил к нему Фиону. Окруженный недоброжелательной толпой шотландцев, готовых при малейшем намеке на опасность обнажить мечи, сэр Джордж держался сохраняя полное достоинство.
– Пять минут, леди Фиона, – тихо сказал Киркленд. – Сэру Джорджу и его людям надо засветло доехать до границы.
Эти слова прозвучали для Фионы почти как угроза, но она не посмела спорить с лэрдом.
Фиона и сэр Джордж подошли друг к другу. Толпа вокруг молча расступилась, и Фиона была благодарна людям, что они позволили им говорить наедине, и не могли слышать, о чем идет речь при прощании.
– Я искренне благодарна за все, что вы для меня делали, сэр Джордж, но настало время нам расстаться. Я освобождаю вас от службы. Храни вас Бог!
– Вы уверены, что хотите остаться здесь?
Фиона прикусила губу, чтобы взять себя в руки.
День сегодня тянулся долго, и у нее было достаточно времени для того, чтобы все обдумать и взвесить. Тем не менее она не хотела, чтобы хоть тень сомнения отразилась на ее лице, иначе сэр Джордж мог отказаться уехать и тем самым подверг бы свою жизнь опасности.
– Это единственный шанс дать Спенсеру то, что он заслуживает.
Плечи сэра Джорджа поникли, и Фиона поняла, что все сказала правильно.
Сэр Джордж преклонил колено.
– Мы еще встретимся, миледи, и уверяю вас – при более благоприятных обстоятельствах.
Фиона проглотила подступившие к горлу слезы. Решимость сэра Джорджа придала ей мужества. Он никогда не предаст интересы Спенсера!
– Молю Бога, чтобы вы оказались правы, друг мой.
Фиона протянула руку, и сэр Джордж поднялся.
Глядя поверх ее плеча, рыцарь остановил свой взгляд на графе Киркленде.
– Если что-нибудь случится плохое с миледи или мальчиком, пока они находятся под вашей опекой, вы ответите передо мной.
Смелость сквозила в каждом слове сэра Джорджа. Фиона обернулась, чтобы посмотреть на реакцию Гэвина. Он молчал, и Фиона, испугавшись, затаила дыхание. Потом мужчины обменялись понимающими взглядами, и сэр Джордж молча отошел.
С болью в груди Фиона наблюдала за тем, как ее старый друг сел на коня и уехал. Он был для нее постоянной опорой многие годы, и если честно, она почти не надеялась когда-нибудь еще увидеть его.
Сжав губы, Фиона отвернулась, стараясь скрыть волнение и горечь. Она не сломается на глазах любопытствующей толпы незнакомцев, не доставит им удовольствия увидеть ее слезы!
Подойдя к графу, Фиона кивнула в знак того, что готова следовать его приказаниям. Странным образом этот кивок придал ей силы, успокоил, позволил почувствовать себя менее одинокой.
На какой-то момент ей даже захотелось схватить руку лэрда и крепко сжать. Пресвятые угодники! Вот уж когда у всех присутствующих развяжутся языки!
– Скоро подадут ужин, – сказал Киркленд. – Давайте пройдем в большой зал.
– Хорошо, – согласилась Фиона довольно холодно.
Ее тон удивил лэрда. Он довольно долго пристально смотрел на баронессу, потом, учитывая ее титул, пропустил вперед себя. И все же через несколько шагов Гэвин властно схватил ее за локоть.
Фиона судорожно втянула воздух, почувствовав, как от этого прикосновения у нее забилось сердце. Она обернулась, но выражение лица лэрда было непроницаемым. Это нечестно! Ее тело отозвалось так, как еще никогда в жизни, а он будто бы ничего не почувствовал!
Как только они подошли к столу, установленному на помосте, Фиона освободила руку и села, стиснув дрожащие ладони коленями. Она чувствовала себя так, словно сидит у всех на виду совершенно раздетой. Даже разносившие еду слуги не отвлекли присутствовавших за ужином людей, которые откровенно разглядывали английскую баронессу.
«Матерь Божия, похоже, ужин растянется надолго!»
Странным образом, но единственным, кто не обращал на Фиону внимания, был человек, сидевший справа от нее. С бокалом в руке он горячо что-то обсуждал с людьми, расположившимися по левую руку от него. Темами разговора были достоинства различных видов оружия, вопросы тактики ведения боя и неудача в последнем сражении.
Было удивительно, как члены клана свободно выражали свои взгляды. Никто не боялся возражать графу или высказывать свою точку зрения.
Это было необычно. Генри иногда интересовался позицией своих вассалов, но они почти всегда соглашались с его мнением.
Занятая своими мыслями, Фиона не заметила, как слуга поставил между ней и графом поднос с мясом. Ее привлек запах – он был сильным, но никакие специи или приправы не чувствовались. Мясо было отлично прожарено.
Даже слишком.
Украдкой оглядевшись, она увидела, что все едят с большим аппетитом. Она отрезала себе кусочек и положила в рот. Мясо было суховатым, и ей пришлось сделать большой глоток вина, чтобы проглотить его.
– Вам не нравится наша еда?
Фиона подняла глаза и встретила вызывающий взгляд Дункана.
– Очень вкусно, – сказала она, заставив себя положить в рот еще один кусок.
– Разрешите дать вам дружеский совет? – Дункан откинулся на спинку стула, лениво ее разглядывая. – Поработайте над тем, чтобы скрывать свои истинные чувства.
– Или?
– Или вам не удастся выжить.
Боже милостивый! Фиона не сомневалась, что побуждения Киркленда были дружескими, но возникал вопрос – что же скажут те, кто желает ей зла?
Фиона оглядела зал. Отец Нил сидел, низко наклонив голову, и беседовал с человеком в одежде священника. Горничной, Элис, нигде не было видно. «Не забыть убедиться, что ее накормили», – подумала Фиона.
Рядом с Фионой стоял поднос с почти нетронутым хлебом. Как бы ухитриться и вынести его из зала? Это решит сразу две проблемы – она накормит Элис, а самой не придется давиться этим жестким мясом.
Между тем множество слуг сновали по залу, разнося еду и напитки мужчинам и женщинам, сидящим за столами перед помостом. Большинство были в хорошем настроении, переговаривались и смеялись. За одним столом расположились стражники, которые кричали и стучали кружками по столу, требуя еще вина и эля.
В какой-то момент Фиона увидела Спенсера среди молодых сквайров, обслуживающих воинов. Вид у него был испуганный. Он должен был выполнять требования пьяной стражи. У Фионы сжалось сердце при виде неуклюжих движений Спенсера. Зачем его заставляют обслуживать этих дикарей? Это непременно кончится бедой!
Только она об этом подумала, как Спенсер поскользнулся и упал. Инстинктивно он протянул вперед руки, и это уберегло его от того, чтобы не упасть лицом на каменный пол. Но мальчик не удержал железную кружку с элем, и жидкость выплеснулась на сидевших за столом. Раздался взрыв хохота.
Больше всего эля досталось здоровенному воину со страшным шрамом на предплечье.
– Эль наливают в кружку, парень, а не на лицо, – крикнул один из мужчин.
– Дональду давно пора хорошенько помыться, – поддразнил другой, вызвав еще больший хохот.
– Черт возьми, растяпа, будь внимательней, – сказал Дональд и ударил Спенсера по затылку. – Посмей вылить на меня хоть каплю этого хорошего эля, и я пролью твою кровь, щенок!
Зал мгновенно затих. Фиона встала из-за стола, но граф Киркленд предупредил ее:
– Не вмешивайтесь.
– Но, милорд…
– Я сказал, что со Спенсером будут обращаться, как со всеми остальными молодыми сквайрами. Он должен научиться выполнять свои обязанности. И он должен знать, каковы будут последствия в случае неудачи.
– Простите, сэр, – сказал Спенсер.
Фиона слышала, как дрожит голос сына, но его извинения были проигнорированы. Более того, Спенсер еле увернулся от еще одной затрещины злопамятного Дональда, но чудом удержался на ногах.
Сердце Фионы мучительно защемило. Она почувствовала себя бессильной, поскольку не могла предотвратить эти издевательства.
– Если этот олух что-нибудь сделает моему сыну… – начала Фиона, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Он ничего ему не сделает, – прервал ее граф. – Поверьте мне.
Скотина – вот что она хотела сказать. Нет, закричать! Но конечно, не посмела.
Дональд грязно выругался и попытался ударить Спенсера еще раз, но ему это не удалось. Один из сидевших за столом схватил драчуна за руку, а еще двое оттащили его прочь.
Дональд не мог скрыть ярости и разочарования, отчаянно пытаясь вырваться. У Фионы почти пресеклось дыхание. Если мужчины не удержат задиру, Спенсер может серьезно пострадать.
Сделайте же что-нибудь! Фиона хотела вскочить, вцепиться в могучие плечи лэрда и как следует его встряхнуть, а потом накричать на него так громко, насколько хватит сил.
Граф Киркленд явно напрягся – выражение лица Фионы, видимо, напугало его. Он повернулся к Дункану. Они обменялись взглядами, и Дункан кивнул.
– Купание в озере немного охладит пыл Дональда, – крикнул он, вставая. – Поможем ему?
– В озеро его! – подхватил один из вассалов, а за ним закричали еще многие.
– В озеро его! В озеро!
Поднялся страшный шум: все стучали кружками и кричали. Инцидент обернулся чуть ли не праздником. Несколько человек подняли на плечи протестующего Дональда и торжественно вынесли его из зала. За ними следовали хихикающие подавальщицы и несколько молодых сквайров и среди них – улыбающийся Спенсер.
Фиона подняла свой бокал и сделала большой глоток вина. Ей с трудом верилось, что несчастье было предотвращено.
– Я же говорил вам, леди Фиона, что не о чем беспокоиться. Мои люди бывают грубыми, но они знают, что я не потерплю неоправданной жестокости, – сказал граф, прикрыв ладонью руку женщины.
Прикосновение вызвало у Фионы дрожь. Что это вдруг? Не прошел ее испуг из-за Спенсера? Или что-то другое обеспокоило ее?
Лэрд медленно пошевелил пальцами. Фиона ощутила еще большую тревогу. Ей было странно чувствовать, как всегда невозмутимого человека охватывает страсть. Фиона догадывалась, что Киркленд хочет прижать ее к себе.
Она тоже этого хотела. Погладить пальцами широкую грудь лэрда, прикоснуться губами к его рту, а потом толчком просунуть внутрь язык…
Смелость собственных желаний поразила Фиону. Она смотрела на Киркленда, стараясь понять, каким образом он смог вызвать у нее такие эмоции, но не нашла ответа в глубине его голубых глаз. На самом деле Гэвин был так же смущен, как и она.
Довольно! Фиона встала.
– С вашего разрешения, милорд, я ухожу.
Хотя баронесса Арундел сказала это весьма робко, как сделала бы любая хорошо воспитанная и послушная женщина, она не стала ждать одобрения графа. Когда Фиона попыталась пройти мимо, он остановил ее, схватив за руку.
Фиона почувствовала дурноту. Господи, что с ней? Может, это мясо? Или вино?
– Гэвин.
– Что?
– Меня зовут Гэвин, Фиона, – закончил он с нажимом.
Его глаза загорелись страстью, и она поспешно отвернулась.
– Желаю вам хорошего вечера, Гэвин.
Только благодаря многолетней выучке Фионе удалось покинуть зал с прямой спиной и твердой походкой.
Элис встретила ее в их покоях.
– Помочь вам подготовиться ко сну, миледи?
Простые, обыденные слова Элис вывели Фиону из транса. Стараясь не замечать тревоги в глазах горничной, Фиона кивнула, а потом села, предоставив Элис заняться привычными для нее вечерними обязанностями.
Она сняла с Фионы платье и нижнюю юбку и заменила их на полотняную ночную рубашку, которая пережила столько стирок, что стала почти прозрачной. Потом вытащила из волос хозяйки шпильки, расплела косу и стала водить по волосам щеткой, пока они не заблестели словно расплавленное золото. Затем в тазу с водой с лавандовой отдушкой были вымыты лицо, шея и руки, водой из кувшина сполоснут рот.
– Мне остаться с вами, леди Фиона, пока… пока он не придет?
Фиона побледнела. Она понимала, что горничная просто хочет помочь, но занервничала еще больше:
– Наверное, тебе лучше сейчас уйти. Я забыла спросить. Я не видела тебя в главном зале. Ты чего-нибудь ела?
Горничная покачала головой.
– Я не могла проглотить ни кусочка.
– Наверное, нам обеим понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть к новым обстоятельствам.
По выражению лица Элис Фиона поняла, что им вряд ли это удастся. Понять горничную было можно – все здесь было совершенно чужое.
Спустя несколько минут Фиона осталась наедине со своими мыслями. Она сидела на стуле, не спуская глаз с двери. Сердце отчаянно билось, руки были холодными как лед.
Она не то чтобы была напугана, но беспокоилась. Очень беспокоилась. Не от того, что не знала или боялась того, что должно произойти после того, как граф Киркленд – Гэвин – переступит порог комнаты.
Напротив. Она нервничала именно оттого, что знала.
Глава 6
Гэвин наблюдал из-под полуопущенных ресниц за тем, как Фиона покидала зал. Было трудно держать в узде чувства, которые обуревали Киркленда, но ему это удалось, несмотря на то, что воображение рисовало волнующую картину: вот он медленно снимает с нее одежду, одновременно целуя ее мягкие податливые губы…
Уже час достопочтенный лэрд ерзал на стуле, пытаясь унять увеличивающееся вожделение. В паху все окаменело и ныло, руки только что не чесались от желания ласкать роскошные формы баронессы Арундел. Перед глазами проплыло видение их тел, сплетенных так крепко, что их невозможно было отделить друг от друга. Даже когда она жевала это жесткое пережаренное мясо, он испытывал прилив похоти. Боже мой, он теряет рассудок!
За свою жизнь Гэвин был знаком со многими красивыми женщинами. С несколькими он даже переспал. Но то, что он испытывал к Фионе, отличалось – это была какая-то неведомая сила, которая гнала его рассудок на самое дно сознания.
Гэвина поразила красота и твердый характер баронессы с той минуты, когда он впервые увидел ее. Граф дивился своему странному чувству по отношению к незнакомой женщине. К этому примешалось и ощущение вины: ведь его снедало желание обладать вдовой своего друга и союзника.
– А она гордая, эта наша английская леди, – сказал Дункан, наливая эль в кружку Гэвина.
– Да. А какая красавица, – добавил Эйдан. – Тебе завидуют все мужчины в зале.
Гэвин состроил гримасу. Он чувствовал себя неуверенно. Граф Киркленд посещал бордели, где общение с женщинами было делом обычным. Он был дважды женат и дважды вкусил таинства первой брачной ночи, несмотря на то, что его вассалы провожали молодых до спальни, не стесняясь непристойных комментариев.
Но он ни разу не спал с любовницей в стенах собственного замка, где его челядь жила на первом этаже и могла слышать все, что происходит наверху. В этом было что-то низкое, омерзительное.
Тем не менее все эти угрызения совести нисколько не умаляли его желания и решимости уложить Фиону в свою постель. Похоже, он просто заболел этой девчонкой!
Лэрд уже в десятый раз бросал взгляд на лестницу и сразу же отворачивался, чтобы никто ничего не заметил. Хватит с него шуток Дункана и саркастических замечаний Эйдана. Он и так слишком нервничает.
Гэвин поднял кружку.
– Разве мы сегодня не будем петь? – спросил он.
– Какие у тебя сегодня могут быть на уме песни? – с улыбочкой спросил Дункан. – Это отличительный признак старого хрыча, который желает оставаться со своими друзьями и петь, вместо того, чтобы пойти к красотке, которая ждет наверху и согревает ему постель.
– Старого хрыча? Да я мужчина в самом соку, – заявил Гэвин, стараясь не засмеяться.
– Глядя на то, как ты себя ведешь, этого не скажешь, – поддразнил его Эйдан.
Гэвин отпил глоток эля и со стуком поставил кружку.
– Я победил вас сегодня на тренировочной площадке, – сказал Гэвин самодовольно. – Всех троих.
Дункан что-то пробурчал себе под нос, а Эйдан стал оправдываться тем, что был застигнут врасплох решающим ударом.
– Это лишь доказывает, что для некоторых вещей ты не слишком стар, – улыбаясь, сказал Коннор и затянул песню. Остальные подхватили с энтузиазмом.
Песни постепенно становились все более непристойными, по причине того, что эль лился рекой, но они отвлекли Гэвина. А он очень в этом нуждался.
Когда он поднялся наверх по лестнице, перепрыгивая через две ступени, было уже очень поздно. Может быть, Фиона сидит раздетая в его постели и ждет? Или она в своих покоях, которые он ей отвел, и ждет, когда ее позовут?
Гэвин смотрел то на одну дверь, то на другую, пытаясь принять решение. Подчинившись инстинкту, он рванул тяжелую дубовую дверь, ведущую в спальню Фионы.