- Для аппетита, перед обедом,- оправдывались они. - А что, командор, разве перед обедом нельзя?
Я ответил известной поговоркой:
- Нельзя, но если очень хочется, то можно. Все можно, только осторожно. Но почему вы прячетесь? От кого? Почему не накрыли ящик "Спортивным курьером" и не пригласили в подворотню главного тренера? Неуважай-Корыто?
Я отобрал у Касанидиса (наш главный запольный форвард с амплуа "сгоняй-принеси") початую бутылку, посмотрел на этикетку с надписью "Карданвал", сделал большой глоток, скорчил скверно-противную рожу и разбил бутылку о фальшивую булыжную мостовую (керамика под булыжник). Этот "Карданвал" первой полуперегонки был в самом деле отвратителен и отдавал нефтью. Я продолжал разбор полетов:
- Ребята, вам надо овладевать новой техникой, а вы пьете этакую дрянь! Коньяк надо пить, коньяк "Соломон" тридцатилетней выдержки! Опьянение должно быть качественным, должно придавать новые силы, поднимать настроение и навевать умные мысли, а этот "Карданвал" не дает дотянуть до аэродрома, даже до вечера,- днем он сбивает с ног, аутром бьет по голове! А человек с бодуна за пультом футбольного панциря - самоубийца, труп. Вы это сами знаете. На фиг мне это нужно - за вас отвечать? Мне вас не жалко, жалко у пчелки, мне себя жалко. Ребята, я интеллигентный человек, и потому позволю себе один раз осквернить рот: еще раз учую запах "Карданвала" - выгоню на "слово нрзб." из сборной!
"Ну, вы меня поняли, да?" - А не "Карданвал" можно? - спросил Касан.
- Я сказал: нельзя, но если очень хочется, то можно.
Касан, кажется, не поверил. Он из тех молодых форвардов, о которых опытные защитники говорят: "Забить-то он, конечно, забьет. Да кто ж ему даст забить?" Что ж. О'к.
Я ему рога обломаю.
"НА ПОЛЯХ
ПРИМЕЧАНИЕ БЕЛ АМОРА:
"Привет тому деятелю из ФУФЛА, который сейчас читает этот отчет!"
ТУТ ЖЕ ПРИМЕЧАНИЕ КАКОГО-ТО ДЕЯТЕЛЯ ИЗ ФУФЛА:
"Привет в ответ! А без мата в отчете никак нельзя? Главный тренер думает, что его отчеты никто не будет читать, и позволяет себе непарламентские выражения даже в официальном документе. А я все читаю! У меня должность такая - "Чтец", за это мне платят жалованье: читаю все входящие и исходящие документы"." "К этой же странице отчета в Белой тетради подклеено следующее
ПРИЛОЖЕНИЕМ ИЗ ФУТБОЛЬНОГО НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА.
Нужно ли это поэтическое приложение в отчете для ФУФЛА? Думаю, да. Я чувствую свою ответственность перед отечественным языкознанием с тех пор, как целое лето охранял студентов-филологов на Соловьиных Островах. Мой долг закрепить это устное народное футбольное творчество на бумаге. Почему это мой долг?
Потому что фужеры "футбольные журналисты" этим фольклором почти не интересуются. А жаль, пропадет.
Конечно, это не высокая поэзия, даже не стихи, а чтото вроде рифмованных приговоров-заклинаний. Эти рифмы создавались многими поколениями футболистов, и я не уверен, что располагаю полным списком.
Буду благодарен за свежую информацию в этой области тиффозного языкознания. Итак: "Выпить пива - для отрыва, / Самогона - для обгона (вариант: для разгона), / Водки - для обводки, / Коньяка - для рывка, / Сивухи (или бормотухи) - для прухи, / Солнцедара - для удара, / Кока-колу для приколу, / Кофе - для Иоффе (знаменитый тренерядерщик, ныне покойный), / Кваса - для запаса, / Кефира - для блезира, / Ерша - для куража, / Ликера до упора, / Воды - до (нецензурно), / Шнапса - для коллапса, / Мадеры - без меры, / Кровавой Мэри - ни 230 231 в коей мере, / Рому - для подъему, / Хереса - для стресса, / Грогу - па дорогу, / Браги - для отваги, / Вишневки (буряковки) - для сноровки (для тренировки), / Кальвадоса - для видоса, / Саке - чтоб войти в пике, / Виски - для очистки, / Полета - для сухого листа (вариант: для игры с листа), / Четвертинку - на разминку, / Пол-литра - для арбитра, / Чачи - для удачи, / Ну, и вина - для Лобана".
СУП-ГЛАЗЕНАП И ОТБИВНАЯ ДРЕССУРА.
ШЕФ-КОК БОРЩ.
Обедали с Войновичем за тем же столиком. Когда я съел свой обед - все было вкусно, но я так и не понял, что именно я съел (со дна глубокой тарелки с супом на меня что-то внимательно смотрело), Войнович по-дружески придвинул мне половину своего обеда:
- На, жри, я не хочу.
Я съел и половину обеда Войновича. Недурственно. Это я неплохо устроился.
После обеда ко мне из кухни подкатился повар - типичный колобок с большим черпаком в волосатой руке, в белом колпаке и во врачебном халате. Он чуть не плакал.
- Шеф-кок Свекольник,- представился он.
- То есть, Борщ,- сказал я.- Что случилось, кок?
- Шеф-кок,- поправил Свекольник.
- Так точно, шеф.
- Командор, позавчера утром я слышал из камбуза, как вы сказали Войновичу, что я плохой кок,- со слезами на глазах сказал Свекольник.
- Во флоте служили?
- Откуда вы знаете?
- Камбуз, кок, макароны по-флотски. Но вы не умеете подслушивать, шеф-борщ. Я не говорил, что вы плохо готовите. Я не так сказал. Вы очень хорошо готовите. Я сказал: "Плохо, что у нас хороший повар".
- Я вас не понимаю, командор... Плохой кок - разве это хорошо? Я что, должен готовить плохо?
- Ни в коем случае. У вас талант, вы не сумеете готовить плохо. Продолжайте готовить хорошо. Но без моего ведома никому из спортсменов добавки не давать! Ну, вы меня поняли, да?
- Вас понято! - обрадовался шеф-кок.
Доброе слово и кошке приятно. Людей надо чаще хвалить, они это любят. А Лобан, кстати, этого не понимает. Лобана я вспомнил некстати, потому что шеф-кок тут же перевел разговор на Лобана:
- А то я боялся, что вы вегетарианец или, не дай Бoг, сыроед. Я с ног сбился, не знал, чем Лобана кормить. Сыроед - это О! Это главный враг любого кока - он же не ест ничего вареного! Сырая печенка, мясо в крови - бр-р! Ну, еще морковку ему почистишь, грушки-яблочки...
- Скажите, а что у нас было на обед? - спросил я, чтобы увести разговор от Лобана.- Вкусно, но не понятно что. Из супницьыш меня кто-то смотрел.
- Естес-ственно! - воскликнул шеф-кок.- Это был раковый суп-глазенап!
- Вот оно что!
- Да! Из живого ледовито-океанского рака-глазенапа вынимают глаза - не волнуйтесь, ему не больно - и варят слепого рака в очень соленой воде до легкого покраснения. Белое мясо из шеек и лапок идет на крокеты с соусом бешамель, из мяса клешней готовится крепкий бульон...
- А что было на второе? Похоже на антрекот с лапшой...
Он мне что-то сказал, но я не понял.
- Дрессура, естественно! На то он и антрекот из отбивной дрессуры. Дрессура пожелала вам приятного аппетита.
- Я забыл сказать ей "спасибо"...
- Ничего. Она не обиделась. Кстати, дрессура была не с лапшой, а с маринованными пиявками.
Я вдруг почувствовал неодолимую тягу выбежать на крыльцо и вывернуть перед Бoгом душу. Я так и сделал: извинился, быстро вышел на крыльцо "Маракканны", ускорился, забежал за угол, засунул два пальца в рот и совершил в густую траву этот известный обряд жертвоприношения. (Пока я рыгал, мне из травы кто-то подмигивал и хихикал. К дрессуре и глазенапу я вскоре привык, но так и не смог смириться с маринованными пиявками.)
ПЕРВАЯ ТРЕНИРОВКА.
Потом я вернулся на крыльцо, засунул в рот четыре пальца и оглушительно свистнул с обеих рук. Все жеребцы, потягиваясь и позевывая после полуденного сна, начали выбираться из зимних квартир. Мы провели легкую разминку па четвертой, детской Полянке: приседания с пудовым валуном - кто сколько сможет до первого пота.
Потом азартно гоняли три на три в пляж-болл на вылет. Без вратарей и "три корнера - пеналь". Я тоже размялся, побегал, проверил порох в пороховницах (порох отсырел, но из игры не выпадал). Мячик нашли полегче гладкий ледниковый валун пуда в два весом; разнесли его вдребезги; притащили другой, потяжелее, потом третий... И так до самого ужина, пока не стемнело. Всех похвалил: молодцы.
...А УЖИН ОТДАЙ ВРАГУ.
ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА.
Войнович уже сидел за столом, но к ужину не прикасался, а ждал моего появления. Он многозначительно посмотрел мне в глаза, встал, отодвинув животом стол, отнес свою тарелку (кровяной ростбиф с гречневой кашей) Касанидису и громко сказал: - Ешь, Касан, тебе надо хорошо питаться.
Смысл этого театральной сценки одного актера я понял так, что Войнович молча, но демонстративно, показал мне своего врага. Странно. Какая черная кошка пробежала между ветераном Войновичем и сопляком Касанидисом? Впрочем, в сборной, как и в любом коллективе, происходят разные подводные пертурбации и турбовалентные завихрения. Это нормально, но руку надо все время держать на пульсе. Я командую целым взводом,- да еще каким! - конюшней, контингентом, конгломератом, конкистадорами, командой осоБoго назначения. В этот сборный КОН отобраны сразу три команды, тридцать три лучших игрока,одиннадцать из которых я должен "отсеять" в самое ближайшее время (у ФУФЛА не хватает средств на содержание конюшни, с жеребцами эти дипломаты не хотят портить отношений, вот и нашли тренера-сеятеля - интересно знать, как производится этот отсев?), а двадцать два будут заявлены на чемпионат мира одиннадцать связок ведущих-ведомых. Конкуренция в конюшне очень жестокая отсюда и подводные завихрения: подозрительность, вражда, группировки, выяснения на уровне "а ты кто такой?". Всякие там ученые-методисты-психологи от ФУФЛА считают, что "весь этот нездоровый климат отразится на Игре и что дело Тренера создать коллектив единомышленников", что я должен "сплотить" футболистов.
Я так не считаю. Это какое-то поверхностное нсихоложество: извините-подвиньтесь, спасибо-пожалуйста, ребята, давайте жить дружно. При мне в конюшне не будет соплей и плаканья в жилетку.
Кстати, я недооценил Войновича. На следующий день он отдал свой шницель футболисту С. (не буду называть фамилий неудачников), на третий день его ужин с аппетитом съел Д. и т. д.- в течение десяти дней Войнович отдавал свой ужин разным жеребцам, и я, наконец, догадался, что Тиберий кормит ужином не своих врагов (какие враги, кто ж ему враг, кто станет ему поперек дороги?), а попросту показывает мне десять футболистов, которых я должен отчислить из команды.
"Интересно, кто будет одиннадцатым?" - гадал я. И не смог угадать. Одиннадцатый ужин Войнович придвинул к себе и, глядя мне в глаза, демонстративно съел его.
- Я все понял, Тиберий,- сказал я.- Хорошо. Я отчислю всех, кому ты отдавал свой ужин. И тебя тоже.
- Ты все правильно понял,- ответил он и встал из-за стола.- Да, мне пора в декрет, пойду собирать манатки. Вешаю бутсы на гвоздь, фуфайку передаю ведомому.
- Не торопись,- сказал я.- Я держу для тебя свободную вакансию. Хочешь быть вторым тренером конюшни?
Войнович не ожидал такого предложения. Он подумал и равнодушно сказал:
- Я подумаю.
- Подумай,- так же равнодушно ответил я.
- Я посоветуюсь с доктором Вольфом.
- Посоветуйся.
ПОДОЗРЕВАТЬ ВСЕХ.
ВОЙНОВИЧ.
Мы с Войновичем играли за СОС, а потом вместе закончили ВТЫК "Высшие тренерские курсы". Он прилежно учился, а я сачковал. Теперь меня назначили Главным тренером. Войнович в шоке. Когда Тиберий в плохом настроении, он лежит на кровати, смотрит в потолок и думает.
- Мяч - живое существо,- говорит он.- Мяч имеет душу - это понятно. Мяч имеет глаза. Мяч имеет свой язык - язык паса. Этот язык он хорошо понимает. Мяч чувствует, мяч строптив или послушен, мяч имеет свои мнения и желания; захочет - и пойдет не на юг, а на север.
Или стоит у окна, посторонне наблюдает, потом кричит какому-нибудь молодому футболисту:
- Эй, ты, конгломерат! Иди сюда!
- Почему это я - "конгломерат"? - обижается тот, но подходит.
- А ты чего обижаешься? Ты хоть знаешь, что такое "конгломерат"? Это смесь всяких разнородных веществ. Все мы конгломераты. Такой у нас контингент. Я тоже конгломерат. Лови деньги, сбегай за бутылкой.
Еще Войнович любит вздыхать:
- Куда мы идем? - вздыхает он.
- Вперед,- отвечаю я.
- Куда это? В каком направлении?
- В том направлении, какое видим перед собой.
- Значит, куда глаза глядят. Ну, и когда мы туда придем?
- Ну, ты не очень-то философствуй.
- Время - вперед! Время - назад! Время - стоять! Конгломерат времен. Хочешь хороший совет?
- Давай,- отвечаю я, хотя знаю этот совет.
- Налей и выпей.
ВНЕЗАПНОЕ ПОДОЗРЕНИЕ.
Пожалуй, из Войновича получился бы неплохой Посторонний Наблюдатель. Недаром он не был на моей презентации, ему и не надо было туда приходить он сидит на своем оживленном перекрестке и все видит.
Пожалуй.
КОНЕЦ ПРАЗДНИКАМ.
Вчера отпраздновали Старый Новый Год. Все, с праздниками покончено, хватит работать в режиме отдыха. Я вышел на крыльцо "Маракканны", засунул четыре пальца в рот и свистнул с обеих рук так, что трава полегла,искусство тиффозного свиста я освоил в детстве, не каждый фанат так умеет. Все выбежали из берлог, натягивая фуфайки. Несло нефтью. Войновича не было, Войнович еще спал. Или уже думал. Или думал во сне.
- Становись! Отставить... Касан, сними бутсу, покажи портянки... Почему в носках? Ногу собьешь в носках! Брага, почему не поддел подгузник? Помидоры отморозишь, девочки любить не будут! Хуан, а это что? Вот это... Форменный панцирь? Разве это форма?! У всех такая форма? Какие-то стеганые зековские фуфайки! Стыдоба! Федералы засмеют. Снять!.. Других нет? Рафа! Где дядя Сэм?
- Тут!
- Запиши...
- Я запомню.
- ...чтоб форма была от Кардена!
- Минуточку... А шкварки где взять?
- Что за слова? Что есть "шкварки"?
- Деньги. Кварки.
- Шкварки - это твои проблемы.
- Бу-сде!
Сделал следующее заявление:
- Вы что, совсем одичали, "три слова неразборчивы"?! Опустились, мохом заросли? Распоясались! Подпоясаться! Затянуть ремни! Не потерплю шаляй-валяй и авось, расхлябанности и разгильдяйства! Чтоб все в конюшне было с иголочки! Чтоб было на что поглядеть! Чтоб любо-дорого! Бутсы почищены, форма поглажена! Всем купить носовые платки и зубные щетки, утром и перед сном чистить зубы, мыть ноги, и никаких "из горла"! Вы меня знаете - я вам не Лобан! Или как? Или вы хотите иметь главным тренером Лобана? Тогда забудьте о зубных щетках, вам нечего будет чистить ни утром, ни вечером,когда придет Лобан, он вам все зубы повыбивает. Чтоб в сборной все было солидно, интеллигентно, импозантно, презентабельно, аккуратненько и культурненько!
Наверно, эти лоботрясы не все слова поняли адекватно, а некоторые и совсем не поняли,- но со временем, думаю, я их образую.
- Руки-ноги-спины врозь! Живот подтянуть, очко поджать! Грудь колесом, плечи коромыслом! Вдох-выдох! Раздва-три-четыре... раз-два-три-четыре... "..." Теперь попрыгали... На месте... Хорошо. Всем завтракать! После завтрака - тренировка отменяется!
- Ур-ра!
- После завтрака - всем на уколы к доктору Вольфу.
- "неразборчиво"...!
- Кто это сказал?.. Хуан, ты что, совсем "неразборчиво", без мата не можешь?.. Скажу доктору, чтобы он всадил тебе твердой рукой и от всей души! Всем на уколы! Да, про елку забыл. Рафа! Где дядя Сэм?!
- Да тут я!
- Елка еще стоит?
- А куда она денется?
- Убрать елку к "неразборчиво"! Новый год закончился!
- Минуточку... По старому стилю еще не... Есть!
УКОЛЫ.
По дороге на уколы состоялся многозначительный разговор с дядей Сэмом.
- Минуточку, командор.
- Чего тебе, Рафа?
- Вы сказали, чтобы я продал диваны, ковры и компьютеры и четыре года платил бабе Вале и тете Кате по полной ставке.
- Да, я так сказал.
- Тогда я вас не понимаю.
- А что тут непонятного? Ты. Ковры. Диваны. Компьютеры. Кварки. Баба Валя. Тетя Катя. Четыре года. Полные ставки.
- Все понятно. Одно непонятно: четыре года.
- Да, я ошибся. Не четыре, а три с половиной года.
- Может быть, вы хотели сказать "год-полтора"? - осторожненько намекнул дядя Сэм.
- Ах, вот ты о чем! Год-полтора, пока не вылетим? Нет - три с половиной! Три с половиной года!
- Вы это серьезно, командор?
- Мы выйдем в финал, Рафа. Через три с половиной года мы будем играть в финальном матче чемпионата Мира.
- Вашими бы устами да баб целовать!
"ПРИМ. РЕД.
Лакуна восстановлена по требованию автора "Отчетов":
"- А у тебя что, своих уст нет? Или уже не стоит на баб? Тогда подай заявление, подпишу. Мне настоящие мужики нужны. До конца.
- У меня с концом все в порядке, командор"." - Ты с кем, Рафа? Со мной? Или?..
- Конечно с вами, командор!
- До конца?
- Ну!
- Тогда передай по конюшне: через три с половиной года мы играем Матч Смерти.
- Сегодня же передам.
- Но только после уколов.
- С кем именно будет финал, командор? Ваш прогноз?
- Вот этого я не знаю. Я не оракул, Рафа.
- Боюсь, что с конфедератами из Западной Конференции.
- С зеками? Очень даже может быть. Но ты не боись - бояться всегда успеем.
"Помню свой первый укол, лет этак ...дцать тому назад. Помню доктора Вольфа во-от с таким шприцом.
- Ну-с, кто из пас не трус? - спросил доктор.- Снимайте штаны, мои хорошие. Трусы пока не надо. Кто желает уколоться первым?
Все жеребцы поджали хвосты и оттягивали это удовольствие, я в том числе. Укол был жеребячий - "керосин-навигатор" - от всех болезней, включая СПИД, бубенную чуму и астральный сифилис. Первым пошел Лобан. Высокомерно взглянул на нас, трусов, расстегнул ремень, спустил штаны и вошел в кабинет на ровных ногах со спущенными штанами. Как молоды мы были! Сейчас бы он ни за что не пошел первым. Через минуту в кабинете что-то упало, еще через минуту перепуганные Гуго и Хуго вынесли в коридор худое обморочное тело Лобана и принялись его отхаживать.
- Ну-с, кто второй не трус? - невозмутимо спросил доктор Вольф.
- Я,- сказал я и стал решительно снимать штаны, потому что понял: если уж такой железный стоик, как Лобан, не выдержал укола, то мне можно не беспокоиться и не тянуть резину - все равно меня тоже вынесут из кабинета.
- Теперь трусы,- сказал Вольф.
Я спустил трусы.
- Позвать Гуго и Хуго, чтобы тебя поддержали? - спросил доктор, натягивая поршнем полный шприц своего керосина.- Это единственное, что я могу для тебя сделать.
Я отказался. Ничего, как-нибудь упаду сам.
- Второму трудней всего,- уважительно сказал Вольф и не дрогнувшей рукой всадил мне шприц в правую ягодицу.
Я не упал только потому, что был за себя спокоен,я был настолько уверен - упаду в обморок, что только потому и не упал.
- Зер гут! - похвалил доктор Вольф и протянул мне ментоловую конфетку." На этот раз уколы прошли без падающих происшествий, но доктор Вольф отменил на сегодня все тренировки. "Ур-ра" никто не кричал. Весь день провели на парах с ошпаренными задницами. Известие о предстоящем через три с половиной года финальном Матче Смерти восприняли с черным юмором.