Наконец он отыскал фуражку, надел ее и обернулся к Сане лицом. На погонах у новоприбывшего красовалось по шитой золотом звезде, а в петлицах – танки.
– Товарищ генерал-майор! – отчеканил Саня, бросая ладонь к виску. – Экипаж младшего лейтенанта Малешкина…
– Вольно, вольно, – перебил его генерал. – Так вот вы какой, Малешкин. Герой, герой… Рад познакомиться. Генерал Макаров.
Голос у генерала оказался смешной, почти бабий, зато таким удобно командовать в грохоте боя. Басом только на плацу распоряжаются, в бою – орут да визжат, иначе тебя не слышно… Ростом генерал вышел самый что ни на есть танкист, правда, в ширину пухленький, ну так не полковник, может себе позволить.
Вслед за Саней генерал сунул руку наводчику, сказал: «Так вот вы какой, Домешек…» – и то же самое проделал с Бянкиным, чем здорово его смутил. Выглядел генерал очень довольным, едва не сиял.
– А Щербака куда дели?
– Туточки я, товарищ генерал!
– Чего же ты прячешься… Ну, здравствуйте, товарищи.
Генерал заложил руки за спину и покачался в раздумье с пятки на носок. Саня тем временем разглядывал награды на его кителе, незнакомые, какие-то не наши, похожие на значки, все с изображением танков.
– Не знаю, с чего даже и начать, – сказал генерал. – Лучше, наверное, с главного. Извините за этот нелепый спектакль. Но мы надеялись, вдруг вы уйдете с карты без лишних разговоров. Времени в обрез. Однако, как верно заметил сержант Домешек, вас на хапок не возьмешь. Тем не менее все, что вы слышали, – правда. Вас ждет коридор там, за холмами. Берите две машины, сажайте всех своих и отправляйтесь. Как можно скорее.
Наступила тишина, по-настоящему мертвая – какая бывает только в мертвом мире, где даже воздух не шевелится.
– Все, что могу, – сказал Макаров, глядя Сане прямо в глаза.
И тут Малешкин поверил: этот пухлый дядечка с непонятными значками на советском кителе действительно генерал.
Вот здесь и сейчас, «на карте», – точно генерал.
– А полковник Дей?
– Нет. К сожалению. Он не сможет.
– Что с ним?! – почти крикнул Саня.
– Ничего, – ответил генерал сухо и донельзя понятно.
– Но я говорил с ним… После того, как все переменилось.
– Когда вы говорили, его существование уже заканчивалось. Он просто очень хотел с вами попрощаться, – сказал генерал, и опять Малешкин ему поверил.
– Они его все-таки стерли, – произнес Домешек голосом, напрочь лишенным выражения. – Вычеркнули.
Малешкин опустил глаза и сжал кулаки.
Генерал сдвинул фуражку на затылок и потер ладонью лоб. Потом шагнул к танку, забрался на броню и уселся на шаровой установке пулемета.
– Ну давайте, – сказал он. – Спрашивайте. Черт с вами, имеете право.
– Это – что? – Саня обвел рукой вокруг.
– Хм… В понятных вам словах – полигон. Для военной игры.
– Ну да, мы все еще воюем… – вспомнил Саня.
– Нет, мы победили.
– Правда?!
– В мае сорок пятого мы заняли Берлин. Девятого мая немцы капитулировали. Гитлер успел покончить с собой, но остальных гадов судили и повесили.
Малешкин почувствовал, что ноги у него словно ватные. Он тяжело привалился к крылу танка. Рядом – ф-ф-фух! – выдохнул, как проколотый мячик, Домешек. Бянкин просто сел на землю, или что тут вместо нее. Щербак расплылся в широченной улыбке, но, поглядев на остальных, тоже сник.
– Устали? – спросил генерал понимающе.
– Устали ждать, – сказал Домешек. – Спасибо за добрую весть.
– Воевать устали, – объяснил Малешкин. – Слава богу, слава богу… Неужели война кончилась? Я знал, что она скоро кончится. Но сорок пятый? Это долго. А-а, ладно… Счастье-то какое, ребята…
– А это точно? – вдруг спросил Домешек, пристально глядя на генерала.
– Видите? – тот показал на свои значки. – У меня никогда не будет таких славных боевых медалей, как у вас. Не успел заслужить. Кстати! Расчувствовался и чуть не забыл…
Он спустился вниз, сунул руку в карман кителя, достал оттуда что-то маленькое и блестящее.
– Пускай с опозданием, но Родина вас награждает. Поздравляю, товарищ Малешкин, с высоким званием Героя.
– Служу Советскому Союзу!
– Все, что могу, – буркнул генерал извиняющимся тоном. – Ни документов, ни коробочки… Ну, да зачем вам это тут.
Экипажу он раздал ордена, точно так же добывая их из кармана, будто фокусник.
– А вот это, – сказал он, протягивая Малешкину медаль «За отвагу», – передайте десантнику Громыхало. Кстати, он уже нашел коридор и сейчас возвращается. Вы особо не тяните, двигайтесь быстрее.
Домешек непочтительно подбрасывал на ладони Красную Звезду и о чем-то думал.
– Много вопросов?.. – участливо спросил его генерал. – Хорошо. Вижу, без этого не уедете. Значит, мы создали полигон, и нам надо было его оттестировать… Проверить на работоспособность. Для этого мы запустили сюда технику с условными экипажами. И одному из наших товарищей пришла в голову идея… Смею вас заверить, он сурово наказан.
– Идея вызвать нас к жизни, – отчеканил Домешек. – Кто вы такие, черт побери?!
– Сержант!.. – прикрикнул Малешкин.
– Да ладно, – генерал отмахнулся. – Это же сугубо штатский человек, филолог, его даже из офицерского училища турнули.
Домешек поморщился.
– Никто не вызывал вас к жизни. Тут вообще жизни нет, – генерал заметно посуровел. – И бессмертных душ здесь нет. Были задействованы только ваши имена. Поэтому не злитесь из-за полковника Дея, который с самого начала криво встал… Блин, да как же вам объяснить-то…
– Так кто мы?! – взмолился Малешкин.
– Герои, – жестко и емко ответил генерал.
И добавил:
– К сожалению. А то бы ничего этого не случилось.
– Не герои, – сказал Малешкин. – Я – человек.
– Я слышал, – процедил генерал, а глаза его улыбнулись, и Саня понял, о чем это он.
– Хотите быть людьми – будьте ими. Честно сказать, я вами горжусь. Да мы все гордимся. Вопрос в том, что мы не можем оставить вас «на этой карте». И стереть вас с нее не можем. Грохнуть вас вместе «с картой» наверняка получится, но в нее вложено очень много сил и средств.
– Ага-а… – протянул Бянкин и едва заметно усмехнулся.
– Я бы на вашем месте не особо злорадствовал, товарищ ефрейтор. Вам драпать надо отсюда, пока есть возможность. Сегодня вас отпускают, завтра могут и передумать. Да поймите же вы все наконец! Здесь не рай для танкистов и не ад для танкистов! Здесь игра в танчики! И ее тестирование… ну, отладка заканчивается со дня на день. Пора запускать сюда людей. Проблема в том, что… Проблема в вас. Мы вас прошляпили. Пока мы соображали, отчего движок так глючит… У-у, блин!.. Мы пытались узнать, из-за чего у нас сбоит управление машинами – а это вы здесь набирали силу. Долго никто не верил – и у вас осталось время, чтобы стать еще сильнее и самостоятельнее. Потом мы уже предметно изучали вас. Доизучались… Вон вы теперь какие. Крутые, как яйца Рабиновича по пятьдесят копеек!
Генерал был недоволен, он уже почти кричал, и самоходчики в ответ привычно набычились. Фронтовики не любят, когда на них орут, пусть и по делу, а сейчас они вовсе не чувствовали за собой никакой вины.
– Мы придумали, как вам уйти, – сказал генерал, сбавляя тон. – Никто так раньше не делал, не пробовал даже… Может, и не получится ничего. Но уходить вам – надо. Потому что есть и другие мнения. Например, все-таки оставить вас «на карте», как подопытных крыс, и продолжить изучение. Очень, очень перспективно. Это открывает такие возможности… Золотые горы! Всемирная слава! Нобелевка в кармане! К счастью, некоторые считают это решение… Не бесчеловечным, нет, просто лежащим за гранью добра и зла. И пока «некоторые» не остались в меньшинстве – бегите отсюда. Сегодня здесь карта, завтра может оказаться клетка. Так понятно, сержант Домешек?
– А там – что? – Домешек мотнул головой в сторону далеких холмов.
– Много разных миров. Не знаю, сколько вам до них идти. Не знаю, куда вы попадете. Не знаю, удастся ли эта авантюра вообще. Но если вы упретесь рогом и останетесь тут… Молитесь, чтобы у меня хватило пороху стереть «карту». С подопытными не церемонятся, знаете ли…
Угрюмые самоходчики, обступившие генерала, переглянулись. И тут с «нашей» стороны послышался знакомый шум.
– Комбат едет, – буркнул Саня.
– Он все слышал, – сказал генерал. – И все понял. У вас есть шанс, его надо использовать. Я только одно еще скажу: пока люди помнят вас, пока в вас верят – вы что угодно сможете. И безумную затею с побегом отсюда мы сумеем провернуть только благодаря вам. Потому что вы, конечно, считаете себя людьми, но на самом деле вы – бессмертные герои…
Подъехала «СУ-100», Малешкин увидел на броне комбата, Теленкова и Зимина. Из люка механика выглядывал Чегничка. А на корме привычно устроился Громыхало.
– Товарищ лейтенант!..
– Да все он знает! – оборвал солдата Беззубцев. – Сан Саныч! Заводи, поехали. Солдат покажет дорогу. А эти… Пускай идут…
И комбат сказал, куда надо идти тем, кто все это устроил.
Генерал даже не поморщился, напротив, усмехнулся.
– Какой сегодня день? – спросил вдруг Домешек.
– Двадцать второе июня две тысячи десятого года, – ответил генерал.
– Опять двадцать второе июня… Слыхал, лейтенант? Может, и правда, ну их к матери, пока снова не началось? – Бянкин отодвинул генерала плечом и зашагал к машине. Вслед за ним молча направился Щербак.
– Пойдем, наверное, Миша, – сказал Саня и взял Домешека за рукав.
– Много разных миров… Бессмертные герои… Как бы мне сдохнуть? – задумался тот. – Я устал как собака. Я не хочу быть Вечным Жидом, мы так не договаривались.
– С вами будет целая компания Вечных Русских, – напомнил генерал.
– Да пошел ты, – сказал Домешек.
И пока Саня почти волоком тащил его к машине, успел через плечо детально объяснить генералу, куда тому идти.
* * *Некто, назвавшийся «генералом Макаровым», сидел на шаровой установке пулемета Т-34 и обмахивался фуражкой, хотя здесь, «на карте», не было ни ветерка, да и воздуха не было.
Генерал пытался объяснить себе, что все идет хорошо, но чувствовал только усталость. Попробовал сделать доброе дело, а тебя за это мало того что с ног до головы обматерили, так еще и возненавидели замечательные люди. И сколько ни убеждай себя, что ты молодец, а осадок неприятный остался.
Ладно, наплевать, лишь бы они вышли из игры. Вышли из игры и в прямом, и в переносном смысле. Самозародившиеся боги из машины. Боги войны. Смешно: некоторые из них на полном серьезе думали, что боги – это мы.
Нет, ребята, боги – это те, кого достаточно назвать по имени, а дальше они сами справятся. Кто бы мог подумать, что подходящие условия создаются так просто: выдуманный мир танков и несколько имен, тоже выдуманных, но культовых.
Вот точное слово – культовых. А мы дурочку валяли. А с культом не шутят.
Жаль, конечно, что стерли полковника Дея, любимого всеми героя. А вот, допустим, будь полковник таким же жизнеспособным, как Малешкин и компания? Подумать страшно, чего бы этот харизматический лидер наворотил на просторах Интернета со своими десятью танками. И нам еще за него отвечать, никто же не поверит, что он бог, просто маленький. Скандал на всю планету – и не объяснишь ничего… К счастью, команда Малешкина попроще. Они будут вечность блуждать по проводам и никому не помешают. Мы сто раз померли, а они все едут, болтают, хохочут над анекдотами, вспоминают войну… Хотя, конечно, есть крошечный шанс, что уже сегодня приедут они к каким-нибудь эльфам и дадут им шороху…
Ну, скоро узнаем…
Две «СУ-100» катились к обрезу «карты». В машинах и на броне сидели хмурые молчаливые самоходчики. Вход в коридор впереди выглядел круглой черной дырой.
«Я человек», – подумал Саня.
«Я человек», – дружно кивнули все остальные.
Машины нырнули в дыру.
* * *– Вот это красота… – завороженно протянул Малешкин.
Вокруг были звезды. И впереди, и сверху, и под гусеницами – звезды без числа, выбирай любую. Малешкин не чувствовал движения машины, но точно знал, что она мчится с беспредельной скоростью и легко за короткий срок долетит куда хочешь.
– Пожалуй, – сказал Домешек, – я все-таки немного побуду Вечным Жидом, черт с вами со всеми!
И рассмеялся. Как в старые добрые времена.
– Домой заедем? – крикнул Малешкин. – На Землю? Или ну ее пока?..
– Давай лет через сто! – ответил комбат. – Все равно у нас там никого знакомых не осталось. И игрушки эти их нынешние мне не нравятся. Пускай вырастут чуток, поумнеют.
– Согласен. Ну, с какой начнем?..
– Погоди, я ищу! – Комбат внимательно глядел вперед, что-то высматривая среди звезд. – Надо же найти место, где не воюют.
– И где девчонки красивые! – ввернул Теленков.
– Во дураки-то, – сказал Бянкин, вдруг смутился, покраснел и полез в машину.
– Громыхало! – позвал Саня. – Айда к нам, тут для тебя кое-что есть.
Солдат оттолкнулся и легко прыгнул через много километров безвоздушного пространства, разделявших две машины.
– Держи, – Малешкин отдал ему медаль. – Поздравляю.
– Ой, спасибо… То есть Служу Советскому Союзу! Спасибо, товарищ лейтенант. И вас поздравляю со Звездой!
Теперь все звезды наши, подумал Малешкин, но эта, маленькая и золотенькая, навсегда самая дорогая. И каких бы космических тигров мне ни предстояло встретить – опасней тех двух, фашистских, не будет.
И кто бы я ни был, я человек.
– А давай-ка вон туда, Сан Саныч, – сказал комбат. – Видишь?
– Понял! Щербак! Полетели за комбатом.
– Есть! – Щербак воткнул четвертую и дал полный газ.
И они полетели.
Бырбырдировщики
Замполит просочился в блиндаж незаметно, по стеночке. Подкрался к комполка и сказал ему тихонько:
– У Тяпы хвост отвалился.
Как нарочно, именно при этих словах маршал Жуков закончил рычать в телефонную трубку и швырнул ее связисту. Оглянулся на офицеров и уставился с интересом; поговаривали, что целые генералы, едва заподозрив у Жукова такое внимательное к себе выражение лица, разбегались по кустам.
А замполит и комполка стояли к маршалу вполоборота и озабоченно совещались:
– Как же он без хвоста-то?
– Да нормально, только морда поцарапана. Клёпа вообще целехонек.
Маршал шагнул поближе и доверительным тоном сообщил:
– Я тоже люблю собак!
Подполковник и майор судорожно выпрямились и хором отчеканили:
– Никак нет, товарищ маршал Советского Союза!
– Вы пьяные, что ли? – Жуков принюхался.
– Никак нет… – стонущим голосом выдавил комполка. – Разрешите доложить, товарищ маршал! Хвост отвалился у лейтенанта Тяглова! Но все в порядке, он живой!
– Рад за него, – процедил Жуков. – Если в порядке, значит, превращается в человека. Надеюсь, у Клёпы тоже дела идут на лад.
– Клёпа – это его штурман! – бодро ввернул замполит. И тихонько охнул.
– Лейтенант Клепиков, – объяснил командир. – Больше не повторится, товарищ маршал!
– Что не повторится?! – рявкнул маршал. – Почему хвост?! Почему у вашего лейтенанта хвост, я спрашиваю?!
Замполит набрал в грудь воздуха, да так и обмер. Комполка, наоборот, сдулся и уставился на маршала безнадежно, словно приговоренный.
– И дурацкая собачья кличка!.. Разгильдяи! Я сегодня куда-нибудь долечу?! Ночь на носу! Какого черта вы копаетесь?! Или надо вам тоже хвосты поотрывать?!
– Разрешите доложить! Вылет через пятнадцать минут!
– Ну вот это уже лучше, – сказал маршал, остывая. – И что у него стряслось, у вашего хвостатого лейтенанта?
– Ходил на разведку, попал под огонь зенитной артиллерии. Самолет был сильно поврежден, но лейтенант Тяглов выполнил задание, вернулся в полк и успешно сел. Это опытный и надежный пилот. Хвост у лейтенанта… у самолета!.. отвалился сразу после приземления.
– Он лететь-то сможет? – усомнился маршал.
– Сможет, сможет! – заверили его. – Второй вылет за день, все нормально.
– Без хвоста?
– Самолет тоже починим! – пообещал замполит. – А для вас сейчас отмоют машину Матвиенко…
Комполка прикрыл глаза.
– А у этого что отвалилось? – спросил маршал с неподдельным интересом. – Ну смелее, смелее. В конце концов, у меня сегодня отвалился мотор, и сам я свалился к вам. А у вас, гляжу, весело!
С Матвиенко было как раз невесело, у него отвалилась голова, разбитая прямым попаданием; машину довел и посадил штурман. «У-2» остался чудесным образом невредим, пару дырочек в борту можно не считать. Штурмана вынули из самолета руками за шкирку: психанул, бедняга. Сейчас он рыдал в санчасти и божился, что больше днем никуда не полетит. Тем не менее задача выполнена, экипаж привез данные, без которых вышестоящему штабу – хоть зарежься. Чуть позже данные уточнил Тяглов – и потерял на посадке хвост: у него оказались перебиты три из четырех лонжеронов. Ходить днем «за линию» на «У-2» смерти подобно. Но если очень надо… Замполит не нашел правильных слов, чтобы описать все это, и теперь потерянно молчал.
– Молодые, – вдруг сказал Жуков, пристально разглядывая офицеров. – Молодые вы совсем, аж завидно. Вот и валяете дурака. Понимаю. Ладно, воюйте, не буду мешать. И где этот ваш Сяпа, Жопа, как его там… Надо на него посмотреть.
* * *Лейтенанта Тяпу успели обрядить в новенький комбинезон, отмыть, начистить ему что положено, слегка пропесочить ради профилактики – чтобы даже и не думал, зараза, чтобы и в мыслях не было, – и выставить эту страшную боевую единицу, эту крылатую погибель, этот ночной кошмар, воздушного «тигра» и так далее, перед штабным блиндажом, как на парад. Смотрите, любуйтесь, вот он, наш красавец! Тяпа сверкал и похрустывал; пара неглубоких царапин на кукольной мордашке только усиливала впечатление совершенной несерьезности – ну мальчик и мальчик.
«На это чудо надо сбоку бантик – и девушкам дарить», – сказал механик дядя Боря Шмаровоз, проходя мимо. Тяпа довольно хмыкнул. Почему бы и нет? Можно и без бантика.