А тем временем Грегор снова испытывал то головокружительное ощущение от свободного падения, которое уже было ему знакомо: он падал так уже дважды, один раз — когда провалился в портал, нырнув в вентиляцию вслед за Босоножкой, а второй — когда прыгнул в пропасть, пытаясь спасти папу, сестру и друзей.
«Да, — подумал Грегор, — к такому я вряд ли смогу привыкнуть!»
Но где же Арес? Ведь это его голос Грегор слышал, не так ли?
Какое-то мгновение Грегор думал, что голос летучей мыши ему почудился, но потом вспомнил, что крысы тоже его расслышали.
— Арес! — позвал Грегор. — Арес!
Но голос его потонул в густой темноте.
— О-о-о-о-о! — охнул Грегор, скорее от неожиданности, чем от удара, когда внезапно летучая мышь оказалась под ним и он оказался на ней верхом.
— Если бы ты знал, как я рад тебя видеть! — И Грегор с чувством обнял покрытую мягкой шерсткой шею.
— Я тоже рад видеть тебя, Наземный, — отозвался Арес. — Прости, что тебе пришлось падать так долго. Я знаю, ты это не любишь. Но я должен был сначала найти твою светящуюся палочку.
— Что-что? — не понял Грегор.
— Там, на спине! — ответил Арес.
Грегор пошарил рукой и обнаружил рядом с собой брелок с фонариком, который в густой шерсти Ареса трудно было различить.
— Спасибо! — с чувством поблагодарил он.
Со светом Грегор чувствовал себя значительно увереннее.
— Слушай, ты даже не представляешь себе, что произошло! Эти тараканы — они пришли в парк и забрали Босоножку! Выкрали ее прямо из-под моего носа! — вдруг по-настоящему разозлился Грегор. — То есть я хочу сказать — с чего это они удумали так поступить?! И на что они рассчитывали?!
Арес чуть отклонился вправо и полетел вдоль горной гряды с одной стороны Водного пути.
— Нет, Наземный, они…
— Они что, думали, я это просто так оставлю? Взять и похитить маленькую девочку, среди бела дня… ну или вечера… Они думали, я за ней не приду? И что они могут просто так забрать ее себе? И плясать вокруг нее эти свои танцы и играть с ней в «Ладушки»… — не мог остановиться Грегор.
— Ползучие прекрасно понимали, что ты придешь за ней, — перебил его Арес.
— Разумеется, вот я и пришел! И знаешь что? Когда я доберусь до этих жуков — клянусь, им лучше придумать какую-то уважительную причину!.. Нам до них далеко? — спросил Грегор.
— Несколько часов. Но я несу тебя в Регалию, — ответил Арес.
— В Регалию? Но я не хочу в Регалию! — воскликнул Грегор. — Неси меня к тараканам! Немедленно!
Чвак!
Грегор неожиданно оказался лежащим на спине. Арес просто сбросил его на каменный уступ. И прежде чем Грегор смог вымолвить хоть слово, Арес уже сидел у него на груди, вцепившись когтями в его дутую куртку. Его морда была совсем близко от лица Грегора, и выражение ее было угрожающим. Он даже обнажил клыки.
— Я не подчиняюсь твоим приказам, Наземный. Лучше прояснить это с самого начала. Я не подчиняюсь твоим приказам!
— Ничего себе! — промолвил Грегор, ошарашенный таким приемом. — А в чем дело?
— А дело в том, что сейчас, в этот самый момент, ты слишком напоминаешь мне Генри! — ответил Арес.
Пожалуй, впервые Грегор мог детально рассмотреть его морду: в Подземье почти всегда царил полумрак, а Арес был вообще едва различим за счет своей черной масти, черных глаз, черного носа и черного рта. Но сейчас, в свете фонарика, было прекрасно видно, что Арес вне себя от злости.
Арес спас Грегору жизнь. А Грегор спас его от изгнания, которое означало верную смерть. Они породнились и поклялись сражаться друг за друга до самой смерти. Но они между собой почти не говорили, просто не было повода.
И сейчас, когда Арес вот так нависал над ним с угрозой, Грегор вдруг понял, что совершенно ничего не знает об этой летучей мыши.
— Генри? — неловко произнес он, чтобы что-нибудь сказать.
— Да, Генри, неужели ты не помнишь? Ведь это ему я дал упасть и разбиться, спасая тебя! — Голос Ареса звучал почти саркастически. — И вот сейчас я подумал: может, стоило дать упасть обоим? Генри, как и ты, почему-то считал, что я обязан прислуживать! С какой стати?!
— Нет, что ты, вовсе нет! — горячо возразил Грегор. — Я… Я просто хотел как можно скорее вернуть свою сестру.
— Я и пытаюсь помочь тебе в этом. Но ты — как и Генри! — даже не слушаешь, что я говорю, — с горечью сказал Арес.
Грегору пришлось признать, что это правда. Он все время перебивал Ареса — каждый раз, когда тот пытался ему что-то сказать. Но ведь Грегор не хотел быть похожим на Генри. Да и не было у него ничего общего с этим предателем!
Но возможно, он кое в чем переборщил.
— Ладно, прости. Я не в себе. Я обязан был выслушать тебя. И слезь с меня, я не могу дышать.
— Ну, слезу я — а дальше?
— Слезь сейчас же! — Грегор снова начал сердиться.
— Попробуй сказать это по-человечески, — произнес Арес. — Ты вроде извинился, а сам продолжаешь мне приказывать.
Грегор стиснул зубы и подавил в себе желание просто сбросить с себя летучую мышь.
— Слезь — с — меня — пожалуйста, — процедил он сквозь зубы.
Арес раздумывал еще мгновение, но наконец решил, что удовлетворен, и отлетел в сторону.
Грегор сел и потер грудную клетку. Он был цел и невредим, но на куртке остались дыры от когтей Ареса.
— Эй! Ты не мог бы поаккуратнее со своими когтями? Смотри, что стало с моей курткой! — воскликнул он в сердцах.
— Это не важно. Ее все равно сожгут, — равнодушно ответил Арес.
В этот момент Грегор решил, что породнился с большим негодяем. Но не было никаких сомнений, что Арес придерживался такого же мнения относительно его персоны.
— Ладно, — холодно сказал Грегор. — Значит, мы летим в Регалию. Зачем?
— Именно туда ползучие доставили твою сестру, — ответил Арес, копируя тон Грегора.
— И с чего это ползучие решили доставить мою сестру в Регалию? — поинтересовался Грегор.
— А с того, — сказал Арес, — что крысы поклялись ее убить.
ГЛАВА 4
— Убить Босоножку?! Но с какой стати?! — спросил пораженный Грегор.
— Об этом говорится в «Пророчестве Погибели», — сказал Арес.
Ах вот как, в «Пророчестве Погибели». Теперь Грегор вспомнил. Когда покидал Подземье, он сказал Люксе, что никогда сюда больше не вернется, и та ответила, что в «Пророчестве Погибели» сказано иначе. Он пытался расспросить об этом Викуса, но старик увильнул от ответа и быстренько посадил их на Ареса, дав команду трогаться в путь. Грегор так и не узнал, о чем говорится в этом пророчестве, хотя предполагал, что о чем-то серьезном, ведь «Смутное пророчество» сбылось, а в нем говорилось о гибели четырех членов их отряда и о войне, которая унесла еще множество жизней.
Чувствуя нарастающий страх, Грегор спросил:
— А о чем в нем говорится, Арес?
— Лучше спроси об этом Викуса, — ответил Арес коротко. — Я уже измучился, пытаясь его истолковать.
Грегор снова взобрался на спину Ареса, и они в полном молчании полетели в Регалию.
Грегор был зол на Ареса. Но еще сильнее он злился на себя — за то, что снова по его вине у его семьи неприятности.
Да, он узнал о еще одном пророчестве в самом конце их подземных приключений. И хотя он о том совсем не думал, возможно, что именно из-за него Грегор так рьяно помогал маме заблокировать вентиляционную трубу и столь охотно согласился с тем, что им нечего больше делать в собственной прачечной, — ему хотелось выбросить из головы всякую мысль о возможности возвращения в Подземье.
«Держаться подальше от прачечной. Держаться подальше от Подземья!» — постановил он тогда.
Но как он умудрился потерять бдительность и отправиться с Босоножкой в Центральный парк? Ведь он знал о существующем там портале! И знал о втором пророчестве! Как же глупо было считать, что отныне они в безопасности!
Когда они подлетели в каменному городу, там было так тихо, что Грегор подумал — сейчас, вероятно, у них ночь. Ну, то есть условная ночь, конечно, ведь в Подземье нет ни солнца, ни луны, здесь не бывает дня и ночи, как в привычном Грегору мире. Грегор просто решил, что сейчас в Подземье как раз то время суток, когда большая часть населения спит.
Арес подлетел к дворцу и плавно опустился на пол в Высоком зале — огромном, лишенном потолка помещении, столь удобном для летучих мышей.
Их встречал Викус.
Старик выглядел точно так, каким его помнил Грегор: коротко подстриженные серебряные волосы и бородка и тонкая паутинка морщинок вокруг фиолетовых глаз, которая становилась заметнее, когда он улыбался.
Он и сейчас улыбался, глядя, как Грегор слезает с Ареса.
— Привет, Викус, — сказал Грегор.
— О, Грегор Наземный! Арес нашел тебя! Я предполагал, что тебя следует искать у портала, что расположен под вашей прачечной, но Арес настоял на том, чтобы лететь к Водному пути. И я согласился — ведь вы породнились, а значит, ваши мысли схожи.
Ни Арес, ни Грегор ничего не сказали в ответ. Они даже не разговаривали друг с другом — о какой ментальной связи могла идти речь?!
Викус перевел взгляд с одного на другого и продолжил:
— Итак… добро пожаловать! Ты отлично выглядишь. А как поживает твоя семья?
— Спасибо, все хорошо. А где Босоножка? — невежливо ответил Грегор.
Ему нравился Викус, но история с похищением Босоножки, намеки на очередное пророчество ему не нравились и отбивали у него всякое желание вести светскую беседу.
— О, ползучие с минуты на минуту ее доставят. Марет послал им навстречу отряд, и Люкса, разумеется, не преминула к нему присоединиться. Но я уверен, Арес уже рассказал тебе все о наших обстоятельствах, — сказал Викус.
— Вообще-то нет, — буркнул Грегор.
Викус снова изучающе посмотрел на обоих, но ни один из них не счел нужным что-либо объяснять.
— Что ж, тогда, видимо, стоит начать с того, чтобы нам с тобой вместе изучить «Пророчество Погибели». Ты, возможно, помнишь — я вскользь упомянул о нем, когда ты в прошлый раз покидал Подземье.
— Очень вскользь, — снова невежливо бросил Грегор.
Насколько он мог припомнить, Викус вообще ни слова ему о том не сказал: о пророчестве он услышал от Люксы.
— Тогда давай отправимся в зал пророчеств Сандвича. Арес, если нетрудно, ты не мог бы составить нам компанию?
И Викус направился в глубь дворца. Грегор шел за ним следом, слыша за собой шум крыльев Ареса.
Викус молчал, пока они не подошли к деревянной массивной двери. Викус вставил в замочную скважину ключ, сделал один оборот, и дверь со скрипом отворилась.
— Нам направо, — сказал Викус и вошел.
Грегор вынул из подставки возле двери горящий факел и тоже вошел. Он и в прошлый раз поразился, увидев это необычное помещение, пол и стены которого были сверху донизу испещрены значками-буквами. Эти письмена вырезал в начале 1600-х годов, когда создавалась Регалия, Бартоломью Сандвич, впавший в пророческий транс. Буквы складывались в слова, а слова — в пророчества, в которых описывались видения Сандвича — о жизни и смерти, о судьбе Подземья и его обитателей. В первый раз, когда Грегор попал в этот зал, стена напротив двери освещалась маленькой горящей лампадкой. Именно там Сандвич вырезал свое «Смутное пророчество». Теперь же то место было погружено во мрак, а лампадка горела у стены справа от входа.
Это, наверно, и есть оно, «Пророчество Погибели».
Грегор приблизил к стене факел, чтобы лучше видеть, и начал читать:
Грегор ничего не понял — как и в тот раз, когда впервые прочел «Смутное пророчество».
Все, что осталось у него в голове после прочтения этих строф, — фраза, от которой его затрясло: «Умри же, ребенок, умри, часть его сердца…»
Умри, ребенок… умри, ребенок…
Босоножка.
— Так, — обратился он к Викусу. — Я хочу разобраться во всем этом немедленно. Прямо здесь и сейчас.
Викус кивнул:
— Я тоже думаю, нам стоит приложить усилия, чтобы истолковать пророчество, не откладывая в долгий ящик. Оно, как и предыдущее, зашифровано, но кое-что ты поймешь и сам. Давай начнем с самого начала. — Он подвинулся поближе к стене и ткнул пальцем в первые две строчки: — У тебя свежий взгляд, Грегор, а я читал это не меньше тысячи раз. Скажи, как ты понимаешь эти две строчки?
Грегор уставился на выдолбленные в камне слова:
И он вдруг понял, что знает! Знает, что это значит.
— Да это же обо мне и о Генри! Я — «верхний», и я прыгнул и взлетел, а Генри — «нижний», и он упал. Я жив, а он… он мертв.
— Да, и король Грызер, который стольких лишил жизни в Подземье, — он тоже разбился, — добавил Викус.
— Слушайте, но почему вы мне раньше-то все это не объяснили? Ведь тогда я мог бы понять, что будет дальше! И все могло быть гораздо проще! — с некоторым вызовом спросил Грегор.
— Нет, Грегор, все не так просто. Мы сами не понимали этого раньше — все становится понятным только задним числом, — возразил Викус. — Этим «нижним» мог быть не обязательно Генри — это определение могло относиться к любому существу, жившему в Подземье. Или даже ко всему Подземью в целом. «Верхний» могло означать твоего отца, например. А твой прыжок и полет могли быть образами: скажем, они могли означать какой-то твой духовный взлет или ментальное прозрение. Падение Генри могло оказаться, к примеру, нравственным крахом, или просто потерей власти, или утратой боевого духа. И говоря откровенно, меньше всего было тех, кто истолковывал падение Подземного, приведшее его к гибели, в прямом смысле. Генри-то уж точно не предполагал, что его жизнь окончится вот так, — сказал Викус.
— Почему? — не понял Грегор.
Викус искоса глянул на Ареса.
— Он был уверен, что я его поймаю, — мрачно напомнил ему Арес.
— Это очевидно, — кивнул Викус. — Итак, ты сам видишь, что хотя теперь «Смутное пророчество» кажется нам таким ясным и понятным, оно не было таковым в начале всей истории. Что ж, продолжим?
Грегор прочел про себя следующие строчки:
— Ну, — сказал Грегор задумчиво, — здесь очевидно, что говорится о чем-то плохом. Случится что-то плохое. Смертельно опасное. Ужасное.
— Нет, не случится. Оно уже здесь. Крысы скрывали это ото всех, даже от своих сородичей. И ты можешь узнать об этом чуть больше, прочитав следующие четыре строчки:
Грегор долго вглядывался в строчки, словно не веря своим глазам, потом спросил с некоторой долей сомнения:
— Похоже, речь идет о крысе. О белой крысе?
— Мы здесь, в Подземье, давным-давно забыли о том, что такое снег. А ведь, насколько я могу себе это представить, снег — это очень красиво, — с неожиданной мечтательностью сказал Викус.
— Да, красиво, — подтвердил Грегор. — У нас наверху сейчас все засыпано снегом. И поэтому все выглядит значительно более привлекательным.
Именно так и бывает, когда снег только что выпал. Белый снег прикрывает грязь и мусор, город на какое-то время становится чистым и свежим. Потом, правда, снег превращается в слякоть…
— Так что там с этой белой крысой?
— Ну, существует такая легенда. Будто бы еще Сандвич рассказывал ее — легенду о белой крысе. Согласно легенде, белая крыса является раз в несколько сотен лет, собирает вокруг себя других крыс и устраивает настоящую бойню. Она отличается недюжинными размерами, храбростью и силой, — сказал Викус.
— Размерами? — удивился Грегор. — Она что — еще больше, чем ваши обычные крысы?
— Существенно больше, — кивнул Викус. — Если, конечно, верить легенде. И на данный момент единственное, что мешает ей подмять под себя все Подземье, — это ты, Грегор. Ты — Воин. Угроза для нее. Вот почему белую крысу так старательно прятали и скрывали — крысы не хотят, чтобы ты о ней знал. Но… у тебя тоже есть слабое место. Ахиллесова пята.
Викус указал на следующее четверостишие, и Грегор прочел:
— Ты понимаешь, что подразумевается под «щенком»? — осторожно спросил Викус.
— Ну, Живоглот как-то назвал Люксу и Генри щенками — когда они не хотели ему подчиняться, — ответил Грегор. И ему вдруг стало любопытно, что тот огромный крыс со шрамом на морде, помогавший ему спасти отца, сказал бы сейчас обо всем этом…