— Нет? Ну тогда я просто обязан показать его вам! — заявил Джанфранко, не обращая внимания на холодное молчание спутницы. — Полагаю, вы знаете, что в Венеции сто пятьдесят каналов и около четырехсот мостов. Но этот самый знаменитый…
— Да-да, я читала, — оборвала его Санди. — А что до того, чтобы посмотреть… — Она вскинула голову и резко заявила:
— Я приехала сюда по делу и слишком занята, чтобы праздно гулять.
При этих словах она бросила тоскливый взгляд в сторону магазинчика сувениров. Бокалы все еще красовались там — манящие, недоступные, терзающие ее душу танталовыми муками.
— Знаете, мне тут подумалось, — негромко сказал Джанфранко, — что, если вы охотитесь за высококачественным подражанием венецианскому Ренессансу и барокко, вам стоит съездить на фабрику моего кузена на острове Мурано. Если вы решите наведаться туда, я могу устроить это.
— Вот уж не сомневаюсь, — саркастически ответила Санди. Нет, он что, принимает ее за полную идиотку? — А фабрика вашего родственничка занесена в мой список? — спросила она, заранее зная ответ.
Как и следовало ожидать, Джанфранко отрицательно покачал головой.
— Видите ли, фабрика моего родственничка, как вы выразились, не из их числа. И он не работает с мелкими клиентами, но, учитывая то, что…
— Простите, — прервала его Санди, — но, боюсь, у меня нет времени выслушивать рассказы о вашем кузене. — Она демонстративно посмотрела на часы. — Я хочу сегодня поспеть в три места, так что, полагаю, нам уже давно пора отправляться в путь.
Джанфранко недоуменно нахмурился.
— Санди, в чем дело? Что-то случилось? — проникновенным голосом спросил он.
Она не успела отпрянуть и вздрогнула, когда его пальцы легли на жилку на ее запястье. И от этого прикосновения пульс у нее пустился вскачь.
По-видимому, Джанфранко тоже это почувствовал, поскольку начал легонько поглаживать ее руку ритмичными, ласковыми движениями. Наверное, они должны были успокоить ее, но произвели на сверхчувствительную нервную систему бедняжки противоположный эффект.
— Ничего не случилось! — отрывисто возразила Санди, пытаясь подавить дрожь, поднимающуюся откуда-то из глубин ее существа. И вдруг с изумлением услышала собственный голос, сварливо спрашивающий:
— Ну как вчера провели время в кругу семьи? Приятно?
В следующую же секунду она бы дорого дала, лишь бы взять слова обратно.
Особенно когда уловила на себе его оценивающий пристальный взгляд.
— Да, приятно, — спокойно ответил он. — Но было бы куда приятнее, если бы вы могли присоединиться к нашему семейному кругу. А еще лучше, если бы мы с вами были одни…
Санди едва не задохнулась — ну, разумеется, всего лишь от естественного женского негодования при виде подобной наглости, поспешно заверила она себя.
Какая дерзость, какое бесстыдство — стоять тут и как ни в чем не бывало заявлять подобные вещи, тем более что она доподлинно знала, как и с кем он провел вчерашний вечер.
— Сегодня я хочу пригласить вас поужинать со мной, — продолжил он. И медленно добавил, подчеркивая двойной смысл как самого приглашения, так и своего желания:
— Сегодня я хочу быть с вами.
— Не выйдет. Этот вечер у меня уже занят, — холодно заявила Санди.
Нет, ну каков актер! Поглядеть только на его лицо — как ловко ему удалось придать себе такой уязвленный, такой обиженный вид! Этот потемневший взгляд, эти как бы невольно сжавшиеся губы… Санди даже ощутила себя виноватой, но тут же опомнилась. Если тут кто кого и обидел, так это Джанфранко ее, а никак не наоборот.
— Я же говорил, что вы не найдете здесь ничего подходящего, — сообщил Джанфранко, когда она потерпела очередную неудачу.
— По крайней мере, я сама в этом убедилась! — вспылила Санди.
Она устала и была сильно разочарована, но истинная причина ее гнева заключалась совсем не в этом. Пять часов в тесном контакте с Джанфранко начинали сказываться на ее самообладании.
Все ее силы уходили на то, чтобы держать синьора Грассо на расстоянии.
Трудная задача. До этого человека никак не доходило, что она его раскусила.
Нет, он упорно вел себя так, будто был уверен, что о Санди надо заботиться.
Спрашивал то и дело, как она себя чувствует, не болит ли у нее голова, не укачивает ли ее. Лишь врожденная осторожность мешала девушке выложить начистоту, что если что-то и вредит ее здоровью, так это его, Джанфранко, общество.
Хотя было бы так просто, если бы она ощущала по отношению к нему лишь презрение и негодование. Тогда Санди могла бы постоять за себя, и не было бы нужды столь тщательно воздвигать защитные барьеры гнева и возмущения. Но, вопреки доводам разума и логики, она не могла отрицать, что непослушное тело жаждет Джанфранко. Именно это-то больше всего расстраивало и бесило ее.
Каждый раз, когда наглец тем или иным способом намекал, что хочет ее, когда выказывал силу своего желания, Санди чувствовала, как невольно отзывается на этот чувственный зов. В какой-то миг она даже поймала себя на крамольных мечтах о том, что он и в самом деле выполнит шутливую угрозу и поцелуем заставит умолкнуть ее острый язычок.
— Ну вы и злючка! Тем сильнее искушение проверить, много ли трудов потребуется, чтобы вы убрали коготки и замурлыкали, — дерзко заявил Джанфранко, когда она с негодованием отвергла вполне разумное предложение поискать место для ланча.
Санди с излишней резкостью ответила, что совсем не голодна. Но он и это замечание умудрился обернуть в свою пользу.
— Вы правы. Мой аппетит тоже направлен отнюдь не на еду. Мне куда больше хочется вкусить вашей свежести и аромата. Для меня это яство будет подобно нектару, меду, ласкающему уста и…
— Замолчите! — в ярости потребовала Санди, не в силах отогнать прочь эротические видения, вызванные его нескромными словами.
Что за нелепое раздвоение: так сильно презирать мужчину, не доверять ему и в то же время столь страстно хотеть близости с ним?
Просто зов пола, яростно заверила она себя. Вот и все! По каким-то никому не ведомым причинам этот авантюрист сумел разбудить в ней неизведанное до сих пор желание. Робкие и неуклюжие опыты отрочества отнюдь не подготовили ее к силе и напряженности нынешних ощущений. Возможно, ей полагалось еще в колледже «перебеситься» и успокоиться, но этого не произошло. И вот теперь она испытывала нелепое стремление к Джанфранко Грассо.
Да, именно так! — с явным облегчением решила она. Секс — вот что ей необходимо. Господи, да о чем я только думаю! — ужаснулась Санди в следующую секунду. Шокированная непривычным поворотом собственных мыслей, она попыталась сосредоточиться на мелькающих за бортом строениях. Теперь, когда она знала истинную причину того трепета, который вызывает у нее Джанфранко, он ей больше не был страшен. Кто предупрежден, тот вооружен. Отныне волноваться не о чем.
— Послушайте… Прошу прощения, если напугал или смутил вас, — с какой-то неловкостью вдруг обратился к ней Джанфранко. — Видите ли, мне это в новинку. Я просто никогда не испытывал такого раньше, не ощущал ничего подобного… Я всегда подозревал, что в один прекрасный день полюблю так же отчаянно и навеки, как мой дедушка полюбил бабушку, но не подозревал, даже не догадывался, сколь сильно это чувство…
Вот это быстрота и натиск! Санди едва не почувствовала невольное восхищение умом и ловкостью проходимца, который так ловко умел воспользоваться любой ситуацией и раскусить характер новой жертвы.
Без сомнения, Джанфранко рассчитывал, что она будет раздосадована его отступлением и сама начнет за ним гоняться. Что же до слащавого упоминания о дедушке…
— Жаль, что вы так и не нашли ничего подходящего, — услышала Санди за спиной голос Джанфранко. Он отыскал ее в магазинчике сувениров и выразительно посмотрел на часы. — Уже довольно поздно, чтобы предпринимать что-либо прямо сейчас, но почему бы мне не позвонить кузену и не договориться с ним назавтра? Мы могли бы…
Они направились в холл отеля, где собирались люди в строгих деловых костюмах. Должно быть, участники одной из тех пресловутых конференций, о которых столько толковал портье, догадалась Санди. После очередного неудачного дня она ощущала свинцовую усталость и черное разочарование. Но не они вызывали в ней желание резко отчитать Джанфранко.
Ну почему, даже прекрасно зная, что он за человек, она все равно боится, что отбросит остатки самоконтроля и упадет к нему в объятия? Что же с ней случилось? Могла бы, кажется, сообразить, что не стоит два раза подряд наступать на одни и те же грабли. Если, конечно, не нравится, когда тебя ими молотят.
Может, она просто мазохистка? Может, ее, словно бабочку на огонь, тянет к мужчине, от которого женщинам лишь боль и унижение? Да нет же, дело не в этом, она вовсе не такая.
Но почему, почему же тогда?
Ее влечет к Джанфранко, но это всего лишь зов плоти. Вот и все…
Но почему, почему же тогда?
Ее влечет к Джанфранко, но это всего лишь зов плоти. Вот и все…
Направившиеся к выходу участники конференции тесно прижали их друг к другу, и Джанфранко привычным жестом притянул девушку к себе, поддерживая и защищая. А может, мелькнула у нее шальная мысль, может, и в самом деле лучше уступить своим желаниям, отдаться чувственному порыву? Пусть он наконец поймет: она вполне способна отделить физическое влечение от эмоциональной зависимости и для нее разделить с каким-либо мужчиной постель не значит попасть под его власть.
Отделавшись от жгучего вожделения, она сможет отстоять свою независимость и найдет силы предотвратить посягательства на свой кошелек. Не позволит тащить себя на фабрику его родственничка и нагло вымогать деньги. Если до Джанфранко дойдет, что для Санди секс и влюбленная уступчивость вовсе не одно и то же, может, он сдастся и перестанет давить на нее. Уж коли на то пошло, ей-то прекрасно известно, что весь его интерес к ней основан на денежных расчетах, именно в них кроется причина его внимания и утонченных комплиментов.
— Здесь слишком людно. У вас в номере нам будет куда удобнее, склонившись к девушке, прошептал ее спутник.
Санди снова запаниковала. Можно подумать, он читает мысли: настолько смысл его слов соответствовал ее настроению.
— Нет-нет, — поспешно возразила она, тщетно пытаясь хоть немного отодвинуться. Вдруг Джанфранко ощущает сумасшедшее, сбивчивое биение ее сердца так же отчетливо, как она — могучий, ровный ритм его сердца?
Санди прикрыла глаза, пытаясь проигнорировать нарастающий глубоко внутри жаркий порыв голодного, чувственного желания, грозящий смести любые преграды на своем пути. Весь долгий день она умудрялась сдерживаться. И теперь, притиснутая к Джанфранко в душной, одуряющей атмосфере холла, Санди с ужасом осознавала, насколько откровенно выдала свои чувства, не убежав прочь, а, напротив, прильнув теснее к нему.
— Я мог бы позвонить кузену из вашего номера, — настойчиво предлагал Джанфранко. — Обещаю, вы не разочаруетесь.
От тепла его дыхания бросало в дрожь. Санди закусила губу, пытаясь сдержать разыгравшуюся фантазию. Она словно наяву ощущала, что было бы, если бы он еще ниже склонился к ней, коснулся губами ее уха, скользнул вдоль шеи…
По телу бегали мурашки, пронзая миллионами тонких острых игл, призывая немедленно избавиться от спасительного прикрытия ставшей вдруг ненужной одежды и…
Нет, немыслимо! Надо немедленно предпринять что-нибудь, остановить сладкое безумие!
— Вас послушать, так фабрика кузена — единственное во всей стране место, где делают по-настоящему хорошие вещи, — возразила Санди и сжала зубы в отчаянной попытке оторваться от него и мужественно встретить его взгляд.
— Ну, может, и не единственное, но у них вполне заслуженная репутация.
Они считаются одними из лучших в этой области…
— Весьма заманчиво, — саркастически заявила Санди. — Но, видите ли, так уж получилось, что я почти нашла себе деловых партнеров…
— Неужели? — недоуменно нахмурился Джанфранко. — А можно полюбопытствовать где? Ни одна из отмеченных вами фабрик…
— Нет, их нет в моем списке, — сообщила Санди, слишком разъяренная его покровительственным тоном, чтобы вспомнить об осторожности. — Я договорилась с одним торговцем. Он принесет мне образцы одной фабрики, которая делает как раз такие вещи, какие мне нравятся.
— Одним торговцем? — Джанфранко в полном изумлении уставился на собеседницу. — Да неужели вы ему поверили на слово? — насмешливо вопросил он. И жестко добавил:
— Надеюсь, вы еще не успели заплатить?
— Нет. Да только не ваше это дело, — сердито прошипела Санди, неожиданно ощутив себя нашкодившей школьницей, вызванной пред светлые очи учителя. И нельзя сказать, чтобы это ощущение пришлось ей по душе.
— Он должен принести мне…
— Неужели вы рассказали ему, где остановились? — встревоженно осведомился он, но к Санди уже вернулась былая осмотрительность.
Торговец довольно прилично говорил по-английски, так что в переговорах помощь не потребуется. Не стоит посвящать Джанфранко в свои планы, а то потом от него не отделаешься. Лучше не упоминать, чем она собирается заняться сегодня вечером.
— Ну, он знает, как передать их мне, — уклончиво ответила Санди.
— Вам следует держать ухо востро, — предостерег ее Джанфранко. — Добрая половина подобных торговцев — мошенники, связанные с организованной преступностью.
— Так уж и половина? — ехидно осведомилась она.
— Зря вы столь легкомысленно воспринимаете ситуацию, — покачал головой Джанфранко. — Запросто можете влипнуть в чертовски неприятную…
Санди не могла удержаться. Да, конечно, она ведет себя глупо, по-детски… Ну и ладно! Она демонстративно тяжело вздохнула, и собеседник замолк на полуслове.
— Хорошо же, — подытожил он с недовольным видом, минуту спустя. — Не желаете слушать добрых советов, так хоть ради собственной безопасности и моего спокойствия позвольте мне присутствовать на встрече с этим типом.
Позволить ему присутствовать… После всего, что она о нем знает, после того как он приложил столько усилий, чтобы втянуть ее в собственный семейный бизнес, — да ни за что!
Толпа в гостиничном холле заметно поредела. Девушка за стойкой регистрации заметила Джанфранко и замахала рукой, призывая его.
— Простите, — торопливо сказал он и направился к портье. Было слышно, как она что-то сказала по-итальянски. Интересно, что? — гадала Санди, удивляясь почтительной манере, с которой обращалась к Джанфранко служащая. Словно к какой-то важной персоне.
Почему бы это она такого высокого мнения о синьоре Грассо? Санди озадаченно нахмурилась. Впрочем, из этого нельзя делать никаких выводов.
Мало ли какое впечатление он смог произвести на других. Сама она уже однажды совершила подобную ошибку с Крейгом Перкином. Стыдно вспомнить, она даже злилась на друзей, когда те пытались деликатно открыть ей глаза.
Ее ослепление зашло настолько далеко, что она не обратила внимания, когда в самый разгар их романа Крейг попытался приударить за ее лучшей подругой.
Мэйбл, разумеется, с негодованием отвергла его ухаживания, а он потом еще имел наглость уверять, будто она клевещет на него из зависти!
Санди знала: ее ближайшие подруги — и Мэйбл, и Максин, и Джанет — свято уверены, что предательство Крейга разбило ее сердце. Отчасти это было правдой. Она действительно поверила лживым уверениям в том, будто он искренне любит ее, и позволила завлечь себя в мир фальшивых романтических грез. Да, уныло признала Санди, я и впрямь чересчур наивна и идеалистична, слишком склонна принимать гуся за лебедя.
Однако, даже строя упоительные планы близящейся помолвки, даже в моменты пылких клятв и признаний, Санди не могла полностью разобраться в своих чувствах. События развивались столь стремительно, что просто сбивали ее с толку. Но разве это могло служить оправданием?
Беда заключалась в том, что Санди всю жизнь слишком опекали. Любящие родственники старались оградить ее от любых-неприятностей. Родители, дедушка с бабушкой, тетя… даже друзья, и те стремились взять ее под опеку.
Конечно, поведение их диктовалось самыми благими намерениями, но в результате…
Теперь-то Санди отчетливо видела: чрезмерная любовь близких помешала ей научиться самой принимать правильные решения, пусть даже учиться пришлось бы на собственных ошибках. Но это не их вина. Виновата лишь она одна. Надо было вести себя более активно, более настойчиво. Не стремиться как можно дольше оставаться безответственным, заласканным и избалованным ребенком, а поскорее становиться взрослой и самостоятельной женщиной.
Ну что ж, не успела раньше, пора хоть сейчас взяться за ум. Конечно, в чужой стране с незнакомым языком без услуг переводчика не обойтись, но и только. Непрошеные советчики ей не нужны. И она не позволит никому влиять на ее решения и поступки — особенно когда дело касается магазина!
Джанфранко все еще разговаривал с девушкой за стойкой, и Санди приняла решение. Пока он занят, ей представляется прекрасная возможность удрать, и пусть ищет, если хочет. Санди, озираясь по сторонам, направилась к лестнице.
Переступив порог номера, она с облегчением перевела дыхание, только сейчас осознав, как боялась, что он вдруг пустится за ней вдогонку. Однако и тут ей не было покоя — стоило на секунду прикрыть глаза, и непослушное воображение сразу же принялось рисовать чарующие картины: они с Джанфранко занимаются любовью, не в силах сдержать сжигающую их страсть… В общем, все то, о чем недавно нашептывал наглый обольститель. Просто наваждение какое-то!
Отчего никак не получается выбросить его из головы? В конце концов, сейчас у нее есть заботы и поважнее, чем Джанфранко Грассо! И Санди позвонила портье предупредить, чтобы сегодня вечером ее не беспокоили ни под каким предлогом.