И уже через полчаса я знал, что серая «девятка» с госномером «О 206 KM» была угнана три дня назад. Позавчера ее нашли в районе Нижних Мневников и сегодня возвратили счастливому владельцу.
Вряд ли номер «206», привидевшийся Толяну, цифры «206» в номере «девятки» совпали случайно…
* * *– Так надо же им, на Петровку, все это сообщить! – радостно крикнула Татьяна, едва дослушав мой доклад.
Я глубоко вздохнул:
– О чем сообщить? Толян в том пьянице нашего Диму определенно не признал… Может – он, может – нет… Совпадение, конечно, подозрительное – но не улика…
Татьяна сразу погрустнела. Я поспешил ее утешить:
– Но кое-что уже вырисовывается! Во-первых, Димин архив, который исчез с места преступления. Вы ведь его не брали?
– Я впился в девушку своим цепким взглядом.
Татьяна только фыркнула. Мне ничего не оставалось, как продолжать:
– Во-вторых, эта история с тремя алкоголиками неплохая зацепка для дальнейших поисков…
– Если это всего лишь зацепка, то дороговато получается, – съязвила моя клиентка. На мой будущий сверхгонорар намекает! Татьяна решительно взглянула на часы – время близилось к часу ночи.
– Вам придется поработать шофером и отвезти меня домой.
– Буду рад. Куда едем, шеф?
– В Новогиреево.
Я хотел поинтересоваться, не предложат ли мне дома кофе, но взглянул на ее серьезное лицо и удержался.
Таня очень устала за этот безумный день. Ночь она провела в тюрьме, утро – в конторе частного детектива. Потом – эта ужасная газета в почтовом ящике… Статья, походя обвинившая ее в убийстве… Затем – горячечный дневной сон, разговоры с матерью… Потом – «следствие», которое она провела в редакции, и вновь – разговоры с этим Павлом… Вот это жизненный ритм! Не то что расслабуха на их вилле в Антибе…
Таня скосила глаза на Павла, который сосредоточенно и уверенно вел машину. Хорошо, что он сидит молча. Как будто почувствовал, что у нее сил больше нет разговаривать. Славный он малый. Все из себя психолога строит, расколоть ее пытается… Да стала бы она его нанимать, если бы действительно зарезала эту Димину девчушку! Тогда ей надо было бы искать адвоката!
Этот Павел – парень толковый. С собачниками он хорошо придумал. Неужто у ментов на это мозгов не хватило? Скорей желания не было. Зачем ходить, чего-то выспрашивать, если и так ясно, что произошло классическое бытовое убийство на почве ревности?!
Да, они с Павлом ментов, конечно, обштопали. Но только все, чем они сегодня занимались – ее визит в редакцию, грамотные и довольно-таки везучие действия Павла, – это черепашьи шаги. Такими темпами они найдут Диму – и оправдают ее, Таню – ближе к пенсии. Что же, ей годы сидеть тут в Москве под подпиской о невыезде?
Нет, нужно что-то придумать. Сделать какой-нибудь нестандартный следственный ход. А может, она уже его сделала? С этим объявлением в «Молодежных вестях», которое покажется странным всем читателям – кроме тех, кто похитил Диму… Если они, конечно, вообще читают газеты…
Но это завтра. Все – завтра. Доживем – увидим. Сейчас ей нужно прийти к себе домой. В свою старую, добрую, уютную квартирку. Побыть одной, не слышать любопытствующих расспросов мамми. Поваляться в пенной ванне, а затем как следует выспаться.
А завтра… А завтра – будет завтра!
Лихо пискнув тормозами, машина остановилась у подъезда ее дома, затерянного на тихой улице в Новогирееве. Предупредительный Павел не поленился выйти и открыть ей дверцу. Она благодарно улыбнулась и пожелала ему доброй ночи.
– Я подожду, пока вы подниметесь до квартиры! – не терпящим возражений тоном заявил Павел. Он вопросительно посмотрел на нее – может, она просто предложит ему проводить ее хотя бы до двери?
Татьяна только пожала плечами:
– Подождите. У нас во дворе чудесный воздух – Терлецкий парк рядом…
Спасибо, Павел. До завтра.
И скрылась в подъезде.
Павел облокотился на капот и достал сигареты. Почти все окна в доме уже были темные – время почти два часа. И только из-за белой занавески на третьем этаже выглядывало любопытное старушечье лицо.
Павел закурил и помахал любопытной старушке. Занавеска мгновенно опустилась.
* * *Танина соседка – Зинаида Васильевна с третьего этажа – никак не могла уснуть. Конечно, ее Андрей и раньше иногда не приходил ночевать. Но он всегда звонил ей с лихим оправданьем:
«Мамань, я у Машки останусь!» Но с этим своим бизнесом сын совсем стыд потерял. Как будто у него и матери нет! Она же волнуется! Вон, уже почти два часа, а его все нет. А ей – беспокоиться, выглядывать на улицу, вздрагивать от каждой останавливающейся у подъезда машины…
Зинаида Васильевна отметила, что ее соседку Татьяну привез прямо к подъезду какой-то длинный хмырь. «Ага, сейчас пойдет вместе с ней в квартиру…»
Однако парень остался на улице. Облокотился на свою машину, курит, смотрит на окна.
Зинаида Васильевна подкралась к двери. Услышала Татьянины шаги.
Соседка, видать, устала – шла не спеша. Обычно-то она носилась по лестнице, словно школьница, сбежавшая с уроков. Щелкнул замок – Татьяна вошла в квартиру.
* * *Через несколько секунд ночную тишину дома разорвал Татьянин пронзительный крик.
На ходу вытаскивая пистолет, Павел через три ступеньки помчался на третий этаж. На площадке между вторым и третьим этажами он столкнулся с Таней.
Она была жива и, кажется, невредима.
Однако Танино лицо было абсолютно белым. Глаза расширились от ужаса.
Губы плясали.
Павел отодвинул ее и одним махом преодолел десять последних ступенек.
Дверь в Танину квартиру была распахнута настежь. В прихожей горел свет.
Павел ворвался в квартиру.
Уже из прихожей было видно, что царит в ней полный тарарам.
Книги сброшены с полок и устилают пол. Тут же вперемешку разбросаны счета за телефон, домовые и газовые жировки, модные журналы. У распахнутой двери балкона валялись осколки вазы.
А посредине комнаты в неестественной позе лежал мужчина. Рука была заломлена. Голова запрокинута.
Из его спины торчала рукоять кухонного ножа.
В ярком свете люстры кровь, разлившаяся по его спине, казалась особенно алой.
Глава 8
Пятница, 13 августа, утроПАВЕЛВчера ночью, когда Татьяна Садовникова выскочила из своей квартиры с перекошенным от ужаса лицом, а я увидел посреди ее комнаты труп с торчащим из спины ножом, первое, что я сделал, – дал ей стакан воды. А второе – велел ловить такси и немедленно ехать к матери. И никуда из ее дома не выходить, ни на какие допросы не являться. Я отдал ей свой мобильный телефон. – Всегда сможете позвонить. Запомните мой пейджер: 232-0000, абоненту 34281. И домашний телефон: 229-52-52. Спрашивайте Павла.
– Жена не взревнует? – вымученно улыбнулась Таня.
– Я разведен. Проживаю в «коммуналке», сухо сообщил я. – Повторите телефоны.
Она повторила на удивление совершенно правильно.
И уж только после этого я вызвал милицию. Личность убитого установили быстро. Им оказался Андрей Седых, тридцати двух лет, проживавший в соседней с Татьяной квартире. Что он делал в жилище Тани? Как проник туда? Отчего получил удар в спину кухонным ножом? Связано ли это преступление с аналогичным в квартире Полуянова? Кто, наконец, убил его?
На эти вопросы предстояло ответить следствию.
Или мне.
* * *Я проснулся в восемь от грохота будильника. Голова трещала от недосыпа.
Вчерашняя ночь была занята осмотром места происшествия и дачей показаний.
Слава богу, что в квартиру Тани приехал, в числе прочих милицейских работников, Саня Перепелкин. С ним, в бытность мою в райотделе, мы когда-то пересекались. Выпили вместе не один литр пива и раскрутили не одно дело.
Поэтому речь о задержании меня либо Тани (либо нас обоих вместе) не шла. Пока не шла.
Гражданина Седых убили, как предварительно установил судмедэксперт, в те же часы суток, что и гражданку Ольгу Климову: между двадцатью двумя часами и полуночью. С двадцати трех тридцати Татьяна Садовникова находилась в моем офисе. До этого, если верить ей, в редакции «Молодежных вестей».
Правда, допустима вероятность, что она меня обманула. Зарезала в своей квартире соседа, а затем вскочила в такси и примчалась в мой офис.
По вечернему времени между ее домом и моим офисом езды было не более двадцати минут.
Но я отчего-то верил Татьяне.
Однако поверит ли ей следовательша с Петровки? Учитывая ее, очевидно, предвзятое к Татьяне отношение, а также то, что нож, которым зарезали гражданина Седых, был из Таниной коллекции кухонных ножей и на нем, похоже, были Танины отпечатки пальцев…
В Таниной квартире – как и ранее в квартире Дмитрия Полуянова – явно что-то искали.
Книги из ее немногочисленной, но, как видно, тщательно подобранной библиотеки были разбросаны по полу. В беспорядке лежали издания по социологии, психологии и рекламе. Валялись зачитанные почти до дыр издания «Трех мушкетеров» и «Острова сокровищ», переводные романы вроде Шелдона и Коллинз, а также неведомые мне Лео Перуц и Марио Варгас Льоса… Ящик с документами был опорожнен прямо на ковер – счета за телефон, домовая книжка, ПТС на автомобиль «Пежо-106», инструкции к «видаку» и музыкальному центру… Мы с Саней сразу отметили, что инструкции к приборам имелись, сами видеомагнитофон и проигрыватель в комнате также находились, а вот видео-, равно как и аудиокассет было не видать. Похоже, неведомые похитители забрали их собой.
На кухне Тани мы обменялись мнениями с Саней Перепелкиным. Он согласился со мной: здесь, в жилище Тани, что-то искали. И, кажется, этим «чем-то», судя по похищенным кассетам, были не ценности, не деньги, но некая информация.
Для опроса соседей время – три часа ночи – было явно неподходящим.
Зинаида Васильевна, мать гражданина Седых, опознавшая труп, была в истерике. Мы не стали мучить ее вопросами.
Для этого, равно как и для поквартирного опроса, я отвел сегодняшний вечер.
А днем меня ждали другие дела.
* * *Я проклял будильник и включил чайник. Натянул футболку и джинсы и спустился по гулкому подъезду вниз к почтовому ящику.
К моему возвращению чайник как раз закипел. Я всыпал в кружку с монограммой «Павлу Синичкину за отличную службу» две ложечки кофе. Секунду подумал – голова после малосонной ночи гудела – и добавил еще ложку. Сдобрил кофе изрядной порцией сахара – надеясь, что глюкоза поспособствует моей мозговой деятельности, – и развернул газету.
Сегодня в «Молодежных вестях» вышла самая странная реклама из всех, которые я когда-либо видел.
Она занимала половину газетной страницы. Что ж, Татьяна Садовникова могла себе это позволить. Она могла бы купить даже целую полосу. Или газетный номер целиком.
На верхней половине газетного листа – жирно набранное сообщение:
Внимание!
Те, кто приходил ко мне в Орехово-Борисово! Вы сломали одну мою игрушку и взяли себе другую. Но то, что вас интересует, находится у меня. Обменяю это на свою игрушку.
Дальше в объявлении был указан номер почтового отделения и абонентского ящика: 111538, а/я 1.
Это почтовое отделение было ближайшим к моему офису, а абонентский ящик зарегистрирован на мое сыскное агентство.
Объявление смотрелось воистину шикарно. Рядом с ним мелко набранные газетные столбцы выглядели более чем скромненько.
Не заметить объявление мог только слепой.
Или тот, кто не читает «Молодежные вести».
Либо вообще не читает газет.
События между тем – как это нередко бывает – успели обогнать газету.
После вчерашней ночи в объявление следовало добавить, пользуясь Таниным эзоповым языком, еще одну строчку: «А вчера сломали еще одну игрушку – в Новогирееве».
Я искренне пожалел Татьяну.
Вот ей достается! Сначала – обвинение в убийстве. Сутки в тюрьме. Да от такого шока даже крепкий мужик раскис бы и впал в глубочайшую депрессию.
А она… Она выспалась, собралась с силами и в тот же день начала помогать мне с расследованием. Весь вечер проторчала в «Молодежных вестях» прикидываясь молодым следователем прокуратуры. Получила важную информацию, придумала фокус с объявлением, приехала ко мне и отчиталась о проделанной работе…
Глубокой ночью я привез ее домой, пожелал хорошенько отдохнуть, а тут – бац! Хорошенький у моей клиентки получился отдых – обнаружить в своей квартире полный бардак и вдобавок труп соседа! Которого к тому же зарезали ее собственным кухонным ножом!
Когда – в два часа ночи – я велел ей ловить такси и ехать ночевать к матери, у меня было большое искушение сказать ей на прощанье какие-нибудь утешительные слова. Хотя бы погладить по голове и пообещать, что все обязательно образуется. Это искушение я поборол – не до утешений мне тогда было – и теперь жалел об этом… Интересно, как Татьяна провела остаток ночи?
Напилась и уснула тяжелым сном? До утра ревела? Или просто сидела без сна?
Я прикончил свой тройной кофе и взглянул на часы – половина девятого.
Время еще оставалось. Прошел в коридор и остановился у турника, который мы привесили вместе с отставником-соседом, намереваясь блюсти свою физическую форму. Начать подтягиваться – или сначала выпить еще один кофе? «Не раскисать», – приказал я себе и подпрыгнул…
На пятнадцатом подтягивании раздался звонок в дверь. «Опять агенты», – раздраженно подумал я.
У всех московских фирм недвижимости, казалось, была голубая мечта – расселить нашу коммуналку, расположенную в самом что ни на есть центре Москвы – в доме на Большой Дмитровке, напротив Генеральной прокуратуры и по соседству с Советом Федерации. Мы уже устали отбиваться от назойливых тетенек, упорно предлагавших нам с соседями разъехаться в отдельные конурки – куда-нибудь за кольцевую дорогу.
Я рывком открыл дверь, приготовившись дать достойный отпор настырным агентам, – и обомлел. На пороге стояла Татьяна. Свеженькая, бодрая и, кажется, даже веселая. Я поморгал – видится мне, что ли? Откуда она здесь в такую рань?
И не нашел ничего лучшего, как резко спросить:
– Откуда вы узнали адрес?
– Хорошенькое приветствие… – протянула Татьяна и решительно вошла в прихожую. Она окинула быстрым взглядом мое неприветливое коммунальное жилье и снисходительно пояснила:
– Адрес я узнала по номеру телефона, который вы сами дали мне вчера. Справка стоит сорок четыре рубля. Теперь спросите меня, зачем я приехала?
Я уже пришел в себя и быстро сказал:
– Вы приехали для того, чтобы выпить со мной по чашке кофе и потом вместе взяться за работу.
– Совершенно верно, – подтвердила Татьяна. – Кухня, как я поняла, направо?
* * *Ночью Юлия Николаевна встретила дочку спокойно: «Как хорошо, что ты приехала ко мне». Он была полностью одета – как будто часы не показывали половину третьего утра. Таня прошла в большую комнату и, не разуваясь, повалилась на диван. Мать спокойно отреагировала на вопиющее нарушение порядка и молча расстегнула Танины босоножки. Она сразу почувствовала: случилось что-то еще. Дочка молчала. Глаза ее были заплаканы. Мама принесла с кухни чашку вишневого компота. Ни о чем не спрашивала, только ласково погладила дочку по голове:
– Танечка, мы со всем справимся.
В компот мать предусмотрительно добавила растолченную таблетку радедорма. Она считала, что крепкий длительный сон помогает при решении любых проблем – с которыми гораздо легче разобраться на свежую голову, а не после бессонной ночи. Татьяна же категорически отказывалась принимать «наркоту» – она считала, что к снотворному может развиться привычка. Поэтому Юлии Николаевне – которая по лицу дочери сразу поняла, что опять произошло что-то серьезное, – пришлось прибегнуть к маленькой хитрости и подмешать радедорм в компот: авось Таня не почувствует горечи.
Татьяна залпом выпила компот, пробормотала:
«Прокис, что ли? Горький…». Телеграфным стилем выдала матери последние новости – включая труп соседа в своей квартире. И через десять минут заснула прямо на непостеленном диване. Она даже не почувствовала, как мягкие мамины руки стягивают с нее запылившиеся за безумный день кофту и юбку.
Юлия Николаевна укрыла дочку пушистым пледом, вымыла дочкины босоножки и отправилась в ванную – постирать ее одежду. Потом она высушила кофту и юбочку над газом, тщательно их отутюжила, и до утра сидела без сна, глядя невидящим взглядом в окно.
ПАВЕЛПервым делом Татьяна потребовала кофе. Она виновато улыбнулась:
– Коварная мамми напоила меня снотворным, надо как следует проснуться!
Я в две секунды смешал ей свой фирменный кофейно-сахарный коктейль.
Татьяна сделала глоток, поперхнулась, укоризненно взглянула на меня – но выпила почти залпом. Ее глаза загорелись, и она – на правах богатой клиентки – требовательно спросила:
– Что вы планируете делать сегодня? Я отрапортовал:
– Поеду в редакцию. Попытаюсь увидеться с главным редактором. Встречусь с Димиными машинисточками. А какие планы у вас?
Она неопределенно ответила:
– Да есть у меня одна идейка… Буду занята до обеда. А потом мы с вами пойдем проверять абонентский ящик.
– Что вы надеетесь там увидеть? – спросил я ее.
– Срочную телеграмму с номером контактного телефона, – с ходу ответила она. Было видно, что это обстоятельство у нее крепко продумано.
– А дальше? – полюбопытствовал я.
– Позвоню по контактному телефону.
– И?..
– Стану действовать по обстановке. Буду блефовать. Предложу денег.
Не нравилась мне эта идея.
Вызывать огонь на себя хорошо, когда сидишь в бронежилете и каске. И в бетонном блиндаже.
Ни мой офис, ни квартира на блиндаж вовсе не походили. Касок у нас с Татьяной тоже не было.
Но ничего лучше я предложить не мог.
* * *Всю первую половину дня я провел в задушевных беседах с Димиными машинистками и обогатил свою память очередными сводками интимных подробностей о частной жизни известного журналиста.
Дмитрий Полуянов определенно умел подбирать себе помощниц. Обе его девушки хорошо выглядели и, судя по всему, были не менее хороши в постели.
К обеду я разжился текстами двух статей Дмитрия о Ромео и Джульетте из провинциального городка, которые, взявшись за руки, выпрыгнули из окна девятого этажа, и о владивостокской мафии, которая наваривала приличные деньги на перепродаже японских иномарок.