Энджи улыбнулась и взяла стакан из его рук:
- Да, спасибо. Я как-то не привыкла.
- А я привык. В детстве мама пугала меня, что если я не буду пить, у меня засохнут мозги.
На это она сдавленно рассмеялась, чтобы не разбудить девочку.
- Ведь подействовало, правда?
- Ещё как.
- Иди, а то ты мне весь сон прогнал.
Он улыбнулся и прикрыл за собой дверь.
Она вздохнула и расслабилась. Повернула голову и посмотрела на девчушку, лежащую по правую сторону от неё. Футболочка на малышке задралась, оголяя животик, и Энджи аккуратно поправила её.
Миа. Такая маленькая. Только жить начинает. Чистый и светлый ребёнок. Ничем не омрачённая душа. Пусть и останется такой. Чтобы никто не обидел. Да и вряд ли такой дядя как Данте позволит, кому-то навредить ей.
Рядом с ним Энджел и сама чувствовала себя маленькой девочкой, которая нуждалась в защите. Рядом с ним она забывала, что надо быть сильной и расклеивалась. Не расслаблялась – разваливалась на части.
Возможность провести время не только с Данте, но и с малышкой радовали и доставляли боль одновременно. Бесспорно – радовали, ведь детки – это счастье, для многих смысл жизни. В конце концов – это определяющее в жизни женщины. Это то, для чего она создана Богом. Но для Энджел эти радостные минуты ещё и боль - страх, что такого волшебного чувства, как материнство испытать ей не суждено. И всё из-за какого-то козла, который тогда в дождь врезался в её машину. Вот, кто по-настоящему виновен во всех сегодняшних её бедах и переживаниях. Не Тим, а тот тип, чётко разделивший её жизнь на «до» и «после».
Не исключено, что операция пройдёт успешно. На это только вся надежда. Современные технологии и достижения в медицине увеличивают шансы на успех и дают уверенность. Даже такую проблему, как отслоение сетчатки глаза, решают. Но всегда остаётся «но» и «а вдруг». Да, а вдруг именно у неё пойдёт всё не так. Всё плохо. Никогда не знаешь, как организм отреагирует на вмешательство из вне. На любое вмешательство.
До недавнего времени она не думала о детях, как о смысле жизни. Нет, она, как и любая другая нормальная девушка могла сказать «я хочу ребёнка», но это было только желание. Постепенно это желание переросло в потребность. В очень острую потребность выразить себя в ипостаси матери, открыть эту сторону своей жизни. Наполнить себя другим чувством и озарить им всё вокруг. Хотелось скинуть шпильки и строгий костюм, надеть шорты и босоножки и заняться своей крошкой. Без всяких нянек. Самой. Растить и ухаживать за ней. Научить всему, что знала сама. Окружить такой любовью, чтобы у неё никогда не возникало сомнений, что её любят. Сделать её самым важным человеком в своей жизни. Сделать её жизнь безоблачной и счастливой.
Когда это простое и естественное для каждой женщины желание переросло в потребность, точно сказать не могла. Здесь невозможно определить какие-то временные рамки. Ограничиться датой и временем – слишком банально, для такой грандиозной смены мироощущения. Наверное, это происходит естественно и незаметно, когда встречаешь мужчину, от которого хочется иметь детей. Только тогда может возникнуть такое острое желание.
Манера обращения Данте с племяшкой покоряла, а его мысли в отношении детей – подкупали. Энджи еле сдержала себя, чтобы не спросить, хотел ли он детей. Несмотря на это… Одно дело обожать племянницу, другое – хотеть своих собственных. Это совершенно разные вещи. Можно быть сколько угодно нежным с дочуркой родной сестры, но согласится потерять свою драгоценную свободу – это другое.
За этими мыслями она не заметила, как окружающая обстановка «поплыла», острые углы мебели потеряли свои очертания и Энджел заснула. А через некоторое время проснулась с тяжёлой головой и странным тошнотворным ощущением.
Ей не приснился кошмар. Это был просто сон. Но его правдоподобность заставила впасть в ступор. Так, что внутри всё похолодело.
Она приложила ладонь к животу. Возможно, общение с девочкой, собственные мысли повлияли, впечатлили и найдя отклик, вылились в сон. Так бывает. Не зря говорят, что сон – это наши переживания и мысли, аккумулированные в конкретную ситуацию и действие. А этот сон был как раз из этого разряда.
Ей приснилось, что она беременна. И ничего вокруг – ни обстановки, ни окружения. Только она, как в тумане и её ощущения. Эти острые и яркие ощущения, как в животе у неё толкается ребёнок. Кажется, это должно быть прекрасно. Но это было неприятно. Потому что ощущения были утрированы. Кожа на животе тонкая и прозрачная, так что было видно малыша и можно легко прощупать его ручки и ножки, и даже каждый пальчик. Это было слишком. В этом не было ничего приятного. Она не знала, как это должно быть в жизни, но это приятно не было. Неестественно. Но так явно, что душа замерла, а сердце чуть не остановилось.
Энджи выдохнула, приподнявшись на кровати, немного очнувшись от внезапного оцепенения. Попила воды, так кстати принесённой Данте.
Мысли о том, вещий ли этот сон, знаковый ли, она отогнала сразу. Хотя в голове зазвонил тревожный колокольчик. Нужно побыстрее выйти на солнце, чтобы окончательно прогнать с кожи неприятный холодок. Что она и сделала, предварительно обложив малышку по бокам подушками, чтобы нечаянно перевернувшись во сне, та не упала с кровати.
Прикосновение солнечных лучей к почти обнажённому телу вызвало озноб. Передёрнув плечами, Энджел поискала глазами Данте. Он стоял у поручня, обратив взгляд на воду, с телефоном у уха. Словно почувствовав, а может, услышав её негромкие шаги, обернулся и прекратил разговор.
Он купался. Его волосы были немного взлохмаченные и ещё влажные. Очаровательно. Она невольно улыбнулась. Хотя странное чувство после сна до сих пор не покинуло.
Сощурилась. После неяркого освещения комнаты солнце просто слепило глаза.
Она подошла к Данте, потирая предплечья, стараясь избавиться от гадкого ощущения «гусиной» кожи. Удалось. Но теперь побежали мурашки другого характера. Такие привычные от каждого его прикосновения, когда он скользнул по талии и завёл руку ей за спину и спустился ниже к линии трусиков.
Энджел сморщила носик:
- Мне приснился кошмар. Лучше бы я не ложилась.
- Надо же, моя детка испугалась. – Теперь он пустил в ход и вторую руку. Развернул её. Обнажённая спина коснулась нагретого солнцем поручня.
Ей нравилось это. Как он обращался с ней. И как говорил - ей тоже нравилось. Без этих пафосных «Дорогая, как мне жаль…», «Милая, успокойся всё в порядке…», сказанных с приторно-заботливой интонацией. Но его спокойные слова и твёрдость рук, действовали лучше любого седативного средства. Раньше она и не предполагала, что ей нужно именно это. Что ей нужен именно такой, как он.
Она пожалела, что здесь они не одни. Стало совестно, но она пожалела об этом.
- Пойдём искупаемся. – Он бросил телефон в кресло и потянул её к задней части яхты, откуда можно было спуститься в воду. Она, конечно, пошла, но острого желания лезть в воду не выразила:
- Я никогда не купалась вот так. В открытом океане. Не рискну.
- Почему?
- Страшно.
- Глупости.
- Страшно, - с нажимом повторила она и остановилась на ступеньке для спуска. Вдохнула побольше воздуха и задержала взгляд на горизонте, где голубое небо сливалось с водной гладью почти такого же цвета. – Нет, не полезу.
Данте бросился в воду, обдав её брызгами. Она смахнула капельки воды, а он, вынырнув, подплыл к борту и, потянувшись, взял её за щиколотку.
- Давай, а то я скину тебя в воду.
- Не смей. Я боюсь и не полезу. Максимум, могу замочить ноги. – В подтверждение она села на ступеньку и свесила их, но вода скрывала только ступни. Энджел оценила, что для удобства здесь тоже имелся поручень, за который она могла бы держаться, но спуститься в воду все равно не решалась.
- Не трусь. Ты же со мной.
Она посмотрела на него. Он держался уверенно. Потом глянула в воду. Заманчиво. Но эта безграничная глубина вызывала в душе леденящий ужас. Подумав, Энджел решила проверить себя на стойкость. Действительно, она не одна.
- Убери руки, я сама, - строго предупредила она.
Он послушно отнял ладонь, но держался поблизости. Энджел осторожно соскользнула в воду и ухватилась за Данте.
- Расслабься, иначе ты меня утопишь.
- Вдруг меня укусит какая-нибудь акула.
- Да, обязательно. Я, например.
Она немного расслабилась. Рядом с ним могла себе это позволить. Точно была уверена, что когда он рядом камнем на дно не пойдёт, а если да – он вытащит. Да и сама она плавать умела, и довольно хорошо. Только вот в таких условиях – первый раз. Жутковато, но завораживающе. Бальзам на обожжённую солнцем кожу. Даже горячая вода действовала успокаивающе. А здесь, на таком расстоянии от берега, она горячей не была.
Постепенно Энджел перестала цепляться за Данте, как за спасательный круг. Теперь она держалась за него, потому что было приятно, а не из-за страха утонуть. Рядом с ним себя чувствовала увереннее. И в воде его объятья вызывали немного другие ощущения. Она привыкла к их постоянному контакту. Он всегда старался коснуться её. Всегда где бы они ни были. Даже легко и незаметно. Пусть кончиками пальцев. Но она чувствовала и впитывала каждый подобный жест.
Постепенно Энджел перестала цепляться за Данте, как за спасательный круг. Теперь она держалась за него, потому что было приятно, а не из-за страха утонуть. Рядом с ним себя чувствовала увереннее. И в воде его объятья вызывали немного другие ощущения. Она привыкла к их постоянному контакту. Он всегда старался коснуться её. Всегда где бы они ни были. Даже легко и незаметно. Пусть кончиками пальцев. Но она чувствовала и впитывала каждый подобный жест.
Они поплавали, насладившись ощущением ласкающей воды на коже. И забрались на борт, когда Энджел устала. Вернее, Данте поплавал, она повисела – то на нём, то на поручне. Но это тоже было великолепно. Всё же остаться без какой бы то ни было опоры, не чувствуя дна под ногами, побоялась.
Вечером они отвезли Мию к родителям Данте, а сами заехали в один из прибрежных ресторанчиков. Там им замечательно приготовили выловленного тунца. Впрочем, он был таких размеров, что им впору было накормить всех посетителей ресторана.
Всё превратилось в красивую сказку. Идеальный роман. Такой идеальный… словно курортный… у которого есть обязательная дата окончания. Она есть, и с этим ничего не поделаешь.
Отношение Данте к ней стало безупречным. Слишком. Не его. Она не верила, что для него это естественно. Кажется, что он надел маску, которая в данный момент и именно для этой ситуации для него наиболее приемлема и удобна. Зачем? Использовать её? Ради секса? У них он и так был. И вряд ли бы она отказала себе в этом. Не могла отказать. С ним это было умопомрачительно.
Хотелось чистых и долгих отношений. Крепких, как скала. Она думала об этом, надеялась, но каждый раз ловила себя на том, что оглядывается назад и ждёт подвоха. Ждёт, сравнивая реальность с прошлыми отношениями, а Данте с Тимом. Неблагодарное это дело, но она не могла от него отвязаться. Данте выигрывал, но этого было мало. Кроме ярких проявлений его действий, захотелось большего – слов. Каких-то признаний с его стороны. Все женщины этим грешат. Рано или поздно становится мало, и требуется проявление чувств в словестной форме. Хотелось, чтобы он сказал что-то об его истинном отношении к ней. Не тот поверхностный восторг. И не только как о желанном сексуальном объекте. Сейчас, как никогда ей была нужна уверенность. В нём. В себе. В их будущем, рассчитанном намного дальше, чем следующие выходные.
- Кажется, я всё-таки обгорела на солнце, - сказала она, когда его ладонь мягко скользнула по плечу.
- Больно?
- Нет, но… не очень комфортно. – Плечи немного зудели. Но в остальном ощущения были приятные, ведь она находилась в своей любимой позе – в его объятьях, прижатая спиной к его груди. В его постели. Голая. Слишком жарко, чтобы укрываться даже простыней. Чувствовала, его подбородок у себя на затылке и тёплое дыхание в волосах.
- Крем?
- Уже.
Он коснулся плеча губами. Носом втянул воздух. Не поцеловал. Просто прижался, вдохнув запах её кожи.
- Апельсин.
- Да. – Она улыбнулась.
Он часто так делал. Собственнически. Абсолютно. Оказывается, он очень остро реагировал на запахи. Теперь даже крема она выбирала с особой тщательностью. Знала, как это действует. Безотказно. Нет, не так. Дико возбуждающе. Когда она входила в спальню после душа, пропитанная ароматом цитруса или ванили. Тогда – не дальше кровати. А иногда – не дальше порога ванной комнаты. Тогда он готов её съесть… Она улыбнулась и поёжилась, чувствуя, как от его поглаживаний начинает «потрескивать» и светиться как искра. Повернувшись к нему лицом, она закинула ногу ему на бедро. Поцеловала чуть ниже ключицы. Похоже, его кожа до сих пор хранила солоноватый привкус и запах моря.
- У тебя есть мечта? – Она приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо. В темноте так и видела, как он поджал губы и задумался.
- Мечта? Скорее, только планы.
- Скучно, - протянула она притворно.
- Разве? Совсем нет. – Он откинулся на спину и начал подтягивать её на себя. – У тебя?
- Мечта? – Она не сопротивляясь, перекатилась, оказавшись на нём. Его руки блуждали по её спине. Спускались к ягодицам. И снова к плечам.
- Да. – Он, обхватив, прижал её теснее и коснулся губ.
- Есть, не скажу. – Он разжал объятья, и она приподнялась на руках.
- Скажи.
- Будешь смеяться.
- Скажи, может и буду.
- Будешь? – возмутилась она, нависнув над ним.
- Хорошо, не буду. – Кончиками пальцев от шеи и вниз к животу. Слегка касаясь. Но словно задевая само живое. Потом вверх, вскользь задевая грудь, соски. Заставлял трепетать. Такой знакомый жест. Действовал… тоже безотказно.
- Хочу как в «Сладкой жизни»… - Как мало ей надо было, для возбудения, чтобы голова захмелела от желания и тело затрепетало от удовольствия.
- …взобраться по лестнице собора Святого Петра, как Сильвия?
- Нет… - Дыхание перехватывало. - …как Сильвия… искупаться ночью в фонтане де Треви.
- Ещё лучше… - сказал он. - Ну, что ж, очень жизненная мечта.
- Да?
- Да, - он, наконец, усадил её на себя. Удовлетворённо выдохнул, наблюдая, её мелкие подрагивания по мере того, как он входил в неё всё глубже. – Люблю твои фантазии. – Когда она окончательно приняла его, он снова притянул её на себя, сладко целуя в губы.
- Ты любишь, когда я сверху.
- Да, люблю, когда ты сверху… рядом… люблю тебя, Птичка. – Она замерла и приоткрыла губы. Он приложил к ним палец. Придерживая её за спину, перевернулся, придавив её к кровати.
- А как же я сверху? – прошептала она, выгибаясь навстречу.
- Потом…
Глава 32
- …процедура лазеркоагуляции сетчатки проводят под местной анестезией - после закапывания раствора анестетика в глаза.
- Слава Богу, я уж думала под наркозом, - выдохнула Энджел с облегчением. – Наркоз – это для меня что-то страшное.
- Нет, что ты. Это прошлый век, - успокоил её доктор. – Конечно, не исключено, что неприятные ощущения возникнут, но это можно пережить. Ведь главное – результат.
- Согласна, пережить можно, - бодро подтвердила она, хотя в душе поднялось волнение. Не паника, а здоровое волнение перед важным предстоящим событием. Но чтобы это закономерное переживание не переросло в нечто большее, пришлось постараться. Провести парочку аутотренингов, о которых она недавно вычитала в одной статье по психологии. Надо же! Такая муть, а помогает. Действительно помогает.
- Переживаешь? – участливо спросил он.
Энджел ходила к нему так часто, что они стали почти друзьями. Ровно настолько - насколько врач может стать другом своему пациенту. Впрочем, он ей сразу понравился. Своей… «стерильностью», что ли. Все врачи помешаны на чистоте. И даже руки моют в десять приёмов по специальной технике, но этот просто сиял. И прикасался едва-едва к виску, если нужно закапать в глаза капли. И больше ничего. Ни одного лишнего движения. Всё очень точно.
- Как сказать… Уже не так сильно переживаю, но мечтаю чтобы это все поскорее закончилось.
- Закончится. И быстрее, чем ты думаешь. Думаю, что на всё уйдёт недели две, не больше. Включая перелёт и контрольное обследование. – Он поправил стоящее на столе фото жены с ребёнком. На миг, лицо озарила вспышка нежности, но она тут же угасла, как только он обратился к Энджел.
- Это просто великолепно. Не могу передать, как меня радует эта новость. Я, если быть честной, пока не вдавалась во все мелочи. Только связалась с клиникой, которую Вы порекомендовали, и узнала, как принимает нужный мне врач.
- Я думал, ты уже давно это сделала. – Многословием доктор тоже не отличался. Всё только по делу. Конкретный ответ на конкретно поставленный вопрос. Но сегодня их беседа затянулась. Он сам бы инициатором. Видно чувствовал её взвинченное состояние и волнение. Вдался в подробности и успокоил словами, после того, как выдал ей своё заключение, оговариваясь, что непосредственно перед операцией обязательно будет проводиться полная и точная диагностика её зрения.
- Нет. Нет. Я не хочу раньше времени забивать себе голову. У меня и так по этому поводу куча мыслей. Пусть все в своё время. Всему, как говорится, своё время.
- Это правильно. Лишнее волнение ни к чему. Первая рекомендация любого врача – полное спокойствие.
- Да, но как же его найти, - рассмеялась она.
- Лучше, не терять, – со вздохом произнёс он.
На том они и распрощались. Энджел забрала свои документы. Остановившись у лифта, глянула одним глазом, но потом решила не морочить голову непонятными терминами. Врач достаточно просветил её, разъяснив всё на словах.
Усталость навалилась на плечи. Столько всего произошло за последние дни. И происходило. Закручивало по спирали. Иногда против воли.
Она шла по тротуару, покрытому брусчаткой, мимо отелей и офисных зданий. Монстры из стекла и бетона. Казалось, выросшая прямо из гранитных бордюров, живая изгородь. И ровный ряд пальм. И фонари через определённый промежуток. Как стражи.