– Гарт пишет, она дралась с его людьми, – нахмурившись, произнес Арвельд, – определенно это была необычная схватка, раз он обратил внимание и сделал такие выводы. Я же был с ним в крепости и знаю, беглые мятежники нередко нападали на женщин, хоть и досадно это сейчас признавать. Но сказать хочу другое, а что, если этот Тейлах откуда-то узнал, что она – сестра Тишины? И подбирается именно к монастырю?
– А может, просто его господину нужны служанки, из которых можно сделать телохранителей? Или они где-то встречались, и она его тоже побила, а теперь он хочет отомстить? – начала перечислять Лэни. – Ну а может, таинственный господин даже не подозревает, а нужна она самому Тейлаху?
– Догадок может быть очень много, – кивнула ей Тмирна, – и истину так не найдешь. Потому мы и не делаем предположений, они чаще всего неверны. Но Гарту я очень благодарна за то, что в такой момент написал не о своих трудностях, а предупредил меня. Сейчас я ухожу домой, готовиться. В Шархем пойду сама, с кем-нибудь из сестер. Тэйна, ты больше никуда не ходи, а вот разведчиков предупредите, чтоб мне помогали.
– Я тоже с тобой пойду, – решительно заявил Змей, стараясь не смотреть на жену, но получил категоричный отказ.
– Ни в коем случае! Ни ты, ни Арвельд, и тем более не Олтерн! И настоятельно советую отправить Лэни, Тэйну и Рози в хорошо защищенное место, а веская причина у вас есть. И Леонидию с ребенком я спрятала бы вместе с ними.
– Ну, матушка! – возмущенно выдохнула проводница, – вот этого я не ожидала! Ну ладно у Лэни, веская причина налицо, но меня-то за что?
– Не налицо, а на талии, – отозвалась Лэни, чувствуя, как руки мужа крепче стиснули ее после слов настоятельницы, – а вас всех – чтобы мне скучно не было. Но мы ведь сможем писать письма... и не только?
– Спасибо, Тмирна... – произнес помрачневший герцог Эфройский. – Я обязательно воспользуюсь твоим советом. И немедленно. Змей, где легче наладить охрану, в моем южном замке или твоем Тегри?
– В Тегри, конечно. У тебя с моря все открыто, там нужно держать кучу стражников. А в Тегри у меня уже сидит несколько проверенных людей... еще человек пять или шесть...
– Возьми двенадцать самых надежных и готовь для всех капсулы. Леонидию я приведу сюда немедленно. Геверт и Арвельд тоже отправятся в Тегри, а вот тебя совсем отпустить не могу, но будешь уходить ночевать. Ну и я буду приходить, – вставая, торопливо сообщил первый советник и хрустнул капсулой.
– Демонская сила, – ошеломленно выдохнул Геверт, глядя на опустевшее кресло, – вот это решительность! А нас хотя бы спросить он не мог? Нет, я, разумеется, пойду, но к чему такая спешка?
– Пусть думает, что вы испугались, – тонко усмехнулась Тмирна и тоже ушла, использовав капсулу.
– Я пока ничего не понимаю, – огорченно признался Наерс, – но мне все это не нравится.
– А я, кажется, начинаю понимать, – вздохнула Лэни, – и мне это тоже не нравится. Но пока промолчу, сестры тишины не делают предположений.
Глава восьмая
Отправив письмо, Гартлиб некоторое время сидел неподвижно, прислушиваясь к происходящему вокруг.
Разумеется, он не ожидал, что сейчас выскочит откуда-то Тейлах и начнет обвинять его в нарушении договора, но после напряжения последних минут мужчине нужно было немного времени, чтобы поверить в реальность произошедшего. Сколько дней и ночей он ломал голову, пытаясь придумать надежный способ, как дать о себе знать Змею, и каждый раз находил в очередном плане недостаток. Невозможно было не понимать, что если за ним следят в далеком, безымянном замке, то в городе, где есть портальная башня и продаются почтовые пеналы, держать под наблюдением будут, не сводя глаз.
И сегодняшний вечер показал, кто именно руководит этой слежкой. Тулос, крепкий, молчаливый воин из тех, кого нанимает Явор. Таких, кстати, в отряде Лаиса четверо, и еще трое остались в замке. И отбирал воинов в поездку именно Тулос, а сам командир только проверял их вооружение и следил за погрузкой. Возчиков и телеги они нанимали в одном из тех городков, куда приходит за ними принадлежащее Тейлаху судно. Или не Тейлаху? Неважно. Пока.
Важнее то, что теперь он не сможет верить тем из бывших соратников, которые пришли с ним в Шархем. Хотя навряд ли все они соглядатаи, но проверить это, чтобы знать наверняка, негде и некогда. И значит, в присутствии этих людей нужно действовать так, чтобы ни один из них не заподозрил лжи. Очень трудная, но не невозможная задача для человека, несколько лет жившего в постоянном напряжении и привыкшего прятать свое истинное лицо и чувства под незримой маской негодяя.
Гарт вспомнил про отправленное письмо и огорченно фыркнул. Он так торопился его отослать, что постарался написать как можно короче... хотя мог бы добавить очень многое. А теперь остается только жалеть и ждать очередного случая, который отыщут друзья, чтобы прислать ему новую весточку.
Мужчина убрал со стола свои вещи и решительно направился к двери, неожиданный подарок судьбы так взбудоражил душу, что пропала и усталость, и сон. А раз так, нечего попусту сидеть на одном месте, лучше проверить, как несут службу дозорные.
Утро Малиха встретила на ногах. Она давно привыкла подниматься с постели с рассветом, жадные хозяева считают хорошими слугами тех, что не спят и не едят, только работают. Причем всё время стоя. Года три назад она работала кухаркой в небольшой харчевне, хозяин которой зеленел от гнева, если видел, что женщина чистит или режет овощи, сидя на скамеечке. Почему-то он был уверен, что когда работница стоит, ее нож движется быстрее.
Малиха едко ухмыльнулась, вспомнив, как отомстила, когда он обсчитал ее при расчёте, удержав за якобы пропавший нож. Просто бросила в котел с похлебкой горсть травки... теперь весь поселок знает, что обедать там опасно для желудка.
Чайник закипел, и вдова торопливо заварила напиток для себя и сына, а в отдельной кружке особых трав для Хасита. За ночь успела еще раз обдумать его предложение и понять, что мужчина во всем прав. Если им сменить имена и одежду да побыстрее уйти отсюда, то несколько месяцев можно спокойно работать и копить деньги на портал.
– Дочка, ты встала уже? – шлепала от своей двери хозяйка.
– Да, я всегда рано встаю, бабушка, сами знаете, на нас, женщинах, все держится, – привычно затараторила Малиха, составляя чашки на деревянное, потемневшее и выщербленное блюдо. – Чай я заварила, вам хватит попить, а пряник под мисочкой. Побегу, разбужу Сахита, пусть поднимается, пьет чай, да следит за племянником, а то мне нужно сходить на рынок за продуктами.
Ей не хотелось смотреть в лицо женщины, которой пришлось солгать, чтобы она не смогла выдать их Кахриму, если он решит искать беглую служанку. На самом деле вор уже не спал, выпил приготовленное с вечера заживляющее зелье и сидел теперь перед маленьким зеркальцем, довольно умело меняя свой облик.
– Что она делает? – встретил вдову деловитый вопрос.
– Чай пьет – сразу ответила она, испытующе разглядывая новое обличье спутника.
Волосы спрятал под низко повязанным зеленым платком, серьгу из уха вынул, усы и бородку постриг очень коротко и вычернил, брови тоже. И сразу стал казаться лет на пятнадцать моложе и суровее, чем прежде. Такому, пожалуй, поверят, что друг мог назначить его наставником сына. А темную рубаху и кожаный ремешок через плечо надел, как носят проводники, и оружие повесил в ножнах, хотя непонятно, где он его взял, если мешок она вчера осторожно прощупала?
– Давай твои вещи, неправдоподобно будет, если без мешка.
– Вон в углу мешок, – об этом она тоже подумала.
Нарядилась во второе из имеющихся у нее платьев и достала для сына новую рубашку.
– Иди на улицу, я переброшу мешок через дувал. И подожди нас через шесть домов по направлению к базару. Это на восток, – упихивая в один мешок все вещи, наказывал он – Сама не тащи, сунь под куст.
– Мне не тяжело, – заупрямилась Малиха, – пусть думают, что я товар тащу на продажу. А то вдруг вас бабушка провожать вздумает...
– Ладно, – хмуро согласился Хасит, понимая, что пора учиться доверять неожиданной напарнице. И в конце концов, она считает, что оставляет вору гораздо большую ценность, чем его старые вещи.
Малиха в этот момент поправляла на сонном, но серьезном сынишке рубашечку и думала о том, что нужно выбрать место, где к детям относятся без злости, видела она и таких людей, которые просто из себя выходят от одного вида бегающего по лужайке ребенка.
А всего через четверть часа вдова, крепко сжимая в руке чуть шершавую ладошку сына, уже шла следом за повесившим мешок на спину вором и тихим шепотом поясняла ему, какую нужно выбирать работу.
– Смотри не на деньги, а на людей! Некоторые много обещают, а потом не дают ничего!
Вот все они такие! Вполуха слушая указания, выдаваемые топавшей за ним женщиной, с досадой морщился Хасит. Еще ничего не знают о том, на что способен мужчина и как намерен действовать, но обязательно заранее испортят все настроение своими советами! Ну почему она решила, что он глупее или неопытнее ее? Только потому, что его предали свои же? Так там был совсем другой расклад, собственного сына глава гильдии из петли вытаскивал! А ему хорошего судью сумели подсунуть, всего двадцать лет тюрьмы дал и через полгода разрешил выкупить торговцу из небольшого городка. Само собой, он обиделся... но слова не сказал. Всё признал. Глупо связываться с теми, кто много сильнее... особенно не подготовившись как следует.
Малиха в этот момент поправляла на сонном, но серьезном сынишке рубашечку и думала о том, что нужно выбрать место, где к детям относятся без злости, видела она и таких людей, которые просто из себя выходят от одного вида бегающего по лужайке ребенка.
А всего через четверть часа вдова, крепко сжимая в руке чуть шершавую ладошку сына, уже шла следом за повесившим мешок на спину вором и тихим шепотом поясняла ему, какую нужно выбирать работу.
– Смотри не на деньги, а на людей! Некоторые много обещают, а потом не дают ничего!
Вот все они такие! Вполуха слушая указания, выдаваемые топавшей за ним женщиной, с досадой морщился Хасит. Еще ничего не знают о том, на что способен мужчина и как намерен действовать, но обязательно заранее испортят все настроение своими советами! Ну почему она решила, что он глупее или неопытнее ее? Только потому, что его предали свои же? Так там был совсем другой расклад, собственного сына глава гильдии из петли вытаскивал! А ему хорошего судью сумели подсунуть, всего двадцать лет тюрьмы дал и через полгода разрешил выкупить торговцу из небольшого городка. Само собой, он обиделся... но слова не сказал. Всё признал. Глупо связываться с теми, кто много сильнее... особенно не подготовившись как следует.
На базаре мужчина оставил мешок и спутников под камышовым навесом дешевой харчевни, приказал подавальщику принести им чай и лепешки и отправился к посредникам, предлагать свои услуги.
– Идем всей семьей, я, женщина и ребенок. Что? Сколько лет? А, сыну! Девятый. Я могу работать охранником или конюхом, она кухаркой или служанкой, ребенок тихий, послушный.
– А глаза у нее какие? – настырный посредник смотрел как-то слишком подозрительно, и бывалый вор не мог этого не заметить.
– Обыкновенные! Ты что, не видишь, сколько мне лет? Я давно смотрю женщинам не на глаза... а намного ниже. Так есть у тебя работа или я к другому пойду?
– Посиди, подожди! Сегодня базарный день, народ только подъезжает! Сам понимаешь, летом больше ищут работников в огород или в поле, иногда скот пасти или подсобников в строительные артели. Так что если хочешь чего почище, придется потерпеть! – осадил его посредник, делая пометки в засаленной книжице. – Где вы остановились?
– В харчевне сидим, неподалеку, – буркнул Хасит и нехотя пообещал: – Ладно, подожду.
Однако, выйдя из маленькой клетушки, мужчина и не подумал возвращаться назад. Покружил немного по рынку, чтоб убедиться в отсутствии слежки и направился к следующему торговцу рабочей силой. Потом еще к одному... и через полчаса точно знал, что всех их сегодня волнуют не мускулы и особые таланты работников, а цвет женских глаз.
– Тебя ищут, – еле слышно сказал он вдове, вынырнув из-под старой кошмы, изображавшей в этом заведении заднюю стенку, – все посредники спрашивают, какой цвет глаз у моей напарницы.
Говорить Малихе о том, что представлял её своей женой, вор не собирался. Как только начнут договариваться с хозяевами, так и пояснит, что посредники поняли неверно. Если конечно, еще придется договариваться.
– Святая... – начала она и смолкла. – А зачем им это, не спросил?
Хотя и сама уже сделала выводы. Здесь, в ханстве, где почти все жители черноглазы, это может означать одно – ищут именно ее. Или такую же, как она... хотя такое совпадение маловероятно. И что ей остается делать в таком случае? Все-таки идти к рыбакам? А успеет ли?
– Ну, и зачем бы я спрашивал? – вор налил себе чаю и тихо приказал: – Садись там, где я вылез, это самое удобное место для ухода, и не поднимай глаз. Я попробую подслушать... что-то мне вся эта история не нравится. Но ты не бойся, если что – уходить будем вместе. Есть у меня еще один путь... но про это потом.
Он с деланной неспешностью допил чай и так же неторопливо слез с топчана. Немного постоял, как бы в раздумье, потом поплелся в сторону торговых рядов, очень успешно изображая зеваку, который гуляет просто ради любопытства, а не за покупками.
Женщина ловко скользнула на указанное место, потупилась и задумалась, пытаясь понять, каким образом торговец из небольшого городка успел так быстро договориться с посредниками Шархема. И как ни крутила – выходило, что нет такого пути. И раз его самого тут нет, значит, этот набор светлоглазых женщин никак не связан с ее прежним хозяином. Но тогда с чем? Зря она отпустила вора! Нужно было самой пойти, посмотреть со стороны.
Малиха машинально подвинула ближе к тихо сидевшему сынишке мисочку с шариками творога, погладила его по голове, повязанной платком, как у Хасита, и вздрогнула от мягкого женского голоса, ударившего внезапностью, как плетью.
– Доброе утро.
– Здравствуйте, – вспомнив правило ответа, прошептала вдова, чувствуя, как щеки загораются жарким огнем стыда.
Сколько лет она мечтала и боялась услышать этот голос, зная, как была неправа, когда, экономя каждый медяк, чтобы побыстрее накопить на отдельный домик, пожалела денег на письмо.
– Можно посидеть с вами? – еще спрашивала та, чье имя нельзя называть вслух, а сама уже ловко присаживалась на край накрытого кошмой топчана. – Еда у меня в корзинке, а чая нет.
– Конечно, – не поднимая глаз, ответила Мальяра, посматривая на простое торемское платье и смуглые руки гостьи и начиная понимать, что ходит по Шархему та вовсе не случайно.
Значит, кого-то искала... но ведь не может быть, чтобы именно ее? Откуда она могла узнать, что Малиха именно в этом городе, а не в каком-то другом, если женщина и сама еще вчера не знала, что придет сюда? И никто не знал... даже травница из Сюна.
Да ее даже Хасит нашел случайно, определив в какую сторону могла направиться служанка, когда выяснил у прачек что она пропала. И посчитав, что женщина будет стараться искать работу в самом большом городе.
– Можно угостить мальчика сладостями? – налив себе чай, так же спокойно спросила Тмирна, давая бывшей монахине время успокоиться и привыкнуть к мысли, что ее нашли.
– Да. Кор, можешь взять конфеты.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил ребенок, и аккуратно взял одну конфетку.
– У меня к тебе просьба, – выпив пару глотков, сказала настоятельница, с жалостью поглядывая на не поднимавшую глаз Малиху, – помоги мне убрать в комнате, я ожидаю гостей. Оплачу очень хорошо.
– Простите... госпожа, – еле слышно выдавила вдова, – но я напарника жду ... мы вместе ищем работу. Наши вещи в одном мешке.
– Понятно, – кивнула Тмирна, дождалась, пока проходившие мимо мужчины отойдут подальше, и так же тихо спросила, – а он не силой тебя заставил?
– Нет, – короткая улыбка скользнула по губам Малихи, – он друг.
Что заставило ее так сказать, она и сама не сразу сообразила, поняла только позже, что испугалась за заботившегося о них вора.
– Уже легче, тогда подождем его, – вздохнула настоятельница, и окликнула подавальщика: – Эй, парень! Принеси еще чайник. И тех пирожков, которыми так вкусно пахнет.
Глава девятая
– Ну и что тут убирать? – недоверчиво буркнул Хасит, оглядывая комнату для гостей в расположенном недалеко от базара доме.
Одном из тех, что сдаются с садом и без хозяев. И действительно, в просторном помещении, просто, но удобно обставленном в местных традициях, было чисто и пахло свежезаваренным чаем и печеным.
– Не тут, а в саду, – немедля заявила матушка, с затаенной насмешкой поглядывая на подозрительного и недоверчивого торемца, – там грабли и метла стоят, приступай. И мальчонку возьми, пусть ягоды соберёт. Есть можно сколько хочешь. А я пока женщине покажу, где мне на платье крючки перешить, что-то похудела.
– Идем, Эник, – позвал вор, но ребенок дождался кивка матери и только после этого двинулся за ним.
– Какой он осторожный, – вздохнула настоятельница, проводив их взглядом, и подошла к застывшей посреди комнаты женщине. – Ну, здравствуй, Мальяра.
И решительно обняв девушку за плечи, прижала к себе в материнском объятии.
Закаленное бедами и унижениями сердце юной вдовы дрогнуло и взорвалось, как вулкан, извергая наружу все скопившиеся в нем обиды и горести, все разбитые надежды и растоптанные мечты. Они выплескивались вместе с горячими от горя, невыплаканными за много лет слезами, заполняли всё вокруг невысказанной болью и нежданным счастьем.
– Ох, девочка моя, ну что же ты так! – Несколько минут Тмирна мягко гладила вздрагивающие плечи, потом бережно усадила Мальяру на широкую низкую кушетку, подала ей бокал с водой, куда капнула зелья. – Выпей вот это. Ну, ведь умная же ты женщина! Почему не написала мне письмо, когда стало трудно?
– Стыдно было... пока муж был живой, не писала, – вдова горько всхлипнула, – а как беда пришла, так вспомнила... что была когда-то сестрой.
– Ну, так это закон жизни, – грустно усмехнулась Тмирна, – не ты первая, не ты последняя. Все дети не помнят про матерей, пока у них всё в порядке. А вот сестры Тишины помнят всегда... и запомни на будущее, бывших сестер не бывает. Раз ты стала одной из нас, значит, останешься ею навсегда. И сейчас нужно решить, как поступим с твоим напарником. Темный он человек... но, похоже, слово свое держать умеет.