Потом я грустно улыбнулся отцу и сказал:
– Ох, папа, как же болит спина! Ты даже представить себе не можешь. Боль спускается от спины к левой ноге. От одного этого можно сойти с ума.
Выражение его лица тут же смягчилось.
– А что говорят доктора?
Хм-м-м…Пока что в его словах не было и намека на британский акцент, но ведь у меня действительно ужасно болела спина, так что, похоже, я все-таки чего-то добился.
– Доктора? Да что они понимают! После последней операции стало только хуже. Они только дают мне таблетки, которые портят мне желудок, а боль ни фига не снимают, – я опять покачал головой. – Папа, я не хочу, чтобы ты из-за меня беспокоился. Я просто хочу поплакаться.
Я спустил ноги с кофейного столика, откинулся назад и раскинул руки по спинке дивана.
– Послушай, – сказал я ласково, – я понимаю, как тебе трудно смириться со всем царящим здесь безумием, но поверь мне: даже если это безумие, то в нем есть своя система, особенно когда речь идет о расходах. Для меня очень важно, чтобы все эти ребята постоянно гнались за мечтой. А еще важнее, чтобы им все время не хватало денег.
Я махнул рукой в сторону брокерского зала:
– Ты только посмотри на них – зарабатывают столько денег, а у каждого в кармане пусто! Они тратят все, что у них есть, пытаясь подражать моему стилю жизни. Но у них не получается, они недостаточно зарабатывают. Вот они и живут от зарплаты до зарплаты, хоть и получают по миллиону баксов в год. Я понимаю, что тебе трудно это себе представить, учитывая условия, в которых ты вырос, но это факт.
Пока у них нет денег, их легче контролировать. Подумай вот о чем: каждый из них по уши в кредитах, у них кредиты на машину, на дом, на яхту и на все остальное дерьмо. И если они хоть раз не получат зарплату, то будут уже по уши в дерьме. У них на руках золотые наручники. Я, конечно, мог бы платить им больше, но тогда они бы так во мне не нуждались. А если бы я платил им слишком мало, то они бы меня возненавидели. Так что я плачу им ровно столько, чтобы они меня любили и в то же время нуждались во мне. А пока они во мне нуждаются, то всегда будут меня бояться.
Отец внимательно слушал, как будто взвешивая каждое мое слово.
– Когда-нибудь, – я указал подбородком в сторону стеклянной стены, – все это исчезнет, и тут же испарится их так называемая преданность. И когда этот день настанет, я бы не хотел, чтобы ты узнал о некоторых вещах, которые здесь творились. Поэтому иногда я кое о чем умалчиваю. Это не значит, что я тебе не доверяю или тебя не уважаю или что я не ценю твое мнение. Совсем наоборот, папа. Я кое-что от тебя скрываю, потому что люблю тебя и восхищаюсь тобой и потому что я хочу защитить тебя от возможных последствий, когда здесь все пойдет вразнос.
Сэр Макс озабоченно сказал:
– Почему ты так говоришь? Почему все здесь должно пойти вразнос? Компании, с которыми ты имеешь дело, – это ведь открытые акционерные общества, и у них же все законно, так?
– Разумеется. Дело совершенно не в этом. И потом, мы делаем ровно то же, что и все остальные на Уолл-стрит. Просто мы делаем это лучше и в большем объеме, поэтому мы более уязвимы. Но тебе не надо об этом беспокоиться. Это у меня просто приступ уныния, пап. Все будет хорошо.
Как раз в этот момент по внутренней связи раздался голос Джанет:
– Извините, что вмешиваюсь, но у вас сейчас селекторное совещание с Айрой Соркиным и остальными юристами. Они на линии, и оплаченное время уже пошло. Вы хотите, чтобы они подождали, или назначить им другое время?
Селекторное совещание?! У меня вроде не назначено никакого селекторного совещания… И тут до меня дошло: Джанет просто пытается спасти меня! Я взглянул на отца и пожал плечами, словно говоря: «Ну что тут поделаешь? Ох уж эти совещания!»
Мы обнялись и попросили друг у друга прощения, а потом я пообещал в будущем тратить поменьше, хотя оба мы знали, что это вранье. Но во всяком случае мой отец ворвался ко мне, как лев, а вышел агнцем. И как только за ним закрылась дверь, я мысленно пообещал себе, что на Рождество надо будет выбрать Джанет подарок получше, несмотря на все те гадости, что она устроила мне сегодня утром. Она была хорошей секретаршей. Чертовски хорошей.
Глава 8 Сапожник
Примерно через час Стив Мэдден уверенным шагом вошел в биржевой зал. Я подумал, что такая походка бывает только у людей, у которых все под контролем, у тех, кто собирается вот-вот продемонстрировать первоклассное шоу. Но стоило ему только выйти вперед и повернуться к биржевому залу – боже, какое у него было лицо! Он был просто в панике!
А как он был одет!Это было просто смешно. Он выглядел как разорившийся тренер по гольфу, дающий частные уроки за две пинты пива и билет на метро до ближайшего притона. По иронии судьбы Стив занимался модным бизнесом и был одним из самых модных обувных дизайнеров на планете. Он был весьма эксцентричным дизайнером и страшно выпендривался: расхаживал по улицам, держа в руках туфли на совершенно жуткой платформе, и объяснял всем, кто хотел или не хотел его слушать, почему именно о таких туфлях будут мечтать в следующем сезоне все девочки-подростки.
Но сейчас на нем был помятый синий блейзер, висевший на его тощих плечах, как кусок дешевой парусины. Остальное было не лучше: серая растянутая футболка и обтягивающие джинсы «Ливайс», причем и футболка, и джинсы были в пятнах.
Но оскорбительнее всего выглядели его туфли. Вообще-то от того, кто пытается выдать себя за настоящего дизайнера обуви, можно ожидать, что ему хватит воспитанности хотя бы на то, чтобы почистить свои чертовы ботинки в тот день, когда акции его компании выходят на биржу. Но Стива Мэддена это не касалось: он щеголял в дешевых коричневых мокасинах, и гуталин не касался их с того самого дня, когда ради кожи, из которой они были сделаны, был забит теленок. И, конечно же, остатки его клочковатых рыжеватых волос были собраны в хвостик и стянуты резинкой, а сверху нахлобучена его фирменная ярко-синяя бейсболка.
Стив с явной неохотой взял микрофон с подставки и произнес несколько «гм-гм» и «кх-кх», подав тем самым ясный сигнал о том, что он готов начинать представление. Стрэттонцы медленно – вернее, оченьмедленно – отключили телефоны и откинулись на спинки кресел.
И тут я неожиданно почувствовал слева от себя какую-то неприятную вибрацию – что-то вроде мини-землетрясения. Я повернулся… Боже! Это был толстый Хоуи Гельфанд.Все его четыреста фунтов, и ни унции меньше!
– Привет, Джей Би, – сказал толстый Хоуи, – я хочу, чтобы ты оказал мне услугу и продал еще десять тысяч лотов Мэддена. Ты ведь сделаешь это для своего дяди Хоуи?
Он расплылся от уха до уха, потом наклонил голову и положил руку мне на плечо, как будто хотел сказать: «Ну мы же приятели, правда?»
Надо сказать, что мне действительно нравился толстый Хоуи, хоть он и был просто толстым ублюдком. Но дело не в этом. Вообще-то каждый лот нового выпуска стрэттонских бумаг был дороже золота. Достаточно просто посчитать: в каждый лот входила одна обычная акция и два купона облигаций – A и В. Каждый купон давал их обладателю право купить еще одну дополнительную акцию по цене чуть выше цены официального предложения.
В данный конкретный момент цена официального предложения составляла четыре доллара за акцию, купон А давал возможность купить по четыре сорок, а купон В – по пять долларов. Когда цена акций поднимается, одновременно с этим возрастает и ценность купонов. Так что прибыль получалась фантастическая.
Типичный новый выпуск «Стрэттон» состоял из двух миллионов лотов по четыре доллара каждый, что само по себе было совсем неудивительно. Но ведь на этом футбольном поле играли молодые стрэттонцы – они улыбались, набирали телефонные номера, хватали своих клиентов за горло, и спрос начинал невероятно превышать предложение. Это означало, что, как только бумаги будут выброшены на рынок, цена каждого лота возрастет как минимум до двадцати долларов. Так что продать клиенту сейчаспакет из 10 тысяч лотов означало сделать ему шестизначный подарок: на каждом лоте, который он получал по цене официального предложения, клиент мог после начала торгов рассчитывать получить на вторичном рынке в десять раз больше…
– Хорошо, – пробормотал я, – ты получишь дополнительные десять тысяч, потому что я тебя люблю и знаю, что ты мне предан. А теперь иди и начни сбрасывать вес, пока тебя инфаркт не хватил.
Он широко улыбнулся и радостно воскликнул:
– Славься, славься, Джей Би! – он даже попытался поклониться. – Ты Король… ты Волк… Да ты кто угодно! Все твои желания для меня закон, и я…
Он широко улыбнулся и радостно воскликнул:
– Славься, славься, Джей Би! – он даже попытался поклониться. – Ты Король… ты Волк… Да ты кто угодно! Все твои желания для меня закон, и я…
Я его перебил:
– Заткнись, Гельфанд. И пожалуйста, сделай так, чтобы из этой части зала никто из этих мальчишек не начал шикать или бросать в Стива всякое дерьмо. Я серьезно, ты понял?
Хоуи начал маленькими шажками отступать назад, простирая перед собой руки и не переставая кланяться, как делают придворные, покидая королевские покои после аудиенции.
«Чертов толстый ублюдок! – подумал я. – Но какой прекрасный брокер! Без мыла в любую задницу влезет!» Хоуи был одним из первых людей, которых я нанял, и тогда ему было всего девятнадцать. За свой первый год он заработал 250 тысяч долларов. В этом году, похоже, он сможет заработать полтора лимона. Несмотря на все это, он все еще жил со своими родителями. В этот момент из микрофона послышались бормотания:
– Гм, прошу прощения. Тем из вас, кто со мной не знаком, хочу сказать, что меня зовут Стив Мэдден и я президент…
Но он не успел еще закончить фразу, как стрэттонцы на него набросились:
– Да все мы знаем, кто ты!
– Крутая бейсболка, блин!
– Время – деньги, давай-ка ближе к делу!!!
Началось шиканье, топот, свист, а кое-кто даже заулюлюкал. И успокаиваться никто не собирался.
Стив умоляюще посмотрел в мою сторону. Нижняя челюсть у него слегка отвисла, а карие глаза стали похожи на блюдца. Я протянул руки ладонями к нему и сделал несколько пассов, как будто говоря: «Успокойся, не нервничай!»
Стив кивнул и сделал глубокий вдох.
– Я бы хотел для начала немного рассказать вам о себе и о том, как я пришел в обувной бизнес. А затем я хотел бы обсудить с вами прекрасные перспективы моей компании. Я начал работать в обувном магазине, когда мне было шестнадцать, я там мел полы. И пока мои друзья бегали за девчонками, я вникал в то, что такое женская обувь. В общем, я был похож на Эла Банди, и рожок для обуви торчал из моего заднего…
Тут его снова перебили:
– Ты держишь микрофон слишком далеко ото рта. Ни фига не слышно! Поднеси микрофон поближе.
Стив придвинул к себе микрофон:
– Извините, простите, пожалуйста! Ну так вот, я уже говорил, что сколько я себя помню, столько работаю с обувью. Первая моя работа была на складе в маленьком обувном магазинчике, который назывался «Джилдор Шуз». Со временем стал продавцом. И потом… ну, в общем, еще когда я был мальчишкой… я впервые влюбился в женские туфли. И вы знаете, откровенно говоря…
И вот таким образом он начал с невероятным количеством подробностей рассказывать о том, как еще подростком всей душой полюбил женские туфли и как однажды – он не мог точно сказать, когда – он был потрясен, когда осознал, какие безграничные возможности есть у дизайнера женских туфель – такое множество там разных каблуков, ремешков, кантиков, пряжек и всевозможных материалов, с которыми можно работать. И такое множество декоративных орнаментов, которые можно ко всему этому присобачить. Затем он принялся подробно объяснять, какое наслаждение он получает, когда гладит дамские туфли и особенно когда проводит пальцами по их подъему.
Я украдкой оглядел биржевой зал и не мог не заметить удивленных взглядов моих стрэттонцев. Даже ассистентки, от которых обычно можно было ожидать хоть какого-то соблюдения приличий, удивленно качали головами. Некоторые гримасами изображали отвращение и картинно закатывали глаза.
А затем началось:
– Чертов извращенец!
– Да он же больной!
– Ты что, голубой, что ли? А ну пошел отсюда!
Снова шиканье, топот и свист – явные признаки провала.
Ко мне, качая головой, подошел Дэнни.
– Чертовски неловко получается, – проговорил он.
Я кивнул.
– Зато, по крайней мере, он согласился депонировать свои акции у третьего лица. Жаль, что мы не смогли подписать сегодня все бумаги, но нет в мире совершенства. Надеюсь, что он прекратит нести эту чушь, или они его живьем съедят.
Я покачал головой:
– Не знаю, не знаю… Всего несколько минут назад мы с ним обсуждали его выступление, и он вроде все понял. У него ведь действительно хорошая фирма. Ему просто надо суметь об этом рассказать. Я понимаю, что он твой друг и все такое, но он же полный псих.
Дэнни бесстрастно ответил:
– Он всегда был таким, даже в школе.
Я пожал плечами.
– О`кей, я подожду еще минуту, а потом придется вмешаться.
Как раз в это время Стив посмотрел в нашу сторону, и я увидел, что он в буквальном смысле обливаетсяпотом. У него на груди был темный круг размером с картофелину. Я покрутил пальцем, показывая ему, чтобы он закруглялся. Потом одними губами показал:
– Расскажи о планах своей компании!
Он кивнул.
– Итак, я рассказал вам о том, как была создана компания «Стив Мэдден Шуз», а теперь кратко скажу о наших блестящих перспективах!
На этих словах брокеры закатили глаза, а некоторые с сомнением закачали головами, но, к счастью, в зале стало потише.
Стив кое-как продолжал:
– Я создал свою компанию с помощью одной тысячи долларов и одной единственной туфли. Ее… звали «Мэрилин». – Господи боже мой! Да что он несет?! –Это было что-то вроде сабо. Это была прекрасная туфля, не самая лучшая из моих туфель, но все равно прекрасная. Я взял кредит и на эти деньги изготовил пятьсот пар, а потом стал повсюду ездить и продавать их прямо из багажника своей машины, предлагая их всем магазинам, которые были готовы их купить. Как мне описать вам эти туфли?.. Дайте подумать… У них была толстая подошва, открытый носок, а верх… ну ладно, я думаю, что это неважно. Я просто пытаюсь объяснить вам, что туфли были прикольные, а это и есть фишка «Стив Мэдден Шуз» – мы прикольные. Ну вот, а туфли, с которых по-настоящему началась моя компания, звались «Мэри Лу», и эти туфли, о, эти туфлибыли совершенно необычайными! – О господи! Чертов псих! –Эти туфли обогнали свое время! Очень сильно обогнали!
Стив обреченно махнул рукой, как будто хотел сказать: «Забудьте об этом!», и продолжил:
– Позвольте мне описать их вам, так как это очень важно. Это была черная вариация традиционных «Мэри Джейн», сделанных из лакированной кожи, с довольно тонким ремешком, завязывавшимся вокруг щиколотки. Но вся суть заключалась в том, что у них был выпуклый носок. Некоторые из присутствующих здесь девушек понимают, о чем идет речь, не правда ли? Я хочу сказать, что эти туфли были по-настоящему крутыми!
Он остановился, очевидно, ожидая какого-то одобрения от ассистенток, но те только качали головами. После этого в зале повисло жуткое, убийственное молчание, какое бывает в маленьком городке где-нибудь в Канзасе за секунду перед тем, как на него обрушивается ураган.
Уголком глаза я увидел, как бумажный самолетик пролетел через весь биржевой зал, но как будто бы никуда специально не направленный. По крайней мере, они ничего не бросали прямо в Стива! Но это еще впереди.
Я шепнул Дэнни:
– Туземцы занервничали. Наверное, мне стоит пойти туда?
– Если ты не пойдешь, то я сам пойду, меня просто тошнит от этого!
– Хорошо, я иду.
И я кратчайшим путем начал прорываться к Стиву.
Когда я подошел к нему, он все еще бубнил про «Мэри Лу». Перед тем как я отнял у него микрофон, он как раз разглагольствовал о том, что онабыла «прекрасной туфлей для выпускного вечера», и продавалась за разумную цену, и при этом была очень прочной.
Прежде чем он успел что-либо сообразить, я вырвал микрофон у него из рук и только тут заметил, что он был настолько поглощен описанием своих достижений в области дизайна обуви, что даже перестал потеть. Он вообще выглядел абсолютно раскованным и даже не подозревал, что его вот-вот линчуют.
Он прошептал мне:
– Что ты делаешь? Я им понравился. Иди, занимайся своими делами, у меня все под контролем!
Я, прищурившись, посмотрел на него:
– Стив, катись отсюда. Они сейчас начнут бросаться помидорами. Ты что, слепой? Да им наплевать на твою «Мэри Лу», блин! Они просто хотят продать твои акции и получить за это максимальное количество бабок. Иди-ка ты к Дэнни и отдохни чуть-чуть, не то они сейчас сдерут с твоей башки эту бейсболку и сделают скальп из твоих последних семи волосинок!
Стив в конце концов капитулировал и отошел в сторонку. Я поднял правую руку, требуя тишины, и все замолчали. Я поднес микрофон к губам и насмешливо сказал:
– Ну что же, друзья, давайте все поаплодируем Стиву Мэддену и его совершенно выдающимся туфлям. Вы знаете, как только я услышал про «малышку Мэри», то мне сразу же захотелось схватить телефон и начать звонить своим клиентам. Поэтому я хочу, чтобы каждый присутствующий здесь, включая ассистенток, пожелал успеха Стиву Мэддену и его маленьким сексуальным туфелькам – «Мэри Лу»!