Каждый раз Джен посещало одно и то же видение – слишком уж эти террасы походили на гигантскую декорацию к сказке о спящей красавице. Она представляла себе, как Сад оживает. Она представляла себе это много, много раз и, в принципе, считала, что когда-нибудь смогла бы заставить его ожить. Но этот сад был не ее фантазией, не ее работой. И Джен знала, что она никогда не вмешается в мир, который ей не принадлежит. А когда она приходила в себя, то понимала и то, что в мире, к сожалению, слишком многое необратимо.
В этот раз Джен спустилась гораздо ниже, чем обычно. Она практически дошла до того места, куда долетали брызги. И в первый раз Джен не представляла себе, как оживает сад. Она вообще не думала о саде. Она думала о том, что когда-нибудь, возможно, она сможет привести сюда Риза. Как жаль, что мама с папой не будут жить вечно…
Джен спустилась еще на несколько ступенек. Последние из них были мокрыми. Огромная волна как раз откатывалась назад, а следующая, уже успевшая вздыбиться, но еще не успевшая закрутиться, еще маячила достаточно далеко. Джен присела на корточки. «Наверное, Риз сделает так», – подумала Джен, утопив ладонь в камне. Как же это здорово, что ее брат оказался способен на по-настоящему человеческие чувства! Лучик над его головой был, был! Пусть едва заметный, но был же!
Джен вытащила руку, поднялась, задрала вверх голову. Теперь новая волна закрывала от Джен половину неба и готова была поглотить ее не раздумывая. Джен не стала ждать, когда это произойдет. Она повернулась и полетела над лестницей, не отрываясь высоко от ступенек.
– Итак, Старик уверен, что когда-нибудь Джен уйдет в океан, – то ли сказал, то ли спросил Дима.
– Да. И мне будет ее здорово не хватать, – с невероятной грустью добавил Рон.
В этот момент Дюшка уткнулся лицом в коленки и разрыдался.
– Он часто так плачет? – спросил Рон.
– В общем, да, – ответил Дима.
– Подолгу?
– В среднем по тринадцать с половиной минут, я засекал.
– Вот бедолага. А с чего ты взял, что она уйдет?
– Просто однажды зайдет дальше, чем обычно. Ей станет интересно, как там. Хотя Старк считает, что она уйдет по иной причине. Я спрашивал по какой – не говорит… Я бы не пошел, мне бы духу не хватило. А она даже не задумается.
Рон Э-Ли-Ли-Доу представил себе эту картину: Джен сбегает по ступенькам, беззаботно взмахивает кудряшками, оглядывается, машет им рукой… Внезапно Рону пришла в голову одна идея.
– Как ты думаешь, Джен сможет справиться с Менсом?
– Вряд ли. И Старик будет против.
– Нет, я просто поражаюсь! Ты творишь невесть что с мальчишками, которые даже не подозревают о твоем существовании, и тебе не нужно на это особого разрешения. А использовать Джен по ее прямому назначению – она ведь уже закончила третий класс – ты просто так не можешь. Тебе, видите ли, требуется посоветоваться со старшими. Я показывал тебе, как она лечила Славика?
– Джен еще младенец, – возразил Дима. – Зря ты ее так гоняешь. У нее еще вечность впереди. Она успеет вырасти, если не уйдет в океан. А если все-таки уйдет, тогда тем более – зачем?
– А ты Дюшку чего гоняешь? У него-то уж точно впереди вечность.
– А Дюшке пора взрослеть. Срочно. Он должен успеть стать взрослым по крайней мере за несколько дней до того, как наступит конец света. Иначе – ну какой из него ангел, Рон? А к чему приводит незавершенка… сам знаешь…
Диди. Незавершенкой ангелы называют внезапно прерванную жизнь человека, миссия которого не завершена и жизненная цель не достигнута. Мутангелы также используют этот термин. Люди должны стараться избегать незавершенок, инфилоперы обязаны их избегать.
Дюшка поднялся, кое-как нацепил лыжи, вытер задубевшим рукавом нос. Пока вытирал нос, уронил в снег палку. Пока нагибался за палкой, отстегнулось крепление. Присел поправить крепление – громко пукнул. Рон и Дима дружно прыснули.
– А давай отправим его в цирк! – предложил Рон. – Будет клоуном.
– Главное, не забывать кормить его горохом перед каждым выступлением, – грустно вздохнув, добавил Дима.
Дюшка тяжело взбирался в гору, как лошадка, везущая хворосту воз. Темнокожий ангел пролетел вперед, проверяя его дорогу. Ангел со светлой кожей разровнял снег в лощине, где возились мальчики, и улетел советоваться со Стариком относительно Джен. Земля хотела полностью погрузиться в темноту, но не могла: мутанты слишком любили искусственно освещать свое достаточно бесцельное существование.
Когда появился Рон, Старк думал. Проблемы, стоящие перед ним, были несравнимы ни с проблемами Рона, ни с проблемами Дюшки, Риза, Джен, Димы или со всеми их вместе взятыми проблемами. Ему приходилось снова решать, имеет ли смысл еще раз оттягивать конец света на Земле-11, планете мутантов. Это решение зависело не только от него. Старк был одним из Экспертов, принимающих решения. Он не знал мнения других экспертов, да они ему и не были нужны. Каждый Эксперт принимал решение так, как будто его решение – единственное, как будто он один отвечает за все, что произойдет. Ни один Эксперт не имел права на ошибку. Совсем недавно вопрос о конце света был решен, и был решен положительно. Он мог наступить через секунду, мог оттянуться на столетие или более. Ангелы никогда никого не уничтожали. Но они могли помешать мутантам самоуничтожиться, а могли не вмешиваться. Последним, кто представлял для ангелов интерес на Земле, был Андрей Клюшкин. Андрея Клюшкина надо было успеть забрать. Всем остальным землянам предоставлялась возможность вести ту жизнь, которую они сами себе создали. Совсем недавно Ризенгри Шортэндлонг еще укладывался в общую схему. Совсем недавно – да, но теперь – уже нет.
Старк понимал, что, как мутант четвертого порядка, Риз не может испытывать чувств, свойственных людям и ангелам. Он не умеет сострадать, жалеть, любить. Но факт оставался фактом: то, что другие люди совершали под влиянием этих чувств, Ризи сделал, подчиняясь неизвестно чему! Ни разум, ни логика не могли продиктовать Ризу выбранную им модель поведения. Шортэндлонг-младший помог Дюшке потому, что «Дюшке. Было. Плохо». Что ж, подчиняясь логике, Риз мог понять, что Дюшке плохо. Он мог понять, но не броситься на помощь, забыв о себе!
Выгода?
Забава?
Стечение обстоятельств?
Протест?
Все это одновременно?
Тонкий луч, который видели Рон и Джен, не мог ввести Старка в заблуждение. Луч мог появиться случайно. Или не случайно – если только Риз научился видеть свечение, как ангелы; это еще хуже. Мутант четвертого порядка мог разглядеть свечение над Дюшкой, понять, по какому признаку ангелы определяют истинные человеческие чувства, а потом сымитировать сходную реакцию.
Однозначную оценку поступку Риза Старк пока дать не мог. Возможно, следующий конец света имело смысл предотвратить. «Старику» было несколько тысяч лет. Он был одним из самых молодых Экспертов и по возрасту, и по духу.
Рону не пришлось задавать свой вопрос ни вслух, ни мысленно.
– Можно, – сказал Старк, как только нашел возможность оторваться от своих мыслей и обратить внимание на ангела со странным именем Э-Ли-Ли-Доу.
Итак, Джен можно разрешить заняться Менсом. С этим все просто. Но Рону показалось, что Старик недоволен тем, что натворил Дима.
– Я очень доволен, – возразил Старк. – Очень.
«Но ведь Дима Чахлык нарушил все правила! – подумал Рон. – Чем ты доволен?»
Старк улыбнулся. Рон понял, что он должен сам ответить на свой вопрос. Ответ мог быть простым, сложным, неожиданным. Однозначного ответа вообще могло не существовать, как в коанах дзен. Рон привык к тому, что Старик не задает простых задач, поэтому не стал ломать себе голову прямо сейчас, а оставил головоломку на потом.
– Позови Джен, – сказал Старк и опять отключился, ушел в себя.
Дом Старка был огромен и почти полностью материален, поскольку его хозяин предпочитал обычно находиться в классическом плотном состоянии. Рону нравилось в его доме: он чувствовал себя уютно и в строгом викторианском кресле в красном зале, и в настоящем индейском гамаке на веранде, и на татами в восточной части дома. Но Джен этот мир казался неестественным. Она никогда не была уверена в том, что правильно ведет себя в материальном мире, ведь, едва успев родиться, попала в мир ангелов и почти все сознательные годы жизни провела в тонком состоянии. Кроме всего прочего, Джен нечасто бывала у Старика и даже не знала толком, как расположены основные помещения. Она пролетела анфиладу прихожих, не задерживаясь у водопадов, отделяющих эти прихожие друг от друга, повернула направо, где, по ее мнению, должна была находиться комната с качающимися стенами. Рон пригласил ее именно в эту комнату. Но комнаты на месте не оказалось. Вместо этого Джен попала в знаменитую библиотеку Омеги, в которой находились сокровища Софьи Палеолог, вывезенные ею из Византии, чернокнижное собрание Ивана Грозного, бесценные сокровища древних инков, и прочая, и прочая. И это только с Земли-12, не говоря уже об остальных. Ровные ряды специальным образом оборудованных стеллажей хранили точные копии абсолютно всех исторических реликвий. На торцах стеллажей имелись надписи о содержимом полок. Все это было очень интересно, но сейчас ее ждал сам Старик, и задерживаться было недопустимо.
– Рон, я заблудилась! – виноватым голосом передала Джен. – Я каким-то образом попала в библиотеку. Как мне выбраться?
– Ты пролетела дальше, чем нужно, и к тому же находишься этажом выше. Не стоит летать в этом доме. Выйди, вернись назад, спустись на один этаж по центральной лестнице – ее ни с чем не спутаешь – и пройди вперед, во вторую дверь. Она открыта, ты сразу нас найдешь.
«Зачем возвращаться назад, чтобы потом опять идти вперед?» – подумала Джен и спустилась этажом ниже, проскользнув сквозь пол. Джен не учла того, что потолки в библиотеке были вдвое выше, чем в обычных комнатах дома. Один этаж древнейшего книгохранилища соответствовал двум обычным этажам. Если бы Джен, руководствуясь указаниями Э-Ли-Ли-Доу, спустилась вниз по центральной лестнице, она попала бы именно туда, куда надо. Но, поступив по собственному разумению, она очутилась в подвальной части библиотеки. Джен почувствовала себя полной дурой. Ей было стыдно еще раз звать на помощь. Она решила вернуться обратно тем же путем, каким попала сюда, а затем пройти в качающуюся комнату так, как ей продиктовал Рон. Джен еще раз поднялась к потолку но, прежде чем проскочить его, бросила взгляд на один из стеллажей и не поверила своим глазам. Надпись на нем гласила: «Земля-11. История развития Западной Ивропы. Нереализованные варианты. Тома 2015–4145». Успешно поборов искушение облететь хотя бы этот зал, Джен вернулась в верхнюю часть библиотеки, нашла центральную лестницу и через несколько секунд уже стояла в нужном месте.
Старк отвлекся от своих мыслей и с любопытством уставился на Джен. Девушка не слышала его, как Рон, ведь она была еще совсем молоденьким ангелом и многого не умела. Поэтому она просто стояла и молчала, не представляя, для чего она вдруг понадобилась.
– Лошади еще теплые? – спросил Старк.
– Да, – рассеянно ответила Джен.
Она ожидала любого вопроса, но меньше всего – этого. Старк смотрел ей в глаза и молчал. Джен решила, что ей надо еще что-то сказать.
– Я там ничего не трогаю.
– А почему?
Этот вопрос вообще застал Джен врасплох. Она и сама не знала, почему она ничего не трогает.
– Я… боюсь разрушить… то, что там…
– Там уже все разрушено.
– Нет! Я не верю в это! То есть я не могу в это поверить. Пока. Пока не могу.
– Пожалуйста, пока в нижний зал библиотеки не ходи, – сказал Старик, оставляя тему погибшего Сада. – Ты хочешь работать с Менсом?
– Я не знаю Менса, – растерялась Джен. – И у меня еще Ризи. Его точно можно будет сюда забрать?
– Сюда – нет, никогда. Но его внесли в картотеку, у него есть реальный шанс, и ты ему больше не помогаешь. Для его же блага. Ты не будешь ему ни помогать, ни подсказывать ни при каких обстоятельствах. Да?
Джен подумала о том, как сложно ей выполнить это условие. Нет, специально она ему помогать, конечно, не будет. Но ведь никогда не предугадаешь наперед, что может произойти по чистой случайности. Можно было бы совсем перестать видеть Риза, но что делать, если он сам ее позовет? Прошло достаточно много времени, прежде чем Джен едва заметно кивнула головой в знак согласия.
– Теперь о Менсе, – продолжил Старк. – Слушай внимательно.
Информационными шариками Старк не воспользовался. Поток информации хлынул в голову Джен без всякого предупреждения. Если до этого момента стены в комнате слегка покачивались, то сейчас они просто полетели кувырком. От сильного переутомления людей обычно начинает мутить. А ангелы теряют ощущение пространства и растекаются по нему, изменяя свои очертания. Как ни старалась Джен справиться с собой, ей это не удалось.
– Ничего, бывает! – успокоил ее Старк, когда она кое-как собрала себя обратно. – Не переживай, это я виноват. Ты еще научишься, всему свое время.
Джен кивнула. Она все-таки чувствовала себя виноватой.
– Я передам информацию Рону, а вы с ним потом поработаете в спокойной обстановке.
Джен опять кивнула. Старк убедился, что она в порядке, и повернулся к Э-Ли-Ли-Доу. Они смотрели друг на друга примерно минуту.
– Еще по Сильвии, – попросил Рон. – И дополнительные дисциплины, которые Фредерико изучал самостоятельно.
Эта процедура заняла еще несколько секунд. Теперь вся информация была передана.
– Ты изменишь будущее? – спросил Рон напоследок.
Старк неопределенно пожал плечами. Ангелы ни во что обычно не вмешиваются. Но если на то есть веские основания…
Дома у Джен началась легкая ангельская истерика. Рон ждал, пока она успокоится, и пытался понять, почему Дима Чахлык поступил правильно, поступив так, как ни в коем случае поступать было нельзя.
Глава 15 В чужой шкуре
Ризенгри Шортэндлонг много раз бывал в гостях у своего друга. Он отлично знал расположение комнат, коридоров и подсобных помещений. Однажды они с Дюшкой даже вместе плавали в их замечательном бассейне на минус первом этаже. Сколько раз он мечтал оказаться на месте Дюшки, чтобы все это богатство в одночасье стало его собственностью и ему не нужно было скрывать, что он может шнырять сквозь стены! И вот он подходил к этому дому практически как хозяин, но…
«Но как же я открою дверь?» – подумал Риз. Чтобы замок открылся, требовалось приложить любой палец к фиолетовой пластинке, и, если рисунок линий на пальце совпадал с одним из тех, которые были в памяти компьютера, механизм срабатывал. Перевоплощаясь в Дюшку, Ризи совершенно забыл о существовании этих замков! Что ж, видимо, придется содрать себе кожу с ладоней, позвонить, сказать, что свалился с трамплина, а потом ввести в комп новые данные. Ничего себе задачка, если учесть, что дом начинен видеокамерами! Ризенгри наудачу ткнул пальцем в пластинку. Дверь открылась. Это должно было насторожить мальчика, но у него был такой трудный день, и столько еще сложностей ждало его впереди, что он не обратил на это внимания. Просто вошел – и все.
Лыжи, так же как и все остальное, Дюшка обычно бросал прямо в холле сразу, как только входил. И, не снимая обуви, топал на кухню, чтобы попить. Об этой манере друга Ризи помнил и без специального предупреждения. Холл Клюшкиных был отделан редким тропическим углем в изумительных светло-салатовых тонах, причем пол и потолок мастера покрыли тончайшей работы паласом с длинным ворсом, который умиротворенно колыхался от малейшего движения воздуха. Изначально предполагалось превратить потолок в один сплошной матовый светильник, но затем от этой идеи отказались ради Дюшкиных сестренок: они обожали играть именно на потолке, невзирая на все запреты родителей. Сейчас посреди холла валялась любимая кукла одной из близняшек. Над ее обычно пышной шевелюрой, похоже, кто-то основательно потрудился.
– Ма! Я пришел! – завопил Риз, мимоходом удивился тому, насколько точно ему удалось скопировать Дюшкин голос, и потопал на кухню.
На кухне сидела одна из сестренок и задумчиво размазывала по столу клубничный джем. Орудовала она всей ладонью, периодически ею же поправляя выбивающиеся из косички прядки волос.
– Если ты скажешь маме, что это сделала Муська, а не я, – рассудительно проговорила девочка, – то я расскажу тебе, какой тебя ждет сюрприз в твоей комнате!
И Апреля хитро подмигнула Ризу. Апрелю полагалось называть Алей или Апой-Косолапой, в зависимости от обстоятельств и настроения. Для первого раза Ризи решил выбрать безличную форму обращения.
– А если я расскажу тебе, что сейчас делает Муська с твоими игрушками, то ты не будешь просить меня рассказывать маме…
– Мама! Марта портит мои игрушки! – завопила Аля и бросилась в детскую, на ходу вытирая руки об собственные шортики.
Глядя на стол, Ризи подумал, что было бы хорошо включить уборщика, но вот занимается ли Дюшка дома уборкой? На всякий случай он не стал проявлять инициативу, а откупорил себе банку томатного сока и уселся на любимое Дюшкино место. Из детской раздался нечеловеческий вопль, и что-то грохнуло. Похоже, между сестренками намечалась серьезная разборка. В принципе Ризу это было на руку. Пока суд да дело, можно успеть спокойно оглядеться, выяснить, где лежат ложки, тарелки, салфетки и прочие мелочи, на которых можно проколоться. Риз поставил наполовину опорожненную банку на стол и открыл первый шкафчик.
– Ну, наконец-то!
На кухню вошла тетя Таня, Дюшкина мама. Ризенгри быстро закрыл шкаф и оглянулся.
– Ты даже браслетку не взял! Я не знала, что и подумать! Ты же обещал сегодня зайти в мастерскую к деду до пяти вечера!
Риз не имел ни малейшего понятия, где находится мастерская и кто такой дед, у которого имеется какая-то мастерская. Он знал, что у Дюшки есть еще одна бабушка, которая живет в другом городе, но про второго дедушку он не слышал ни разу. Славик Тихонович, тот который вроде как писатель, – про это Ризи знал. Но дед с мастерской? Ну, Клюшка, ну, скрытник! Может быть, дед – это чья-то кличка?