– Так нужно было.
– Будем считать, что это ответ. В общем, здесь будут утром лежать деньги и вполне приличный мобильник. Мой. Давно не пользуюсь. На всякий случай куплю тебе другой. Если ты не уедешь. Напишу на бумажке этот адрес. Ты сможешь вызвать такси, когда я уеду на работу. Охранник тебя посадит. Но можешь и остаться. Я побуду несколько дней в московской квартире. Сюда никто не придет. Еды достаточно. Мне кажется, тебе нужно полежать. Ты нездорова.
Так они и поступили. Светлана не просто отдыхала в этом незнакомом месте, а сразу провалилась в глубочайший сон. Как после года каторжных работ без отдыха и покоя. Единственное, о чем она успела подумать перед тем, как уснуть, что обязательно завтра уедет. Не останется в чужом доме. Проснется – и позвонит родителям. И Арсению. Что-нибудь придумает. Правды не скажет. Поздним утром она проснулась, рассмотрела красивую золотистую комнату, в которой было так уютно и тихо, подумала, что нужно встать и позвонить, но все в ней запротестовало. Как она поедет домой? Как встретится на улице с Андреем? Что скажет матери и Арсению? Все это ей абсолютно не под силу. Вадим сказал, что у нее есть несколько дней. Она останется. Она боится показаться даже охраннику. Какое такси! Света так много спала в эти дни, что, когда раздался звонок оставленного ей телефона, лишь глядя на дисплей, она поняла, что прошло три дня. Вадим сообщил, что может приехать, но может и еще побыть в Москве – у него много дел. Спросил, как лучше. Она ответила: «Наверное, приехать сюда». Ей было неловко из-за того, что он уехал, ей нужно было его поблагодарить, и она робко подумала, что раз он так ее выручил, то, наверное, поможет и принять решение. Как ей вернуться в свою жизнь из небытия? Вернуться в институт…
Света вышла на огромную светлую кухню и растерянно огляделась. Надо бы что-то приготовить – здесь много всяких продуктов. Все эти дни она просто «кусочничала». Брала из холодильника то, что попадалось под руку. Там было полно вкусных готовых вещей, фруктов. Как ей приготовить хотя бы салат? Мыть и резать овощи, искать приправу, салатницу… И тут опять зазвонил телефон. Вадим сказал, чтобы она ничего не делала. К его приезду ужин привезут из ресторана, впустит охранник, накроет официант и уйдет. Она может в это время не выходить из своей комнаты. Есть они будут на веранде. Как легко он все решает! А она даже не знает, где веранда. Света решила подождать в своей комнате. Как смогла, привела себя в порядок. Хорошо, что в ванной есть сушка, она смогла постирать белье и кофту.
Он приехал через полтора часа, постучал к ней, вошел, небрежно кивнул и положил на кровать пакет.
– Это кое-что из тряпок. Я заметил, что у тебя в сумке больше нет одежды. Потом посмотришь. Сейчас и так сойдет.
И вот она сидит напротив него на большой красивой веранде, на столе – вкусная еда. Вадим отпустил официанта и разложил все по тарелкам сам. Открыл бутылку красного вина. Она глотнула из бокала, вино оказалось густым и сладким.
– Я подумал, что тебе понравится полусладкое.
– Мне очень нравится. Но я немножко… Боюсь…
– Чего? Ты легко пьянеешь?
– Нет. Я просто давно не пила вина. Вообще редко пью, а в последнее время… В общем, просто боюсь.
Они ужинали молча, но без напряжения малознакомых людей. Наоборот, казалось, что им все привычно и ясно. Вадим поставил перед Светой тарелочку с разрезанной ароматной грушей. Сказал:
– Вот ты и порозовела. И глаза – то ли карие, то ли зеленые. Как драгоценные камни с лучом. Опал или авантюрин… Шрамы довольно свежие. – Он неожиданно перевел разговор на другую тему. – Ты сбежала из больницы?
– Нет. Не из больницы.
– Хорошо. Не развиваем. Ты кому-то сообщила из близких или друзей, что ты здесь?
– Почему ты спрашиваешь?
– Неужели не понятно? Если не сообщила, могу тебя съесть на сладкое. У тебя дикий стресс, как минимум. Об этом не поговорим? Не о причине, а о том, что делать.
– На самом деле он у меня проходит. Я отдохнула здесь. Спасибо тебе. И я никому не позвонила. Я не готова. Но позвоню завтра.
– Тебе показалось, что я тебя тороплю?
– Нет, но все как-то…
– Все нормально. Не заставляй себя, не назначай себе сроки, пусть будет, как захочется, ок?
– Ок, – улыбнулась Света.
– В саду есть гамак, беседка с диванами. Мы могли бы перейти туда. Или ты могла бы там побыть одна…
– Спасибо. – Она спрятала испуганный взгляд. – Я пока не хочу. Мне кажется, я все же немного опьянела. Можно я вернусь к себе в комнату? Мне нужно еще принимать лекарства, мазать лицо…
– Помощь требуется?
– Нет, – сказала она быстро и почти с ужасом.
Он резко встал, помог подняться ей и быстро пошел вперед.
– Запоминай, как сюда пройти, отсюда можно выйти в сад, может, захочешь завтра, когда я уеду.
Они вошли в ее комнату, остановились. Он у порога, она у кровати, напряженная, сразу сжавшаяся. Вадим смотрел на нее внимательно и спокойно.
– Ключ в двери, можешь запереться, хотя я к тебе заходить не собираюсь. Спокойной ночи, я еще буду работать. Если что-то понадобится, звони.
– Хорошо. Спасибо, – выдохнула она с облегчением.
– Пожалуйста. Одна просьба. «Спасибо» больше не нужно.
Вадим вышел из комнаты и немного постоял в холле. Через несколько минут Света тихонько повернула в скважине ключ. Он кивнул, подумав: «С вами все ясно, сударыня».
Глава 3
Вадим приехал в офис. Довольно долго разбирался с проблемами, которые валились со всех сторон как снежная лавина. Тут затык, там облом, а вот приближается полный финиш. «Будем считать, такой день, – наконец решил он. – Когда проблемы идут единым фронтом, лучше пропустить время, отвлечься, а потом напасть с тыла». Он в принципе не был человеком, склонным к драматизации. Отсутствие нужных решений сегодня означает лишь одно: он найдет их завтра. А пока нужно как-то прояснить странную ситуацию, в которую он нечаянно попал. Эта девушка, подобранная на дороге. Понятно, что она не собирается не только откровенничать, но даже отвечать на самые элементарные вопросы. Но это ее дело. Его дело – найти ответы самому. Хотя бы на то, что его интересует сейчас. Раз охранник не звонит, Светлана по-прежнему находится в его доме. В общем, она по умолчанию воспользовалась его домом как убежищем. От чего-то, от кого-то. Он не собирается наводить справки, что-то вынюхивать. Просто хочет знать, что с ней не так и насколько это серьезно. Иными словами, насколько это поправимо.
Вадим сделал несколько звонков. Он держал вокруг себя массу нужных людей, которые всегда могли найти того, кто нужен в данный момент. Через пару часов дверь его кабинета открыл довольно молодой человек с большим портфелем в руках.
– Максим Сергеевич? – спросил Вадим, встал, пожал вошедшему руку, указал на кресло у окна.
Сам какое-то время постоял возле своего стола в раздумье. Такая рекомендация, он ожидал увидеть кого-то более солидного. Мэтра с бородкой и в очках.
– Кофе, воды? – спросил он у гостя.
– Да, пожалуйста, – обрадованно ответил тот. – И кофе, и воду. Замотался сегодня.
Парень очень хорошо улыбнулся, взгляд светло-голубых глаз был внимательным и открытым. Не таким, который цепляется за детали, чтобы от них плясать. А таким, который видит все сразу. Дело в том, что к Вадиму прислали уникального в своем роде специалиста. Комплексного врача-консультанта. Ну что ж. Если этот Максим в таком возрасте уже является специалистом по ряду медицинских направлений, у него есть работы, известные в мире, значит, талант. Работает сам по себе. По договору с известными клиниками.
Когда секретарша принесла кофе и воду, а Максим все это быстро проглотил, Вадим попросил его подойти к столу.
– Не понял, – переспросил Максим, – а где у нас проблемная девушка? Я думал, мы поедем к ней. Взял все, что может понадобиться.
– Нет. Задача проще и сложнее. Пока – только видео. Я покажу его вам на мониторе, сейчас выведу в полный размер. Сразу скажу, что меня интересует. Что за шрамы, что с этим можно сделать. И что с психикой. Девушку я, можно сказать, подобрал на дороге, она у меня, на контакт не идет. Я имею в виду общение, какие-то разъяснения, разумеется.
Максим сел за стол, надел очки и стал пристально смотреть видео. Светлана сидела за столом на террасе. Ела, пила вино, камера ловила изменения в выражении лица, глаз, фиксировала даже те шрамы, которые Вадим под слоем пудры не заметил.
– У вас очень хорошая техника, – похвалил Максим, не отрываясь от экрана. – Девушка красивая, кажется, совершеннолетняя, но немногим больше восемнадцати. Этим шрамам не меньше трех недель, может, месяц. То есть это следы ран. Лицо было изуродовано, судя по всему, твердым предметом, например кастетом. Не ножом и не стеклом. Чем-то более тупым. Ее лечили? А, забыл. Вы не знаете. Лечили. Иначе все это стянулось бы вкось и вкривь. Значит, мы не знаем, лежала ли она в больнице и в какой. Что вас интересует?
– Это может пройти совсем?
– Чтобы ответить на этот вопрос, нужна хотя бы неделя. Вижу, что вы снимали вчера. Нужно понаблюдать динамику. В любом случае, разумеется, есть способы. Что-то еще?
– Да. Что у нее с психикой? Страх, депрессия, стресс? Или это какое-то заболевание? Понимаю, так трудно определить, но я имею в виду, что, скажем, шизофреник может попасть в беду по своей вине. Или не по своей, но тут ничего не поделаешь, так?
– В смысле излечения? Сейчас я никаких диагнозов ставить не могу, конечно. Но теоретически вы правы. Хроническое психическое заболевание можно только корректировать, реабилитировать на время… Иногда добиваться достаточной стабильности. Вадим Александрович, что конкретно вас занимает: будет ли девушка красивой без этих изъянов или является ли она психически здоровой? Немножко разные вещи.
– Понимаю. Но я хочу, чтобы вы как комплексный специалист объединили эти вещи в единое целое. В девушку, как вы верно выразились, без изъянов, в том числе и психиатрических. То есть в такую перспективу.
– То есть вы мне заказываете совершенную девушку? – Максим откинулся на спинку кресла и рассмеялся. – Вы внешне и в контакте не совсем обычный бизнесмен, я даже забыл эти ваши заказы: сделай, как я хочу.
– «Наши» – это… Ладно. Вы меня не поняли. Мне нужен только прогноз.
– А потом? – с любопытством спросил Максим. – Допустим, я говорю: лицо мы приводим в порядок, но она недостаточно адекватна. Тогда ее туда, где подобрали?
– Мне говорили, что вы большой оригинал. И мне вы, кажется, диагноз уже поставили, чтобы времени не терять, раз уж основного объекта здесь нет. Спасибо. Но не стоит труда. Обо мне речь вообще не идет. Светлана, так зовут девушку, умный и самостоятельный человек. Решения принимает сама. Просто она у меня в доме, на глазах. А я не привык оставаться в полном неведении и абсолютном бездействии.
– Конечно-конечно, – торопливо проговорил Максим. Он уже, наверное, в пятый раз прокручивал ролик, останавливал отдельные планы. – Она затравлена, запугана… Взгляд, поведение… Как будто жизнь закончилась. Перенесла что-то страшное. Точнее, еще не перенесла. Несет в себе. Полагаю, вы и без меня понимаете, что речь в том числе о сексуальном насилии. В такой садистской форме.
– Да, это понять нетрудно. Внесите, пожалуйста, эту консультацию в свой счет. Наше сотрудничество, надеюсь, будет продолжено.
– Девушка у вас под чьим-то присмотром?
– Абсолютно свободна. Свободна уехать куда хочет. Я просто предоставил кров.
– Психологически вы поступили верно. Дали ей возможность выбора, которого на самом деле, наверное, нет. Полагаю, она слишком истощена и нервозна, чтобы выйти за пределы вашего дома. Это именно то, что ей требуется. Особенно если с психикой действительно не все в порядке. Может попасть в очередную неприятность. Если это естественный стресс после пережитого, лучшее средство – эффект убежища. От всего и всех. Вы не сказали ей, что лучше пока побыть у вас, а не уезжать?
– Я смогу ее найти, если она уедет, – спокойно сказал Вадим. – Я даже берусь уговорить ее встретиться с вами. Позвоню завтра-послезавтра.
– Хорошо. – Максим снял очки и встал. – Видео перебросьте, пожалуйста, мне на почту. Я люблю думать один, дома. Вот визитка.
– Подумайте, – кивнул Вадим. – И это тоже включите в счет.
Глава 4
Следователь позвонил Игорю, когда они с Кариной завтракали. Попросил подъехать в клинику, где лежит Арсений Савельев, для очной ставки.
– Очная ставка? – хмыкнул Игорь. – То есть вам нужна какая-то движуха по расследованию, а других подозреваемых, кроме меня, у вас нет. И вам неохота искать их или вы не умеете – я правильно рассуждаю?
– Вы хамите, – сухо сказал следователь. – Да, мы пока не нашли преступника, но вы в статусе свидетеля, как вам прекрасно известно. И ваша обязанность – нам помогать. Возможно, вы вместе с Савельевым сумеете воссоздать картину, какие-то детали.
– Какую картину и какие детали?! Я нашел его с пробитой головой и без сознания. Или вы думаете, пока вы ехали, мы с ним мило беседовали о том, что да как?
– Я имею право вас доставить принудительно, в интересах следствия. Но я объясню, может, поймете. Потерпевший пришел в себя, к нему вернулась память, он может как-то отреагировать на ваше появление…
– Опа! И вы на основании его открывшихся наконец глаз предъявляете мне обвинение. Здорово было бы, да?
– Спокойно! Вы живете в одном районе, у вас множество общих знакомых. Савельев, увидев вас, может что-то вспомнить. Короче, постарайтесь успеть через час, вас встретят и проводят в палату. До встречи.
Игорь бросил на стол телефон и затравленно посмотрел на Карину.
– Ты поняла, кто это и по какому поводу?
– Более того, я все слышала. У тебя сильный динамик.
– И что?
– Надо ехать. Какие варианты? Я плохо во всем этом разбираюсь, но какая-то логика в этом мероприятии есть. Вдруг он действительно что-то вспомнит, увидев знакомого человека, который его спас, по сути?
– Логика? Ему мозги перемешали, в сознание только привели, и тут вводят меня под конвоем. Где логика?
– В первый раз вижу, чтобы ты так нервничал. И все-таки скажу. Раз уж так все сложилось, вас должны свести, чтобы попытаться что-то узнать. Не вижу здесь подвоха. Ладно, мы ни о чем говорим. Поехали, я отвезу тебя и подожду.
…Через час они въехали в пустой двор мрачной больницы, Игорь вышел из машины и направился к нужному корпусу. Карина видела, что у входа его встретили два человека и пошли с двух сторон – в самом деле как конвой. Она тяжело вздохнула. Ну действительно, зачем так тупо! Он сейчас войдет туда как арестованный…
Игорь вылетел из корпуса через сорок минут, плюхнулся в пассажирское кресло рядом с Кариной.
– Поехали отсюда на… хутор бабочек ловить! Я их всех видеть больше не могу! Его тоже.
Они довольно долго ехали молча, прежде чем Карина спросила:
– Арсений говорит?
– Если это так называется. Мычит и булькает. Все было проще пареной репы. Увидев, он меня точно узнал. Остальное каждый может трактовать как хочет. Узнал как спасителя или как нападавшего. Или просто как соседа. После того как они порылись в его башке, он сильно одичал. Глаза на лоб полезли. И забормотал про Светку. Следователь пришел в казенный экстаз: «Это ваша невеста, которая пропала? Вы хотите сказать, что она была знакома с этим человеком?» Арс кивает, пускает пузыри. Он и был дурак, а теперь… Мы со Светкой учились в одной школе!
– Арсений и тебя подозревает в причастности к ее исчезновению?
– Кто его сейчас способен понять? Главное, что они это его бормотание записывали в протокол. Какие-то отдельные слова, которые потом можно связать как угодно.
– Тебе показали этот протокол?
– Нет, у меня не было повода сказать ни слова, поскольку не с кем там беседовать. Но они так не думали, мне кажется. У них процесс пошел. А поскольку я в диалоге не участвовал, то мне, видимо, и не положено подписывать.
– Как он выглядит?
– Как черт. Голова забинтована, глаза безумные, передних зубов нет совсем!
– Да??? Но это же…
– Что тебя так обрадовало? Ему не идет.
– Игорь, это говорит о том, что его сначала били по лицу, выбили зубы, а потом ударили по голове. Он видел нападавшего или нападавших!
– Вообще-то да. И что это мне дает?
– Они, конечно, поспешили с очной ставкой, или как это называется. Но со временем память может полностью восстановиться и он просто все расскажет. Хорошо уже, что он жив.
– Ты знаешь, я как-то теперь не уверен, что для нас с отцом это хорошо, – мрачно сказал Игорь. – Ты что, забыла, что он при виде меня почему-то сразу про Светку что-то пытался сказать? А у отца к Светке что-то было на самом деле, это темная история. Я толком не в курсе.
– Прекрати. Поехали ко мне? Зайдем в магазин. Хочешь мороженого?
– Поехали. Ты заметила, что говоришь со мной как с недоразвитым ребенком? «Хочешь мороженого? Хочешь, мы шарик надуем и лопнем?» Не оправдывайся. Тяжелое наследие учительского прошлого – это не фунт изюма. Я хочу мороженого, арбуз и тебя. И, пожалуй, в обратном порядке. Ты не откажешь недорослю? Мне полезна радость.
Карина молча посмотрела в его как будто добрые, как будто искренние, как будто преданные глаза и подумала, что будет его мучительно, любовно жалеть, даже если окажется, что он искусно лжет. Даже если он виноват во многом или во всем…
Глава 5
Утром Карина проснулась первой. Было довольно рано, солнце светило ярко, но свой летний пыл явно убавило. Скоро осень. А это в Москве такая длинная и нудная история, с грязью, дождем, приступами тоски… Неизвестно, что с ними будет через пару месяцев, вспомнит ли он ее на следующем витке своей крутой тропы, а вот она по этому утру тосковать точно будет. Себя она знает. Карина повернулась к нему, убедилась в том, что он крепко спит, обнаженный, горячий, просто какой-то нереальный. Прижалась губами к его плечу, вдохнула его запах. Возможно, все решает именно запах. По крайней мере для нее. Романов после развода у нее было немного, и всякий раз была проблема – привыкнуть к чужому запаху, принять какие-то чужие привычки. Эта проблема решалась вдруг и очень просто. А зачем привыкать и принимать? Я свободна. И вот случилось. Не просто не нужно привыкать – ей кажется, она узнает этого мужчину по родному запаху, из предыдущей жизни. И она не свободна больше. И сдается, что никогда ни его привычки, ни его поступки, ни преступление или то, что, по ее представлениям, таковым является, не сможет ее отбросить от этого тела, этой кудрявой головы, тени спящих ресниц, доверчивости полных приоткрытых губ. Оттолкнуть, отбросить ее сможет лишь он сам. Вот какая беда. Карина откинулась на спину, закрыла глаза, не уснула, но и не бодрствовала: увидела живой клип по Маркесу. И по себе. Вокруг – стеной дождь, который идет сорок лет, а она неподвижно лежит на этой кровати, с седыми волосами, и шевельнуться не может из-за плотной, тяжелой сырости и сплошной паутины. Карина с усилием открыла глаза, прогнала страшный сон наяву, задрожала вдруг от утренней прохлады. На полу у кровати лежали ее халат и его майка. Карина села и надела майку. Сразу стало тепло и спокойно. Ее согрел его запах. Родное тепло.