Рукопожатие. Его лицо вызывало мгновенную симпатию. Над бретонской серой тусклостью всходило южное солнце: загорелая, почти золотистая кожа, синие глаза – все наводило на мысли о Лазурном Береге.
– Мне очень жаль, – улыбнулся он, представившись, – но я не могу принять вас в своем кабинете. Ремонт должен был закончиться еще до начала учебного года, но не получилось.
– Нет проблем.
Эрван задал себе вопрос, не было ли это тактическим приемом, призванным выбить их из колеи или заставить почувствовать себя нежеланными гостями? Офицер завел длинную речь на чистейшем «канцелярите», сожалея о «прискорбном инциденте», этой «трагедии», но неизменно возвращаясь к абсолютной необходимости срочно завершить расследование и возобновить занятия. Он изъяснялся в рубленой, стенографической манере, принципиально не затрагивая некоторых тем и щедро начиняя фразы казарменными формулировками, вроде «птички», «аксели», «салаги», «лычники», или же словами вообще загадочными, такими как «газер», «бустер» или «овершутер».
Не стараясь вникнуть в детали, Эрван расшифровал послание: «делайте свое дело и отваливайте». Винк не переставал улыбаться. Красивый мужик, уверенный в собственном обаянии. Он и сегодня оставался тем летчиком, о котором грезят девицы.
– Сколько времени уйдет на сбор фактов и подтверждение информации? – спросил наконец Винк.
– Зависит от фактов.
– Что вы хотите сказать?
– Что еще слишком рано давать ответы. Мы не можем предвидеть, что нам предстоит обнаружить.
Улыбка испарилась.
– Нечего здесь обнаруживать. Боец решил избежать посвящения и сбежал.
– Это всего лишь гипотеза, – заметил Эрван. – Единственная конкретная вещь, которую мы имеем, – это тело, обнаруженное в бункере после взрыва снаряда. Такова отправная точка. Но не конечная.
Полковник бросил вопросительный взгляд на Ле Гана и Верни, потом заложил руки за спину и принялся расхаживать, опустив голову. Дождь отбивал дробь, как барабаны в цирке при исполнении коронного номера.
– Делайте как лучше, – заключил он, глянув на часы, – но время поджимает. SIRPA мне названивает каждый час, желая знать, что они могут сказать, а что нет.
SIRPA: армейская Служба информации и связей с общественностью. Странно, что Винк первым делом назвал именно это средство оповещения.
– Не считая главного отдела кадров морского флота и информационной службы Министерства обороны! – добавил он. – В наши дни все помешались на средствах массовой информации! – Он внезапно воздел указательный палец. – Главное, не забудьте: никогда не используйте в своих отчетах слова́ «дедовщина» и «издевательства»! Можете говорить о «передаче традиций», или «уик-энде интеграции», или же о «педагогической преемственности»… сами подыщите, в какой форме лучше! Эти хреновы ассоциации «по борьбе с неуставными отношениями» вцепятся нам в загривок, как только до них дойдет.
– Понимаю.
– Ничего вы не понимаете. Подготовьте мне рапорт к завтрашнему утру, вот все, что от вас требуется. Несчастный случай есть несчастный случай. Не будем же мы всю осень с ним возиться!
Он коротко кивнул в знак прощания и направился прочь.
– Полковник, еще одна деталь. Занятия сегодня возобновились?
– Нет. А что?
– Мы только что видели двух пилотов в летной форме.
– Просто тренировочные полеты. У нас строгое расписание. Отменить невозможно. – Он мрачно усмехнулся. – Не думаю, что на высоте в две тысячи километров они сильно помешают вашему расследованию.
Вдали послышался нарастающий рев моторов. Полковник исчез. Ле Ган и Верни расслабились, едва скрывая свое удовлетворение тем, что Эрвана поставили на место.
– В комнату Виссы, – бросил он, возвращая себе право первой руки.
– Вы не хотите сначала освободиться от своих вещей?
– Обойдемся.
Четверо мужчин направились через двор к общежитию.
– Мусор уже убрали?
– Какой мусор? – спросил Ле Ган.
– Оставшийся после пятницы, субботы, воскресенья. Мусор после посвящения.
– Вывезли сегодня утром, а это-то здесь при чем?
Эрван не ответил.
В вестибюле никаких сюрпризов не наблюдалось: кофемашина, доска с несколькими объявлениями, этажерка со старыми журналами. На втором этаже коридор без малейших украшений. Полицейскому нравилась такая форма аскетизма, пусть даже стены казались картонными, а отклеившийся линолеум вздувался при каждом шаге. За дверями слышались звуки радио и телевизоров: пилоты сидели по своим комнатам. Эрван и Крипо переглянулись. Они были вестниками беды. Верни остановился перед большим желтым крестом из сигнального скотча, перегораживающим вход в одну из комнат:
– Вы получили разрешение от прокуратуры снять опечатывание?
– Нет проблем.
Эрван поставил свою сумку и содрал скотч. Крипо передал ему пару латексных перчаток. Он натянул их, прежде чем взять ключ, который протянул Верни.
Квадратная комната площадью метров двенадцать. В углу умывальник. Две кровати по обеим сторонам окна, прямо напротив двери. Два металлических шкафчика, как те, что стоят в гимназических раздевалках, служили и платяными, и бельевыми, и прочими. Рядом с каждой кроватью письменный стол. На одном из них куча предметов: ноутбук, будильник, мобильник. Личные вещи Виссы.
– Никто ничего не трогал, – подтвердил Верни. – Сосед спит в другом месте. Он забрал свои вещи.
– Уложите это все в мешок и опечатайте до приезда техников. – Эрван отметил безупречную чистоту пола и пустые корзины для бумаг. – Здесь сделали уборку.
– Курсанты убирают по очереди, – пояснил Ле Ган. – Каждое утро двое из них моют комнаты. Суббота не была исключением. Никто еще не знал, что Висса исчез.
– Значит, те двое были стариками?
– Конечно. На протяжении сорока восьми часов Крысам… я хочу сказать, новичкам доступа в здания нет.
– Найдите парней, которые здесь убирали.
– У вас слабость к мусору, – съязвил военный.
Эрван проигнорировал замечание.
– Найди двух свидетелей и займись осмотром, – сказал он Крипо. – Никаких курсантов или инструкторов: секретарши, административный персонал. Проверь все досконально. Шансов мало, но все же попросим техников прочесать здесь все сверху донизу.
– Что-то до меня не доходит, – вмешался Верни. – Мы вовсе не ожидали, что…
Полицейский повернулся к нему:
– Подполковник, складывается впечатление, что вы не понимаете ситуацию в целом, а у меня не хватает слов, чтобы все вам спокойно объяснить. Скажем так: мы начинаем с нуля.
16
Комната, в которой их разместили, была точным подобием комнаты Виссы, но с ванной в придачу.
– Садитесь.
Эрван попросил Ле Гана и Верни пойти с ними. Оба ворона ухватили по стулу и с взъерошенным видом уселись рядышком за письменный стол. Дождь по-прежнему хлестал по стеклам, рассекая время на тончайшие пласты.
– Я еще не видел составленных вами протоколов, но уверен, что там комар носа не подточит. Просто у нас налицо смерть человека. Несчастный случай или что-то иное. Мы не должны ничего исключать. Даже преднамеренное убийство.
Ле Ган выпрямился на своей жердочке:
– Откуда вы только берете подобные глупости?
– Такова моя профессия. Возможно, Висса был уже мертв, когда его поместили в бункер. Возможно, кто-то знал, что «рафаль» ударит именно по этой цели. Прекрасный способ уничтожить все следы преступления.
– Никто не может знать о цели до начала маневров, – возразил жандарм.
– Нам предстоит в этом удостовериться. А сейчас нам необходимо подкрепление. Где базируются ТИС?
– Наши кто? – вопросил Лангуст.
– Технико-идентификационная судебная служба, – подсказал ему Верни, прежде чем обратить к Эрвану: – В Ренне. Думаю, они смогут прибыть завтра.
– Сегодня вечером. И среди прочих мне нужен спец по пальчикам и слепкам.
– У нас стоит ANACRIM.[44]
– Отлично. Заодно пусть сделают заборы органики. Сначала в комнате Виссы. Завтра утром на Сирлинге. У вас есть эксперты, способные работать на мокрых почвах или даже в воде?
– Техники по подводным расследованиям, да.
– Скажите, чтобы прихватили помпу. Я хочу прочесать дыру, оставленную снарядом.
Жандарм заволновался. Эрван вышагивал по комнате, заложив руки за спину, невольно подражая полковнику Винку:
– Что до Виссы, Крипо займется распечатками его звонков, но ему нужны подручные. Сколько жандармов вы можете собрать к завтрашнему утру?
– С десяток.
– Прекрасно. Еще мне нужна расшифровка всех переговоров в регионе. Все данные с местной вышки сотовой связи.
Верни невольно присвистнул. Эрван покачал головой:
– В ландах не должно быть слишком уж много звонков.
– А запрос в компании?
– Прокуратура подпишет. Мы можем сослаться на условия очевидности,[45] что дает нам свободу действий на срок в неделю. Что касается компьютера, у вас есть кто-нибудь сто́ящий?
– А запрос в компании?
– Прокуратура подпишет. Мы можем сослаться на условия очевидности,[45] что дает нам свободу действий на срок в неделю. Что касается компьютера, у вас есть кто-нибудь сто́ящий?
– Есть один энтишник. Лучший в Бретани.
«Энтишник» означало «специалист по новым технологиям». Эрван знал жаргон жандармов.
– Он из Бреста, – продолжил Верни. – Если не в отпуске, то сможет приехать еще до вечера.
– А если в отпуске, найдите еще кого-то. К исследованию компа надо приступить в ближайшие часы. Расшифруем данные, и кто-нибудь из ваших людей пройдет по ссылкам и выделит все, что может содержать информацию о связях Виссы, о его сексуальных пристрастиях и прочем.
– Почему сексуальных? – привскочил Ле Ган.
– Потому что Интернет – это самая большая машина для дрочки, какую только придумывал человек. Удовлетворены?
– Не вижу связи с его дезертирством.
– Да бросьте вы наконец: этот сценарий не выдерживает критики. Нет никаких оснований думать, будто Висса, горящий желанием стать пилотом и, кстати, вовсе не похожий на труса, вышел в море, испугавшись, что его заставят отжиматься или жрать собачью еду. Не говоря о конкретных деталях, которые не увязываются.
Командиры свесили голову. Больше об этом речи не будет.
Эрван наклонился к ним, упершись руками в колени, точно спортивный тренер:
– Теперь о ваших специальных заданиях. Верни, вы пошлете группу в район причала, чтобы прояснить эту историю с судном. Там вообще люди живут?
– Туристы. Рыбаки тоже, но они наверняка в море.
– Заставьте их вернуться. Есть у них жены, дети?
– У большинства – да.
– К завтрашнему вечеру я хочу иметь протоколы опросов. Позвоните также в управление порта Кэрверека. Может, у них есть способ выяснить, кто в ту ночь выходил в море.
– Не уверен.
– Так уверьтесь! Мне также нужны метеоусловия. Хочу знать, могла ли лодка легко добраться до Сирлинга. Ле Ган, вы возьмете двух парней и просмо́трите все видеозаписи базы с пятницы.
У бретонца изменилось лицо. И он исподтишка бросил взгляд на Верни.
– Какая-то проблема?
– Есть традиция… Во время посвящения камеры отключают.
– Ушам своим не верю, – пробормотал Эрван. – Никакого наблюдения на протяжении сорока восьми часов? На территории, где находится военная техника?
– Самолеты надежно укрыты в запертых ангарах, а занятия официально еще не начались. Это проявление толерантности и…
– Вы боитесь, что на запись попадут все мерзости ваших Лисов?
– Напротив! – оскорбился Ле Ган. – Мы стараемся защитить честь новичков! Если вдруг один из них сломается, лучше, чтобы следов не осталось.
Эрван устало махнул рукой:
– Тогда вплотную займитесь Виссой. Перекопайте все, что имело к нему хоть малейшее отношение. Поройтесь в прошлом. Семья, здоровье, учеба, друзья, образ жизни в Ле-Мане, египетские корни, личные характеристики…
– Но… кому мне звонить?..
– Сами разберитесь. Родители описывают его как страстного одиночку, но наверняка всего не знают. Проверьте, была ли у него девушка, хобби, навязчивые идеи, враги. Я хочу также знать, был ли у него опыт морехода.
– Я думал, вы не верите в эту версию.
– Сколько раз вам повторять? Я ни во что не верю: я здесь, чтобы найти! Когда Аршамбо вернется со вскрытия, введите его в курс дела. Пусть проверит подноготную каждого курсанта. Мне нужны данные на всех парней, которые принимали участие в этой сраной ночи.
– А расходы? – вдруг спросил Верни.
– Вы выставите счет на контору, а мы свой – на Угро. Это совместное расследование. Расходы будут возмещены Гражданским судом Ренна. Вы подготовили для нас кабинет?
– Понимаете…
– Нет проблем, – прервал его Эрван, открывая сумку и выкладывая на стол ноутбук. – Нам и здесь хорошо. Добудьте доски, подставки и блок розеток. Ваши парни тоже разместятся в школе. Все спят здесь до конца расследования. Никто не выйдет из этих стен, пока мы не установим точную картину. Есть возражения?
Они поднялись, ничего не ответив. Замкнутое выражение их лиц могло сойти за согласие.
– Сейчас шестнадцать часов, – заметил полицейский, бросив взгляд на наручные часы. – Время встречи с пилотом, так ведь?
17
Согласно полученной Эрваном информации, капитан Филипп Фернио, тридцати восьми лет, командир звена с 2009 года, на данный момент командир авиационной группы «Гасконь», имел на личном счету двадцать пять боевых вылетов, тысячу восемьсот полетных часов, из которых тысячу сто на «рафале». Герой ждал его в помещении, отведенном следователям из Парижа. Безликая столовая, где стояли длинные столы и тренога с рулоном белой, довольно мятой бумаги.
Фернио сидел в глубине зала, так что все кафе было у него перед глазами; под морским бушлатом на нем все еще был надет комбинезон, состоящий из цветных лоскутов и нашивок, что делало его похожим на чемодан. Эрван поздоровался, устроился напротив, открыл свой ноутбук и молча, как если бы был один, принялся что-то записывать. Наконец он попросил пилота изложить свою версию случившегося.
После первых же ответов Эрван понял, что имеет дело с кем-то вроде андроида, лишенного всяких чувств. Фернио не выказывал ни сожаления, ни грусти в связи с гибелью двадцатидвухлетнего молодого парня, чье тело было превращено в кашу выпущенным им снарядом. Казалось, он вообще не имел собственного мнения по этому поводу.
Его изложение событий сводилось к нескольким словам. В субботу, 8 сентября, в 7:10, взлет с «Шарля де Голля». Направление: остров Сирлинг. Цель неизвестна. С двумя другими «рафалями» Фернио, действующий пилот и одновременно командир группы, выполнил несколько кругов над объектом в ожидании приказов. Как только цель была идентифицирована, ему оставалось только запустить предустановленную программу – для каждого потенциального выстрела существовал отдельный алгоритм команд. Снаряд поразил цель. «Рафаль» перешел в режим дожигания – резкое ускорение, если Эрван правильно понял. Посадка на палубу «Шарля де Голля» в 7:38. Согласно показаниям компьютера, радаров и сведениям командования, задание выполнено безукоризненно.
– Добавить мне больше нечего, – заключил пилот. – Во всей этой истории я просто одно из звеньев цепи. Ведомые прикрывали мои тылы, контрольный радар обеспечивал данные о воздушном и наземном пространстве, инженерная группа анализировала каждый параметр. Не считая вышестоящих командиров, которые ежесекундно отслеживали ход полета. – Он встал и застегнул молнию бушлата. – Если кто-то должен за это ответить, ищите его на земле. Среди тех недоумков, которые позволили этому несчастному салаге спрятаться на острове.
– Сидите.
– Мы тут теряем время, и вы и я.
– Вы рискуете потерять его куда больше.
Пилот наклонился к Эрвану. Физически он полностью соответствовал своей манере высказывания: выбритые виски, квадратная челюсть, стрелка на шкале мимики стоит на нуле.
– На что вы намекаете? – пророкотал он.
– Я ни на что не намекаю. На данный момент вы являетесь подозреваемым в ходе расследования непреднамеренного убийства военнослужащего. Мне бы следовало здесь и сейчас заключить вас под стражу до получения результатов предварительного расследования. Поэтому сядьте, пока наша беседа не перешла в совсем иную тональность.
Пилот уже открыл рот, чтобы заорать, но одумался и улыбнулся. По лицу собеседника Эрван ясно видел, как к нему возвращается привычное хладнокровие.
– Отлично, – уступил Фернио, подчиняясь. – Давайте ваши вопросы.
– Каковы были официальные установки этого задания?
– Пилоты проходят квалификационные испытания «воздух – земля» каждый год. Это одновременно и тестирование, и тренировка. Как командир звена, я не являюсь исключением из правила. Наоборот.
– Вы не кажетесь взволнованным тем, что произошло.
– Я здесь ни при чем, повторяю. Я следовал приказам в заданном режиме. Если информация, которой меня снабжали, не соответствовала реальности, это их разборки. Я не могу быть одновременно за штурвалом и на земле, чтобы проверить, обеспечена ли безопасность зоны. У каждого свое дело.
Фернио был прав на все сто, но Эрвану хотелось его подразнить.
– Куда приказали, туда вы и выстрелили, так у вас положено?
– Как и у вас. Если вам охота партизанить, лучше не выбирать ни армию, ни госслужбу.
– Но это вы стреляли по бункеру, да или нет?
– Нет. Вы вообще слушаете, что вам говорят? Все компьютеризировано, я же только что объяснил. И полет, и ведение огня. На базе определяют цель, остальное делают компьютеры.
– Кто принимает решение, какая цель должна быть уничтожена?
– Никто. Вероятностная программа случайным образом определяет мишень. Информация поступает в последний момент.
– Если бы стало известно, что в бункере человек, вы могли бы прекратить операцию?