То ли жизнь прекрасна, то ли я мазохист.
Вернувшись в январе из Ашфорда, Айс притащил еще две книги. По размеру и доступности изложения полностью идентичные двум предыдущим. Я скандалил, топал ногами, закатил подряд четыре истерики и, наконец, в порыве отчаянья сжег их в камине. Айс оставался невозмутим. Так и не объяснив причин, по которым я должен учить этот бред, он, тем не менее, даже не заикался о возможности разрыва нашего договора. Я сделал все, чтобы он послал меня подальше, но в его поведении даже намеков на это не было. Он молча сносил все мои выходки, а уничтоженные книги через месяц привез снова. Именно этот факт заставил меня успокоиться. Я привык считать, что Айс прекрасно знает, что и зачем он делает. И если он терпит подобное поведение, даже не пытаясь поставить меня на место, значит, все очень серьезно.
К весне мне снились длиннющие предложения из непонятных слов, постепенно трансформирующиеся в спрутов, бесконечные щупальца которых, носившие имя «функция», опутывали меня и душили. Причем они продолжали душить меня, даже когда мне казалось, что я уже проснулся. Забавно, но снов этих я не боялся. Как будто мне нравилось, что они могут меня убить, но не делают этого. Я пытался с ними общаться…
Айсу я о них не рассказывал. Не мог словами описать ощущение полного блаженства, которое охватывало мое сознание в этих снах. В какой-то момент я даже понял, что такое «функция». Это такая длинная извивающаяся линия с картинок из тех странных книжек. Других картинок там и не было. Во всяком случае, других не было в последней из привезенных Айсом книг.
~*~*~*~Мародер – грабитель, разоряющий население в местах военных
действий, снимающий вещи с убитых и раненых на поле
сражения, занимающийся грабежом в местах катастроф.
С. И. Ожегов,
"Словарь русского языка"
На пятом курсе у меня появились проблемы и помимо Фэйта. Фэйт, конечно, был на первом месте. Но окружающие тоже доставляли много неприятностей. Дело в том, что я заметил очень странное поведение гриффиндорцев нашего курса. Точнее, кто кого первым заметил, утверждать не берусь, но факт остается фактом: мы друг друга достали.
Проблема была в том, что их было четверо, а я один. Точнее, их было двое, а еще двое занимались только моральной поддержкой, но мне хватало. Началось с того, что я стал за ними следить. Они быстро это заметили и превратили мою жизнь в непрерывный кошмар. Они мне мешали. И конфликтов-то толком не было, но я занимался делом, а они развлекались. Стал бы я тратить время впустую! Дело было в том, что я стал подозревать одного из них... Как бы поточнее выразиться... Я стал подозревать, что он такой же, как и я. Но не все сходилось. Далеко не все. А подойти ближе эти два придурка мне не давали.
Его звали Ремус Люпин, и общего у нас ним было довольно много. Во-первых, он тоже больше занимался, чем развлекался, во-вторых, он был достаточно меланхоличен, чтобы привлечь мое внимание, в-третьих, он тоже раз в месяц куда-то исчезал. Но если я бывал дома одну ночь в месяц, и об этом даже мои соседи по комнате толком не знали, потому что мне было достаточно появиться в Ашфорде на час, то Люпин мог пропасть на неделю. И так каждый месяц. Но это еще ни о чем не говорит. Он явно чужак. Может, у них другие порядки, и он вынужден находиться дома гораздо больше времени, чем я.
Не могу сказать, что меня это радовало. Я любил считать, что я такой один. Неповторимый. Во всяком случае, выяснить, что к чему, надо было обязательно.
И тут оказалось, что на страже секретов меланхоличного гриффиндорца стоят два его приятеля. Спятивший кузен Белл Сириус Блэк, с которым Фэйт с первого курса вел непрерывные бои в коридорах школы и за ее пределами, и Джеймс Поттер. Тоже отпетый придурок и любимец умственно-отсталой части учеников и преподавателей. Вот эти два урода мне и мешали.
Конфликт принял затяжную форму. Я сделал им столько зла, сколько смог, и они платили мне тем же. Можно сказать, что они были успешнее. Дрался без палочки я плохо, а они одинаково хорошо и с ней, и без нее. А разобраться с ними «по-семейному» я не мог, потому что после глупой истории на третьем курсе с Алисией Сомерсет я избегал пользоваться своими «фамильными способностями» и добился в этом решительных успехов. Если я позволю этим уродам заставить меня сорваться, то я проиграю свою собственную битву, к ним не относящуюся. Поэтому я пользовался только традиционными средствами школьных разборок. В качестве предохранителя я тщательно восстановил в памяти тот момент, когда в день приезда в школу Фэйт стоял в нашей спальне, направив палочку в живот Макнейру, и собирался отбиваться от кулаков одиннадцатилетнего противника заклятием Черной Магии высшего порядка. Это воспоминание навсегда осталось в моем сознании олицетворением распущенности, беспомощности, глупости и дурного вкуса. Вспоминая именно этот момент, я справлялся с бешеным желанием сделать с гриффиндорцами что-нибудь, соответствующее моим мрачным представлениям о справедливости. Ведь если я прав, и их приятель Люпин такой же, как я, то они наверняка не знают об этом. Так же, как никто, кроме директора, не знает обо мне. Но все попытки разобраться в этом вопросе разбивались о трех охранников Люпина. Трех, потому что с ними еще таскался маленький толстый идиот по имени Питер Питтегрю. В разборках наших он не участвовал, но неприятностей доставлял много.
Я, конечно, мстил. Я закладывал их учителям и подставлял при каждой возможности. Наверное, треть их «подвигов» была спланирована мной, а они просто попадались. Их ловили, за этим я тщательно следил, и Гриффиндор терял баллы, что крайне мне нравилось. И, наконец, я их травил. С огромным удовольствием, между прочим.
К пятому курсу я сам уже слопал такое количество очень разных ядов, что не совсем адекватно мог определить последствия для обычных людей. Особенно в состоянии аффекта, в котором я неизменно пребывал после их нападений.
Самый серьезный срыв случился у меня в феврале, когда, совсем потеряв контроль, я пробрался ночью в гриффиндорскую гостиную и намазал пол под ковром раствором строфантуса, довольно сильной концентрации. Находящимся в непосредственной близости ковер теперь сбивал режим работы сердца. Это в начале. А потом...
Беда в том, что о «потом» я и не подумал. Результат получился шикарный, но мрачноватый. К сожалению, сильнее всего ядовитые испарения подействовали на первокурсников. К обеду следующего дня практически все первачки переселились к мадам Помфри. Как это прекратить, я не знал. Старшие-то не побегут к ней жаловаться на сердцебиение. Единственное, что можно было сделать – это пойти к директору и сознаться. Мысль об этом приводила меня в ужас.
Я сидел в спальне и палочкой прицельно сбивал мух с потолка. Пока не пришел Фэйт. Как всегда, в прекрасном настроении. И возбужденно стал рассказывать, что у Гриффов творится что-то жуткое. Я слушал его, закрыв глаза, и хотел умереть. Время шло, надо было что-то делать...
~*~*~*~Не могу пройти мимо безобразия.
Так и хочется принять участие!
Как я догадался, что это его работа? Да не знаю даже. Уж очень у него был несчастный вид. Нет, чтоб радоваться, как все нормальные люди.
- Ну и ладно, - преувеличенно бодро сказал я ему, - так им и надо. Было бы из-за чего расстраиваться!
- Ты не понимаешь, - очень тихо ответил он, не открывая глаз. - Те, которые не попадут сегодня в лазарет, завтра, скорее всего, отправятся на кладбище.
Он совсем спятил! Тогда какого черта он здесь сидит?
- Что можно теперь сделать?
- К Дамблдору пойти. Других путей нет.
А чем, собственно, этот путь плох? Хороший путь! Просто отличный! И я попросил его рассказать подробности.
Оказалось, что он не знает, как нейтрализовать действие яда. В гостиную к Гриффам пробрался в своем неизменном расфокусирующем амулете, а пароль подслушал. Должно быть, сильно эти уроды его достали, если он со злости сделал попытку извести их факультет на корню.
В принципе, решение я принял еще когда он сказал про директора. Конечно, надо идти к нему. Если Гриффы передохнут, поналетят родители с министерскими, и виновника обязательно найдут. А я не хочу оставаться здесь без Айса. И почему он не позволяет мне разобраться с Блэком самому? Хотя, я и так почти каждый день с ним «разбираюсь», даже скучно.
~*~*~*~Фэйт сказал, чтоб я помалкивал и ушел, ни на секунду не изменив своему отличному настроению. В начале года его назначили старостой, держался он всегда очень достойно и был самым популярным в Слизерине человеком. Ему даже семикурсники в рот смотрели.
А к вечеру Эйв рассказал мне потрясающую новость. Оказывается, Сириус Блэк и Джеймс Поттер чуть не извели весь Гриффиндор. Две первокурсницы с Хаффлпаффа, Марта Белт и Джин Паутс слышали вчера у озера беседу этих двух монстров о том, как будет классно намазать ядом пол Гриффиндорской гостиной и посмотреть, что из этого получится. После обеда бдительные девчушки, рыдая и приседая от ужаса возможной мести зверей-гриффиндорцев, поведали Дамблдору о разговоре. Скандал замяли, конечно. Гриффиндор лишился сотни баллов, и никому даже в голову не пришло, что в Слизерине на седьмом курсе учатся Констанция Белт и Джеф Паутс, непосредственно связанные с этой историей. Наверняка старшим было несложно отправить девочек к директору. Кто бы из наших не согласился помочь старосте лишить Гриффиндор сотни баллов? А нейтральный факультет и невинный возраст девчушек вполне ограждал их от мести «благородных» гриффиндорцев.
Фэйт сказал, чтоб я помалкивал и ушел, ни на секунду не изменив своему отличному настроению. В начале года его назначили старостой, держался он всегда очень достойно и был самым популярным в Слизерине человеком. Ему даже семикурсники в рот смотрели.
А к вечеру Эйв рассказал мне потрясающую новость. Оказывается, Сириус Блэк и Джеймс Поттер чуть не извели весь Гриффиндор. Две первокурсницы с Хаффлпаффа, Марта Белт и Джин Паутс слышали вчера у озера беседу этих двух монстров о том, как будет классно намазать ядом пол Гриффиндорской гостиной и посмотреть, что из этого получится. После обеда бдительные девчушки, рыдая и приседая от ужаса возможной мести зверей-гриффиндорцев, поведали Дамблдору о разговоре. Скандал замяли, конечно. Гриффиндор лишился сотни баллов, и никому даже в голову не пришло, что в Слизерине на седьмом курсе учатся Констанция Белт и Джеф Паутс, непосредственно связанные с этой историей. Наверняка старшим было несложно отправить девочек к директору. Кто бы из наших не согласился помочь старосте лишить Гриффиндор сотни баллов? А нейтральный факультет и невинный возраст девчушек вполне ограждал их от мести «благородных» гриффиндорцев.
Я зарекся от таких масштабных действий. То, что благодаря Фэйту все обошлось, вовсе не значило, что можно продолжать в том же духе.
~*~*~*~Выводы, сделанные Айсом из этой истории, меня позабавили. Я решил, что глобальные катаклизмы его пугают. Зря, конечно, это гораздо интереснее. Они подавляют людей своей неотвратимостью. Но прицельные действия Айса тоже были прелестны.
Через неделю после истории с ковром Айс вовсю развлекался добавлением в тыквенный сок «сонной одури», как он это назвал. Непосредственно в сок он ее не лил, а наносил яд на края стаканов, еще в кухне. Эльфы его вообще не видели. Он хранил кольцо с вензелем из букв K, V и S. Кажется, именно оно давало такой эффект, но, к сожалению, никто кроме Айса до него даже дотронуться не мог. Стаканы он портил прицельно, потому что в кухне было видно на каких столах, что появится.
В его записях этот яд назывался «ATROPA BELLA-DONNA L.», и, когда я увидел запись первый раз, то решил, что Айс посвятил свои подвиги нашей Белл. Он с первого курса на нее поглядывал, но за ней и так таскались все, кому не лень, кроме меня, конечно, а Айс не может находиться там, где «все». У самой Белл был слишком веселый нрав, чтобы променять целую свиту на одного Айса. К пятнадцати годам она была крайне популярна среди юношей всех четырех факультетов, но я знал ее с пеленок, и мне казалось, что все ее «подвиги» - это месть. Месть кузену за Грифф. Стоило им оказаться на расстоянии пятидесяти ярдов друг от друга, как начинался бардак. Она так и не смогла оправиться от его «предательства», что, на мой взгляд, было верхом глупости. Да кому он нужен, этот неудачник? Я даже как-то пытался объяснить ей свою позицию, надеясь, что ее это утешит хоть немного. Она слушала меня скорее из вежливости, потом сказала: «Ах, Люци, ты не можешь понять! Ты совершенно бессердечное чудовище!», и разрыдалась.
Чего там понимать-то? Втрескалась по уши, дура непутевая. Ладно. Не мое дело. И вовсе я не «бессердечное»! И не такое уж «чудовище»! Просто я не идиот и не стану рисковать своим сердцем. Никому не верю! Вот она его любит, а много это ей принесло радости или удовольствия? Чушь это все. Пока прибьют друг друга.
Так вот этой самой «Донной Беллой» Айс и травил своих врагов. Как романтично! Но приход от нее был шикарный. Когда на уроке Травологии Гриффы дружно начали смеяться, обниматься, танцевать и кривляться, все решили, что это они просто хотят урок сорвать. Через какое-то время начались галлюцинации, и Джеймс Поттер стал кричать, что у растений сверкают листья. Блэк возражал. Говорили они непрерывно, потом стали с воплями кидаться друг на друга и на нас, начались короткие схватки, и профессор Спраут, заподозрив неладное, побежала в замок за директором. Все шестеро мальчиков отправились в лазарет, а Айс выглядел удивленным. Тоже не ожидал, что такой спектакль получится. Больше, на моей памяти, он скопом Гриффов не травил, время от времени отрываясь персонально на Блеке или на Поттере.
~*~*~*~Как люди умирают?
Наверное, их аист уносит.
С прогнозом по поводу миссис Малфой Кес ошибся. Когда прошли обещанные три месяца, и с ней ничего не случилось, я даже позлорадствовал про себя, что Кес тоже может ошибаться. К сожалению, ошибся он только в сроках. Известие о ее смерти пришло в начале июня, как раз перед экзаменами на СОВу, и Фэйт отправился в Марсель. Она завещала похоронить ее именно там. Честно говоря, перед СОВой я здорово нервничал, после тоже неприятностей хватало, и про Фэйта я на время забыл. Напомнил мне о нем Кес, как-то утром в середине июля, сообщив, что Фэйт вернулся в Имение. Кес даже сказал, что я могу пригласить его в Ашфорд на остаток лета.
Я похож на ненормального? Снова зашевелились подозрения относительно странного интереса Кеса к Фэйту. Может, Кес хочет получить Имение? Там библиотека больше, чем в Хогвартсе, и просто невероятное наследие, оставшееся от предков моего приятеля. Абсолютно уверен, что Фэйт не осознает и сотой доли того, что скрыто в его подземельях. Его отец никогда ему этого не показывал. По-моему, он и сам не знал. Иначе он бы меня туда не пустил. Хотя, он ведь понимал, кто я такой. Может, надеялся, что я когда-нибудь объясню Фэйту, что к чему.
Решительно отогнав подлые подозрения относительно Кеса, я заявил, что в Ашфорде Фэйту делать нечего, а лучше отправлюсь-ка я к нему сам. Кес в ответ ухмыльнулся и сообщил, что ничего не выйдет.
- Как ты собираешься туда попасть?
Действительно, как?
- Я могу послать сову от Эсты. Да, так и сделаю.
- Можно подключить камин. Если Люциус согласится.
- Ты хочешь подключить Имение к нашей сети? Ты что, Кес?
Я опять испугался. Чего он добивается? Наша сеть – это совсем не общая Каминная Сеть. Она «наша». Объединяет весьма своеобразные места. И подключить к ней нормальный дом, с нормальными людьми... Ох, как мне все это не нравится.
- Можно открыть канал, как мы делаем с вашим директором, когда тебе надо переправиться. Но лорд Малфой должен дать согласие. Я думаю, проблем не будет.
Конечно, этот балбес согласится! Какие уж тут проблемы! Он-то не знает, к чему Кес хочет его подключить. Он на один раз согласится, а как я потом проверю, чтобы этот канал закрыли? Я никогда не интересовался вопросами связи. Теперь, видимо, придется.
- А какой камин мы соединим?
Кабинет Дамблдора подключался к Западному Камину, но ведь теоретически Кесу без разницы. Зачем рисковать? По-моему, Кес догадался, о чем я думаю, потому что начал ухмыляться. На самом деле я люблю, когда он смеется. Значит, все в порядке. Когда он сердится, то становится ласково-вежлив. Вот это страшно.
- Да ради Бога. Давай подключим Восточный, чтобы ты так не переживал.
~*~*~*~Очень я обрадовался, когда Айс явился. Скучать мне, правда, было некогда, но с ним как-то спокойнее. Я уже измучился, блуждая по огромному замку и пытаясь разобраться в истлевших картах. Ничего-то я не знал о собственном доме. Наверное, половины комнат никогда не видел.
В Имении оказалось огромное количество потайных ходов и тайников. Буквально все стены в итоге оказывались полыми. Я уж так и понял, что если не могу через стену пройти, то это не значит, что прохода нет, а просто я его найти не в состоянии. Работало все это сказочно просто. Достаточно было рукой провести по стене, и проход открыт. Иногда нужно было приказать открыться. Все это я выяснил, вскрыв тайник в бывшей спальне своего отца. Я о нем знал, но пока мать была жива, открыть не мог. Там я нашел письмо, адресованное «Наследнику Рода Малфоев», датированное пятым ноябрем. Год состоял из трех цифр, и они стерлись, так что я не разобрал. Карты тоже оттуда. Так понимаю, что когда я все это освою, надо обратно положить. До следующего «наследника». Это даже не письмо было, а инструкция по управлению защитой Имения. В целом, все сводилось к тому, что мне теперь все можно, а больше никому ничего нельзя. Это было бы здорово, конечно, будь здесь еще кто-нибудь, кроме меня.
~*~*~*~Камин подключить Фэйт согласился, естественно. Кто бы сомневался.
У нас было полтора месяца на исследование Имения. Очень интересно. Я даже в библиотеку не спускался. Куда она теперь от меня денется? Нам до конца лета и карт хватило. Только мне не нравился подключенный камин. Умом я понимал, что в Восточный Камин никто, кроме меня, не сунется, но почему-то очень нервничал. Ну не нравился мне интерес Кеса. Очень не нравился.
~*~*~*~К сожалению, радужного лета у меня не получилось. Дело в том, что уехал я во Францию за два дня до начала экзаменов. Вернувшись в Имение, я получил из Хогвартса письмо с милым уведомлением о том, что мой СОВ любезно перенесен на конец августа. Сдавать я его буду в течение недели в Министерстве Магии, специально собранной ради такого экзотического случая Комиссии. Это было ужасно. Я бы лучше еще на чьи-нибудь похороны съездил. Честное слово.