Одиннадцатилетнего, со свежеполученным паспортом шестнадцатилетнего, меня отправили к родственникам в Ленинград – учиться дальше.
Судьба бросала меня из стороны в сторону, из страны в страну. Я выучился, стал профессором Венского университета, и начал учить других, а затем вдруг решил, что нужно что-то менять, и после многолетних скитаний за границей приехал назад в Россию, чтобы начать новую жизнь, сам себе не отдавая отчета в том, какую именно, и как.
Я твердо решил преодолевать все препятствия, которые только смогут встать на моем пути. Однако уже первым препятствием оказалось препятствие, на которое я никак не рассчитывал заранее. Им оказалась любовь, лишившая меня рассудка и чуть было меня не погубившая. Она ждала меня рядом – в сером здании с колоннами напротив моего дома, на котором развивался белый флаг с голубым крестом, и где размещалось Генеральное Консульство Республики Финляндия.
Маленькая рыжая женщина возвращалась с работы в тот день, когда я вернулся в город. Примерно в одно и то же время. Но тогда мы еще не были с ней знакомы. У нас были свои дороги, которым вскорости было суждено пересечься.
Об этой истории я обещаю рассказать подробно, не скрывая ни имен, ни событий, не щадя ни себя, ни других. Пусть мне простят мои откровения люди, о которых пойдет здесь речь. Или пусть не прощают. Пусть будет, как будет. Решение принято и менять его уже поздно.
Глава 1. ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОССИЮ.
11 марта 2001 года я выехал автобусом из Дюссельдорфа. Позади три недели тотального стресса. Я так устал. У меня совсем не осталось ни сил, ни эмоций. Хочется отдыхать и спать несколько суток. Ни о чем не думать и ни о чем больше не беспокоиться. Просто спать, гулять, кушать. Теперь я никому ничего не должен. Все время – только для меня. Что хочу, то и делаю. А пока я вообще ничего не хочу. Болит сердце и ноет спина. Нужно будет заняться собой – найти хорошего массажиста и пройти полный курс массажа. Необходимо держать себя в форме. Ну, теперь для этого времени хватит. У меня есть в запасе как минимум год.
Надеюсь, мне удалось сделать все вовремя. Последних несколько лет мысль сменить ситуацию и сделать паузу преследовала меня неотрывно. Я слишком долго засиделся в маленькой душной, провинциально-консервативной Австрии. Стоит попробовать что-то еще. Меня слишком развратила жизнь, какую я вел в эти последние годы.
С одной стороны, мне было совсем не плохо. У меня было место в университете, дающее мне средства к существованию и довольно много свободного времени, возможность заниматься чем-то еще, чем я и занимался. Но это была своего рода ловушка, дорога в тупик. Эта ситуация развращала и не давала двигаться дальше. Мне становилось неинтересно и скучно. Хотелось свободного полета и полного беспредела.
В ноябре я пошел в отдел кадров Венского университета и попросил академический отпуск на три года. Мне дали всего на один. Через год я могу вернуться, а могу и не возвращаться, послать их к черту, и все. Начать новую жизнь на новом месте. Все сначала. Надо уметь отказываться от благ и не привязываться к вещам и ситуациям. Настало время разбрасывать камни, собранные на голом месте чужбины с таким трудом. Ладно, я соберу их где-то еще, а потом опять разбросаю. Нельзя ни о чем жалеть. Нужно жить жадно и радостно. Есть так много различных мест, в которых я не бывал. Есть так много вещей, которые я не пробовал. Ощущений, которые не испытал.
Может быть, это кризис середины жизни? Может быть. Вот приеду в Россию – будет время подумать. Найти какое-нибудь занятие. Что я хочу? Я ничего не хочу. Хочу спать.
Спать в автобусе не очень удобно. Ноги не вытянуть. Мне приходится их поджимать. На двух телевизионных мониторах, установленных в голове и в середине автобуса, показывают дурацкий видеофильм о подводных лодках. Очень громко. Бах! Бум! Бац! Его сменяет фильм о Жанне д'Арк, мать ее за ногу! Спать совершенно невозможно.
В Ганновере пассажиров на Санкт-Петербург просят выйти и пересесть в другой автобус. Автобус, в котором мы едем сейчас, пойдет в Казахстан. Сколько же ехать автобусом до Казахстана? Пять дней, шесть дней, неделю? Если до Питера двое суток, то до Казахстана уж явно не меньше недели. Зачем эти люди так себя истязают? Дешевле? Скорее всего, причина в этом.
Я еду автобусом, потому как у меня килограммов сто багажа. Остатки моего имущества, осколки прежней жизни. Самолетом или поездами пришлось бы добираться с пересадками и непонятно как. А на автобус меня посадили родственники и вылезу я у немецкого консульства на Фурштатской – в двух минутах ходьбы от дома. Дойду там уже как-нибудь.
Я думал, что автобус будет прямой, но в Ганновере приходится пересаживаться. Нас сортируют по направлениям. Перетаскиваю семь мест багажа из одного автобуса в другой. Осматриваю своих новых соседей. Это в основном еврейские эмигранты и русские немцы. Они говорят о социальных пособиях, курсах немецкого языка и ценах на квартиры. Водитель ставит видеокассету. Опять Жанна д'Арк, мать ее за ногу!
В Германии у меня с недавних пор живут родственники. Они не эмигранты, а гастарбайтеры. Они программисты и их пригласили работать на проект – создавать банк данных для крупной страховой компании. Они взяли на прокат небольшой грузовик и забрали меня из Вены вместе с мебелью и прочим барахлом.
Им нужна мебель и барахло. У них в квартире пока ничего нет, только голые стены. Я помогаю им купить и постелить ковровое покрытие, подключить плиту и сделать небольшой ремонт. Большой ремонт меня ожидает в России. А пока я разбираю вещи и решаю, что взять с собой, а что депонировать в чулане. Стараюсь брать только самое необходимое. Но вещей все равно набирается много.
Ехать в автобусе становится все более и более утомительным. Я развлекаюсь тем, что посылаю и принимаю текстовые сообщения SMS на свой мобильный телефон. Вот оно – торжество современных технологий! Рассылкой SMS хорошо заполнять временные пустоты и вообще коротать время. Иногда это как наркотик, нельзя оторваться. Есть люди – мастера SMS, умеющие выражать в кратких формах большие мысли и чувства, вмещать в них огромное количество информации и юмора. Но это все дело опыта и привычки.
Я посылаю сообщения в разные страны на разных языках. Узнаю кучу полезной и бесполезной информации – где кто находится и чем занимается, что нового. Посылаю и принимаю тексты, разряжаю драгоценную батарею, которую негде будет подзарядить в пути. Авось, хватит и не придется остаться без связи где-нибудь под Псковом.
На границах нас практически не трясут. За окнами унылые пейзажи, смотреть абсолютно не на что. В Белоруссии холодно и везде лежит снег. Все это странно воспринимать после весенней Германии и Польши. Вечером небольшая остановка в Минске. Страшный вымерший город. Мы проезжаем через центр на привокзальную площадь. Всего одиннадцать часов вечера, а уже все повсюду закрыто. Ни одного работающего магазина, ресторанчика или киоска. Мрачная сталинская архитектура. На улицах никого нет. Вся эта картина – страшное олицетворение тоталитаризма. Только реклама радостно светится то там, то тут. Для кого? А ни для кого! Для меня одного, наверное.
От соседки через сиденье неприятно пахнет. Стараюсь понять чем, но не могу. То ли у нее менструация, то ли она больна, то ли давно не мылась. Отвратительный запах. Нужно найти противоядие. Снимаю с ноги носок, подношу к носу и глубоко вдыхаю. Особо приятного тут, надо признаться, мало, но это все равно не помогает. Придется смириться. "Девушка должна пахнуть цветами, а не дерьмом" – говорю я беззвучно про себя. – "Цветами, цветами…" Пробую представить себе цветы, солнечное небо, море, и засыпаю.
Кажется, мне действительно снились цветы, когда я проснулся от покрякивания своего мобильного телефона. Пришло текстовое сообщение. А за окном на улице грязная оттепель и пасмурное низкое небо. Сообщение пришло от Тима Гадаски. Он прилетел в Питер уже два дня назад и томится на Гражданке в хрущевской квартире своих родителей, ожидая моего прибытия. Ему не терпится вкусить побольше оттягов, бедняга совсем закис в Лондоне под пятой у жены. Спрашивает – когда прибывает автобус?
Иду в свою очередь спросить у водителя. Дорога плохая, мы опаздываем и будем в Питере не раньше четырех. А Гадаски без устали бомбит меня SMS-ами. Он нашел в интернете какой-то продвинутый швейцарский сайт, с которого можно не только отправлять бесплатные тексты, но и получать обратные ответы. Обычно на интернете SMS-связь работает односторонне, и получать ответы обычно нельзя. Швейцарцы же – www.eСall.ch, сделали более хитро. В специальную графу у них можно ввести номер своего мобильника или e-mail для ответа. Это удобно.
Тим Гадаски – большой знаток интернета. Он проводит в виртуальном пространстве все свое свободное время, а свободного времени у него уйма. Мы познакомились с ним еще в то время, когда он жил в России и звали его другим, более русским именем. Гадаски он сделался позже, и я очень хорошо помню, как это случилось. Дело в том, что Гадаски всю свою сознательную жизнь мечтал стать богатым. В России у него ничего не получилось, да и времена тогда были не те, еще застойные – доперестроечные.
Тим Гадаски – большой знаток интернета. Он проводит в виртуальном пространстве все свое свободное время, а свободного времени у него уйма. Мы познакомились с ним еще в то время, когда он жил в России и звали его другим, более русским именем. Гадаски он сделался позже, и я очень хорошо помню, как это случилось. Дело в том, что Гадаски всю свою сознательную жизнь мечтал стать богатым. В России у него ничего не получилось, да и времена тогда были не те, еще застойные – доперестроечные.
Оказавшись волею судьбы на Западе, он перечитал массу книг небезызвестных американских авторов о путях к деньгам и успеху, однако они не принесли ему ничего, кроме дополнительных расходов, поскольку сами эти книги стоили недешево. В них было много рассказов о людях, сделавших миллионы и миллиарды, но Гадаски от этого не становилось легче, наоборот, это его еще сильнее угнетало. Он искал быстрый и верный способ разбогатеть, ничего для этого по большому счету не делая. Он был наивным мечтателем, больше теоретиком и прожектером, нежели практиком. Гадаски любил красиво рассуждать и поучать других.
Когда Гадаски перечитал книги о путях к успеху, он перекинулся на книги по теориям карточных игр и принялся с жадностью их глотать. Способ заработать деньги, выиграв в казино, казался ему теперь наиболее быстрым и верным. Когда я впервые навестил его в Лондоне, он как раз начинал понемногу играть в Black Jack и предложил мне составить ему компанию.
Теориями он владел. Тактику нам предстояло выработать вместе. Он предложил мне несколько схем, по которым можно подсчитывать карты. Дополнительно мы разработали собственную систему тайных знаков и возможности их передачи. Наша карьера началась в казино "Golden Nugget" на респектабельной Шафсберри авеню.
Мне нравилось это просторное казино в самом центре Лондона. Оно давало ощущение брожения низменных человеческих чувств и праздника жизни. В нем были красивые девушки-дилеры в зеленых бархатных платьях. В нем бесплатно кормили. В нем мы чувствовали себя уютно. Позже я побывал в различных казино мира. Был в Вене, в Париже и в Монте-Карло, но нигде мне не было так хорошо как в "Golden Nugget".
Именно там по какой-то странной ошибке, а, скорее всего, чтобы проще читалось, фамилию моего друга на клубной карте казино несколько видоизменили, и он стал называться – Гадаски.
– Добро пожаловать, мистер Гадаски! – говорили ему, когда он приходил в казино.
– Гуд бай, мистер Гадаски! – говорили ему, когда он уходил домой.
– Мистер Гадаски, – вежливо сказали ему в последний раз, – нам очень жаль, но вы больше не являетесь членом нашего казино.
– Что? – возмутился мистер Гадаски.
Но уже ничего нельзя было сделать. Двери казино "Golden Nugget" захлопнулись за ним навсегда. Все авторы честно предупреждали, что от профессиональных игроков везде стараются избавиться. Все логично. Это бизнес. Звериное лицо капитализма. Ведь казино нужны только те клиенты, которые проигрывают, а отнюдь не те, которые выигрывают. Полагать, что все могло бы быть странным образом наоборот, способен был только Гадаски.
А сейчас Гадаски бомбит меня SMS-ами, изощряясь в остроумии и безжалостно убивая заряд моего аккумулятора. Я отчаянно прошу его встретить меня на Фурштатской, у меня семь мест багажа и мне с ним, хоть это и рядом, а дойти будет непросто. Но Гадаски отшучивается и не отвечает конкретно. Наконец моя батарейка с тихим писком сдыхает.
По мере того, как автобус приближается к Санкт-Петербургу, погода становится все хуже. А когда на Московском проспекте начинают выходить первые пассажиры, уже льет ледяной ливень. Люди, среди которых моя соседка, с которой за два дня пути я не обменялся ни словом, выхватывают вещи из багажного отделения внизу автобуса и быстро спешат к темному провалу метро. Я наблюдаю за ними сверху.
Соседку, щуплую еврейскую девушку с вьющимися мелкими колечками волосами, встречает безликий молодой человек, каких много и о внешности которых нельзя сказать ничего определенного. Это – человек толпы. Частица серой человеческой массы серого города, поливаемого дождем. Везде, эта серая масса, неоднородно намазанная на улицы. Неужели и мне придется раствориться в ней, как в кислоте? Неужели придется?
Памятник Ленину перед зданием бывшего райкома партии скрывается за пеленой дождя. Я уже знаю, что меня никто не встретит…
Чувствую, наверное, это говорит моя интуиция. Слишком долго и хорошо я его знаю, Гадаски. Я просто вижу, с какой рожей он появится потом, когда в его помощи уже не будет никакой необходимости
Дурные знаки. 13-е число. Стоило ли вообще возвращаться? Что меня ожидает еще и что меня вообще ожидает?
Глава 2. МЫСЛИ И ВОСПОМИНАНИЯ. УЛИЦА ЧАЙКОВСКОГО.
Я не ошибаюсь и в этот раз. Гадаски меня не встречает. Когда автобус прибывает на Фурштатскую, дождь делается проливным. Я обречено вытаскиваю свои вещи из багажного отделения в мокрый сугроб снега на обочине дороги. Ноги мои тут же промокают, провалившись в снежно-водянистую кашу. Я принимаю решение двигаться перебежками, переносить несколько предметов, а затем возвращаться за остальными. Главное, чтобы не намокли работы – большие фотографии формата 50 на 70 сантиметров, натянутые на пластик и раскрашенные акрилом, которые меня попросил привезти Горбун – заведующий отделом новейших течений Государственного Русского музея. Горбун пишет какую-то книгу не то о русской эротике, не то о современном русском искусстве, и ему не хватает иллюстративного материала, поэтому он просил меня привезти ему мои картинки.
Год назад я сделал выставку в Вене, названную – "Вена глазами русского фотографа". На снимках было мало венской архитектуры, но много эротики. Связано это с тем, что для меня каждый город, будь то Вена, Париж или Акапулько – это, прежде всего, его женщины, а не его архитектура и достопримечательности.
Помню, на вернисаже в меня плюнула одна феминистка. Казалось бы – приличная женщина, преподавательница университета, специалист по истории кино, а так себя повела!
– Ты – сексист! – кричала она, вырываясь, но ее держали. Она плевалась, стараясь попасть мне в лицо, а я, пьяный водкой и успехом выставки, грубо и обидно смеялся в ответ.
Эти работы были мне дороги. Они не оставляли людей равнодушными. С выставки удалось продать всего только одну картину. Ее купил мой друг инженер Хайдольф Гернгросс и повесил у себя в конторе, вызвав тем самым исступленный гнев супруги.
На картине была изображена голая югославская пуцфрау, неистово размахивающая веником. За всем этим стояла небольшая история. Я пригласил ее к себе по телефону, взятому из газеты бесплатных объявлений, чтобы убрать в квартире. Она пришла со своим веником и со своим ведром, усталая и злая, как все югославские женщины. Когда же я предложил ей вместо уборки за цену одного часа обычных трудов раздеться и всего несколько минут помахать веником, она восприняла это предложение с энтузиазмом. Веселая улыбка скрасила уродливые бородавки на ее лице, и снимки получились живыми. Я видел, что ей не очень-то хотелось одеваться и уходить. Она возбудилась, но я не стал пользоваться моментом, хотя у меня и были презервативы. Просто она была совсем не в моем вкусе. Вот и все.
Везти эти работы в Россию было, по меньшей мере, неумно, так как продать их здесь может оказаться довольно проблематично, если вообще не немыслимо. Но я ехал сюда жить и поэтому взял их с собой. Остальные работы я рассовал по друзьям и галереям, а эти взял. Теперь они могут пострадать и погибнуть. Почему сегодня все так не складывается? Да, это мое возвращение, но это не мой день.
Каким-то образом мне удается нагрузить все семь предметов багажа на себя. Рюкзак закидываю за спину. В каждую руку беру по две вещи и одну с трудом присобачиваю к чемодану на колесиках, который тоже нужно будет как-то тащить. Решаю идти прямо по лужам, лишь бы скорей.
Из-под снега минными полями проглядывают кучи собачьего говна. Оно копилось всю зиму слой за слоем, замерзая и покрываясь пластами ледяных корок, а теперь стало проступать. Снег тает, а говно не тает, оно остается и проглядывает опасными горками, то тут, то там.
Вот я прохожу мимо оконного магазина, в котором заказывал новые окна для своей квартиры. Мимо кафе "Лаборатория", в котором несколько раз обедал. Слева через дорогу расположилось финское консульство, а справа уже моя подворотня. Здесь можно будет перевести дух.
Вход в мой подъезд сразу за аркой направо. Когда-то, лет десять назад, на подъезд поставили замок, чтобы в нем не испражнялись. Но замок сорвали, и теперь в подъезд заходят погадить случайные люди. Наверное, есть даже постоянные посетители, которые его облюбовали и справляют там нужду более или менее регулярно. Вонючие, обоссанные подъезды – один из символов Санкт-Петербурга, от них никуда не деться.