– Что хочет Сергей? – спросила меня Кристина, когда он отправился в туалет.
– Думаю, он хочет тебя.
– А я хочу тебя.
– Может, мне лучше уйти?
– Толстой, ты никуда не уйдешь, я хочу, чтобы сегодня ты остался со мной!
– А как же Сергей?
– Он скоро уйдет, вот увидишь.
Сергей ушел только в половине шестого утра. На следующий день он мог высыпаться у фрау Буш, которая его приютила на время его пребывания в Вене, хоть до вечера, а мне нужно было читать четыре лекции в университете своим студентам до того же самого вечера, до которого он мог спать. Первая начиналась в половине девятого, ровно через три часа, а до того было бы неплохо принять еще душ и переодеться.
Когда дверь за Сергеем, наконец-то, закрылась, Кристина завалила меня на пол вместе со стулом, нетерпеливо сдирая с меня брюки. Она была крупной тетенькой и неплохо знала свое дело, поэтому я решил ей просто-напросто отдаться. Моя спина и тазобедренные кости болели еще неделю после ее двухчасовой скачки на мне и ее жесткого паркета, в который она меня своими энергичными движениями беспощадно впечатывала.
А после первой лекции мне уже звонила Рената. Если звонила, значит, ей нужен был секс. Мы договорились, что она приедет ко мне на следующий день во время своего обеденного перерыва. В другое время она не могла, у нее был муж.
На следующий день я встретил ее на станции метро, но она не решилась сразу пойти ко мне. На это ей понадобилось еще несколько дней. В постели она меня разочаровала. Ей было 38 лет. Увядшая грудь, увядшие чувства. К тому же она была еще слишком перенадушена дорогими духами, от запаха которых мне хотелось блевать, хотя были они наверняка французскими и изысканными. Не понимаю, как это моему другу Гадаски может нравиться секс с перезрелыми женщинами! Наверное, так трансформируется у него избыточная любовь к матери.
Гадаски сразу же выкладывает Вере и ее подруге суть нашего проекта и предлагает им поучаствовать. Они странно переглядываются между собой.
– Сегодня ничего не получится, – заявляет Вера, – нам надо работать.
– Так поздно?
– Да, мы работаем в интернете.
– По ночам?
– Да, тем более, что в Америке еще не ночь, а мы работаем главным образом для американских клиентов.
– Что же вам нужно делать? – интересуется Гадаски.
– Мы делаем живой секс.
– О, это интересно! – еще больше оживляется Гадаски. – А нельзя ли рассказать поподробней.
– Да все достаточно просто. Клиент выходит в интернет, и мы перед камерой делаем то, что он скажет. Оплата поминутная.
– А что вы делаете?
– Все.
– Только девочка с девочкой или девочка с мальчиком тоже?
– Нет, только девочка с девочкой.
– А у вас там есть какие-то специальные приспособления.
– Да, есть. Фалло-имитатор, например.
– Ага, вибратор то есть! А есть ли что-нибудь посложней? И, если можно, на конкретных примерах, пожалуйста.
– Например, недавно один клиент хотел, чтобы девочку прижигали сигаретой.
– В каких местах?
– В разных.
– И прижигали?
– Нет, только имитировали, подносили зажженную сигарету, а она корчилась и кричала. Он был доволен. Вообще разные фантазии бывают.
– Ну, приходите тогда фотографироваться завтра.
– Знаете, – говорит Вера. – Я к вам завтра лучше одну девочку приведу. Она симпатичная и волосы у нее красивые, но кривая – одна нога у нее короче другой. Она за бесплатно вам позировать будет.
– Ну, женщины-инвалиды нам тоже нужны, – сразу соглашается Гадаски.
"Ох, Вера-Вера, вот я тебя и раскусил!" – думаю я, все еще пребывая в легком шоке, – "Что делать, сейчас время такое, да и работа эта не такая уж и плохая. Наверняка – приятно и интересно". И для себя я еще отмечаю, что Вера одета уже не в драную бабушкину шубку, а в приличную курточку, да и рюкзачок у нее фирменный. Поднялась девочка. Молодец, не пропадет – выживет…
– Я думаю, – говорит мне Гадаски, – что Вера не только там сексом по интернету занимается, она у них еще наверняка "мадам" работает, девочек им поставляет. Из своих институтских подружек. Ты с ней контакт не теряй. Она человек полезный. К тому же, как мне показалось, ты ей нравишься. Только мне не понять, чего она от тебя хочет?
– Мне тоже этого не понять. Может, она и сама этого не понимает?
Может, ей просто со мной интересно?
– Завтра увидим. Она сказала, что они придут в шесть.
– Интересно, а сама она тоже разденется, или только девочку приведет?
– Думаю, что разденется.
– А я почему-то думаю, что нет.
Глава 10. ДИВАН. КАФЕ "БРОДЯЧАЯ СОБАКА". ХРОМАЯ ФОТОМОДЕЛЬ.
– Так жить нельзя! – говорит Гадаски. – Надо купить диван!
– Надо, – соглашаюсь я.
– Сегодня Вера с безногой придут, а здесь ничего нет!
– Она не безногая, а кривая.
– Тебе нужен такой диван, как у Ольги, красный.
Ольга Бригаднова – питерская певица, живущая в Вене. Я несколько раз включал ее в программы своих перформансов и она всегда была великолепна. Помню, во время американских бомбежек Белграда я делал акцию с культурным поездом "Москва-Вена-Белград". Было это в мае 1999 года. Случилось так, что Орнет Новотний – полубезумный сын известного джазового музыканта купил по дешевке в Венгрии четыре старых вагона и перегнал их в Вену. Там их поставили на запасном пути одного из пригородных вокзалов, и они тихонько продолжали ржаветь. Орнет вынашивал планы собрать большую группу австрийских художников, артистов и интеллектуалов, посадить их в эти вагоны и отправить в Россию по Транссибирской магистрали вплоть до самого Владивостока, чтобы они останавливались на крупных станциях и выступали. Идея была абсурдной, но он упорствовал. Он вышел на меня через мою тогдашнюю возлюбленную Надин Мейстер, чтобы получить консультацию.
– Но ведь эти вагоны до Владивостока не доедут, – заметил я, скептически осматривая его "поезд будущего".
– Но ведь из Венгрии же они до Вены доехали, – упрямо ответил
Орнет. – Значит, и до Владивостока доедут! Ты должен убедить русское правительство в целесообразности этой акции!
Убеждать русское правительство в чем бы то ни было, мне не хотелось. Однако идея использовать вагоны Орнета пришлась мне по душе. Я решил, что его "культурный поезд" – это хорошо, только он не должен никуда ехать. Культура давно уже стоит в тупике, значит, и "культурный поезд" тоже будет стоять.
Мое знакомство с Орнетом совпало с тем, что редактор журнала "Wienzeile" Гюнтер Гейгер, по прозвищу Лысый Пират, получил грант на антивоенную акцию протеста русских и югославских интеллектуалов, проживающих в Вене. Я предложил ему "культурный поезд" Орнета. Он согласился. Поезд я разрисовал и расписал лозунгами: "Смерть американским империалистам!", "Руки прочь от Европы!" и так далее.
В вагонах художники устроили выставки. Орнет кормил гостей сербским бобовым супом собственного приготовления, а писатели, артисты и музыканты выступали до самого позднего вечера. Ольга пела тогда на крыше вагона и выглядела крайне эффектно, ее сильный голос было хорошо и далеко слышно.
В Питере у Ольги была квартира на Чайковского 2. В квартире было пианино и большой красный диван, на котором мы с Гадаски однажды снимали видеоклип "Мой красный возлюбленный" со студенткой-искусствоведом Викой. Вика была маленькой и очень-очень белой, настолько белой, что на ее лице и теле отчетливо просвечивали голубые жилки. Она подходила к дивану, одетая в белое газовое платье, медленно это платье снимала и начинала гладить диван руками. С диваном она обращалась, как с человеком, словно это был ее настоящий любовник. Она ласкала его, трогала его за разные части, прыгала на нем, исступленно стегала его своим платьем, плакала и кричала, делала непристойные движения. Клип получился забавным.
Диван Ольге изготовили на заказ, и я знал, где она его заказывала.
– Нам нужно поехать на "Лесную", где находится салон мягкой мебели "Аквилон" и заказать то, что понравится. Ольга объясняла мне, как туда добраться. Там представлены образцы мягкой мебели всех мебельных фабрик города, а цвет обивки можно выбрать любой. Может быть, там будет что-то готовое.
– А ты не знаешь, что сейчас делает Вика?
– Да. Она живет сейчас с латино-американцем Педро, хозяином ночного клуба на Ленинском проспекте. Он возит ее по заграницам и всячески обхаживает. Думаю, в наших клипах она больше сниматься не будет. Как и все латино-американцы, Педро, наверняка, ужасно ревнив.
– Кто бы мог подумать! С Педро? Бедная Вика! А ты откуда все это знаешь?
– Мне рассказал об этом Рубцов.
– Ладно, поехали в "Аквилон".
От станции метро "Лесная" до салона "Аквилон" мы идем пешком. Зима, не смотря на то, что на дворе уже середина марта, снова уверенно вступает в свои права. Солнечно и морозно. Путь от метро до "Аквилона" оказывается вовсе не близким. Однако в "Аквилоне" действительно присутствует широкий выбор. Диваны и кресла расставлены на двух этажах. В большинстве своем они все уродские, но есть и неплохие. После долгих поисков мы останавливаемся на модели "Париж". Это большой раскладывающийся в откидку диван, разумно стоящий по цене. Можно даже купить выставленный образец с доставкой уже на следующий день, но он мне не нравится по цвету, он сине-желт, как украинский флаг, а я хочу одноцветный и без синего. Синих батарей и двери для меня пока что достаточно. Срок выполнения заказа от 2-х до 4-х недель и платить надо сразу. Таких денег у меня с собой нет. Значит, придется приехать в другой раз. Все равно, делать диван будут долго и спешить теперь некуда.
– Тогда тебе нужно купить хотя бы одеял и новое постельное белье,
– говорит неугомонный Гадаски.
Он прав, все старое белье засрано Маленьким Мишей и его проститутками, и поэтому его лучше выбросить. Вообще, нужно выбросить все, что связано с Мишей. Я явно чувствую, как опустилась энергетика квартиры за то время, пока я отсутствовал. Перед отъездом я просил Мишу не приводить проститутку Валю, своими внутренними вибрациями разрушавшую квартирную ауру, и он мне обещал.
Однако по био-полю квартиры я сразу понял, что Валю он снова водил. Причем неоднократно. Я позвонил ему по телефону, и он мне во всем сознался. Маленький Миша влюбляется в проституток. В декабре он влюбился в Юлю и даже ходил в "сучью контору" на 4-ую Советскую улицу, чтобы ее оттуда забрать или выкупить. Он думал, что Юля хочет начать новую жизнь, но она на самом деле этого не хотела.
До сих пор не перестаю удивляться, почему ему в "сучьей конторе" тогда не вломили, и что он оттуда вообще вышел живым. Наверно они там просто не ожидали подобной наглости. Где находится "сучья контора", ему показала Юля. Ради Миши она бросила тогда клиента. О, это длинная история и я не буду ее здесь рассказывать, и ей предстояло неприятное объяснение или даже побои, поэтому она его тогда с собою взяла.
После Юли Миша влюбился в Валю. С ней ему повезло больше. Валя перестала быть проституткой и осталась всего лишь студенткой, но при этом она требовала от Миши внимания и была ему как-то в тягость. Думаю, ему не стоило ломать чужую жизнь, зная, что он ничего взамен дать не может. Короче говоря, Гадаски был прав. Старое белье нужно было выбрасывать, а новое покупать.
Мы покупаем новое белье в магазине "Приданое" на Кирочной. Ватное одеяло с тиграми, две подушки и прочие постельные принадлежности. Гадаски снова накупает газет. Нашего объявления нигде нет. Из "Мухи" нам тоже не звонят. А, может, и звонили, но нас не было дома. Маленький Миша сломал автоответчик. Придется купить другой.
Идем обедать в блинную на Гагаринскую. Блинная на Гагаринской знаменита своими дешевыми блинами. Улица Гагаринская пересекает Чайковского. Где-то там в самом ее начале находится Европейский университет, и его студенты любят обедать в этой блинной. Ее основной недостаток – она закрывается слишком рано – в шесть.
На входе в блинную мы сталкиваемся с Сандрой. Выясняется, что она идет завтра на "Дерево".
– Мы тоже, – говорю я.
– Тогда увидимся и поговорим завтра, – говорит Сандра.
– А ты знаешь Гайку? – спрашиваю я.
– Нет, не знаю, но я о ней много слышала.
– Завтра я вас с ней познакомлю.
За блинами я рассказываю Гадаски о Сандре. С Сандрой я познакомился в феврале в кафе "Бродячая собака". Она появилась там с Голеньким Вольфсоном. Я был там с Мишей и какой-то его старой знакомой, случайно встреченной нами на улице. Мы просто гуляли по городу, встретили эту знакомую, и тогда я вспомнил, что читал об открытии "Бродячей собаки", предложив туда ради любопытства зайти.
Кафе "Бродячая собака" прославилось в начале 20-ого века еще до большевистской революции тем, что в нем собиралась артистическая богема Санкт-Петербурга. В нем читали свои стихи известные поэты, такие, как Владимир Маяковский, Игорь Северянин, Сергей Есенин, Велимир Хлебников и прочие.
В нем выступал, приезжавший в 1914 году в Россию лидер и идеолог итальянских футуристов Маринетти. О "Бродячей собаке" много упоминается в литературе. Кафе было закрыто на протяжении долгих десятилетий коммунистического режима, а теперь его кто-то открыл. Кто? И зачем?
Помещение, отремонтированное по так называемому "евро-стандарту", было чисто вылизано и оформлено искусственными чучелами собак, сделанными народными умельцами или бабушками, что должно было бы сделать его по замыслу устроителей как бы sweet (сладким), но, на самом деле, делало все тошнотворным и приторным. Во всем присутствовала какая-то претензия, но было непонятно, на что именно. На отсутствие вкуса, по-видимому.
Когда мы стали интересоваться культурной программой, в самых дальних помещениях была оборудована сцена, к нам вышла какая-то тетенька, очевидно, владелица или главный менеджер и сказала, что мероприятия у них закрытые, для избранной публики и только по приглашениям, так что нам на них и соваться нечего. Поэтому мы успокоились и стали тихонько напиваться в баре.
Вскоре стали появляться различные люди, проходившие в артистические помещения. Среди них я заметил модельера Сергея Чернова – друга художника Будилова, он меня узнал и подошел к нашему столику.
– У меня сегодня вечером здесь шоу, – сказал он.
– Но у нас нет приглашений.
– Что за вопрос, – обиделся он, – я вас приглашаю.
В этот момент появился Голенький Вольфсон с тонкой высокой девушкой.
– Ты готов? – спросил его Чернов.
– Готов, – ответил Вольфсон.
– А ты что будешь делать? – спросил я.
– Как, что делать? Стихи читать. Новую поэму специально для
Сережи написал.
Голенький Вольфсон – поэт. Голеньким Вольфсоном он назвал себя сам. Почему он выбрал себе такой псевдоним, и по сей день остается для меня загадкой. Как я слышал, был он германофилом и мечтал жениться на немке, отсюда, понятное дело – Вольфсон. Но почему тогда – Голенький? Скорее всего, это была просто метафора, призванная подчеркнуть его бескорыстие и поэтическую самоотверженность.
Девушка, с которой появился Голенький Вольфсон, оказалась немкой. Звали ее Сандрой Фроммель, и училась она в Европейском университете, писала какую-то диссертацию о русской политике. По-русски Сандра говорила весьма прилично. Я же стал разговаривать с ней по-немецки и выяснил, что она из Берлина, и что в России ей нравится, и что Голенький Вольфсон ей не бой-фрэнд, а просто знакомый.
Пока мы беседовали, Голенький Вольфсон незаметно покинул нас и вышел на сцену. Стихов Голенького Вольфсона раньше мне слышать не приходилось, но в тот вечер, зажатому между Сандрой и странной знакомой Маленького Миши в самом углу подвала "Бродячей собаки", мне, к сожалению, пришлось их выслушать. На другой стороне стола Маленький Миша делал страшные глаза и рожи на каждой фразе, чем хоть как-то разряжал тягостную атмосферу.
Голенький Вольфсон читал с интонациями то ли под Маяковского, то ли под Роберта Рождественского, при этом по таланту ни до того, ни до другого явно не дотягивая. Пообщаться с Сандрой мне тогда больше не удалось. После шоу Голенький Вольфсон куда-то ее быстренько утащил.
Алкоголь в блинной на Гагаринской не подают, поэтому мы с Гадаски не задерживаемся там надолго, а сразу возвращаемся домой, чтобы прибраться к приходу гостей. Надувная кровать очень быстро спускает и теряет форму. Где происходит утечка воздуха, выяснить не удается, поэтому мы просто поднимаем ее и ставим к стене. Тут же освобождается много места. Я собираю все вещи в один угол, подметаю и мою пол. Гадаски находит в газете объявление об оформлении интерьера и договаривается с некой невидимой Светой о консультации. Пьем кофе и ждем.
Вера не обманула, одна нога у девушки действительно короче другой. Наверно поэтому ее не берут работать в интернете. Ну и дураки! Главное, что пизда у нее хорошая – добрая, сочная с мясистыми разбухшими от возбуждения губами. Еще бы, ведь ее фотографируют сразу два мужика, при этом делая ей бесчисленные комплименты. Грудь у нее тоже неплохая, а волосы вообще по пояс. По ее движениям и позам видно, как ей хочется поскорее перейти ко второй части программы. В том, что вторая часть программы будет, никто больше не сомневается.
Вера раздеваться отказывается. Она стоит у окна и наблюдает за нами. Потом она говорит:
– Ладно, я вижу, что вам еще надо работать, а мне уже пора уходить.
Я провожаю ее до двери и говорю шепотом:
– Спасибо.
Затем поворачиваюсь и смотрю на нашу необычную модель по имени Вероника. Она сидит на полу. Гадаски перезаряжает пленку. Между ее слегка раздвинутых ног я вижу вздутую от возбуждения и покрытую, словно росой, капельками влаги пизду. Я медленно расстегиваю джинсы, достаю свой тяжелый, дымящийся истомой и испариной член, и, не торопясь, аккуратно натягиваю презерватив. Она глубоко вздыхает, закрывает глаза и, широко развернув свои разнокалиберные ноги, откидывается на спину.
Глава 11. ГРУППА "ДЕРЕВО". ОТЕЦ АГАПИТ. ДЕВУШКА-МИКРОЦЕФАЛ.
Русско-немецкая пантонимическая группа "Дерево" довольно раскручена. Ее база находится в Германии, в родном городе Гайки, то ли в Дрездене, то ли в Лейпциге. Я просто забыл, какой из этих двух городов Гайке родной. Артисты группы "Дерево" – ученики питерского клоуна Славы Полунина, создателя группы "Лицедеи", проживающего теперь в Лондоне.
Говорят, что группа "Дерево" отпочковалась от группы "Лицедеи" и что там вообще все со всеми перессорились и Полунин теперь сам по себе, "Лицедеи" сами по себе, а "Дерево" само по себе, растет, само не зная куда.