Дверца кабины неуверенно распахнулась, показалась длинная голая нога в пляжной тапочке… И на дорогу спрыгнула Ольга. Я опять потряс головой, отгоняя видение, потому что это, ясное дело, продолжался бред. Хотя с какой стати фея обрела форму Ольги на грузовике? Ведь я никогда не питал к ней абсолютно никаких чувств. Но это была Ольга. Именно она и никто другой. Не Вика, не Катя, не Тамара… Высокая и черноволосая, в неизменном оранжевом купальнике.
- Это… ты?- глупо пробормотал я, чувствуя, как тяжело ворочается язык в пересохшем рту.
- Как видишь, - спокойно ответила она.
- А ты… от…куда?
- Оттуда, - она махнула рукой в сторону лагеря. - Давай руку.
Забирайся скорее в машину, поедем на станцию…
- Так ты… - я верил и не верил; происходящее все еще казалось бредом.
- За мной, что ли, приехала?
- За тобой, за тобой, а то за кем же… Давай, помогу…
Ольга уверенно схватила меня за здоровую руку. Прикосновение ее было прохладным и приятным. Точно, как у той самой феи. Я не помнил, как сумел взобраться на высокую подножку и упал на горячую подушку сиденья. Внутри машины все плавилось от жара, но все-таки это была машина, которая*могла* довезти меня до станции. Но Ольга… При чем тут Ольга?…
А она уже вскочила в кабину:
- Слушай, там рюкзак на дороге валяется… Это не ты потерял?
- Я. Только не потерял, а сам бросил. Мне с ним было бы не дойти…
- Подожди, я сбегаю сейчас…
- Нет, - ко мне вернулось прежнее, идиотское мужское достоинство. - Я… сам… схожу.
- Сиди уж! Я быстро сбегаю… Просто я развернуться не могу на этой машине, руль слишком тяжелый… И задним ходом тоже не сумею сдать, не вижу ничего. Я сейчас! - прокричала Ольга уже снаружи. Я сидел в прокаленном грузовике, тупо разглядывая налепленные там и здесь переводные картинки и не мог понять: где я и что с мной происходит. Мне было лучше: то ли состояние мое перемежалось волнами, то ли я просто успокоился, увидев перспективу доехать до станции…
- Вот и я! -Ольга забросила рюкзак и уселась за руль, решительно хлопнув дверцей. - Теперь можем ехать.
- А откуда машина? - спросил наконец я. - Как они тебе ее дали?
- Я сама взяла.
- Угнала?!
- Не угнала, а взяла напрокат, - ответила она, повернувшись ко мне со светлой, не виданной мною улыбкой.
- А они…
- Не волнуйся. Они в дупель пьяные и спят, как сурки. До вечера проспят - там четыре пустых бутылки валялись… Не успеют очухаться, как я им машину верну.
- Ну ты даешь…
- А на всякий случай я записку оставила. Если вдруг встанут раньше времени.
- Губной помадой за зеркале? - плоско и пошло усмехнулся я, мгновенно вспомнив ее разрисованную помадой грудь и тут же отметив, что мне точно стало лучше, раз могу думать о таких вещах.
- Нет, на бумажке, - серьезно ответила она, не поняв шутки.
- Но почему именно ты?…
- Ну надо же было тебя спасать, в конце концов. Я сразу поняла, что ты недалеко уйдешь, хоть и потащился, как третьеклассник…А больше некому. Мужики рыбачат еще. Да и вообще толку от них… Ольга презрительно махнула рукой.
- Ладно, надо ехать. Только вот почему-то она заглохла у меня, - спохватилась Ольга, будто только сейчас заметив, что мотор молчит.
- Ты когда затормозила, на нейтралку не перевела.
Левой рукой, которая, слава богу, была здоровой, я взялся за рычаг переключения скоростей. Подергал туда-сюда, нашел свободное положение.
- Ну вот, теперь заводи, - сказал я.
- А как?
- Ключом, ясное дело.
- Так тут нет никакого ключа…
- А как ты у речки завела?
- Не помню. Просто взяла и все кнопки подряд стала нажимать, она вдруг сама завелась. Сейчас уже и не помню, что нажимала… Ольга взглянула на меня так жалобно и беспомощно по-женски, что я забыл о своем положении, о том, что эта женщина приехала меня спасать. Я снова стал мужчиной, и знал, что должен разобраться.
- Сейчас посмотрим и найдем, - сказал я как можно спокойней, хотя понятия не имел, как заводится этот раздолбанный "ЗИЛ", в котором не имелось даже ключа.
Прямо над баранкой был примотан изолентой здоровенный тумблер с красным шариком на конце. Я щелкнул - на приборной доске погасла единственная уцелевшая лампочка и медленно упала какая-то стрелка. Зажигание, понял я, хотя довольно смутно разбирался в подобных тонкостях. Я вернул тумблер в прежнее положение. И заметил, что под рулем, также обмотанная изолентой, болтается на двух переплетенных проводах большая черная кнопка - явно снятая с какой-то сельхозтехники. Наверняка это был стартер. Я нажал кнопку - под полом раздался длинный скрежет, мотор стрельнул дымом, потом заработал ровно и тяжело.
- Поехали, - удовлетворенно сказал я.
- Ну ты молодец…- пробормотала Ольга, двумя руками вцепившись в огромный, обмотанный все той же синей изолентой руль и напряженно глядя вперед. - Так здорово машину знаешь…
- Ничего я не знаю. Просто интуиция. А так я вообще даже водить не умею.
- Ты - не умеешь?! - поразилась она так, будто я признался в неумении читать или писать.
- Ну да. У нас в семье отродясь и машины не было… У меня родители учителя, - добавил я, почему-то смутившись. - И я к своему стыду ничего не знаю и не умею.
- Ну, это не твоя вина, - серьезно ответила Ольга, не отрываясь от дороги. - Как и не моя заслуга в том, что права есть.
- Нет, ты все равно молодец, - возразил я. - Редкая женщина справится с грузовиком.
Я похвалил ее от души, хотя ехали мы еле-еле: мотор ревел надсадно, поскольку Ольга боялась или не умела переключиться хотя бы на вторую передачу; руль жил своей жизнью, не поддаваясь ее тонким рукам, и огромный грузовик рыскал по дороге, то и дело задевая колесами траву обочины и угрожающе накреняясь. На рытвинах кабина взлетала вверх, и я бился всеми своими частями о железные углы, которых почему-то оказалось тут в избытке. И вообще казалось, что мы едем не на автомобиле, а на танке. Я надеялся, что нам не попадется встречных машин, ведь не умея водить сам, я не смог бы помочь в критической ситуации. Но мы все-таки перемещались гораздо быстрее, чем если бы я шел пешком… Выехав из деревни, где дорога стала шире и ровнее, Ольга оторвала одну руку от руля и быстро утерла пот. Глядя на нее, я опять подумал, до чего же хороша и красива эта женщина. Она не показалась таковой в первый раз, когда я ее увидел, потому что была переменчивой и всегда разной. Одной, когда страстно танцевала с Лавровым у костра; другой - когда спала, раскидав голые груди, около потухшего костра… И третьей - сейчас. Когда разгоряченная и яростная, словно какая-нибудь мифологическая валькирия, отчаянно гнала вперед непослушный грузовик с единственной целью прийти мне на помощь. Красота ее, в отличие от тех размалеванных кукол, что смотрели отовсюду с дурацких наклеек, была живой и почти мучительной. Сейчас я понимал Сашку - и сквозь дурман своего затуманенного восприятия завидовал ему… Мне вдруг захотелось дотронуться до нее, погладить ее черные волосы или просто коснуться плеча - но мне мешал лежащий на сиденье рюкзак; к тому же я боялся отвлечь Ольгу от дороги.
- Ох… - вздохнула она. - Здесь вроде полегче. А то на этом грузовике скорости не так, как на "волге" переключаются. И педали тугие, и руль тяжелый и вообще машина здоровая и я ее не чувствую совсем…
- Все нормально, - подбодрил ее я, улыбаясь сквозь снова нахлынувший жар. - Едем ведь. Ни о чем не волнуйся, и все будет хорошо… Мы доехали до станции быстрее, чем я предполагал.
Переключившись на нейтраль, Ольга шумно затормозила у переезда. Выскочила из кабины, помогла мне вылезти, вытащила рюкзак. Ноги мои едва держали. С трудом поднявшись на невысокий настил платформы, я сел прямо на доски, уже ничего не видя перед собой. На меня снова, медленно но неотвратимо, накатывала волна дурноты.
- Ну, я обратно поехала…
Я открыл глаза - Ольга стояла передо мной, вся овеянная горьким ароматом ромашек, ужасно высокая на своих невероятных ногах.
- Спасибо… тебе… - пробормотал я, делая попытку подняться.
- Сиди-сиди…- Ольга нагнулась и поцеловала меня в щеку. - Ладно, Женя, теперь все будет хорошо. Выздоравливай.
- Спасибо тебе…- повторил я, вслепую поймав ее руку и задержав в своей ладони, судорожно наслаждаясь прохладой, что перетекала в меня из ее здорового, не пораженного болезнью тела. Она опустилась ко мне. Потянувшись из последних сил, я прижался грудью к ее коленям, которые холодили даже сквозь рубашку. Брошенный грузовик грохотал на холостых оборотах.
- Спасибо… - сказал я в третий раз.
- Ну… Поеду я. А то вдруг эти хорьки в самом деле проснутся…
- Поезжай… только…- я снова почувствовал наваливающееся на меня смертное одиночество и против воли пытался задержать около себя хоть на полминуты эту женщину. - Только ты знаешь как проедь… Тут разворачиваться тебе трудно… Ты проедь еще с полкилометра, там влево уйдет дорога на полевой стан - помнишь ведь, каждый день по ней ездим… Ты по ней спустись немного. Там скоро будет ровное место без насыпи, дорога прямо среди луга пойдет. И ты сможешь развернуться и поехать назад… Поняла?
- Поняла… - тихо ответила Ольга. - Ну я поеду…
- Поезжай…- так же тихо ответил я, с трудом отрываясь от ее прохладной руки.
От прокаленных солнцем шпал одуряюще несло креозотом…
- Постой! - крикнул я вслед, когда она уже спускалась с настила.
- Если опять мотор заглохнет, помнишь, как заводить?
- Помню! Красную кнопку нажать… Пока! Выздоравливай! И возвращайся…
Ольга махнула рукой и, не оборачиваясь, побежала к грузовику. Вот она скрылась в кабине. Хлопнула дверца, заскрежетала переключаемая скорость, взревел мотор. "ЗИЛ" дернулся, осев сначала носом, потом кормой, потом тронулся и, окутанный пылью, медленно покатил к полевому стану.
Я смотрел ему вслед и вдруг с внезапной тоской осознал, что, кажется, за всю жизнь никто никогда так не рисковал ради меня, как эта совершенно чужая женщина, с которой за две недели тут мы не перекинулись и десятком слов.
Грузовик, уже едва заметный в сером облаке, притормозил перед ответвлением дороги, осторожно съехал вниз, а потом, проехав еще немного - аккуратно следуя моим указаниям - медленно закачался на невидимых ухабах, описывая широкий круг по полю. Я отвернулся и закрыл глаза. И сразу почувствовал, как опять кружится голова и перебивая друг друга, толкаясь и споря, плывут какие-то разрозненные обрывки снов, мыслей, образов. Фея, коршуны и грифы, горячее небо, холодный огонь костра… Все навалилось на меня с прежней силой, и я уже не мог противостоять, хотя угасающим остатком сознания еще понимал, что все это бред…
- … Женя! Женя, что с тобой?!
Инна… Инна узнала про мое ранение - видно, кто-то из ребят послал телеграмму из райцентра, и сначала прилетела на самолете, потом ехала сюда на электричке, потом пешком бежала обратно из лагеря, узнав, что я ушел… Инна приехала за мной и теперь в самом деле все будет хорошо…
Я очнулся, всплывая не поверхность яви. Ольга осторожно трясла меня за плечи. Тихий грузовик опять стоял поодаль.
- Это… ты… Сумела развернуться?…- я улыбнулся, по крайней мере, мне так чудилось. - Зачем опять остановилась…
- Мне показалось, ты без сознания, - ответила она. - И стало страшно бросать тебя тут одного.
- Да нет, поезжай, - возразил я, хотя был совершенно невероятно, нечеловечески, ужасно рад ее возвращению. - А то в самом деле у тебя неприятности будут.
- А, наплевать! - отмахнулась Ольга. - Машина цела. И что они со мной сделают? Максимум изнасилуют. Так я от этого больше удовольствия получу, чем они сами…
Криво усмехнувшись, она села рядом и прижалась ко мне голым плечом.
От него шла успокоительная прохлада. Я опустил на него голову.
- Боже мой, Женя…- вздрогнула Ольга. - Ты же весь горишь… У тебя такой жар!
- Да… Ничего страшного. Приеду в город, там пару уколов вколют. И все будет снова нормально.
Я говорил эти слова, а самому хотелось сбросить всю душную больную одежду и каждой своей клеточкой припасть к ее обнаженному, чудесному, холодному телу…
Словно слыша мои мысли, Ольга привстала, осторожно расстегнула рубашку и коснулась ладонью моей груди.
- О господи… Ужас… Ты весь такой горячий…А у нас даже воды нет, хоть какой-то компресс сделать, чтоб тебе полегче стало. Она сидела передо мной на корточках так близко, что я видел темные, пушистые интимные завитки, выбившиеся из-под ее оранжевых трусиков. Но это не возбуждало меня и не рождало мыслей об Ольге как женщине. Меня манили прохладой ее плотные и наверняка совершенно ледяные бедра. Я больше не мог сдерживаться.
- Можно?…- тихо спросил я.
- Конечно, - так же тихо ответила Ольга, поняв с полуслова.
С трудом приподнявшись, я лег животом на ее ноги. Ольга неожиданно и нежно погладила меня по голове.
- Женя, Женя… Ну почему такая несправедливость всегда на свете, а?
- Какая? - пробормотал я, испытывая блаженное, неописуемое облегчение.
- Такая. Что страдают всегда самые лучшие из всех, кому вообще не за что страдать…
- А откуда ты знаешь, что я именно самый лучший? - я осторожно перевернулся, чтоб остудить спину. - Откуда ты вообще знаешь, какой я есть? Мы же с тобой даже не разговаривали ни разу!
- Конечно не разговаривали, - грустно усмехнулась Ольга, глядя сверху из-под нависших черных волос. - Ты же другими увлечен был. Интеллектуалками, с которыми можно вести умные разговоры. А я…
- Ну ты, положим, тоже времени зря не теряла, - ответил я, чувствуя, что мне опять стало лучше.
- А… Ты про Сашку…- Ольга вздохнула. - Ну это так… Я для него полевая партнерша, не более.
- Как так? - я искренне удивился. - Он же мне… Он же сам говорил…
Что у вас… Что вы жениться решили после колхоза…
- "Решили", - невесело передразнила она. - Кто это решил… Он что хочешь мог наговорить… Король из Жмеринки, непризнанный гений танца… Да и не нужна я ему вовсе.
- А мне казалось - очень даже нужна, - серьезно возразил я.
- И ему так кажется. А нужна я ему лишь для того, чтоб мною у костра вертеть и перед другими красоваться - глядите все, какой я ловкий танцор, как у меня все получается. Больше-то не с кем.
- Даже так?
- Именно так. Впрочем, он ничем не хуже других. Все мужики точно такие же. Им лишь бы свою амбицию удовлетворить да еще по возможности перепихнуться в тот момент, когда захочется… и сможется. Вот ты -другой.*Настоящий*.
- Господи, да откуда ты все-таки знаешь, какой именно? Настоящий или искусственный.
- Я не знаю, а просто вижу. Женщине глаза все заменяют… К тому же я не такая дура, как прочие, хоть иные так не считают… Я попытался вставить слово, но она не дала говорить.
- Да знаю, что ты скажешь. Но ведь признайся, до сегодняшнего вечера ты меня воспринимал не иначе, как Лавровскую партнершу. И подстилку заодно, так?
Я промолчал.
- Знаю, что так. И не твоя в этом вина. Потому что я сама себя так веду.
Потому что мне все равно. И скучно и надоело все до чертиков. Потому что я вижу все насквозь… Ты ведь знаешь, мне уже тридцать лет и я немало повидала.
- Не может быть! - искренне удивился я, представляя тридцать лет каким-то рубежом, за которым происходят серьезные изменения.
- Да, тридцать. Честно говоря, уже тридцать два… Просто я хорошо сохранилась, потому что домашней работой не обременена. И вообще ничем не обременена… Муж старше на двадцать лет, дом обустроен, поскольку он у меня очень большой начальник. Детей, сам понимаешь, при таком раскладе, не предвидится… Вот я и могу содержать себя в порядке… В принципе мне и работа не нужна. Но работаю, потому что дома скучно. И, конечно, в колхоз запросто могла не ехать. Но поехала. Тоже от скуки…
Ольга покачала головой, глядя куда-то в сторону. Я вздохнул, забыв даже о своей руке. Признания удивляли и делали ее неожиданно близкой…
- И не нужен мне Лавров твой. И я ему не нужна… - она усмехнулась так горько, что возле губ мелькнули две резкие складочки. - Впрочем, мужу своему я тоже не нужна… Ну нет - нужна, конечно. Как красивая кукла, которой можно перед друзьями выпендриться или на какой-нибудь закрытый банкет привести. Вот, мол, глядите, какой я еще о-го-го… А так… Ни я ему не нужна, ни он мне в общем-то не нужен… Никто мне не нужен… Тем более, такой дешевый выпендрежник и неудачник, как твой Лавров.
Ольга снова провела ладонью по моей груди.
- Вот за тебя я бы с удовольствием замуж пошла. Если бы позвал - хоть прямо сейчас… Потому что ты мне нужен. И я, кажется, тоже могла бы быть небе нужна…Наверное…
- У меня жена есть, - ответил я, с трудом понимая сказанное ею.
- Ну да. Инна, кажется.
- Да, а откуда ты знаешь?…
- Ты меня только что так назвал. Когда я вернулась, а ты лежал с закрытыми глазами… Ладно, не смущайся, все нормально… Ты, наверное, очень ее любишь?
Я кивнул.
- А какая хоть она, опиши?
- Роста почти как ты, чуть пониже. Стройная. С длинными светлыми волосами, - скупо ответил я.
- Она тебя в городе встретит?
- Нет, - удивляясь себе, я сказал чистую правду. - Она в экспедиции.
Вернется не скоро.
- Слушай…- пробормотала Ольга. - А хочешь… Хочешь я сейчас с тобой уеду? В поликлинику тебя отведу, и куда там еще надо… А то ты ведь не дойдешь один…
- Прямо так, в купальнике?- через силу улыбнулся я, словно это было единственным и главным препятствием.
Мне - хотя и не думал ни о чем подобном - стоило невероятных усилий сразу не сказать "да" и перестать бояться одиночества…
- Доедем так, в городе что-нибудь найду переодеться…
- А машина? А вообще?
- Да хрен-то с ней, с этой машиной и с этим колхозом. Плевала я на все это желтой тряпочкой. Пусть хоть из НИИ уволят - мне все равно… Я молчал, потрясенный таким желанием быть со мной. Мне очень сильно хотелось согласиться. Словно раненная рука переменила собственное отношение к жизни. Уехать сейчас с Ольгой, привести ее домой, одеть в какие-нибудь Иннины тряпки… Она, кажется, всерьез хочет мне помочь и я ей не безразличен… Но она-то мне совершенно безразлична. Абсолютно - даже сейчас, когда я прижимаюсь к ней и она готова на все и сама предложила себя мне. Но может, это неважно? Может, главное, что ей нужен я - а потом что-то изменится и во мне? Сейчас это казалось почти реальным. Но… Но ведь рано или поздно вернется из экспедиции Инна, которой я тоже нужен… По крайней мере, я в это верил…