Чтобы не остаться у разбитого корыта (иначе – прощай, доллар), Оги II решил вывести компанию на биржу. Валерий Гольдин мне пояснил, что «как акционер Фабела хотел заработать, но и хотел, чтобы “ВымпелКом” получил западную оценку стоимости и имел доступ к западным капиталам для развития своего бизнеса». Он вспомнил первую встречу 1995 года («в ноябре – мерзкий день, сыро, температура около нуля»), когда Оги II озвучил эту идею. А потом с января 1996 года Гольдин в этом участвовал, все закрутилось с бешеной скоростью. «Работа по слиянию двух компаний была очень тяжелой, непростой, с выходом некоторых акционеров из “ВымпелКома”, с обменом акциями и т. п., где были задействованы юристы, финансисты и аудиторы, – рассказывал он. – Параллельно работа с биржей. Где-то с мая начались приготовления по написанию проспекта эмиссии. Эта работа вовсю шла в конце июня – начале июля».
Глосса от Гольдина о выходе на биржу
В то время это было секретом. Андеррайтеры решили, что это не должно разглашаться: в «Ренессансе» было сказано, что если информация просочится и установят, от кого, он будет уволен самым решительным образом. Так что от прессы это держалось в секрете, но властям компетентным это, разумеется, было сообщено. Мы должны были получить различные разрешения от ЦБ, Минсвязи и других органов. Так что в печать ничего такого не просачивалось. И к тому же мало кто понимал, что это значит. На тот момент, мне кажется, должного отклика на самом деле не было. Некое количество людей понимало, какой прорыв мы совершили, но их было немного. Для нас же, непосредственных участников, это было то, что в жизни человека случается один раз. Ну, как Аршавин забил за «Арсенал» четыре гола «Ливерпулю». Больше такое, наверное, с ним не случится. Так и тут.
МЫ СДЕЛАЛИ ТО, ЧЕГО НЕ СМОГ СДЕЛАТЬ ДАЖЕ ГАЗПРОМВряд ли Зимин с коллегами сравнивал выход на биржу с прорывом в футболе. Накануне торгов он до глубокой ночи согласовывал цены, с которых предполагалось начать: слишком высокая стартовая цена могла отпугнуть покупателей, а начинать с провала хуже, чем не начинать вовсе; согласиться на низкую цену – жаль потерянных доходов. В конце концов остановились на отметке 20,5 доллара за акцию[104].
Когда утром вымпелкомовцы подходили к Уолл-стрит, над биржей висело четыре флага: Соединенных Штатов, России, Биржи и «БиЛайна». Зимину доверили ударить в колокол и открыть торги, и тут же запахло сенсацией: в 9.34 стоимость акций «ВымпелКома» подскочила на 5 долларов, через пять минут – еще на 2 доллара; в 9.48 акции стоили уже 28 долларов; общий рост к концу дня – 8 долларов. Газета «Известия» на следующий день сообщала: теперь в каждый рабочий день в бегущей строке котировок Нью-Йоркской биржи можно прочитать: «VIP» – столько-то долларов за акцию. «VIP» – краткое наименование, что-то вроде биржевой «клички». «ВымпелКом» воспользовалась тем обстоятельством, что в ее наименовании есть буквы «v» и «р», и биржа согласилась с этим звучным привлекательным сокращением. По результатам торгов за один день компания, никогда не считавшаяся тяжеловесом российского бизнеса, вошла в десятку крупнейших российских предприятий по своей стоимости – 750 миллионов долларов[105]. Газета «Сегодня» дополняла новость: такой рост стал на NYSE рекордом месяца, уже после установления первой котировки более 28 долларов за акцию брокеры с восклицаниями типа «О, my God!» засуетились вокруг «русской стойки». На следующий день нью-йоркские газеты вышли с заголовками в стиле «Русские идут!»[106]. И было чем гордиться Зимину, заявившему: «Ведь мы – единственная российская компания, которая сумела выйти на Нью-Йоркскую фондовую биржу. Пока этого не удалось добиться даже Газпрому или ЛУКОЙЛу»[107].
Глосса Зимина о триумфе
Вот мы и биржевые триумфаторы! Получили для развития компании большие деньги. По тем временам. И это не кредит. Эти деньги не надо отдавать. Об этом тогда с удивлением многие наши сотрудники рассказывали друг другу. И, между прочим, кое-кто из нас, кто был крупным акционером, как-то одномоментно стал официально и публично богатым человеком. А я так вообще через год-другой оказался в списке бизнес-лидеров и «олигархов». Для простого советского человека – странная и тогда (хотите верьте, хотите не верьте) не сразу осознанная метаморфоза.
Как только Зимин и его команда стали публично богатыми, странная метаморфоза произошла с владельцами «Системы»: новая «система с предельно оптимальными характеристиками», созданная Зиминым и Оги II, оставила им кукиш с маслом. Вот что Фабела говорит о той сделке: «Перед самым закрытием руководители “Системы” поняли, что 12 млн долл. была слишком низкая цена. Но мы предусмотрели это, и к тому моменту, когда они пытались изменить условия, акции уже поступили на залоговый счет. Тогда я получил урок, позволивший мне нащупать слабое место российских бизнесменов: жадность. В те времена и сегодня жадность все еще сильна. Если вы пробуждаете в русских жадность, они забывают обо всем остальном. Они теряют контроль»[108]. Слова Фабелы не относились к Зимину: они остались друзьями, понимающими друг друга с полуслова, хотя через десять лет после первой встречи их пути разошлись – Оги Фабела II остался в бизнесе, а Зимин вернулся к науке.
ПОСТ О СОВЕТАХ МОЛОДЫМ И ЗЕЛЕНЫМ И О ТОМ, ГДЕ ТЫСЯЧИ И ГДЕ МИЛЛИОНЫ…
В 2001 году Дмитрий Зимин стал, как написали «Ведомости», первым в нашей стране пенсионером «западного типа». Продав свои акции «Альфа-групп», он «самоустранился от управления компанией, чтобы спокойно насладиться частной жизнью и состоянием, превышающим $20 млн», и «стал просто владельцем маленького частного “пенсионного фонда”»[109]. На самом деле он создал фонд «Династия» для поддержки умных, талантливых людей, в первую очередь ученых.
Глосса о талантливых людях
Талантливые люди – редкость и самая большая ценность, которая есть сейчас и в России, и вообще у всего человечества. А успешными могут стать только те страны, в которых созданы условия для реализации и добропорядочной конкуренции человеческих талантов во всех областях деятельности; те страны, которые будут терпимо, а еще лучше – с уважением относиться к инакомыслящим. Ведь все первопроходцы – это инакомыслящие. Наша страна пока проигрывает конкуренцию за человеческие таланты[110].
Нассим Талеб – первопроходец в мире бизнеса, автор бестселлера «Черный лебедь», «провел грань между человеком “идей”, продающим интеллектуальный продукт в виде деловой операции или произведения, и человеком “труда”, продающим собственно свой труд». «Если вы человек “идей”, вам не нужно работать в поте лица – только интенсивно думать, – считает он. – Сколько бы единиц продукции вы ни выдали – сто или тысячу, – силы тратятся те же»[111]. У Дмитрия Зимина схожая позиция: «Вообще-то я брезгливо отношусь к советам бывалых, – сказал он в одном из интервью. – Но, пожалуй, выдам такую фразу. Чтобы заработать и сто тысяч долларов, и десятки миллионов, нужно приложить одни и те же усилия. Важно только знать, куда их направить»[112].
Зимин направил свои деньги на поддержку науки и образования. Кажется, что он опять выстраивает свою «систему с предельно оптимальными характеристиками», генерирующую успешные научные разработки. Судите сами: однажды у директора фонда брали интервью, и когда она рассказала о работе «Династии», журналист подытожил: «Все это замечательно, но все же, скажите честно, какую прибыль вы получаете с каждой стипендии?» Сотрудники фонда развели руками: интервью прошло зря, корреспондент ничего не понял. Рассказали об этом Зимину. Он спокойно выслушал и совершенно серьезно ответил: «Конечно, прибыль будет: мы рассчитываем на проценты с будущих Нобелевских премий наших стипендиатов!»[113]
Кстати, для тех, кто не верит в частную благотворительность, Зимин напомнил в одном интервью, что «такие великие вещи, как предшественник ФИАНа на Миусской площади – Институт физики и биофизики – был создан на деньги благотворителя Леденцова. В 1945 году Андрей Дмитриевич Сахаров приходил устраиваться на работу именно в этот институт, и как раз на Миусскую площадь». Фонд «Династия» тоже постоянно создает пользу для общества: 3 июля 2008 года он организовал публичную лекцию Джеймса Дьюи Уотсона «ДНК и мозг: в поисках генов психических заболеваний». «Лекция состоялась в Москве, в Доме ученых. Толпа была такая, что перепугался даже директор этого Дома ученых. Там сидели в проходах, что нарушает всякие правила техники безопасности, – рассказывал в том же интервью Зимин. – Перекрыли вход, чтоб люди дальше не шли. Наш знаменитый ученый Сергей Петрович Капица, который опаздывал, в буквальном смысле слова сломал дверь, чтобы попасть на лекцию. Динамики выставили во двор Дома ученых, чтобы лекцию транслировать. Но и во дворике все желающие не уместились. Толпа вышла на Пречистенку. Движение перегородила!»[114]
Три глоссы от Зимина
О предпринимателе
Предприниматель – это особый талант. Есть талант инженера, есть талант менеджера – и это все очень разные подходы и разные сферы деятельности. К примеру, если хороший инженер становится техническим директором, часто это беда, потому что он продвигает свои идеи, но не умеет работать с людьми, управлять. Существует конфликт интересов между специалистом и менеджером, иногда интеллектуальный, а иногда и чисто коммерческий. Точно так же иногда хороший предприниматель – довольно-таки плохой менеджер. Он создает, но после того, как создал, ему лучше отойти в сторонку[115].
О богатстве
Богатство во всем мире есть функция ума, энергии, культуры, образования, добропорядочности. Среднестатистически именно эти факторы приводят к тому, что отдельные слои общества, и страна в целом, становятся более богатыми. К этому надо стремиться, к такому образу жизни. И уже сейчас в России, я знаю – да их многие знают, есть люди, они на слуху, и я считаю их людьми талантливыми, порядочными, которые сейчас руководят большими структурами, руководят хорошо, и богатство приходит почти что на автомате в этом случае. Этому надо аплодировать, к этому надо стремиться[116].
Об основных ценностях жизни
Мне очень нравится история про профессора философии, который принес на занятия банку, наполненную крупными камнями. «Банка полна?» – спросил он. Студенты согласились. Тогда профессор насыпал в банку гальки, потряс банку, и галька улеглась в пространстве между камнями. Студенты опять сказали, что банка полна. Тогда профессор проделал ту же операцию с песком. Студенты решили, что теперь уж банка точно полна. Но тут профессор открыл две бутылки пива и вылил их в банку – пиво поместилось. Камни – это наши основные ценности в жизни: семья, друзья, здоровье. Галька – не такие главные цели, вроде работы, дома, машины. Песок – все остальное. Если начать банку заполнять песком, то на главное просто не останется места. Но все равно, сколь ни была бы полна ваша жизнь, в ней всегда останется место для того, чтобы выпить[117].
Дмитрий Зимин спасает репутацию предпринимателя, пока еще не принятого обществом в России, хотя его вклад в развитие науки и общества в целом весом. Известный историк Михаил Погодин писал: «Наши купцы – не охотники еще до истории: они не считают своих пожертвований и лишают народную летопись прекрасных страниц. Если счесть все их пожертвования за нынешнее только столетие, то они составили бы такую цифру, какой должна бы поклониться Европа»[118].
А мы все уповаем на государство! Так что прав Зимин, терпеливо поясняя, что «огромное количество задач, связанных с образованием, наукой, всегда решались и решаются не только и не столько государством, сколько благотворителями, бизнесменами, вообще богатыми людьми. Знаете, наверное, что каждый американский университет имеет эндаумент гигантский, а это ведь сплошь частные вложения»[119]. За примерами далеко ходить не надо: один из богатейших людей Америки Арман Боуз, основавший в 1964 году компанию Bose, в мае 2011 года передал в дар Массачусетскому технологическому институту (MIT), который он закончил в 1951 году, более половины акций своей частной корпорации[120].
Анатолий Карачинский История о том, как Дюма свел мальчишку с ума, а потом осознал программист, что он – гедонист
ПОСТ О ТОМ, КАК ПАРУСА НАДЕЖДЫ НАПОЛНЯЮТСЯ ВЕТРОМ ПЕРЕМЕН
Трудно понять, почему предприниматели одержимы своим делом. Еще труднее объяснить, почему некоторые из них отказываются от доступных им удовольствий. Однажды во время выступления Майкл Делл на вопрос, почему он не продаст свой многомиллиардный бизнес, чтобы предаться приятному времяпрепровождению – например, путешествиям на собственной яхте, – ответил: «Плаванье на яхте – это такая скука! Вы просто не представляете, насколько захватывающим может быть управление своим собственным бизнесом»[121].
Анатолий Карачинский успевает управляться и с бизнесом, и с яхтами. Хотя, по словам Михаила Сенаторова, заместителя председателя Центрального банка России, «в начале 90-х он поддался искушению и, как все, стал прикупать яхты, а потом попал на настоящую яхту, и ему понравилось ходить под парусами. И с того времени начал профессионально гоняться, сейчас выступает в классе “Дракон”». Сенаторов, за три года выполнивший норматив мастера спорта в этом непростом виде спорта[122], убежден, что именно яхты и бизнес идеально подходят друг другу.
«Они очень хорошо дополняют друг друга, – считает он. – Потому что и парусный спорт, и бизнес требуют довести дело до конца. Если ты сел на лодку и ушел в море, то вернуться ты можешь только на лодке. Какая бы ни была погода – шторм, жара или другие катаклизмы, – ты должен обязательно привести лодку в порт. В бизнесе то же самое: если начал какой-нибудь проект и ты себя считаешь успешным бизнесменом, ты этот проект должен завершить и не можешь его бросить». Называя Анатолия Карачинского «патриотом и энтузиастом парусного спорта», Сенаторов поясняет: «Он очень серьезно увлекается парусным спортом, сам сидит за рулем и участвует во многих соревнованиях»[123].
Вряд ли Роман Абрамович, тоже не бедный человек, сам сидит за рулем своей очередной яхты и она, точнее, они не подходят к его бизнесу. И вряд ли на него нашло затмение, когда мегакрасотку Eclipse («Затмение») он прописал на далеких Бермудских островах (порт приписки – Гамильтон). «Дракону» Карачинского на подмосковном Пироговском водохранилище угрожают только непогода да соперники, а Абрамович все чего-то опасается: корпус Eclipse изготовлен из пуленепробиваемой стали, окна – из бронированного стекла, и сама яхта оборудована немецкой системой оповещения о ракетном нападении. Там же есть три посадочные площадки для вертолетов, а также мини-субмарина, способная погружаться на глубину до 50 метров[124]. И все-таки не совсем понятно: зачем Абрамовичу очередная яхта? Ведь и на ней от судьбы не уйдешь, да он и сам это знает: в 2006 году на вопрос «Можно ли купить за деньги счастье?» – он ответил: «Невозможно. Но немного независимости – да»[125].
Не могу себе представить Карачинского, «покупающего» себе немного свободы – хотя наезды на него были, и семья с ужасом ждала развязки. В те разы обошлось, на мой взгляд, потому, что никакого криминала в его деяниях и делах не было. Это не мое мнение – Игорь Ашманов мне написал в 2010 году по поводу моего героя так: «Толя Карачинский никого не кидал, не убивал, строил все сам. Прихватизацией тоже не занимался». В 2004 году я, уже зная лично Анатолия Карачинского, впервые побывав в офисе IBS на столичном Дмитровском шоссе, спросил хозяина уютного кабинета: можно ли в России честно заработать деньги? И получил вот такой ответ:
«Я уверен, что честно заработать можно, другое дело, что это, к сожалению, не является государственной политикой. На сегодняшний день государственная политика направлена на то, чтобы сделать все, чтобы заработать честно было бы нельзя. И это, к сожалению, такой печальный факт. Я думаю, что государство делает это не нарочно, даже не понимая того, что оно делает. Но, тем не менее, к сожалению, последние 15–20 лет мы все видим это. Политика направлена на то, чтобы заработать было трудно. Бизнес в России медленно растет именно из-за этого, потому что вести бизнес очень сложно – приходится бороться не с конкурентами. Возникает энтропия совершенно непродуктивная, которая не улучшает твою конкурентную способность, не улучшает твои продукты, она только мешает, снижая конкурентоспособность. Испытывая каждый раз тебя на прочность. Думаешь: не пойти ли сегодня куда-нибудь, не сесть ли в поезд, самолет, не улететь ли в более благоприятное место, чтобы делать бизнес. В общем, люди не заинтересованы, чтобы бизнес рос, чтобы у него была среда нормальная. И поэтому те, кто это делает честно, достойны уважения. Я думаю, что для них важно, чтобы их уважали люди, которых они сами уважали. Я думаю, что их не очень сильно волнует, что о них думают те люди, которых они сами не уважают. Мне так кажется».
Для меня важно, что мой герой остался в России. Уважаю его за этот поступок.