Начиная с XIX века археологи копали и Рюриково городище в двух километрах от Новгорода, на правом берегу реки Волхов.
На Рюриковом городище жили князья, которых приглашали новгородцы, — после народных восстаний XII века им было запрещено жить в самом Новгороде. Но надо же было проверить, в какой степени правдива легенда!
Новгородская экспедиция, работавшая уже в советское время, открыла на Рюриковом городище три слоя. Как пишет уважаемый, но не всегда правдивый справочник, это слои «неолита, раннего железного века, и русский (с 12 в.)» [85. С. 459].
В данном случае справочник даже не лжет, он только лишь чуть-чуть не договаривает, что слой «раннего железного века» не имеет ничего общего со славянами, — он содержит скандинавские древности. А так все верно, все в порядке.
Даже известно, какие именно скандинавы проникают… нет, пока еще не на Русь — тут Руси пока еще нет. Мы знаем, какие скандинавы проникают во владения финских племен и словен ильменских: это шведы. В IX–X веках датчане тоже движутся на восток, но не проникают восточнее земель эстов, их самое восточное поселение дало название столице современной Эстонии: «Таллинн» в переводе с эстонского и означает «датский холм».
А вот древнешведских поселений на территории Руси много, и они гораздо старше — и IX, и VIII веков. Двигаясь по водным путям, скандинавы проникают все глубже в сердце страны. Курганы в Гнездово, на волоке из бассейна Ловати в бассейн Днепра, четко показывают — среди них очень много скандинавских курганов IX–X веков.
Некоторые ученые полагали, что не только на Северную Русь, но и на Днепр скандинавы проникли уже в VIII веке [86. С. 68].
Арабский путешественник Ибн Фадлан хорошо знал людей, которых он называл русами; впрочем, они и сами себя так называли. Ибн Фадлан встречал русов на Волге и подробно описывал их самих и их обычаи. Описание их брачных обрядов, как погребают умершего вождя, сжигая его в ладье, как русы приносят жертвы, — все это полностью убеждает: как ни называй этих людей, русами или не русами, но пред нами — скандинавы [87].
Почему же это отрицается? Видимо, все с той же непонятной и недоброй целью: доказать вещи недоказуемые — и, кстати говоря, совершенно не оскорбительные ни для славян, ни для русского народа, — что не было никакого варяжского влияния на Русь и что вообще варягов здесь не было.
«Феодально-раздробленные государства Зап. Европы не оказывали Н. (норманнам. — А. Б.) никакого отпора, — сообщает Большая Советская энциклопедия. — На Руси князья более успешно отражали набеги варягов» [88. С. 179].
И далее: «На Руси, где благодаря решительному отпору славян количество Н. (норманнов. — А. Б.) и их влияние было меньше, чем на Западе, Н. не смогли захватить территории для поселения» [88. С. 178].
Трудно сообщить нечто более фантастическое, что-либо более далекое от реальности. Не говоря о том, что сами-то князья были варяги, норманны как раз захватили обширные области на территории, где позже возникла Русь. Именно что позже! В VIII веке, когда скандинавы заселяли южный берег Ладоги, славянами там и не пахло.
И нет в этом никакой контрреволюции. Уже в 1960-е годы было хорошо известно, что скандинавы появились в Приладожье раньше славян. Что курганы на южном побережье Ладожского озера — в основном скандинавского происхождения.[30]
Историки спорят о том, кто такие загадочные росомоны, россы и руссы. Я буду честнее уважаемых коллег: я громко и откровенно заявлю, что не имею об этом ни малейшего представления. Может быть, россы были германцы, а может быть, и нет. Даже это не имеет для меня ни малейшего значения.
Главное в том, что историки не в состоянии примирить два непримиримых факта: слово «русь» появляется до 862 года. Варягов в год призвания тоже почему-то называют «русью». Об Олеге сказано: «…были у него варяги и словене, и прочие, прозвавшиеся русью». Не сказано: было варяжское племя русь, ничего подобного. У Олега были варяги — но варяги, прозвавшиеся русью.
Кажется, я берусь объяснить это удивительное явление. Но сначала я прошу читателя помнить: это придумал я, Буровский Андрей Михайлович! Эта идея — моя интеллектуальная собственность!
Жизнь повернулась так, что мысль эта пришла мне в голову во время писания научно-популярной книги, а не монографии, но я собираюсь выступать с ней и на научных конференциях, использовать в своей научной работе. Так что предупреждаю: это я придумал.
Как ни удивительно, но уважаемым коллегам не приходило в голову: варяги вполне могли стать «русью» во время жизни на самой Руси. Действительно — по меньшей мере с 780 года существуют варяжские, то есть древнешведские поселения на южном побережье Балтики. За 80 лет до летописного «призвания варягов».
В Приладожском крае варяги — самое обычное население, такое же, как финноугры, и более обычное, чем редкие пока в этих краях славяне. Они господствуют над завоеванными финнами. Руотси — финское название варягов. Как обычно и случается, это слово начинает означать всех подданных скандинавов-руотси. Вот и Русь… По мере того как славяне попадают в этот племенной союз, они тоже становятся русью. Тем более что для славян финское слово «руотси» — не родное, оно лишено для них того же смысла. Для финнов руотси — это все скандинавы, и которые за морем, и которые здесь же, в Приладожье. Для славян сразу же возникает разделение: варяги, норманны, живут за морем; мы их знаем, но мы — не они, они — не мы. А руотси, русь… Они наши соседи, один из народов нашего края.
Если принять это предположение, становится понятно и насчет «призвания варягов». Не просто ведь варягов, а варягов, нареченных русью! Восстали племена, уже завоеванные варягами-руотси. Какую форму принимала свара первобытных людей, хорошо известно хотя бы по резне древлян в годы правления Хельги-Ольги. Варяги, спасаясь от истребления, бегут… Но, между прочим, еще совершенно неизвестно, куда именно они убежали… Нигде в летописях не сказано, что варяги из Руси бежали именно за море. Нигде не сказано — «поплыли славяне в Скандинавию через Варяжское море и оттуда позвали варягов». Ничего нет в летописях про это морское путешествие. Сказано: мол, послали к варягам…
О причинах возвращения варягов летопись говорит совершенно определенно — «вста род на род», началось взаимное истребление. Так тоже бывало множество раз, и вовсе не только в русской истории: лишившись общего хозяина, подданные резали друг друга еще более свирепо и беспощадно, чем раньше.
И между прочим — вот еще одна деталь, которую «благополучно» проглядели историки: в летописях идет речь вовсе не о призвании, а о возвращении варягов. Тех самих варягов-руси. Варяги были частью Руси, одним из народов, но притом — господствующим народом. Их сначала свергли, а потом опять позвали. Сильно подозреваю, что позвали не из Скандинавии, а из Ладоги.[31]
Мнение скандинавовВсю историю Древней Руси русские князья относились к варягам вовсе не как к иноземцам. Сколько раз обращались они к ним за помощью, и всякий раз получали!
Владимир ушел к варягам и вернулся с варяжскими дружинами.
Князь Ярослав тоже получил поддержку варягов в борьбе за киевский престол.
Описывая жизнь этих князей, историки всякий раз добавляют к словам летописца слово «наемные». «Вернулся с варягами» — пишет летописец. «С наемными варягами» — уточняет историк. Наверное, историки лучше летописцев знают, что варяги были именно наемные, — ведь сами летописцы ничего подобного не сообщают. Летопись говорит — с варягами, а толковать уже можно, как хочется.
Наверное, имеет смысл посмотреть — а как думали о Руси на самой Скандинавии? И убеждаемся: во многих сагах упоминается Русь, русские князья и разные события на Руси. Такой известный ученый, как Е. А. Рыдзев-ская, переводчик и исследователь саг, пользовалась двадцатью девятью разными сагами, сочиненными с IX по XIII век [89. С. 20–28]. И во всех этих сагах можно найти хоть что-то о Руси!
Русские князья Валдамар-конунг и Ярицлейв-конунг хорошо известны в сагах: это князья Владимир и Ярослав. Что характерно — ни одна из саг не называет их «князьями Киева». Оба они — исключительно «конунги Хольмгарда» (то есть Новгорода). Только конунги, и именно Хольмгарда.
Во времена Валдамара-конунга на самой Руси и к северу от нее произошли события, очень важные для самой Скандинавии.
Все началось с того, что норвежский конунг Трюггви внезапно умер. Его родственник Хокон захватил власть, а вдова Трюггви — Астрид бежала на Оркнейские острова.
Сыну Трюггви, Олаву, было всего три года; опасаясь за жизнь сына, Астрид решила замести следы. Оставаясь сама на Оркнейских островах, она «отослала ребенка с мужем, которого некоторые называют Торольв Лю-саскегг, а некоторые Лотскегги, и увез он тайно ребенка того в Норвегию, и с большой опасностью отвез в Швецию. А из Швеции захотел он ехать в Хольмгард, потому что там у него была родня». Все замечательно — но по дороге в Хольмгард-Новгород эсты «напали на тот корабль, на котором он был; иные были убиты, а иные взяты в плен. Воспитатель его (Олава. — Л. Б.) был убит» [90. С.41].
Мальчик-раб переходил от одного хозяина к другому. Домовитые сочинители саги деловито рассказывают, что в одном случае его обменяли на козла, в другом — на красивую одежду.
В конечном счете Олаву, сыну Трюггви, просто невероятно повезло: в страну эстов из Хольмгарда приехал его родственник, брат его матери, Сигурд. Сигурд выкупил мальчика у его хозяина и привез в Новгород.
В Новгороде Сигурд держал Олава в своем доме тайно, скрывая ото всех его происхождение от конунгов. Якобы в Хольмгарде был такой закон — нельзя было жить тайно родственникам царствующих в Скандинавии особ, надо было представляться князю. Сам по себе обычай странный, но не в нем суть.
Дальнейшие события каждая сага повествует по-своему.
«Случилось однажды, что Олав ушел из дому. А с ним его брат по воспитанию, и не знал об этом Сигурд, родич его. Они ушли тайком и пошли по улице. И там увидел Олав перед собой того недруга, который шесть лет тому назад убил его воспитателя у него на глазах и самого продал в рабство…»
…Тогда Олав быстро вернулся домой, и рассказал все Сигурду. Сигурд не был бы древним скандинавом, если бы не помог родичу: по всем законам кровной мести ущерб, нанесенный племяннику, был нанесен тем самым и дяде по матери. Сигурд «с большой дружиной» пошел к торгу, Олав показывал дорогу. Человека этого схватили и вывели за город, после чего Олаву «дали в руки большой топор. Олаву было тогда 9 лет. И замахнулся Олав топором, и ударил по шее, и отрубил голову; и говорили, что это славный удар для такого юного человека» [90. С. 31–32].
Другие саги рассказывают об этом же эпизоде несколько иначе: «А когда ему было 12 лет, случилось так, что однажды на торгу он узнал в руках человека топор, тот, который принадлежал Торольву, и стал расспрашивать, каким образом попал к нему этот топор, и по ответам его удостоверился, что это был топор его воспитателя и его убийца. И взял топор тот из его руки, и убил того, кто принес его туда, и отомстил так за своего воспитателя. А там (в Новгороде, естественно. — А. Б.) была велика неприкосновенность человека и большая пеня за убийство» [90. С. 41].
Или вот еще версия той же самой истории, еще более красочная: «…там он увидел Клеркона, который убил его воспитателя… у Олава в руках был топорик, он ударил Клеркона по голове так, что разрубил ему мозг, и сразу же побежал домой и сказал Сигурду, своему родичу, а Сигурд сразу же отвел его в дом княгини и рассказал ей, что случилось. Княгиню звали Алогия»[90. С. 62–63].
Алогия (или Аурлогия) — это жена Валдамара-конун-га. Из множества жен Владимира то ли две, то ли даже четыре были скандинавского происхождения; но что интересно — Алогия живет в Новгороде!
В одном из вариантов сказания Алогия выбрала Олава, потому что была колдунья и ее духи сказали ей, что у этого мальчика великое будущее.
По другим версиям, Аурлогия-Алогия сказала, что «нельзя, чтобы погибал такой красивый и храбрый мальчик».[32]
И в обоих случаях вся логика Алогии (Аурлогии) и ее окружения — скандинавская! И в случае прорицания будущего, и тем более — если никак нельзя убить такого славного мальчика: в девять лет с одного удара отрубил голову взрослому мужику!
Скальд, сочинявший эту сагу, повествует о действиях Олава с откровенным удовольствием. Обратите внимание — законы Древней Руси нам сейчас кажутся чересчур уж вольными и странно поощряющими насилие и убийство. А скандинавам того времени они казались наоборот — чересчур стеснительными и строгими.
В конечном счете Олав после множества приключений убивает узурпатора Хокона и становится конунгом Норвегии. Тогда сын убитого им конунга Хокона Эйрик «пошел на восток, на Гардарики, на Вальдамара Старого, и грабил в его владениях во многих местах. Он разрушил Альдейгюборг и взял там много богатств, и еще дальше пошел на восток в Гардах; всюду он жег города и крепости, а бонды бежали со своим имуществом в леса… делал он это из мести к Олаву конунгу и вражде после смерти Хокона, отца своего» [90. С. 51].
Кровная месть в чистом виде.
Когда сам Олав Святой погиб, то «Харальд брат его и Рангвальд, сын Бруси, и много людей с ними, и пришли в начале той зимы на восток в Хольмгард к Ярицлейву конунгу… У Ярицлейва всегда было много норвежцев и шведов» — и далее сага перечисляет имена этих скандинавов [90. С. 53].
То есть на Русь побежали родственники убитого, чтобы было кому защитить их от кровной мести.
В «Саге об Эймунде» повествуется история группы исландцев, которые пришли на Русь в годы правления
Ярослава и помогли ему воевать с Полоцким княжеством.
Из других саг явствует, что князь Владимир стал предком скандинавской династии. Действительно — Валда-мар — Владимир Красное Солнышко русских былин, назван в сагах «отцом Ярицлейва, отца Хольти, отца Вальдамара, отца Харальда, отца Ингебьерн, матери Вальдамара, конунга данов» [90. С. 37].
Конечно же, этот самый Валдамар-конунг не кажется скандинавским сказителям таким уж чужим человеком.
У князя Ярослава есть «свое» скандинавское имя в сагах — Ярицлейв. Этот Ярицлейв женат на Ингигерд, дочери шведского короля. Одна из дочерей Ярослава — Елизавета, у варягов звалась Эллисив. Именно на этой Елизавете-Эллисив женился знаменитый норвежский король Гаральд. С этим связана совершенно потрясающая история!
Дело в том, что когда Гаральд посватался к Елизавете Ярославне, ему отказали — король не прославил себя никакими великими делами.
Гаральд принял вызов и стал совершать великие подвиги. На Сицилии, например, он привязал к спинам птиц, вивших гнезда под крышами домов, горючие материалы. Птицы понесли огонь в гнезда, и эта омерзительная жестокость принесла «замечательные» плоды: не только птицы сгорели живьем, сгорел город.
Эта история очень напоминает один из фрагментов мести княгини Ольги-Хельги убийцам мужа — именно таким способом она сжигает столицу древлян Искоростень.
Вообще часто появляется подозрение: в русских летописях многовато прямых заимствований из саг. Например, упоминается в сагах и некая Сигрид Гордая: когда «конунг из Гардарики» стал к ней свататься — она напоила вином конунга и всю его дружину так, что «все были совсем пьяны; сторожа и внутри и снаружи спали. Тогда велела Сигурд княгиня напасть на них и с оружием и с огнем; сгорела горница и те, кто был внутри, а тех, кому удалось выбраться, убили» [90. С. 63].
Все это тоже очень напоминает эпизод с истреблением древлянских послов, пришедших свататься от князя Мала.
Впрочем, вернемся к перечислению великих подвигов, совершенных Гаральдом, они того стоят: этот великий человек, навек прославивший свое имя, взял в Африке и разрушил больше восьмидесяти городов, а в них награбил неимоверно много золота. И все это золото он «посылал Ярицлейву конунгу в Хольмгард». Сага не знает никакого такого Киева! Конунг Ярицлейв живет в Хольмгарде, в эту хазу Гаральд и стаскивает награбленное.
А поскольку Гаральд сильно влюблен и тоскует без Эллисив, он, как и подобает влюбленному, сочиняет стихи. Например, вот такие: «Корабль прошел мимо обширной Сицилии; быстро шел корабль. На котором были храбрые мужи; мы были горды, как и можно было ожидать; меньше всего жду я, чтобы трус достиг того же; но все-таки девушка в Гардах не желает меня знать» [90. С. 58].
Припев «…но все-таки девушка в Гардах не желает меня знать» был во всех песнях, сочиненных Гаральдом.
Граф Алексей Константинович Толстой сочинил прекрасную балладу с рефреном после почти каждого четверостишья: «Звезда ты моя, Ярославна!» Если верить графу Толстому, вернувшись в Киев, Гаральд обращается к Ярославу-Ярицлейву и его дочери Эллисив-Елиза-вете с такими словами:
Очень романтично, очень похвально, прекрасный пример для влюбленных юношей; замечательная рекомендация, посредством каких мер следует добиваться благосклонности любимых. Остается только надеяться, что не все молодые люди последуют этому примеру: а то ведь и городов на земле не останется.