А она сейчас способна на все. Ни отца у нее, ни матери. Девушка нуждается в родительской заботе и ласке. Если этого нет, то она потянется к близкому человеку, которого ей сейчас заменяет Матвей. Именно заменяет, а не является им. Дана потянется к нему. Он откроет ей свои объятия. Она согреется в них, а потом проклянет его.
Матвей может воспользоваться ее временной слабостью, влюбить в себя и даже стать ее законным мужем. Сначала Дана будет рада этому, а потом возненавидит его.
Нет, они обитатели разных миров. Пусть она ищет родственную душу в социальных сетях, среди золотой молодежи, тусующейся там. Может, барышня сейчас переписывается со своим бывшим или даже настоящим парнем. Хорошо, если этот мажор сможет согреть ее и утешить.
Матвей не чувствовал себя человеком второго сорта. Просто ему не хотелось жить в мире, обитатели которого претендуют на особое к себе отношение и плюют на тех, кого низводят на низший уровень. Они делят людей на сорта с той же серьезностью, с какой душевнобольные считают себя Наполеонами. Да они и есть душевнобольные, и вразумлять их бесполезно. Пусть эти ребята варятся в своем котле, а Матвей будет жить нормальной здоровой жизнью. Для этого у него все есть – дом, работа. А еще появилась Лариса. С ней будет просто и надежно.
– Ничего не нужно? – спросил он.
– Как не нужно? – Дана вынырнула из сети. – Ксения пиццу готовит. Я заказала. Принесешь?
Матвей в слуги не нанимался, но эта просьба его не обидела. Он сам вызвался кормить Дану. И завтрак сегодня ей принес, и обед подал. Отравили ее отца или нет, но лучше перебдеть…
Самойлов спустился на кухню, где колдовала у плиты симпатичная женщина с пухлыми сочными щечками. Ксения Михайловна работала поваром, а по совместительству жила с мажордомом, являлась его законной супругой. Хорошо устроился Антон Викторович, ничего не скажешь. Жена у него уже не юная, но ей и тридцати еще нет, а ему за сорок уже. Приятная тетка. Яркие живые глаза, милая добрая улыбка.
Глядя на нее, трудно поверить, что она могла подсыпать отраву в пищу Павлу Константиновичу. Да и зачем это надо? Ни ей выгоды, ни мужу. А новая хозяйка возьмет да и уволит.
А за хозяйку в доме Дана. Ее слово закон. Сказала, что хочет пиццу, будьте добры бросить все и заняться делом. А Ксения на все руки мастер. Она и голубцы состряпает – пальчики оближешь, и пицца у нее не хуже итальянской. Надо будет, и змею по-пекински запечет не хуже китайского шеф-повара.
– Ты уже здесь? – Женщина вынула из духовки противень и улыбнулась.
– Здесь, – сказал Матвей.
– Я могла бы и сама подать.
– Ничего, я управлюсь.
– Давай. А потом спускайся. Чаю попьем.
Матвей удивился. С чего бы им это чаи распивать? Ксения – женщина замужняя, к тому же супруг всегда-то где-то рядом. Увидит ее в компании с Матвеем, приревнует, а вечером наедине выскажет.
– Лариса будет, – с загадочным блеском в глазах проговорила она.
Самойлов все понял. Хозяева пытаются изображать из себя избранников судьбы, а прислуга – люди простые. Увидела Ксения, что приглянулась Лариса Матвею, и давай сватать. А может, сама Лариса свою симпатию к нему напоказ выставила. Или даже попросила Евстафьеву посодействовать.
Но на чай Матвей не пришел. А вечером, после одиннадцати, он постучался к Ларисе.
Дверь открылась почти сразу. Ничего не говоря, девушка схватила его за руку, втянула в комнату и закрыла дверь на защелку.
– А если кто увидит? – Вопрос прозвучал возмущенно, а в глазах задорный блеск.
Платье на ней вовсе не форменное, нарядное, и сама она сверкает как начищенный пятак. А духи пахнут!..
– А никто не знает? – ничуть не смущаясь, спросил он.
– А кто знает?
– Ксения на чай приглашала…
– А ты почему не пришел? – спросила Лариса вроде бы застенчиво, но смело.
– А что я здесь делаю?
– Сюда тебя никто не звал.
– А я вот взял и пришел.
– А если кто увидит?
– Уже не увидит.
– А если услышит?
– А я заставлю тебя молчать. – Он обнял ее за гибкий упругий стан и закрыл рот поцелуем. Чтобы молчала.
Лариса уперлась руками в его грудь, попыталась оттолкнуться, но Матвей крепко держал ее. Она продолжала дергаться, но с каждыми разом ее рвение слабело. В конце концов Лариса позволила кавалеру уложить себя на постель.
Губы у нее сочные, сладкие, дыхание мятное, а грудь упругая. Соски затвердели, вздыбились, легко прощупывались через ткань платья и чашечки бюстгальтера.
Матвей расстегнул молнию на платье, но Лариса неожиданно с силой оттолкнулась от него и прошептала:
– Не надо.
– А так? – Он снова поймал ее и поцеловал.
Она кивнула и закрыла глаза. Да, так можно.
Матвей положил руку ей на коленку.
Лариса обмякла, позволила ему развести ей ноги, но тут же снова оттолкнула его.
– Хватит!
– Я пойду? – Матвей сел, опустил ноги на пол.
Было у него однажды. И так с девушкой, и эдак, а она все никак. А когда он поднялся, чтобы уйти, она сама набросилась на него, раздела и все такое.
– Не надо! – Лариса схватила его за руку, потянула на себя и снова расслабилась под его долгим затяжным поцелуем.
Он просунул пальцы в декольте, вынул налитую округлость из чашечки, и Лариса даже не дернулась. Но стоило ему потянуться губами к ее соску, как она толкнула его в грудь с такой силой, что он едва не слетел с кровати.
Лариса поднялась, оправила на себе платье, но даже взглядом не показала на дверь.
– Что вы, мужики, за народ. Сразу в постель тащить! – с кокетливым укором проговорила она.
– Мы народ темный, у нас все на инстинктах.
– Вот я и говорю, животные у вас инстинкты.
– А как надо? Научишь? – Матвей нарочно сделал недоумевающее лицо.
– А ты не знаешь?.. Ну хорошо! – Она махнула рукой, призывая его оставаться на месте, а сама вышла из комнаты.
Вернулась Лариса с подносом в руках. На нем чайник и чашки, половина пирога на одном блюде, пирожные на другом. Сахар, мед, варенье.
– Показательно! – потирая ладони, заметил он.
– Это с точки зрения женщины, – весело сказала она, сгружая угощение на стол.
– А с точки зрения мужчины… извини, ничего горячительного у меня здесь нет. – Матвей развел руками.
– Я могу одолжить. – Лариса достала из тумбочки початую бутылку. – Любишь чай с коньяком?
– Люблю все, что с коньяком. Пьяную вишню, например. – Он обнял Ларису, прицелился.
Она попыталась убрать губы, но сама же себя и удержала. А губы у нее вкусные – как вишня в коньяке.
– Чай остынет, – сказала Лариса, нехотя отстранилась от него, наполнила чашки.
Матвей взял пирожное. Хотел всего лишь попробовать, а оно целиком растаяло на зубах.
– Вкусно!
– Ксения постаралась.
– Я знаю, она тебя за меня сватает, – сказал Матвей. Он дурачился и не скрывал этого.
– Скажи, ты всегда такой простой или только со мной? – спросила Лариса, глядя на него с веселой улыбкой, но внимательно.
– С тобой просто и уютно.
– Уютно?
– Очень.
– И все?
– Нравишься ты мне. Могу и утонуть в тебе. Но я пока побарахтаюсь, ладно? А то у тебя жених есть. Вдруг ты только его любишь?
– Если бы у меня был жених, то ты сейчас здесь не сидел бы. – Лариса не пыталась изображать из себя святую невинность, но что-то такое в ней проскальзывало.
– Значит, нет никого?
– Нет.
– А был?
– Ну, может, и был… – Взгляд ее затуманило воспоминание, в котором угадывалась добрая история с дурным концом.
– Не мое дело?
– Не твое дело.
– А сама откуда?
– Из Тулы.
– Я так почему-то и подумал. Чай у тебя вкусный, как будто из самовара.
– Не совсем из Тулы.
– А ты не переживай, меня деревней не напугаешь. Я только за. Чем человек проще, тем лучше.
– Простой – за порогом постой! – Лариса грустно улыбнулась.
– Так не нужно в чужой дом проситься, тогда и за порогом стоять не придется.
– Ты про этот дом?
– Вообще.
– Про этот. А если мне здесь нравится?
– Так я ничего не говорю.
– Не говоришь. Но за Даной увязался.
– Дана попала в беду. Ей угрожают бандиты.
– И сейчас угрожают?
– И сейчас.
– Ты это серьезно или тень на плетень наводишь?
– Серьезно.
– А что за бандиты?
– Из Багульева. Она туда случайно попала.
– Да, я слышала.
– И про Котофея слышала?
– Нет.
– А Дана случайно подслушала разговор про убийство. Сама знаешь, что с опасными свидетелями делают. Она побежала, за ней погнались, я спрятал ее в своем доме. Потом Дана сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться.
– Но ты же не профессиональный телохранитель.
– А Алик был профессиональным телохранителем?
– Он прошел специальную подготовку.
– И у меня специальная подготовка. Пять лет в разведке. Рейды по тылам противника, боестолкновения. У меня есть опыт.
– Чечня?
– И Чечня, и Дагестан.
– Пять лет?
– Мало?
– Ну, бывает и больше.
– И у меня специальная подготовка. Пять лет в разведке. Рейды по тылам противника, боестолкновения. У меня есть опыт.
– Чечня?
– И Чечня, и Дагестан.
– Пять лет?
– Мало?
– Ну, бывает и больше.
– Так я парень простой. Два года срочной, три по контракту. А потом золото в тайге добывал.
– Золото? – насторожилась Лариса.
– Нет, не под охраной. Не сидел я, если ты так думаешь.
– Да я не думаю. – Лариса слегка смутилась.
– Биография у меня чистая и ясная. Чай вкусный. Только без коньяка.
– Ах да! – спохватилась Лариса, снова налила чай, добавила в него коньяку.
А когда она сделала глоток-другой, Матвей вспомнил про пьяную вишню, потянулся к ней, поцеловал в губы, а потом увлек на кровать. На этот раз она позволила себя раздеть. А чуть погодя раздвинула ноги.
Глава 10
Танцпол – стартовая площадка, разгоняйся и взлетай! Двигай попой без всякого стеснения! Резче движения, выше руки! Платье короткое, облегающее. Если оно вдруг поползет вверх и задерется до пупа, ничего страшного. Здесь все свои! Да и стесняться нечего. Фигурка у Даны всем на зависть.
Но платье не задирается. Дана разошлась не на шутку, такие крендели телом выписывает, а оно хоть бы на два пальца поднялось. Но если гора не идет к Магомету…
Дана расстегнула молнию на боку, скрестила руки на животе, рванула платье, и оно взвилось над головой ярко-зеленым флагом. Обнаженные мячики груди заколыхались в ритме танца.
Девчонки застонали от восторга, а Маринка, подражая ей, сорвала с себя блузку. Но она страшненькая, грудь у нее хоть и большая, но обвислая. А у Даны все тип-топ, соски глядят прямо, как глаза отличника – на портрет Эйнштейна.
Может, потому и стриптизер сзади пристроился? Сначала она уловила его дыхание, потом он коснулся пальцами ее плеча, а там последовал и толчок в попку. Пока еще не проникающий, но уже!..
Это было чересчур, но Дана не остановилась. А парень обнаглел, плотно прижался к ней сзади, потянул вверх резинки трусиков, превращая их в две тонкие полоски.
Девчонки стонут от восторга, а она не знает, плакать или смеяться. Дана ведь не шлюха, чтобы с каким-то уродом на публику голышом зажигать. Но туземные барабаны в башке бьют со страшной силой, а ноги сами идут в пляс, не желают останавливаться.
А парень вконец обнаглел. Он держит ее за резинки трусиков как марионетку за веревочки, дергает вверх и в сторону. А танцует она всем на потеху! Серединка трусиков сильно жмет снизу, ей больно, из глаз текут слезы. Но Дана танцует. Потому что весело.
Но все прекратилось. Сзади послышался шум. Стриптизер отпустил Дану, а на его месте вдруг появился Алик. Сначала он просто оттолкнул наглеца. Тот не понял, попытался толкнуть в ответ, но Алик отбил руку и ударил кулаком в лицо.
Стриптизер отскочил назад, быстро восстановил равновесие и с верой в мощь своей мускулатуры пошел на реванш. Но парень даже шагнуть не успел, как его вдруг повело в сторону, затем крутануло вокруг оси. Он опустился на колени, изо рта хлынула блевотина. Девчонки завизжали.
Алик стал натягивать на Дану платье. К нему подбежал клубный охранник, но в руке у телохранителя появился пистолет, и вышибала шарахнулся от него. Алик стал ему что-то говорить, показывая на стриптизера, тот закивал, соглашаясь с ним. Дана тем временем влезла в платье.
Алик подошел к ней, повернул к себе лицом, внимательно посмотрел в глаза, взял за руку и повел на выход. Дана упиралась, но Алик пер ее как буксир.
В конце концов они оказалась в машине. Он ее куда-то повез. Ей это не понравилось.
Машина остановилась на красный свет. Дана открыла дверцу, выскочила и побежала к какому-то зданию. Алик рванул за ней.
Он поймал ее во дворе какого-то дома и схватил за руку. Дана обернулась и увидела его глаза, полные насмешливой иронии. Казалось бы, Алик должен был злиться, а он прикалывался. Эта пьяная обдолбанная дура не вызывала у него ничего другого, кроме смеха.
Алик потянул ее к машине. Вдруг сбоку от него что-то мелькнуло, и он стал падать.
Дану кто-то схватил сзади. В нос ей ударил острый одуряющий запах. Ее куда-то понесли, сунули в какую-то тесную коробку, на которую с приглушенным стуком опустилась железная крышка.
Только тогда она поняла, куда попала. Это был багажник машины, которая тут же куда-то поехала. Дана проваливалась в небытие, но какая-то внутренняя сила удерживала ее на плаву.
Потом вдруг в машину что-то ударило, крышка багажника открылась. Дана выскочила и, цокая каблуками, побежала по какой-то дороге. Мимо проносились горящие фары.
Вскоре она выбилась из сил, остановилась и приткнулась к столбу. Вдруг рядом тормознула большегрузная машина. Ее позвали, она пошла. Ей помогли забраться в спальный отсек, там она и выключилась.
Да, так все и было. Алика ударили, он упал, ее схватили, загрузили в машину. Это была явь, которая проклюнулась во сне и разбудила Дану. Она вспомнила все. Матвей очень хотел знать, как и что было.
Ночь за окном. В спальне гробовая тишина, в которой растворялся даже цокот часов. Матвей в соседней комнате, в кабинете, у него там постелено. Что ж, придется разбудить.
Дана поднялась, вышла из комнаты и только тогда спохватилась. Рубашка на ней далеко не самая длинная, полупрозрачная. Что подумает взрослый дядя, если она зайдет к нему в комнату в таком виде, пусть и без задней мысли?
Матвей, конечно, хороший парень. К своей работе он относится весьма серьезно, да и как мужчина, наверное, очень даже неплох. Но Дана далека от мысли крутить с ним роман. Дело не в том, что они из разных миров. А может, и в том.
Алик тоже был хорошим парнем, готовым отдать за нее жизнь. Иной раз на пьяную голову приходила мысль переспать с ним. Но этого так ни разу и не приключилось. С другими было, а с ним нет. Он не соответствовал ее уровню.
Помнится, был один парень, красивый, брутальный. Дана даже села с ним в машину. Он предложил ей перепихнуться на заднем сиденье, а она послала его к черту. Этот тип должен был отвезти ее к себе. Но у него не было своего дома, и на фига он такой нужен? Так она думала всерьез…
У Матвея свой дом был, но все-таки они разного поля ягоды.
Умом девчонка понимала, что нельзя делить людей по рангам и сословиям. Если в стране демократия, то для всех и во всем. Но в ее душе сидел спесивый бес-тиран и частенько поднимался в штыки. Сейчас он спит и вряд ли очнется, если Дана вдруг ляжет в постель к Матвею. Отец у нее умер, душа не знает покоя. В таком состоянии плевать ей на условности. Но время пройдет, и она проклянет себя за собственную слабость. А Матвея возненавидит за то, что он ее не остановил.
А он это сделает. Тормознет взглядом, своим отношением к ней. Дана для него босс, и Матвей четко это осознает. Если вдруг она полезет к нему с перепоя, то он легко уйдет от искушения. Интересно, этот парень всегда был таким правильным? Может, женщины его вообще не интересуют?
Интересно посмотреть, как он отреагирует, если она зайдет к нему в комнату в неглиже. Будет стоять такая красивая и сексуальная под фатой из лунного света. Если Матвей окна не занавесил.
Нет, окна не зашторены. Лунный свет сочится сквозь тюлевую зыбь. Только вот Матвея нигде нет. Диван разложен, но постель на нем заправлена. Может, он в игровой комнате? Но там никого, как и в ванной.
Вчера днем он хотел съездить домой, собаку покормить, но Дана не захотела его от себя отпускать. Она заплатила охраннику, который сменился, он прокатился туда, позвонил вечером и сказал, что все хорошо. И собака накормлена, и братва дом не тронула.
Матвей успокоился и даже улыбнулся Натали. Она как-то странно на него посмотрела, и он ответил ей тем же. Между ними как будто искра проскочила и застряла у нее между ног.
Дану как будто током ударило! То ли ревность за горло схватила, то ли обида за отца. Его еще даже земле не предали, а вдова уже как последняя шлюха искрится.
Двери в ее покои были заперты – Матвей настоял, – но изнутри они открывались без ключа. Дана провернула защелку, по коридору через бельэтаж прошла в отцовский флигель. Тут не закрыто. Ну да, незачем это делать, если Матвей здесь. У него пистолет. Или даже два, из разных сплавов. Ну, не козел ли?!
В спальне мерцает свет. Телевизор в комнате работает. Наверное, Натали с Матвеем порнушку смотрят, на следующий заход настраиваются.
Дана распахнула дверь, с горящими глазами ворвалась в спальню. По телевизору шел какой-то фильм. Натали лежала в постели с закрытыми глазами, на спине, под покрывалом. Рядом с ней никого не было. Она спала и ничего не слышала. Но Дана слишком долго смотрела на нее. Женщина почувствовала ее взгляд и проснулась.
– Дана? – Натали посмотрела на нее без особого удивления и даже позу не сменила. – Тебе чего?
– Да так. – Дана пожала плечами, собираясь закрывать дверь.
– Кого-то ищешь?
– Нет, не ищу.
– Если Матвея, то он у Ларисы.
Дана должна была сдержать возмущение, но ее брови сами по себе поползли вверх.