— Ты стала невозможной, Джессика, — заявила она. — Все в доме пошло прахом. Никто не воспринимает свои обязанности всерьез. Смешно, когда старые девы стремятся выйти замуж лишь бы за кого, не думая, что уже поздно.
Мириам, конечно, оскорбляли язвительные уколы, но она уже чувствовала себя будущей женой Эрнста, а не просто дочерью, и постоянно ссылалась на него. Меня это радовало. Мы много разговаривали и стали по-настоящему дружны. Я объясняла Мириам, что ей давно пора бежать от тирании бабушки и нельзя упускать счастье.
— Интересно, что будет, когда я уйду отсюда? Джессика, что ты собираешься делать?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты часто бываешь в Оуклэнд Холле. Иногда это пугает меня. Ты идешь по стопам матери.
— Мне нравится там. В Дауэре совсем не весело.
— Все беды твоей матери начались там.
— Со мной будет по-другому. Перестань беспокоиться, Мириам. Думай о будущем. Радуйся своему счастью.
— Я это и делаю.
Мириам вышла замуж в конце августа, как и планировалось. Бабушка явилась на свадьбу только для того, чтобы не нарушить традиции. Дедушка вел невесту к алтарю, а я была подружкой. Церемония прошла скромно, ибо бабушка много раз повторяла, что мы находимся в стесненных обстоятельствах.
Не было даже свадебного обеда.
— Что нам праздновать? — не унималась она. — Глупые капризы старой девы.
Но жестокость бабушки уже не трогала Мириам. Она наконец-то приняла решение, к которому шла многие годы. Бабушка, упоминая об этой супружеской паре, противно кривилась и звала их церковными крысами, предрекая новобрачным нищету и скучные будни.
Молодые даже никуда не поехали в свой медовый месяц.
— Медовый месяц, — издевалась старуха. — Бутерброд с сыром на деревянном столе, который моя доченька выскребает ножом. Она еще поймет свою ошибку. Они живут в нищей лачуге! Пусть радуются этому.
Тогда заговорил отец:
— Иногда в подобной лачуге человек испытывает больше счастья, нежели в роскошном замке. По-моему, это сказано в Библии. Я рад, что Мириам все же сбежала из нашего дома.
Бабушка уничтожающе посмотрела на мужа, но тот взял газету и вышел из комнаты.
Так он впервые в нашем присутствии оказал сопротивление жене.
Несчастье произошло через неделю после свадьбы Мириам. Прогуливаясь утром по парку, Бен упал, потому что подвернулся костыль. Хенникера обнаружили только через час. Бэнкер и Уилмот отнесли его домой и вызвали врача. Оказалось, что повреждения очень серьезны. Открылась старая рана на ноге, и надо было лежать в постели, пока она не заживет.
Когда я явилась в Оуклэнд, Бен выглядел не только недовольным, но и очень больным.
— Посмотрите, что сделал старый дурак, Джесси, — ворчал он. — Костыль вылетел из рук, я покатился по траве. Почему вы не спасли меня в этот раз?
— Как жаль!
— Придется теперь навещать меня.
— Я буду приходить часто, Бен.
— Больной старик вам быстро надоест. Но я скоро встану.
— Конечно.
— Придется отложить отъезд в Австралию, но это, по-моему, вас не расстраивает.
— Я бы не вынесла вашего отъезда.
— Вы бы поехали со мной.
— Я никогда не верила, что попаду в Австралию.
— Это на вас не похоже, Джесси. Вам ведь хочется туда? Я не оставил бы вас в Дауэре. Вы там задохнетесь. С вашим характером там не выжить. Вы хотите жить, мечтаете расправить крылья, у вас авантюрная душа, Джесси. Мы похожи. То, что случилось со мной, — только отсрочка. Обещаю, что когда-нибудь вы уедете в Австралию.
— Неужели вы и на этот раз сядете за карточный стол и выиграете меня? — рассмеялась я.
— Неплохая идея. С вашим дедушкой это нетрудно… А что, если бы я проиграл, Джесси?
— Вы картежник и всегда рискуете.
— Есть вещи, в которых неоправданный риск недопустим, — он крепко сжал мою руку. — Я решил, и вы поедете в Австралию.
— Значит, Бен, вы должны поправиться.
— Положитесь на меня. На следующей неделе я встану.
Но этого не произошло.
Прошли сентябрь и октябрь, а рана не заживала. Доктор настаивал, чтобы мистер Хенникер оставался в постели. Он злился, ругал врачей, заявляя, что они ничего не знают, и не находил себе места. Почему проклятая рана не заживает? Неожиданная болезнь нарушила его планы. Он пытался встать, но безуспешно, и с неохотой признал свое поражение. Я приходила каждый день в половине второго и, зная, что друг ждет, никогда не опаздывала.
В конце октября состоялся консилиум, и все в Оуклэнд Холле помрачнели. Кроме незаживающей раны, появились и другие плохие симптомы.
Бен поначалу твердил, что все это ерунда, и опять попытался встать с постели. Но неудачно. Похоже, доктора оказались правы. Он настоял на том, чтобы ему сказали правду, а затем выложил заключение врачей мне:
— Нам нужно серьезно поговорить, Джесси. Несмотря на все отговорки, я заставил их относиться к себе, как к мужчине. Если Бена Хенникера ожидает конец, то это касается только его. Я хочу оставить свои дела в порядке. Врачи сказали, что у меня нелады с кровью, поэтому и нога не заживает. Не упади я — эта болезнь все равно проявилась бы рано или поздно. Они считают, что мне осталось не больше года и что я никогда больше не встану с кровати. Все прекрасные планы полетели к чертям… Но они не знают Бена Хенникера. Я внесу изменения, а на это нужно время. Вы понимаете, меня, Джесси?
— Конечно.
— Итак, мне осталось недолго и нужно подготовиться… Прекратите печалиться. Я — старик и прекрасно пожил. Не хочу угасать как свеча. Этому не бывать. Я всегда мечтал увидеть внуков, играющих на газоне с павлинами.
— Вы имеете в виду детей Джосса?
— Вот именно. Я представлял их похожими на него… Маленьких девочек и мальчиков. Девчушки будут очень хорошенькими, если унаследуют его глаза. Я рад, что он пока не женился, хотя на это существовала причина.
— Какая причина? Он ведь не очень молод?
— Недавно разменял третий десяток. Сколько времени прошло с тех пор, как он появился в моем доме! Я хочу, чтобы сын женился на подходящей женщине. Это очень важно. Поэтому я рад, что он еще холост.
— Вы хотели рассказать мне о причине.
— У него были увлечения. Джосс — мужчина и любит женщин. Они же его обожают, — Бен довольно хмыкнул, и мне это не понравилось. — Во все, что он делает, Джосс вкладывает больше энергии, чем другие люди. Если уж он положит глаз на кого-нибудь, то добьется своего.
— Ваш сын теперь кажется мне еще более привлекательным, — с ехидцей заметила я. — К тщеславию добавляются черты истинного ловеласа.
— Вы забываете, Джосс — настоящий мужчина, сильный, гордый, уверенный в себе. Таким он и должен быть. Высокий, красивый, получил хорошее образование. Я отослал его в школу, которая не изменила мальчика. Образование в Англии только помогло. В шестнадцать он уже мечтал работать. Джосс помешан на опалах и знает все об их добыче… Но я хочу думать о настоящем. Они говорят, что мне остался год. Может, старина Бен протянет и дольше. Но прежде чем я уйду в мир иной, нужно все привести в порядок. Вы должны многое для меня сделать. Написать письма и все в этом роде.
— Я помогу во всем. И вы это знаете, Бен.
— Напишем первое письмо юристам в Лондон и Сидней. Пусть пришлют мистера Веннора из столицы незамедлительно. Сделаете это?
— Конечно. Только сообщите адрес.
— Мистер Веннор служит в фирме «Веннор и Кейвз», расположенной на площади Ганновера. Полный адрес найдете в моей записной книжке.
Я написала письмо и пообещала отправить его.
— Рад, что у нас еще осталось время, Джесси.
— Врачи могут ошибаться, — настаивала я. — Так часто бывает.
— Возможно. Но я думаю, не преследует ли меня проклятие Зеленого Огня? Я ведь говорил, что все его владельцы пострадали.
— Но вы потеряли его двадцать лет назад.
— Да, конечно. Доктора предполагают, что я подхватил инфекцию, когда работал в шахте. Это цена, которую приходится платить за добычу опалов. Своеобразная месть природы за то, что мы отбираем у нее.
— Но красота не должна прятаться. Ее нужно отдавать людям.
— Кто знает, я все-таки думаю, что во всем виноват Зеленый Огонь.
— Неправда, Бен. Жизнь шла нормально, когда камень принадлежал вам.
Друг не ответил, а только взял мою руку и легонько сжал ее.
— Позднее я пошлю за Джоссом, — сказал он.
— Вы собираетесь пригласить его сюда?
Бен не спускал с меня глаз.
— Похоже, у вас кровь заиграла в жилах. Он вас интересует, не правда ли?
— А почему бы и нет? Я знаю, что вы высоко его цените. Но должна предупредить, что, судя по рассказам, ваш сын мне не слишком нравится.
Хенникер так расхохотался, что я испугалась за его состояние.
— Прекратите, Бен, это совсем не смешно, — серьезно заявила я.
— Вы измените свое мнение, когда познакомитесь с ним.
— Прекратите, Бен, это совсем не смешно, — серьезно заявила я.
— Вы измените свое мнение, когда познакомитесь с ним.
— Значит, вы действительно собираетесь позвать его в Оуклэнд?
— Пока нет. У меня еще есть время. Сын приедет, чтобы проводить меня в последний путь. У него полно работы, он не может бить баклуши целый год. Но когда дело будет близиться к концу, я пошлю за Джоссом и скажу ему свое последнее слово.
Я чувствовала себя несчастной, потому что Бену становилось хуже с каждым днем. Он бешено цеплялся за жизнь, но конец был неминуем.
Что будет в это же время на следующий год? При этой мысли меня охватывала глубокая печаль.
Проходили недели, я продолжала навещать Бена каждый день. Бабушка наверняка знала о моих визитах и выказывала свое недовольство, но запретить ничего не могла, боясь неповиновения.
— Твоему другу-шахтеру воздастся по заслугам, — сердито заявляла она при каждом удобном случае. — Подобные люди всегда кончают плохо.
Я не могла спорить с ней, потому что слишком серьезно относилась к Бену.
Он постоянно говорил об Австралии, а я с удовольствием слушала. Иногда мысли сбивались, и Бену казалось, что он до сих пор владеет Зеленым Огнем.
— Некоторые люди фанатично преданы опалам, а Зеленый Огонь — необычный камень. Бриллианты стоят дороже. Я видел людей, пораженных золотой лихорадкой. Те думают только о том, что золото может дать в жизни. С опалами все по-другому. Они очень разные. О Зеленом Огне ходит много легенд. Я знавал бедняков, которые не могли расстаться с опалами, даже смертельно нуждаясь в деньгах.
— Но Зеленый Огонь — несчастливый камень.
— Зато один из самых уникальных. Ничего подобного ему я не видел.
— Кто нашел его?
— Старый шахтер пятьдесят лет назад. Ему страшно не везло. Этого парня прозвали бедняга Джин. А потом во время обвала обнаружил Зеленый Огонь. Джин отдал свою жизнь за этот камень. Его сын нашел тело и сокровище. Отправился с ним в Сидней и показывал всем, чтобы похвастаться. Однажды старая цыганка предупредила его об опасности. Парень отдал камень младшему брату — так, чтобы никто не знал. А его самого убил разбойник.
— Что случилось потом?
— Камень отполировали. И опять череда смертей. В перепалке с женихом дочери младший брат упал с лестницы и два года провел в страшных муках. После его кончины дочь продала опал какому-то восточному владыке. И того убили через год. Опал достался старшему сыну, тот попал в рабство, и камень забрал хозяин. Потом его украли, и вор умер от лихорадки, прося сына отвезти опал в Австралию. Я рассказывал о старом Гарри. Он выиграл его.
— Этот человек не верил в легенды?
— Все, кто владел Зеленым Огнем, не хотели с ним расставаться.
— Вы не боялись, когда получили его?
— Нет. Но посмотрите, что произошло со мной.
— Нельзя винить несчастный камень. Интересно, что случилось с человеком, который украл его?
Бен взял меня за руку и заговорил:
— Джесси… — но не решился продолжить. Он выглядел очень усталым.
— Поспите, Бен.
Он не протестовал, и я поспешила вернуться в Дауэр.
Наступил Новый год. Иногда мне казалось, что Бен поправится. Но чаще он выглядел обессилевшим и угасающим.
Однажды в середине февраля я отправилась навестить его. В прихожей горел камин, и меня встретила печальная Ханна.
— Ему стало хуже. Да поможет Бог! Что будет с нами всеми?
— Думаю, он не забыл вас в завещании, — заверила я.
— Даже мистер Уилмот не ругает мистера Хенникера последние несколько недель. Он был бы рад, если б все оставалось по-прежнему.
— Это устроило бы всех, Ханна.
Когда я вошла в комнату, то поразилась синюшному цвету его лица. И тем не менее, увидев меня, Бен старался казаться веселым.
— Ну и погодка! — сказал он. — Приятно погреться.
Я подошла к кровати и взяла его руки. Они были очень холодными.
— В замке зябко, — заметил Бен.
Мы опять говорили об Австралии, а потом пили чай, который я подогрела на спиртовке.
— Представляю, как вы готовите пищу в лесу. Но человек предполагает, а Бог располагает. Боюсь, меня он не жалует, Джесси.
Я подала ему чай.
— Крепкий… Но чай лучше пить в лесу. Жаль, что мы там не побываем вместе. Не вешайте нос, девочка. Вы обязательно туда попадете. Я уверен.
Я не ответила. Пусть радуется своим фантазиям. Но трудно было представить, что скоро я не смогу приходить в Оуклэнд Холл.
— Думаю, пора, — сказал Бен. — Нужно послать письмо Джоссу. Ему понадобится время. Он же не сядет на первый корабль. Необходимо уладить дела в компании до отъезда.
— Хотите, чтобы я написала ему? — я взяла ручку и бумагу, а потом села у кровати. — Что?
— Сами придумайте. Пусть это будет ваше письмо ему.
— Но…
— Подчиняйтесь.
Итак, я написала:
«Уважаемый мистер Мэдден,
мистер Бен Хенникер попросил сообщить, что он болен и просит вас приехать в Англию. Очень важно, чтобы вы выехали как можно скорее.
Искренне ваша
Джессика Клейверинг».
— Прочитайте.
Я подчинилась.
— Получилось как-то недружелюбно.
— Но я ведь не знакома с Джоссом.
— Я много говорил о нем.
— Но ваши рассказы не вызвали у меня дружеских чувств.
— Выходит, я промахнулся и сам виноват. Когда вы встретитесь, то почувствуете к нему то же, что и другие женщины. Вот увидите…
— Вы кудахчете, как глупый павлин над своим птенцом.
Бен, конечно, расхохотался и повеселел. Но я не знала, что задумал мой друг.
Через некоторое время я получила ответ от Джосслина Мэддена. Он был адресован мисс Джессике Клейверинг из Оуклэнд Холла. Уилмот подал мне письмо на серебряном подносе.
Я сразу заметила австралийскую марку и четкий почерк, а поэтому догадалась и отнесла послание Бену. Я прочитала его вслух:
«Уважаемая мисс Клейверинг.
Спасибо за письмо. Когда вы получите ответ, я буду в дороге. И по приезде в Англию немедленно отправлюсь в Оуклэнд Холл.
Искренне ваш
Джосс Мэдден».
— И это все?! — удивленно воскликнул Бен.
— Здесь вполне достаточно. Теперь мы знаем, что ваш сын в пути.
Пришел апрель. В июне мне должно было исполниться девятнадцать.
— Ты взрослеешь, — сказала бабушка. — Все могло выйти по-другому, если б мы жили в Оуклэнде. Но здесь не на что надеяться. Тебе не заполучить даже аббата. Твоя тяга к дурной компании обернется тем, что ты не сможешь выйти замуж даже так плохо, как Мириам.
— Я думаю, что Мириам очень счастлива.
— А как же… Каждый день беспокоится, где бы добыть еду.
— Все не так плохо. У них достаточно провизии. Она умеет управлять домом и чувствует себя там лучше, чем в Дауэре.
— Мириам вышла бы замуж за кого угодно. Надеюсь, ты в таком положении не окажешься.
— Обо мне не беспокойся, — огрызнулась я.
Настроение было подавленным, потому что здоровье Бена ухудшалось. Я не могла представить, как жить после его смерти. Невеселая перспектива… В Дауэре я исполняла небольшие поручения: навещала бедняков, посещала курсы кройки и шитья в церкви, носила цветы на могилы, украшала церковь, и все в таком роде. Между делом я представляла, как стану разочарованной, злой и угрюмой. Чем старше я буду становиться, тем быстрее побегут годы.
Тот день начался, как обычно, молитвой в гостиной. На исходе апреля миссис Джармэн разрешилась еще одним младенцем, и бедный садовник стал еще скучнее. Он сказал мне, что природа не перестает быть щедрой к нему. Бабушка, конечно, не удержалась от комментария и прочла лекцию о половом воздержании. Бедняга Джармэн смотрел на нее с таким укором, что я рассмеялась.
Бабушка по-своему жалела его жену. Чтобы доказать семейную щедрость, она напаковала корзину провизии для роженицы, положив банку джема из черной смородины, который начал закисать, небольшого цыпленка и бутылку спиртного.
— Отнеси это миссис Джармэн, Джессика. Ведь ее муж работает у нас, а поэтому мы должны им помочь. Несчастная женщина нуждается в еде.
Когда я отправилась в дом садовника, я продолжала думать о Бене и о том, как обстоят дела в Оуклэнд Холле. Рядом с домом были грязный пруд и заросший садик. Бедняга Джармэн, отдававший все время чужим садам, абсолютно не обращал внимания на свой. Они могли бы посадить цветы и овощи. Трехлетний мальчик копался в грязи, двое других тянули веревку, четвертый бросал мячик в грязную воду.
При моем появлении все глаза устремились на корзинку.
— Добрый день, миссис Джармэн! — позвала я.
Я нашла ее в кровати. Новорожденная лежала в колыбельке рядом. Женщина показалась мне огромной и похожей на королеву-пчелу.
— У вас родилась девочка, миссис Джармэн?
— Да, мисс Джессика, — ответила жена садовника, закатив глаза. Она явно разделяла презрение мужа к природе. — Дочь назвали Дези.