Глава 2
ОУКЛЭНД ХОЛЛ
Время тянулось очень долго, и мне страшно захотелось узнать как можно подробнее о Бене Хенникере, показавшем за две встречи совершенно иной мир, по сравнению с которым мое существование в Дауэре стало жалким и бесцветным. Его живописная манера повествования о прошлом помогала мне вообразить себя в парусиновой палатке, на солнцепеке, по колено в грязи и даже ощутить на теле укусы москитов. Вместе с ним я переживала горечь поражения и радовалась успехам золотоискателя. Хотя не в желтом металле дело. Мы с Беном искали опалы, я держала свечу и заглядывала в пропасть, пытаясь разглядеть там прекрасные сверкающие камни, дарующие людям чувство провидения и рассказывающие загадочную историю природы.
Я радовалась, что очутилась у ручья в нужный момент и спасла Хенникера, как мне тогда представлялось, от неминуемой гибели. По этой причине он теперь благоволит ко мне, но со мной все по-другому. Мне искренне казалось, что между нами возникла какая-то необъяснимая нить, а поэтому ждать следующей встречи было невероятно трудно.
Я продолжала сидеть у ручья, предвкушая его появление.
— Знаю, что мы должны были встретиться в следующую среду. Но, честно говоря, не мог дождаться, — эти слова Бена грезились мне наяву.
Я ждала, как наши взгляды встретятся, и мы вместе рассмеемся. Однако этого не произошло. Я просто сидела у воды и бесполезно ждала, воссоздавая в воображении образ владельца Оуклэнда и его манеру разговаривать. Перед глазами возникали картины обвала, падали огромные валуны, способные погубить его навсегда. Случись это, и я бы никогда не узнала Хенникера.
Подумав о смерти, я вспомнила о могилке за садом, где росли цветы. Кто же там похоронен?
Бесполезно сидеть и смотреть на Холл. Бен не придет. У него гости, скорее всего, деловые люди, приехавшие покупать опалы. Возможно, они сидят, попивая вино или виски и наполняя бокалы, как только те пустеют. Тогда мне казалось, что Бен вообще много пьет. Он слишком увлекающаяся натура. Должно быть, они с гостями разговаривают, смеются и обсуждают достоинства купленных или проданных драгоценностей.
Как мне хотелось очутиться там, не дожидаясь следующей среды! До нее так далеко!
Погрузившись в грустные мысли, я брела без всякой цели вдоль ручья и наконец очутилась неподалеку от забытой могилы. Я уже не сомневалась, что в этом месте кто-то похоронен, и принялась тщательно разгребать холмик, вырывая траву. Для захоронения собаки возвышение слишком длинное. И внезапно я сделала ошеломляющее открытие. Из земли торчала маленькая табличка. Вытащив ее, я увидела покрытую землей надпись, очистила ее и, прочитав имя, похолодела от ужаса.
Джессика, просто Джессика Клейверинг. Так ведь зовут меня. Стоя на коленях, я разглядывала табличку. На кладбище у церкви было много могил без крестов и памятников, бедняки не могли позволить себе дорогих надгробий. Но для чего зарывать человека так далеко?
Зачем хоронить какую-то Джессику Клейверинг на краю света? Я перевернула табличку и увидела выгравированный год смерти — «1880», а под ним две буквы: «ИЮ…» И больше ничего.
Это открытие еще больше озадачило меня. Я родилась 3 июня 1880 года.
Женщина, лежавшая в могиле, не только носила мое имя, но и умерла в то время, когда я появилась на свет.
Я моментально забыла о Бене Хенникере и думала только о том, что обнаружила сейчас. Интересно, что бы это значило?
Я не могла хранить тайну и решила обратиться к Мэдди, остановив ее по дороге в огород.
— Мэдди, — я решила сразу перейти к делу, — кто такая Джессика Клейверинг?
Бывшая няня скривилась.
— Далеко искать не приходится. Она задает слишком много вопросов и всегда недовольна ответами.
— Ты имеешь в виду Опал-Джессику, — гордо заявила я. — А кто такая просто Джессика?
— О ком вы говорите? — заволновалась Мэдди.
— О той, что похоронена за садом.
— Послушайте, мисс, мне надо работать. Миссис Кобб ждет петрушку.
— Поговорим, пока ты будешь собирать ее.
— Вы что, намерены мне приказывать?
— Ты забываешь, Мэдди, мне уже семнадцать. Хватит относиться ко мне, как к ребенку.
— Когда люди ведут себя, как дети, тогда к ним так и относятся.
— Никакое это не ребячество, если меня интересует, что происходит вокруг. Я нашла табличку на могиле. На ней написано имя Джессики Клейверинг и дата смерти.
— Не путайтесь под ногами.
— Я и не мешаю, а ты ведешь себя так, словно тебе есть что скрывать.
Разговаривать с Мэдди было бесполезно. Вернувшись в комнату, я не переставала думать о таинственной Джессике вплоть до самого ужина.
Трапезы проходили в Дауэре очень скучно. За столом разговаривали, но не оживленно. Обычно сплетничали о местных новостях, обсуждали церковные праздники и людей из деревни. Семья практически ни с кем не общалась по собственной вине. Все приглашения отклонялись.
— Мы не сможем отплатить за гостеприимство, — ныла мама. — Раньше все было по-другому. В Холл приезжало множество гостей.
В такие моменты я наблюдала за отцом, который брал газету и прикрывался ею, будто броней. Но чаще просто уходил под любым предлогом. Однажды я не сдержалась и заявила, что люди приглашают в гости совсем не потому, что ждут того же взамен.
— Ты — социальный игнорамус, — заявила мама, а потом с издевкой добавила: — Ничего другого и быть не может, потому что мы были вынуждены воспитывать тебя в ужасных условиях.
Я всегда сожалела, когда давала матушке повод укорять отца. В тот день мы сидели за круглым обеденным столом в красивой комнате. Дауэр был сооружен позже, чем Оуклэнд Холл, а в 1696 году к нему еще сделали пристройку. Над крыльцом висела табличка, сообщающая об этом. Дауэр всегда казался мне красивым строением, хотя по сравнению с Холлом был маловат. Выстроенный из кирпича, с черепичной крышей и разноцветными витражами, он имел особое очарование. Столовая казалась очень уютной, а из огромных окон открывался вид на лужайку — гордость бедняги Джармэна.
Мы сидели за шикарным столом из махагонового дерева с резными ножками, когда-то украшавшим Оуклэнд Холл.
— Нам удалось кое-что спасти, — постоянно повторяла мама, — но всю мебель из Оуклэнда перетащить невозможно. Пришлось ее оставить.
Она говорила так, будто принесла невосполнимую жертву. Не сомневаюсь, что мистер Хенникер отлично заплатил за все.
Отец сидел во главе стола и почти ничего не говорил. Мать расположилась напротив, не спуская глаз с Мэдди, которая прислуживала во время еды в дополнение к остальным своим обязанностям. Думаю, маму это расстраивало больше, чем бывшую няню. Справа от хозяйки дома находился Ксавьер. Мириам садилась рядом с отцом, а потом я.
Брат что-то говорил о летних ветрах, нанесших урон посевам, и о том, насколько необходим дождь.
Эти разговоры повторялись каждый год, но урожай благополучно собирали, потом украшали собор пшеницей в честь того, что опять свершилось Божье чудо.
— Когда я думаю о земле, которой мы когда-то владели… — вздохнула матушка.
При этом знаке отец прочистил горло и сказал, что по сравнению с прошлым годом дожди идут совсем редко.
— Тогда случилось несчастье, — не унимался он. — Все зерновые в Ярроулэнде оказались под водой.
Батюшка допустил ошибку, упомянув о ферме, принадлежащей Доннигхэмам, что напомнило маме о леди Кларе.
— Никакие несчастья Доннигхэмов не коснутся, — заявила мама, — они сохранили свое состояние.
— Согласен, — кивнул папа, явно сожалея о том, что вообще открыл рот.
Мне стало жаль его, и, чтобы поменять тему разговора, я вдруг выпалила:
— Кто такая Джессика Клейверинг?
Все мгновенно замолчали. Мэдди застыла у комода с блюдом в руках. Родственники ошарашенно смотрели на меня, а матушка даже слегка покраснела.
— Что ты имеешь в виду, Джессика? — нетерпеливо спросила она, стараясь скрыть замешательство.
— Это шутка? — поинтересовалась Мириам, скривив тонкие губы.
— Мы все знаем, кто ты такая.
— Меня зовут Опал-Джессика, но интересно, почему первое имя никогда не используется?
Матушка вздохнула с облегчением.
— Оно не очень подходящее.
— Тогда почему вы назвали меня так? — добивалась я.
Ксавьер, всегда приходивший родителям на помощь, заявил:
— Мы все недовольны именами, данными при рождении. Но люди к ним привыкают. Мне Джессика очень нравится, это имя подходит тебе, мама права.
Но я не собиралась сдаваться.
— А что за Джессика похоронена у нас за садом?
— За садом? — напряженно выговорила мама. — Что ты хочешь сказать?.. Мэдди, все остывает! Подавай быстрее!
Мэдди торопливо разнесла еду, а я вновь почувствовала себя отвергнутой.
— Надеюсь, миссис Кобб достаточно проварила мясо. В предыдущий раз оно было твердым, — подхватила разговор Мириам.
Мэдди торопливо разнесла еду, а я вновь почувствовала себя отвергнутой.
— Надеюсь, миссис Кобб достаточно проварила мясо. В предыдущий раз оно было твердым, — подхватила разговор Мириам.
— Именно это я и сказала миссис Кобб, — с готовностью ответила мама.
Но тут вмешалась я.
— Вы должны знать. Человек похоронен рядом с домом, а вы делаете вид, что он вам неизвестен. Я нашла табличку с ее именем.
— А что ты там делала? — потребовала ответа матушка.
Я знала ее тактику. В трудных ситуациях она предпочитала атаковать.
— Я часто бываю там.
— Потому что совсем не занята. Лучше бы вытерла пыль. Правда, Мириам?
— Конечно, мама. В доме полно работы.
— Пустая трата времени, — проворчала я. — Пыль все время собирается, будто ее и не вытирали.
Я вечно подчеркивала очевидное, чем раздражала ближних.
Так мама получила возможность прочитать лекцию на тему домашних дел, упомянув о нашей бедности, о том, что мы обязаны все делать сами, что нужно помогать нуждающимся и бережно хранить каждую мелочь. Теперь мы не могли дарить простыни и одеяла, как принято у высших сословий, приходилось довольствоваться мелкими подачками прислуге.
Ксавьер мрачно слушал, так же как Мириам, а отец молча жевал сыр. И прежде чем я успела опять спросить о могиле и надписи, мать уже поднялась из-за стола.
После ужина я отправилась в спальню и, поднимаясь по лестнице, услышала разговор родителей в холле.
— Она должна знать, — говорил отец. — Рано или поздно ей придется рассказать обо всем.
— Чушь! — возразила мама.
— Не понимаю, как…
— Если бы не ты, этого бы не случилось.
Я бесстыдно подслушивала, зная, что они говорят о могиле Джессики. Однако родители отправились в гостиную, оставив меня в неведении. Все возвращалось на круги своя: отец проиграл семейное состояние в карты и виноват во всем, что случилось с Клейверингами.
Когда наступила среда, мое любопытство по поводу обнаруженного захоронения сменилось радостным ожиданием визита в Оуклэнд Холл. Днем я отправилась в путь, чувствуя себя несколько странно в качестве гостя замка, который бы мог быть для меня родным домом. Я поймала себя на мысли, что опять рассуждаю, как матушка. Господи!
По обе стороны дороги росли огромные гордые дубы, которые раньше так досаждали мне, — из-за них я не могла рассмотреть Холл. Сейчас они казались мне таинственными. Я свернула по дороге, ликуя, что теперь никто из домашних меня не заметит. При виде замка сердце замерло от восторга — столь величественно он выглядел. Издали особняк не производил такого впечатления, но теперь ничто не мешало разглядеть строение полностью. В этот момент я простила все язвительные уколы мамы и поняла, как тяжело потерять дом, в котором прожито столько счастливых лет. Он был выстроен в стиле Тюдора и потом много раз реконструировался, особенно в восемнадцатом столетии, но сохранил свое первозданное величие и почти не изменился со времен визита короля Генриха Восьмого. Только огромные балконы, должно быть, достроили позднее, и они выглядели весьма элегантно. Башни у ворот не перестраивали. На железной решетке до сих пор красовался герб Клейверингов.
Пройдя через ворота, я очутилась во дворе, перед огромной дубовой дверью со старинным звоночком, и потянула за веревочку. Раздался громкий звон.
Через секунду дверь отворилась, будто моего появления ждали у входа. Передо мной предстал величественный джентльмен. Скорее всего, тот, кого звали Уилмот.
— Вы мисс Клейверинг? — спросил он. — Мистер Хенникер ждет вас.
Я словно выросла на глазах, увидев собственное имя, высеченное рядом с гербом над камином. Теперь я гордилась тем, что принадлежу к древнему роду, который когда-то владел этим замком.
— Следуйте за мной, мисс Клейверинг…
— С удовольствием, — улыбнулась я.
В холле стоял огромный стол, стены украшало старинное оружие, вдали виднелась лестница.
Откуда-то послышался приглушенный шепот. Уилмот поднял глаза, и я поняла, что за нами наблюдают.
Дворецкий, уловив мое замешательство, решил, что должен как-то прокомментировать происходящее.
— Вы должны понять, мисс Клейверинг, мы впервые принимаем члена семьи с тех пор, как…
— Мы были вынуждены продать имение, — откровенно заявила я. Уилмот слегка поморщился и царственно склонил голову в поклоне. Позднее я поняла, что называть вещи своими именами в моей семье считалось дурным тоном.
Как Бену Хенникеру удается ладить с Уилмотом? Но я не раздумывала над этим долго, так как хотела увидеть как можно больше. Мы миновали коридор и оказались у другой лестницы.
— Мистер Хенникер примет вас в комнате отдыха, мисс Клейверинг, — заявил Уилмот и открыл тяжелую дубовую дверь. — Мисс Клейверинг, — объявил он, мне оставалось только последовать за дворецким.
Бен Хенникер ехал навстречу в инвалидном кресле.
— Ну вот вы и здесь! Добро пожаловать в родной дом!
Дверь сзади закрылась, и я поприветствовала Бена.
Он громко хохотал:
— Как смешно! Вы — и гостья. Мисс Клейверинг — мисс Опал-Джессика Клейверинг.
— Странное совпадение. Меня зовут Опал, и именно эти камни помогли вам купить наш замок.
— И немного золота, — напомнил хозяин. — Позвольте заметить, мне везло. Садитесь. Я покажу вам дом позднее.
— Похоже, вы пригласили меня только для того, чтобы продемонстрировать члену семейства Клейверингов семейный особняк?
— Совсем не для этого. Мне приятно с вами пообщаться. Немного позже мы выпьем чаю. Вы поставили в известность домашних, что познакомились со мной?
— Нет.
— Мудрая девочка, — кивнул Хенникер. — Знаете, что бы они сказали? Не смей переступать порог его дома! Лучше, если семья ничего не пронюхает.
— Вот именно.
— Это убережет от ненужных ссор.
— И от запретов, которые приходится нарушать.
— В вас чувствуются бойцовские качества, и мне это нравится. Я — испорченный старик. Будет лучше, если вы это поймете сразу.
Я с удовольствием улыбнулась, готовая насладиться общением с Беном.
— Вы позволите мне приходить сюда, если родители запретят нашу дружбу?
— Несомненно. Вы должны изучить жизнь. Нельзя сидеть взаперти. Необходимо научиться различать добро и зло. Знакомство со мной полезно. Я уже сказал, что считаю себя подлецом, сколотившим состояние и купившим замок, который не должен принадлежать выскочкам. Хотя неважно, я добился всего потом и кровью… Выиграл этот дом и имею на него право. Замок представляет для меня воплощение цели. Он — мой лучший опал. Самый изумрудный.
— О таких вы еще не упоминали.
Его глаза на мгновение заволокло дымкой.
— Я вспомнил о Зеленом Огне. Лучше не будем говорить о нем сейчас… Бывший конюх поднялся в жизни. Вот и все… А кто вы такая — одна из них? Тогда мы находимся по разную сторону баррикад. Не стоит замыкаться в себе. Вы свободный человек, мисс Джесси. Именно поэтому нам так хорошо вместе. Сейчас мы пойдем в тайник. Я не разрешаю никому бывать там с тех пор, как… Наслаждайтесь красотой, в честь которой вас назвали.
— Вы имеете в виду опалы?!
— Именно за этим я и пригласил вас. Следуйте за мной.
Он подкатил кресло к углу комнаты, где стоял костыль, поднялся и открыл дверь в помещение поменьше, стены которого украшали прекрасные деревянные панели, в окна были вделаны решетки. В комоде хранился стальной сейф. Нажав на кнопочки, Хенникер открыл его и вытащил несколько плоских коробок.
— Садитесь к столу, — предложил он. — Сейчас вы увидите прекрасные опалы.
Бен присел у круглого стола, я примостилась рядом. В коробочках на бархате лежали опалы. Я никогда не видела таких красивых камней, горевших голубым и зеленым огнем. Некоторые, больших размеров, отливали пурпурным цветом, а другие казались почти черными, но когда на них попадал солнечный свет, поблескивали красным и зеленым.
— Вот в честь чего вас назвали. Ну как? Речь отняло? Так я и думал. Плевать на бриллианты и сапфиры. Эти драгоценные камни ни с чем не сравнятся. Согласны?
— Я не видела ни бриллиантов, ни сапфиров — так что не могу быть уверена. Но они самые очаровательные из тех, что попадались мне на глаза.
Хенникер любовно дотронулся до темно-голубого с золотистым отсветом камня.
— Посмотрите на него! Этот опал называют Звездой Востока. Камням тоже дают имена. В Звезде Востока отсвечиваются небо, восход солнца и его свет. Подобные отблески люди видели в день рождения Христа. Неповторимое зрелище. Все камни не похожи друг на друга. Они, как люди, — двух одинаковых нет. Это настоящие чудеса света. Когда находишь вот такую Звезду Востока и думаешь о пережитых страданиях, то начинаешь понимать, что все не зря. Этот опал наделяет своего хозяина прекрасным будущим, потому что Звезда Востока всегда та, что поднимается. Именно она известила о рождении венценосного младенца.