Кухня. Ты ставишь корзины на пол и понимаешь, что места здесь хватает либо для тебя, либо для корзин.
– Я сейчас все уберу, – говорит девушка и спешно распихивает по навесным шкафам продукты. Кондиционер работает, но за окнами слишком жарко. – Ты тоже приехал, чтобы посмеяться над уродцами из Рудо? – спрашивает девушка.
– Нет, – говоришь ты. – А что за Рудо?
– Треть планеты, куда упало больше всего бомб.
– Я думал, там никто не живет.
– Еще как живут, – девушка включает электрическую плиту. – Сделать тебе омлет?
– Лучше чего-нибудь холодного.
Она открывает холодильник.
– Так ты точно здесь не ради уродцев?
Ты уверяешь ее, что нет.
– Это хорошо, а то приезжают всякие умники, словно у нас не планета, а зоопарк какой-то!
– Я видел и похуже, – говоришь ты.
– Правда?
– Я не хочу об этом рассказывать.
– А я и не хочу слушать, – она достает две бутылки пива.
Спроси: нет ли чего покрепче?
– Еще слишком рано, – говорит она.
– Мне можно.
– Это еще почему?
Ты вспоминаешь Нолана и молчишь…
– Здесь можно найти работу? – спрашиваешь ты во время обещанной экскурсии.
– Здесь можно найти все что угодно! – смеется девушка. – Неужели ты хочешь остаться?
– Может быть.
– А что ты умеешь делать?
– Строить.
– А еще?
– Что значит «еще»?
– Ну что-нибудь. Вот я, например, могу работать секретарем, продавцом, швеей. Могу даже стать уборщицей, если придется. А ты?
– Не знаю. Думаю, уборщик из меня не получится.
– Ой, это совсем не сложно! – она сжимает твою руку, прощупывает мускулы. – К тому же ты не хиляк. Можешь, если что, устроиться на рынок. Там всегда требуются грузчики. У меня есть подруга, так у нее семилетний сын зарабатывает как взрослый, начищая туристам ботинки. Главное – хотеть, а остальное приложится. Понимаешь?
Ты смотришь на нее и говоришь, что сейчас, пожалуй, самое время выпить водки…
Пьяные и счастливые, вы целуетесь в каком-то душном баре, под музыку, далекую от понимания цивилизованного человека. Ты запускаешь руку под мокрую от пота блузку. Нащупываешь одну грудь, вторую, третью…
– Что это?! – спрашиваешь ты, сразу трезвея.
– Слишком много бомб, – говорит девушка. – Но если заработать достаточно денег и перебраться на другую планету, то дети могут родиться нормальными, – она обнимает тебя за шею и рассказывает о третьей части планеты, где живут такие уродцы, что страшно даже представить. – Если дети родятся недееспособными…
«Тук. Тук. Тук», – стучится прошлое в твою дверь безумием. Зачем ты оставил Прис?! Зачем ты закопал Мэдж?! Зачем?! Зачем?! Зачем?! Вот ради этого! Ты смеешься.
– Я строил целые города, бросая вызов вселенскому холоду и вакууму! Я получил самое лучшее образование, которое можно получить в этой Вселенной! – кричишь ты оторопевшей девушке. – И я говорю тебе: я – инженер, а не уборщик, грузчик, и уже тем более не мальчишка на рынке, который чистит туристам ботинки!
– Так я не нравлюсь тебе? – тупо спрашивает она, и ты понимаешь, что все это бесполезно.
Выйди на улицу. Поймай рикшу (или как это здесь называется?) и возвращайся в космопорт.
– Я – инженер, черт возьми! Я – инженер…
* * *Камик. Осторожно, словно младенец, который делает первый шаг, ты ступаешь на эту планету. Представь Нила Армстронга в далеком тысяча девятьсот шестьдесят девятом. Наверное, он чувствовал то же самое. Но ты не Армстронг, а это не Луна. Остается верить Ферри. Верить, что это одна из лучших планет в Галактике. Зал ожидания местного космопорта. Тишина, порядок и блеск идеальной чистоты. После Эреха даже не верится, что такое возможно. И никаких наречий. Лишь знакомый язык и ухоженные лица. Чуть больше улыбок – и можно поверить, что это Афин.
Выйди на улицу и поймай такси. Электронный водитель по-механически вежлив. Всего лишь машина в машине – и никаких иллюзий, никаких хьюмеров. Ты едешь через весь город и недоверчиво вглядываешься в лица прохожих. После Крита сложно доверять своим глазам, но ты пытаешься. И снова тишина, но уже не космопорта, а гостиничного номера. Закажи пару журналов и обед. Прими душ. Пролистай журналы и определись, какую одежду лучше купить. Выбери хорошее ателье. Закажи костюм. День, второй, третий…
Ты сидишь в приемной и ждешь своей очереди. Заместитель министра строительства и архитектуры Хатдат обещает позвонить тебе после разговора с Йолом. Возвращаешься в гостиницу и ждешь. Звонок раздается вечером. Хатдат говорит, что тебе назначено на девять утра. Приезжаешь за пятнадцать минут до встречи. Охранник тщательно проверяет документы.
– Вас ожидают, – говорит секретарь.
Входишь и прикрываешь за собой дверь.
* * *Скал – естественный спутник Камика. Один из трех спутников. Ты строишь на нем космопорт и гостиницу для экипажей грузовых кораблей. Жена Хатдата лежит в твоей постели и говорит, что если ты разрушишь карьеру ее мужа, то она либо убьет тебя, либо заставит жениться на ней.
– Знаешь, Манола, – говоришь ты, передавая ей стакан скотча, – на Крите один знакомый дал мне очень хороший совет: никогда не придумывай то, чего на самом деле нет.
– А разве между нами совсем ничего нет? – говорит она, и морщинок в уголках ее глаз становится больше.
Ей тридцать шесть. Тебе тридцать два. Хатдату шестьдесят четыре.
– Ты постареешь, и я найду другую, – говоришь ей.
– Я тебе не позволю, – говорит она.
– Хотел бы я знать – как, – ты пьешь и ни о чем не думаешь. Просто пьешь и продолжаешь этот ничего не значащий разговор.
– Я рожу тебе ребенка, – говорит Манола.
– У тебя их уже двое, – глоток скотча.
– Но не от тебя.
Еще глоток. Манола забирает у тебя стакан. Целует в губы.
– Начнем прямо сейчас? – спрашивает она.
Думаешь о Хатдате.
– Он уже давно ни на что не способен, – Манола улыбается. – Понимаешь, о чем я?
* * *Корра, дочь Йола. Почему ты всегда влюбляешься в тех, кто хоть немного напоминает тебе Прис? Зайди в детскую и посмотри на своего сына. Ему четыре, и он как две капли воды похож на тебя. От Манолы досталось лишь черное родимое пятно на шее. Корра встречает вас на улице и говорит, что у тебя в этом талант.
– В чем? – спрашиваешь ты.
– В детях, – она смеется как Прис. Или это уже Прис смеется как Корра в твоей голове, потому что спустя столько лет память почти стерла ее лицо. Даже во снах. – Почему ты избегаешь меня? – спрашивает Корра.
– Я не избегаю тебя.
– Но ты не хочешь меня, – она смотрит на тебя и улыбается. Молодая. Хрупкая.
Йол управляет Камиком, но не может управлять своей дочерью. Ты доверяешь своей жене, но не можешь доверять себе. Извечная ирония. Талос тянет тебя за штанину и говорит, что ты обещал купить ему мороженое.
– Пойдем, я куплю, – говорит Корра.
Ты стоишь и смотришь, как твоя потенциальная любовница кормит сына твоей официальной жены. Слышишь, как они смеются? Может быть, Верн был прав и в жизни действительно есть много вещей, которые лучше никогда не делать?
– Глупости! – говорит Корра. – Начнешь сомневаться хоть раз – и превратишься в неудачника.
– Я не сомневаюсь.
– Врешь!
– Я думаю о Маноле.
– А она хочет, чтобы ты стал неудачником. Думаешь, если ты ее бросишь, ей удастся снова так удачно выскочить замуж?
– Она старше тебя вдвое.
– И что?! – Корра спрашивает, сколько у тебя было женщин.
– Не помню.
– Вот видишь. Значит, ты еще не так стар. Вот когда начнешь считать, предаваясь воспоминаниям, тогда все – конец, – она улыбается. – Знаешь, почему Хатдат повесился?
– Потому что я забрал у него всю его жизнь.
– Нет, – Корра продолжает улыбаться, не обращая внимания на твою хмурость. – Потому что, когда ему нужна была помощь и поддержка близкого человека, его жена лежала в твоей постели и строила свое светлое будущее. Не думай, что когда помощь понадобится тебе, она поступит иначе…
* * *И снова прошлое. Ты стоишь на красном ковре в овальном кабинете, и Йол говорит, что Крит требует выдать тебя их службам.
– Я ничего не сделал, – говоришь ты. – Если, конечно, не считать незаконного бегства.
– Я ничего не сделал, – говоришь ты. – Если, конечно, не считать незаконного бегства.
Йол говорит про Мэдж.
– Она была хьюмером.
– Кем?
– Роботом, которых доктор Милт выдает за людей.
– И ты убил ее?
– Случайность.
– А как насчет Афина? Там тоже была случайность?
Ты молчишь. Прошлое стучится в двери. «Тук. Тук. Тук». Пока еще робко, но скоро оно начнет барабанить. Обязательно начнет. Бежать. Спасаться. Как там называлась планета, на которой Бартон едва не женился на дикарке?
– Что будет, если я выдам тебя Криту? – спрашивает Йол.
– Я не буду больше работать на них, – говоришь ты.
– И это все? – Йол сверлит тебя взглядом. – Думаешь, они хотят вернуть тебя лишь для этого?
– Уверен.
Вечер.
– Можешь не волноваться, – говорит Корра. – Отец не настолько глуп, чтобы разбрасываться такими специалистами, как ты. К тому же если он решит выдать тебя Криту, то я скажу, что полечу с тобой.
– Думаешь, на него это подействует?
– Не знаю, но я все равно полечу.
Ночь.
– У тебя неприятности? – спрашивает Манола.
– Не знаю.
– Не знаешь или не хочешь говорить?
Ты молчишь. Она поднимается с кровати и уходит спать в другую комнату.
Утро.
– Работаем по плану? – спрашивает помощник Допс.
Ты вспоминаешь Хатдата. Вспоминаешь, как был его помощником и как занял его место.
– Я занимаю эту должность не потому, что подсидел своего предшественника, а потому, что был на порядок умнее его, – говоришь ты Допсу.
– Конечно, конечно, – говорит Допс. – Так мы работаем по плану?
День.
– Какого черта ты напился?! – говорит Корра, сажает тебя в машину и везет домой.
Вечер.
– Разберись в себе! – говорит Манола, намекая на твои несуществующие отношения с Коррой, и заявляет, что теперь ты будешь спать один.
Ночь.
– Сердце женщины тверже, чем камень, – говорит Бартон, трахая Прис. Или Корру? Или Манолу? Или вообще всех женщин, к которым ты испытывал когда-то чувства.
– Это сон! – смеешься ты ему в лицо. – Это просто чертов сон!
* * *Манола уходит через две недели после начавшегося безумия. Забирает детей и уезжает к родителям.
– Я собираюсь встретиться с доктором Милтом, – говорит тебе Йол.
– Он хьюмер, – говоришь ему ты.
– Это неважно.
– Черт…
Вернись в опустевший дом и представь свое будущее. Теперь спроси себя: какого дьявола ты это делаешь?! Выйди на улицу. Назови роботу-таксисту адрес космопорта. Интересно, Йол уже приставил к тебе своих агентов или ему плевать, и если ты сбежишь, то сделаешь только лучше?
Зайди в бар. Ни одного капитана. По крайней мере, приличного. Видишь того бородатого за дальним столиком? Если ты даже уговоришь его вывезти тебя с этой планеты, то он, скорее всего, убьет тебя, как только корабль совершит гиперпрыжок, и заберет твои деньги. Хотя Нолан тоже был не из числа благородных наружностью. И что это? Сомнения?
Сядь за стойку и закажи выпить. Вспомни капитана «И-318»: «Когда-нибудь вам будет некуда бежать, мистер Арвал. Придется остановиться и взглянуть правде в глаза. Как вы думаете, хватит у вас сил для подобного?» И что ты ответил ему? Не помнишь? Да, прошлое всегда горит слишком быстро.
– Ваш заказ, мистер, – говорит бармен.
Ты смотришь на стакан с зеленой люминесцирующей жидкостью и спрашиваешь: что это?
– Ваш заказ, – повторяет бармен.
Ты хочешь сказать, что не заказывал этого, но не говоришь. Так всегда. Неизвестность никогда не приходит в одиночку. Как землетрясение не разрушает один дом, а повергает в руины целый город, так и неизвестность. Если ты позволил ей схватить себя за шиворот, то перестань удивляться, что за одним домом рушится другой. Поэтому возьми стакан и выпей. Неплохо. «Вот лицо моей правды, мистер Нолан». «И куда теперь?» – спрашивает вымышленный капитан. «А черт его знает!» – реальность вздрагивает. Выпитая зеленая жижа всасывается в кровь, доходит до мозга и: «Бум! Бум! Бум! Бум!» «На твоем месте я бы выбрал смерть», – говорит капитан. «Смерть! Смерть! Смерть! Смерть!» Чертова жижа! Повесившийся Хатдат раскачивается на веревке, а Манола стоит возле него и качает головой: «Вот кретин! Вот кретин! Вот кретин!» «Заткнись!» – говоришь ей ты. «Я рожу тебе ребенка». «Заткнись!». «Я рожу». «Заткнись! Заткнись! Заткнись!..» «Почему ты оставил меня?» – спрашивает Ферри. «Потому что ты кретин!» «Вот кретин. Вот кретин. Вот кретин». «Я сказал тебе заткнуться!» – говоришь ты Маноле. «Поедем собирать бананы! – смеется Верн. – Бананы! Бананы! Бананы!»
* * *Открываешь глаза и пытаешься понять, где ты находишься.
– Уже проснулся? – мурлыкает женщина справа.
Поворачиваешь голову и смотришь на нее.
– У нас что-то было?
– Ты спрашиваешь, потому что не хочешь платить или потому что не хочешь помнить?
– Наверное, помнить.
– Значит, не было.
Заплати и выйди на улицу. Где ты, черт возьми? Неужели на Камике есть такие грязные и запущенные кварталы?!
– Всего две монеты! – канючит какая-то шлюха, цепляясь к прохожим. – Всего две монеты! – Дьявол! Это даже меньше, чем брал семилетний мальчишка на Эрехе за чистку ботинок!
Где-то захлебывается плачем младенец. Где-то лает собака. Взлохмаченная женщина открывает окно и выливает помои прямо на улицу. Стая голубей, воркуя, клюет объедки. Драный кот трется о твои ноги.
– Пошел прочь! – говоришь ему ты.
– Не смейте трогать его! – кричит тебе девочка лет пяти.
Она бежит через улицу, путаясь в безразмерной юбке. Высокие каблуки больших красных туфель цокают по выщербленному бетону. Девочка хватает драного кота, прижимает к груди и шипит на тебя беззубым ртом.
– Не смей! Не смей! Не смей!
– А ну иди сюда! – кричит ей одна из шлюх. – Я что тебе говорила: никогда не выходи на улицу, пока я работаю!
– Я за котом!
– И не надевай мои вещи! – затрещина. Плачь.
Девочка бежит через дорогу, таща за собой кота и глотая слезы. Кто-то готовит обед. Холестерин таки просто брызжет в открытое окно. «Даю всем», – надпись красной краской на стене под окном.
– Всего две монеты! – цепляется к тебе шлюха.
Ржавый пикап останавливается у обочины.
– Подождите! – кричишь водителю.
– Теперь паромом, – говорит он, останавливаясь у причала.
Цивилизованный город сверкает на другой стороне огромного озера, которое создал здесь ты. Черт! Сверху все выглядело совсем по-другому. Сверху и на макетах. Даже в действительности, но на другой стороне. Словно линия вдоль гротеска, приводящая в абсолют его неизменные части.
– Двенадцать монет, – говорит паромщик и недовольно поглядывает на часы.
Вспоминаешь шлюху: «Всего две монеты! Всего две».
– Интересно, кто-нибудь пользуется этим паромом?
– Они, – махает паромщик рукой в сторону глянцевого города. И это лицо твоей правды.
Сидишь и слушаешь, как гудит электромотор. За бортом журчат голубые воды. Хорошо еще, никто не называет тебя чужим именем и не навьючивает не принадлежащую тебе жизнь, как в «Азиатском береге» Томаса Диша, а то этот паром никогда бы не вернул тебя в твой мир, и там, на глянцевом берегу, тебя ждал бы берег, который ты только что покинул, и женщина с детьми, которых ты никогда не растил, но обречен считать своими…
* * *Дом. Милый дом. Хотя ну его к черту! Здесь всегда было слишком много окон, чтобы их открывать каждое утро и закрывать каждый вечер… Да. Причины всегда найдутся, было бы желание. Башмак судьбы из крокодильей кожи летит и попадает тебе прямо в задницу, добавляя ускорения. «Беги, Форест, беги! Стой, Форест, стой!» Вот так всегда и бывает. Взлеты и падения. Как лифт, который поднял тысячу человек, а на тысяча первом сломался. Идешь по лестнице и ненавидишь лифт, а ведь он, черт возьми, мог рухнуть вместе с тобой. Понимаешь? Так и жизнь. Главное – не сомневаться. Корра права. Позволишь себе усомниться хоть раз – и превратишься в неудачника. Поэтому собирай вещи и отправляйся в космопорт. Здесь тебя больше ничто не держит.