– Подожди меня в метро, на лавочке. Полчаса, не больше! – донеслось до Альбины, и дверь захлопнулась.
Какое-то время Альбина стояла, собираясь с мыслями и чувствами, затем повернулась и послушно побрела в метро. Она была так потрясена, что даже забыла испугаться, когда какая-то фигура ринулась к ней из подворотни, только слабо взмахнула обеими руками.
– А где Аркадий? Куда вы его дели?!
Альбина обошла взволнованного юнца:
– Подождите, он скоро выйдет. Через полчасика.
– Когда?! – капризно выкрикнул блондинчик. – Мы на прием опаздываем! Мы уже опоздали! Какие могут быть полчасика, я вообще не понимаю? Что ей нужно от Аркадия, этой кобыле?
Альбина сморщилась было, но тут же ей стало смешно:
– Слушай, чего пристал? Никуда твой любовничек не денется. Скажет, чего от него хотят услышать, и выйдет.
– Да она же его трахаться потащила, я что, не видел? – взвизгнул несчастный. – Трахаться с женщиной! Это… это…
– А по-моему, не так уж это и ужасно, – неуверенно сказала Альбина, которой почему-то жалко стало отставного красавчика. – Некоторые из ваших вообще пол меняют. Значит, женщина – это не так уж плохо!
– Глупости! – авторитетно заявил блондин, осторожненько, кончиком кружевного платочка вытирая нарядные, будто у девушки, ресницы, увлаженные слезинкой. – От себя не убежишь! Мужская сущность свое берет. Видел я одного такого придурка на Сухаревке. О чем только люди думают?! Ну, была бы хоть внешность подходящая, – он игриво стрельнул глазками, – а то весь прямо-таки топором вырубленный! Одет кое-как, все ему узко, колготки драные, волосы дыбом. Хоть бы парик надел! Естественно, от него все порядочные люди шарахаются. А он стоит, бормочет: «Дашенька! Дашенька!..» Это он якобы Дашенька, этот крокодил, вы себе представляете?.. О господи, да вы что? – заверещал он, отшатываясь от Альбины, которая вдруг коршуном налетела на него и вцепилась в руку. – Отстаньте, отстаньте! – затрясся брезгливо. – Это Аркадий у нас в прошлом бисексуал, а у меня убеждения твердые, я окраску не меняю!
– Простите! – Альбина отпрянула и даже руки на всякий случай сунула в карманы. – Извините! Но этого… Дашеньку… вы когда видели?
– Ну, час назад, может быть, минут сорок, – передернул плечами юнец. – Я как раз там проходил по пути к Аркадию. Да нет, вы ничего не подумайте, я ему верен, у нас вообще любовь! – вдруг залепетал он испуганно. – Я просто мимо шел… ну, надо же знать конъюнктуру, цены, руку на пульсе держать надо…
– …О-о-о! – гулко прокатилось в подворотне эхо, и Альбине показалось, будто вслед за ней несется железный ржавый обруч. Она даже оглянулась. Да ну, глупости, ничего не катится, конечно. И юнец не бежит следом – так и стоит, пригвожденный изумлением после внезапного бегства слушательницы…
Альбина выскочила из подворотни весьма удачно: автомобиль, который как раз проезжал мимо, все-таки успел затормозить, а не сбить ее с ног.
Она рванула дверцу, начисто забыв обо всех страхах по отношению к автомобилям:
– Вы меня не подвезете? Очень срочно! Пожалуйста!
Не дожидаясь ответа, плюхнулась на сиденье.
– На тот свет прикажете? – неприязненно поинтересовался сухощавый, интеллигентного вида водитель. – Рай, ад, чистилище? Куда срочно-то?
Батюшки, какой остроумный! Да и ради бога, пусть остроумничает. Главное, не рявкнул бы, чтобы шла вон, но выбрасывать Альбину из машины он вроде не собирается…
– На Сухаревку!
Альбина напряженно смотрела в стекло. Скорее, да скорее же! Час пик уже закончился, но как много машин на улицах. Все шоссе впереди шевелится, как живое фосфоресцирующее существо. Конечно, надо отдать должное водителю: он не тащится в хвосте – ловко вписывается в мало-мальски свободное местечко, лавирует, будто каскадер в американском кино про какую-нибудь погоню. То ли сам спешит, то ли отчаянный призыв Альбины так подействовал… А к чему призыв-то?
Первый угар сошел, теперь Альбина могла не только похвалить себя за проворство мышления и действий («И мы не лыком шиты!»), но и задуматься, к чему это проворство приведет. Ехать еще минут сорок, самое малое, так что есть время решить, что делать дальше.
Ну вот, выскочит она на Сухаревке. И, предположим, отыщет эту фигуру – странную, нелепую, в дурацкой одежде и дырявых колготках. И, опять-таки предположим, узнает то самое существо, которое стало причиной рухнувших на Альбину бедствий.
А потом? Чего она, собственно, хочет?
На миг все испуганно смешалось, замельтешило в голове, мысли как бы бросились врассыпную, однако дни общения с Валерией все-таки не прошли даром: кое-какие обрывочки удалось поймать за хвост, будто чертенят, разбегавшихся от Балды, и даже пригрозить им кнутом логики.
Ей нужно, чтобы этот человек подтвердил: да, тетя Галя прятала его, потому что он ужасно боялся Наиля, в смысле Дениса Акулова, и неведомого Вольта, а также неведомого доктора, который, наверное, и впрямь не доктор. И, быть может, Валерия права: доктор и Вольт – одно и то же лицо. Тогда, в больнице, Альбина могла ошибиться насчет роста (у страха глаза велики), а голос вообще можно как угодно изменить. Ну, это не суть важно. Главное – убедить милицию: эти люди существуют сами по себе, это часть жизни злополучного транссексуала, но никак не Альбины. Она никого не нанимала для теткиного убийства. Она ни в чем не виновата. С нее можно, наконец, снять проклятущую подписку о невыезде, дать разрешение похоронить тетю Галю и убраться из Москвы восвояси! Вот чего она хочет. Оказаться отсюда подальше! Где угодно, хоть в дремучих (пока еще местами) заволжских лесах.
«Может, вообще лучше отказаться от этого наследства? – подумала вдруг она с проблеском радости. – Тогда они поймут, что у меня не было никаких побудительных причин – и отвяжутся».
Светлый призрак свободы замахал, радостно заплясал впереди, но тут же выяснилось, что это был снежный вихрь, сорвавшийся с обочины и перебегавший дорогу в неположенном месте.
«Ага, вернуться в Нижний и опять жить с мамой, на восемнадцати метрах. А тут какие-никакие деньги светят… и даже очень «какие»! Купить отдельную квартиру (однокомнатную, конечно, чтобы осталось еще съездить в Италию – в Венецию и Рим обязательно, а остальное – как получится) и спокойно подыскать хорошую работу. Можно даже устроиться в больницу, медсестрой, – слабо улыбнулась Альбина. – С моим-то опытом! И вообще, пожить хоть чуть-чуть, не думая каждый день о деньгах!»
О деньгах?..
Ее вдруг будто ошпарило. Боже ты мой… да ведь у нее с собой ни рубля!
Сунула руку в карман, побренчала испуганно мелочью. Так и есть, какая-то мелочь. На метро хватит, но заплатить этому молчаливому «чайнику», который с такой готовностью плюнул на все свои дела и повез ее к черту на куличики… Нет, правильно говорить – на кулижки; а куличики, пасхальные ли, песочные, тут вовсе ни при чем…
Сунулась в другой карман – но там наткнулась только на прореху в подкладке.
Может, что-то завалилось вниз? И если сейчас ощупать всю шубку по подолу, что-нибудь там да зашелестит спасительно? Хотя бы червончик… Нет, десятки мало. Нужна как минимум полсотня.
Все мысли о свободе, наследстве, преследовании и транссексуалах вылетели из Альбининой головы. Она смотрела вперед, на сверкающее шоссе, но ничего перед собой не видела: все зрительные рефлексы, чудилось, переселились в кончики пальцев, которыми она лихорадочно прощупывали подкладку.
Увы. Пальцы не видели решительно ничего… в основном потому, что за подкладкой ничего не было.
– Что-то потеряли? – осведомился водитель.
Альбина испуганно повернулась – и наткнулась на его насмешливый взгляд. Пожалуй, он уже давненько вот так, исподтишка, на нее поглядывает. И все, конечно, понял… Однако бросил, сам того не ведая, Альбине спасительный круг, и она им воспользуется.
– Да, – отозвалась с максимальным накалом ужаса в голосе (ей-богу, не стоило большого труда испытать этот ужас!). – Кажется, я потеряла кошелек.
Вот он, способ достойно выйти из положения! Конечно, ни о какой гонке на Сухаревку теперь не может быть и речи, придется выйти здесь и дальше добираться на метро. Вряд ли то существо будет ждать ее… Но теперь останется только положиться на судьбу.
– Кошеле-ок, – протянул водитель, – это плохо. И много там было денег?
– Ну… рублей сто, наверное, – неловко пожала плечами Альбина, но тут же решила не скупиться: – В смысле, сто одной бумажкой и еще пятьсот разными другими.
– Нормально, – одобрил водитель. – Хватило бы покататься!
– Да, но теперь… – Альбина беспомощно уставилась на него. – Мне очень жаль, пожалуйста, извините, что я вас заставила столько проехать зря, но мне придется сойти.
– Вы же вроде на Сухаревку рванулись, – удивился он. – Раздумали?
Смеется, что ли? Или правда не понял?
– У меня же денег нет вам заплатить.
– Это плохо… – опять протянул он. – А я-то надеялся малость поправить финансовое положение за ваш счет. Ну, нет так нет. Банк лопнул, пассажирка потеряла кошелек… Куды бедному крестьянину податься?
– Вы же вроде на Сухаревку рванулись, – удивился он. – Раздумали?
Смеется, что ли? Или правда не понял?
– У меня же денег нет вам заплатить.
– Это плохо… – опять протянул он. – А я-то надеялся малость поправить финансовое положение за ваш счет. Ну, нет так нет. Банк лопнул, пассажирка потеряла кошелек… Куды бедному крестьянину податься?
Молотя языком, он, однако, и не думал подруливать к обочине, а, наоборот, вышел во второй, более свободный ряд, и автомобиль ринулся еще быстрее.
– Ладно, сидите, – сказал, заметив, что Альбина нервно ерзает. – На самом деле мне и самому на Сухаревку надо, так что какая разница, одному ехать или с вами? В смысле, я хотел сказать – общество хорошенькой девушки само по себе дорогого стоит!
Альбина недоверчиво уставилась на него. Как он ухитрился разглядеть ее под этой дурацкой шубой? Она, подобно Скарлет О'Хара, была убеждена, что в бедности невозможно оставаться «настоящей леди», а потому каждый день, снимая итальянские костюмы, в которых работала в витрине, «снимала» и улыбчивое личико, загадочный взгляд, томное подрагивание ресниц… Да, эта милая маска так и пылится где-то там, в стенном шкафу подсобки универмага, рядом с серым клетчатым костюмом, в которым Альбина работала последний раз…
Но все равно – это приятный комплимент, пусть даже сделан из вежливости. Дело не в шубке: здесь слишком темно, чтобы водитель мог ее толком рассмотреть. Вот она, к примеру, видит только рукав дорогой замшевой куртки оливкового цвета, да твердый подбородок, да иногда – промельк светлых глаз. Высокий лоб, крупный нос с аристократической горбинкой… Симпатичный! Главным образом, конечно, потому, что решил подвезти бесплатно.
Такое ощущение, будто она его уже где-то видела. А вот было бы здорово, если бы он сейчас промолвил искательно: «У меня такое чувство, будто я вас уже где-то видел…» Альбина на всякий случай выпрямилась, чтобы при этих словах глянуть на него свысока, неприступно… а потом, может быть, слегка смягчиться… однако ей не удалось сделать ни того ни другого: водитель вдруг так крутанул руль, что Альбину прижало к дверце.
Охнув, она выпрямилась и увидела, что автомобиль свернул с шоссе в какой-то неосвещенный проулок и резко сбавил скорость, пробираясь по увалистой дороге.
– Вы что? Вы куда? – вскричала Альбина суматошно, но, подпрыгнув на выбоине, чуть не прикусила язык: проселки, всюду проселки, даже в самой Москве! – Почему вы повернули?
– Да не верещите так, бога ради! – с неудовольствием буркнул водитель. – Через пять минут опять на шоссе выедем.
– А зачем повернули?!
– Там, впереди, пост, – пояснил он, опять поворачивая, на сей раз аккуратнее. – ГИБ… и т.д., понимаете? А это машина не моя – сестры. В моем джипе через десять метров, как выехал из гаража, спустилось колесо, ну а запаска… оно как раз и было запаской. До сервиса от нас довольно далеко, а я спешил. Взял вот, что плохо лежало. – Он ухмыльнулся. – Не хотелось бы влипнуть, потому что документов нет.
– Вон что, – Альбина несколько успокоилась. А кто, интересно знать, на ее месте не перепугался бы? Все-таки у нее со случайными машинами не самые приятные воспоминания связаны. Нормальный человек на ее месте эти самые машины вообще за версту бы обходил… Так ведь то – нормальный!
Водитель не обманул: довольно скоро автомобиль вновь выбрался на шоссе и влился в мелькающий огнями поток.
Альбина откинулась на спинку сиденья и неприметно огляделась, только сейчас осознав, что «машина сестры» – весьма презентабельное сооружение. Она, конечно, не разобрала, какую марку взяла на абордаж, однако поймала что-то очень-очень-очень! Прогонистая такая тачка, просторная. Всякие хорошенькие штучки на приборной доске. Рядом с водителем, возле ручного тормоза, лежит сотовый телефон. Ого! Ну ясно, почему он так снисходительно отказался от денег. Человек небедный. Бедные на таких машинах не ездят. Главное, здесь совершенно не пахнет бензином, не чувствуется той специфической автомобильной духоты, от которой Альбину мгновенно начинает мутить. Она так устала, пока ехала на такси с Валерией! «Волга» – это вообще гибель для человека, у которого не в порядке вестибулярный аппарат. Хуже могут быть только «Жигули». «Нива» Валерии получше, но она сегодня стала на прикол: бензонасос потек.
Так, они едут уже больше получаса. Кажется, скоро финиш. Самое время вернуться к размышлениям: что делать с добычей, если она все-таки еще ждет охотника?
Альбину вдруг взяла тоска: ну что она сможет сделать, в самом-то деле! «И не надо ничего делать! – вспыхнула догадка. – Увижу его – сразу позвоню в милицию, в наше отделение. Хотя… номер-то в записной книжке, а книжка в сумке, а сумку я не взяла. Ну, просто наберу ноль два. Скажу, что этот транс – ценный свидетель по делу о двух убийствах. А может быть, и вообще преступник. Они должны, должны будут приехать и забрать его!»
Не хотелось даже думать, что будет, если в милиции сочтут, что ничего ей не должны.
Автомобиль мягко подрулил к тротуару. Водитель выключил зажигание, сунул ключ в карман.
– Приехали. Вам ведь сюда надо было?
– Если это Сухаревка, то да, – неуверенно озираясь, пробормотала Альбина: на Сухаревке она была раз или два, и то сто лет назад.
– Сухаревка, не сомневайтесь, – кивнул водитель. – Так что счастливо!
Альбина спохватилась: чего ж это она все сидит да сидит? Неуклюже зашарила по дверце, чувствуя его насмешливый взгляд, неуклюже выползла на обочину, слишком сильно (от робости, так сказать, запинаясь) стукнув дверцей, и ринулась поскорее прочь, пока он не рявкнул вслед чего-нибудь вроде: «У себя дома в уборной так дверью шарахай!» – и не разрушил иллюзий Альбины, что вот же, бывают все-таки на свет мужчины, которых можно не бояться, а даже наоборот…
Когда она поняла, что ее иллюзии останутся при ней, то немного приободрилась и, спрятавшись за газетный киоск и кусая снег из горсти (ужасно хотелось пить!), начала применяться к местности.
Местность, на первый взгляд, выглядела не больно-то оживленно. Конечно, светились витрины «мини-супермаркетов», во множестве облепивших пятачок, и, совсем как где-нибудь в Париже (Альбина видела фото в альбоме у Валерии), возле цветочной лавочки пестрело в белых пластмассовых вазах великое множество букетов, выставленных прямо на тротуар, под белый, мелкий, люрексово поблескивающий снежок. Несколько насупленных качков сновало туда-сюда с озабоченным видом. Но это совершенно обычная картина жизни. А где же эти, как бы половчее выразиться, жрицы любви? Альбина думала, что окажется среди множества песцовых шуб, лениво фланирующих туда-сюда… Подходит девица к приглянувшемуся мужчине, распахивает песец – а под ним сплошной… ничего, словом.
Женщин – или особ женского пола – вообще не видно, кроме самой Альбины. Вдоль тротуара вытянулась вереница роскошных авто. Около каждого переминается великолепно прикинутый молодой человек и так и стрижет глазом проходящих! Иногда делает шаг навстречу, что-то шепчет. Если прохожий идет своей дорогой, с достоинством отступает. Если тот замедляет шаги – разговор продолжается, а потом прохожего препровождают к одной из машин. Распахивается дверца, прохожий вглядывается и как правило усаживается на заднее сиденье, после чего машина уезжает. Впрочем, чаще бывало по-другому: из предложенного авто выбирается девушка и уходит вместе с прохожим либо садится в его машину.
Она задумчиво оглядела молодых людей – и чуть ли не всплеснула руками. Это сутенеры! Так вот они какие!
Кстати, ей только на первый взгляд показалось, что на Сухаревке так уж пусто. В очередь, конечно, желающие оттянуться не выстраивались, однако жизнь била неслабеньким ключом! Иногда вспыхивали даже конфликты. К примеру, мужчина в длинном темном пальто и огромной, похожей на сугроб белой шапке выжидательно приостановился – и тотчас к нему со всех сторон понабежали предупредительные мальчики. Последовал проход по машинам, потом переговоры, принимавшие все более оживленный характер. А кончилось все просто неприлично: сутенеры разочарованно разошлись, причем один довольно громко крикнул несостоявшемуся клиенту:
– Тебе, мужик, к эскортницам надо! А еще лучше – иди вон за ларьками бомжих снимай, с твоим-то бюджетом!
Человек в белой шапке, пригибаясь от стыда, торопливо ушел.
«Видимо, тут дорого, – поняла Альбина. – Не для всех!»
Она всмотрелась в темноту, нервно кусая комок свежего снега. А если «Дашенька» где-то за ларьками стоит?
Она свернула за угол магазинчика, витрины которого были увешаны гроздьями колбас, сосисок и сарделек, и тут же за углом мелькнула чья-то фигура.
Альбина приостановилась. В этот миг фигура прошла перед скупо освещенным окном. Мелькнул бок оливково-зеленой куртки, показавшейся чем-то знакомой.
Стоп, да ведь это ее великодушный водитель! Идет к задней двери магазинчика. Понятно, какой-нибудь инкассатор – приехал за выручкой, наверное.