Утром Бауэр отправился в институт. Может, они там по зрелом размышлении все-таки согласятся на его условия. Он представлял себе, как заведет там свои порядки, как заставит их ходить по струнке! Увидим. Заглянул к инженеру Мартену. Этот брюзга получил в институте последний патент. Рационализировал использование изотопов. Интересно, сколько он за это получил?
- Не знаю, - ответил Мартен и как-то странно посмотрел на Бауэра. - Право, не знаю.
- Хочешь сказать, что ты и не поинтересовался?
Бауэр вспомнил, что у этого чудака нет даже старомодного автомобиля.
- Да. Деньги мне, собственно, ни к чему.
Мартен не только чудак, он просто глупец. Шимон пошел к Ковалю. Но тот, не глядя на него, прочел постановление. Бауэру предлагались какие-то проценты. Автомат будет применяться и за границей. Сумма получается огромная. У Бауэра дух захватило. Он поблагодарил и направился к двери. Но тут же вспомнил, что хотел попроситься в отпуск.
- А как же ваше изобретение? Я думал, что вы по крайней мере добросовестный работник.
- Разве поступили какие-нибудь жалобы? Аппарат работает неточно?
- Жалоб нет. Но вас, наверное, заинтересует, что через два дня после вас заявку на подобный патент подал Вельдеси из Будапешта.
- Но первым-то все же был я!
- Бесспорно. Это ваше изобретение. Все газеты об этом пишут. Журналисты, как обычно, фантазируют вовсю. И Вельдеси приглашает вас в свой институт. Надеюсь, что вы поедете.
Между двумя столицами курсировали ракетные самолеты. Путешествие было удобным и отняло меньше времени, чем поездка из института в отель. Шимон едва успел просмотреть газетные заголовки. Его фотографии красовались на первых страницах. Министерство позаботилось, чтобы рядом поместили также Коваля-в качестве его учителя и консультанта. Это можно бы опровергнуть: Коваль ничего не знал о его работе. Но как ему, Ши мону, все-таки повезло! Еще немного, и пришлось бы застрелиться. Бедняга Вельдеси! Работал ли он тоже целые годы над своим изобретением? И почему ни разу не приехал? Наверное, какой-нибудь бирюк.
С аэродрома его отвезли прямо на завод. Венгры только сейчас начали испытания своего автомата. Завод выпускал часы. Это был эксперимент в небольшом масштабе. Миниатюрный автомат, установленный в большом помещении, должен был управлять системой сложных механизмов. Сначала все шло очень хорошо. Журналисты старались перекричать друг друга, рабочие аплодировали. Бауэр восхищался их темпераментом. По сравнению с ними рабочие пражского завода были хладнокровны, как рыбы. Но через четверть часа автомат стал подавать тревожные сигналы, машины начали повторять одни и те же операции снова и снова, запасы деталей росли, с конвейера сходили сдвоенные и строенные предметы, какие-то сиамские близнецы ручных часов. Вельдеси, согнувшись, бегал вокруг автомата, толстый, побагровевший, пыхтящий; зрители встревоженно притихли, только Шимон не удержался от усмешки. Все неприязненно посмотрели на него. Вельдеси выключил ток.
- Очень сожалею, - сказал он. - Но вы видели, двадцать экземпляров часов было изготовлено без малейшего дефекта. Значит, мы на правильном пути. Говорят, что инженер Бауэр изобрел автомат, который работает вот уже несколько дней. Для нас будет большой честью, если он расскажет о своем изобретении.
Он не мог им отказать. Разумеется, самого главного говорить не стоит. Но почему бы не блеснуть перед слушателями? Бауэр привык выступать без подготовки. Он решил сделать обширный доклад и приглядывался, на ком из публики лучше сосредоточиться. Слушатели сидели перед ним, его лицо большим планом проецировалось на противоположную стену, и Бауэр сам мог следить за каждым своим жестом. Говорил он по-русски, так что почти все его понимали. Но так и не нашел, на ком бы сосредоточиться. Кроме одного человека.
Это была девушка, сидевшая во втором ряду, с краю. Она была одета ультрамоднов какую-то шерстяную тунику с рискованным вырезом, обнажавшим значительную часть груди. Была смуглой и красивой, напоминала Яну, Яну в молодости, когда он был в нее влюблен и отказался от нее ради карьеры.
- Кто эта девушка во втором ряду с краю? - спросил он у Вельдеси в перерыве.
Тот нахмурился.
- Экая наглость! Сейчас распоряжусь, чтобы ее немедленно вывели.
- Почему?
- Она дважды проваливалась на переходных экзаменах. Вообще не готовилась к ним. Воображала, что покорит меня своим модным видом. Она работает манекенщицей. Говорят, что она самая красивая девушка в Венгрии. Но физики, бесспорно, не знает-провалилась. Даю голову на отсечение, что из вашего доклада она вообще ничего не поняла. Просто явилась посмотреть на вас. Пришла, как в цирк. Барышня, послушайте...
- Погодите, - остановил его Бауэр. - Я хотел бы с нею поговорить. - Вельдеси удивленно взглянул на него. - Мы немного знакомы.
Так Шимон познакомился с Ольгой. Он решил остаться в Будапеште. Во-первых, Вельдеси пригласил его, а во-вторых, Шимон влюбился в Ольгу. О первом соображений он сообщил Ковалю. И в тот же вечер отправился на демонстрацию моделей. Там он установил, что самые модные и эффектные туалеты как две капли воды похожи на те, что носили в шестидесятых годах, когда он был еще студентом. Видно, не могут придумать ничего действительно нового. Все модели, которые демонстрировала Ольга, он ей купил. А счет отправил в посольство, приложив к нему первые страницы пражских утренних газет. В Прагу его уже никто не звал. Он поселился у Ольги. У нее была уйма родственников. Всех их он кормил и одевал. Венгерская кухня ему очень понравилась. Иногда он ходил к Вельдеси. Никто не решался спросить его о чем-либо. Из института Шимону прислали письмо, подписанное только секретаршей. Его спрашивали, когда он собирается приступить к работе. Затем сообщили, что серийное производство его автоматов уже наладилось. Но Шимона это больше не интересовало. Мрачек, давая советы, забыл об одном: влюбленный всегда найдет применение своему богатству. У Бауэра было на кого тратить деньги... Ольга по праву считалась прелестным созданием. Красивейшей женщиной страны. Она дважды выходила победительницей на конкурсах красоты. У нее были праксителевские пропорции. Тратить с нею деньги было одно удовольствие.
Но через месяц за ним прислали Ирену. Им, наверное, пришлось заставить ее поехать. И вот эта скромная, трудолюбивая женщина уже стояла в комнате Ольги, не зная, где присесть, так как у Ольги был восточный вкус и она выбросила из своей комнаты все стулья. Бауэр указал Ирене на ковер, но она отказалась. Он рассмеялся.
- Ты соображаешь, что делаешь? - спросила Ирена. - Живешь как бродяга, как лодырь. В Прагу приезжают делегации со всего мира, хотят познакомиться с гением, а гений валяется бог знает с кем!
Бауэр обиделся. Но Ирена возразила, что знает репутацию Ольги, наводила о ней справки. У Шимона есть обязанности по отношению к собственному таланту.
- Что хочу, то и делаю! - почти крикнул, Шимон. И тоже встал. Он знал, что Ольга лежит в соседней комнате и все слышит. Хотел, чтобы она любила его. А ведь она на пятнадцать лет моложе. - Я взял, наконец, отпуск. Использую его впервые за десять лет. Мои автоматы дадут человечеству возможность жить в раю, в новом золотом веке. И я имею право первым вступить в него.
"Неужели Шимон так представляет себе рай и счастье? Неужели он думает, что в этом цель человечества?" Ирена презрительно посмотрела на старинные турецкие украшения и брезгливо понюхала духи на туалетном столике;
- Мне жаль тебя, Шимон...
Видимо, она уж не знала, как бы посильнее его оскорбить. Шимон был счастлив, когда она ушла.
Закончив, наконец, работу у Вельдеси, которому он помог автоматизировать производство, Шимон улетел с Ольгой к морю, приглашена с собой всех высвободившихся рабочих часового завода.
- Наступил золотой век, "Aurea prima sata est aetas, que vindice nullo", - продекла" мировал он по-латыни, так как любил подчеркнуть, что он не такой односторонний, как его коллеги-техники. Но никто с ним не поехал, и они отправились вдвоем к морю, в Болгарию.
Ему казалось, что он обрел счастье. Настоящее, неподдельное, вдвойне голубое, как небеса и как море. Счастье для него заключалось в вилле, купленной на самом берегу моря, с аквариумом, который он себе устроил, счастье в вечерних танцах при луне под стрекотанье цикад, счастье с Ольгой, которая ежедневно меняла платья, сшитые в лучших салонах, и отправлялась за покупками, потому что она любила покупать вещи, умела их выбирать и учила Шимона пользоваться жизнью. Люди относились к ним почтительно, время от времени их посещали репортеры, и он беседовал с ними, сидя в качалке под пальмой, на террасе своей виллы, как настоящий миллионер. Да он, собственно, и был миллионером. Ему рассказывали, что некий Пятикин в Киеве изобрел такой же автомат, как и он, через неделю после Вельдеси и что этот автомат работает быстрее. Но и Пятикин опоздал.
Вставал Шимон в полдень и, пока Ольга ходила за покупками, читал газеты. Его изобретение меняло облик мира. Промышленные товары с каждым днем стоили все дешевле. Когда ввели автоматы и в шахтах, стали падать цены на сырье. Труд не стоил ничего, последним капиталистическим государствам Швейцарии, Андорре и Йемену - пришлось ввести планирование хозяйства. И все это было делом его рук. Он выпивал кофе, апельсиновый сок, съедал гренки, потом спускался по собственной лестнице на пляж и бросался в воду.
Но его счастье оказалось недолговечным. На курорт понаехали новые люди. Теперь, когда всю работу на предприятиях выполняли автоматы, многим пришла в голову та же фантазия, что и Шимону. Эти люди селились вокруг них, и вскоре пляж оказался переполненным. Прогнать их нельзя, хотя денег у них меньше, чем у Бауэра, и нет таких заслуг, но права такие же... Ольга теперь сидела дома, жаловалась на головную боль и не хотела никуда выходить. В городе открылись новые магазины, где распределялись - практически раздавались даром важнейшие товары. Вскоре у всех женщин появились элегантные наряды из хороших тканей, некоторые шили туалеты сами, так как умели делать это лучше, чем местные портнихи. Ольга скучала в одиночестве, и теперь ее единственным развлечением было мучить Шимона. Ему приходилось ухаживать за ней, по нескольку раз в день вызывать врачей - то она пугалась, что у нее не бьется сердце, то оно билось слишком быстро. Просто скучала, как аристократка перед французской революцией. Ей надоело жить в раю, тем более что он оказался доступным для всех. Она настаивала на том, чтобы Шимон вернулся в Прагу, привел там в порядок свои денежные дела, а затем отправился бы с нею в такое место, где они снова оказались бы одни, где счастье принадлежало бы только им. Он долго колебался, но, когда она стала приглашать на свои вечеринки молодых людей и целыми ночами пить с ними, даже не представляя ему своих гостей, решил окончательно объясниться с Ковалем. Его требования должны быть удовлетворены.
С воздуха он даже не узнал Праги - вокруг города выросли новые большие районы. В жилищном строительстве все еще применялся человеческий труд, потому что всякий хотел построить себе дом по собственному вкусу и старался хоть как-нибудь видоизменить поставляемые заводами крупные блоки. С аэродрома Бауэр уехал в автоматическом такси. Его поразила быстрота, с которой его изобретенье приспособили к автомобилю. Он сказал в микрофон, укрепленный над рулем, адрес своего адвоката, и автомобиль мягко покатил.
- Вы, бесспорно, самый богатый человек на свете. Рокфеллер по сравнению с вами нищий. Тем более что он действительно обеднел. Ваши автоматы - единственный товар, который пока что еще в цене. У вас колоссальное состояние. Как вы намерены им распорядиться? - улыбнулся адвокат.
Он был одет с головы до ног в вещи, поставляемые распределителями товаров широкого потребления, и жил, собственно, уже не нуждаясь в деньгах.
- Это мы посмотрим, - решительно заявил Шимон. - Что-нибудь придумаем.
По пути в институт он увидел столовые, в которых кормили бесплатно. Те, кто раньше работал в промышленности, занялись сельским хозяйством, а так как машин хватало, производительность за год настолько повысилась, что склады ломились от продовольствия, излишки которого раздавали даром. Автомобиль объехал центральные площади стороной, но Шимон видел, что там было многолюдно, как во время демонстрации. Все тихо сидели и слушали лекции: на Староместской - курс математики, на площади имени. Каэтана Тыла - курс элементарной физики, перед храмом св. Людмилы - курс кибернетики. Вацлавская площадь была свободна.
В институте Шимона приняла секретарша.
- Профессор Коваль в Индонезии. Я теперь уже не секретарь, а его заместительница. Что вам угодно? - Она была официальна и строга. - Институт расширился, построено восемь новых зданий. Ваше прежнее место занято. Если хотите работать у нас, подайте заявление. К нам ежедневно приходят сотни желающих. Вельдеси и Пятикин усовершенствовали ваш автомат, он работает теперь гораздо быстрее и точнее. Если у вас возникли какие-нибудь новые идеи, изложите их на бумаге и подайте в комиссию по изобретениям. Предупреждаю, что ждать придется не менее месяца. С тех пор как прежние виды труда исчезли, это у нас самый загруженный отдел. Не хватает мест ни в художественных кружках, ни в спортивном клубе. Теперь вам, инженерам, приходится ждать.
- Я не собираюсь вступать ни в какой кружок, - возразил Шимон и ушел.
Рабочее время стало ничтожно коротким. Люди проводили большую часть дня в кружках и клубах. Шимон увидел, как на спортивной площадке перед институтом группа работников тренировалась по прыжкам в длину. А проходя мимо будки привратника, услышал монолог тени отца Гамлета и мог поклясться, что узнал голос доцента Шубы. Наверняка актер из него такой же плохой, как и физик. Нет, ему, Шимону, такая жизнь не по вкусу. Он проходил мимо самых роскошных магазинов на Вацлавской площади и раздумывал, что бы подарить Ольге. Ведь осталось же хоть что-то, сохранившее свою ценность. Сначала он хотел купить какой-нибудь замок или базу на Южном полюсе, но вся недвижимость стала общественным достоянием. Шимон остановился на золоте.
Выбрал чудесное, модное украшение, действительно роскошное. Его обслуживали две продавщицы - одна поопытнее, другая покрасивее. Обе смутились, когда он хотел заплатить.
- Но почему? - спросил Шимон. - Неужели драгоценности тоже раздаются бесплатно?
Старшая продавщица откинула штору и показала ему мастерскую. В маленьком помещении находилось человек двадцать.
- К нам отовсюду идут бывшие токари, сварщики и специалисты по точной механике. Ювелирная мастерская кажется им землей обетованной. Они обеспечены, работают здесь безвозмездно. И как замечательно! Выбранное вами украшение сделано бывшей работницей-текстильщицей. Золота у нас сколько угодно - это дешевый металл.
Бауэр понял: научные исследования, ремесла, искусство и спорт - теперь главные области приложения энергии. И люди довольны, если могут работать, потому что скука от безделья - самое страшное, что можно вообразить. Как там, на вилле у моря, так и здесь, в центре города, наводненного товарами. Даже обслуживание покупателей может стать удовольствием, если это занимает только шесть часов в неделю; тогда радуешься работе, потому что видишь при этом новые лица, получаешь новые впечатления.
Когда он возвращался на аэродром, газетчики выкрикивали последние новости. По привычке он взял газету. Взглянул на заголовки, и на мгновение у него потемнело в глазах: "ДЕНЬГИ ОТМЕНЕНЫ!" Его счет в банке погиб. Он, Бауэр, будет таким же, как Мрачек с его обесцененными чековыми книжками. Деньги отменены!.. Он стал обыкновенным человеком. Презренным лодырем.
В приморской вилле его поджидал Mpaчек. Уже подвыпивший. Шимон даже не удивился тому, что он здесь. Между Мрачеком и последними новостями была какая-то связь. Но Бауэра ожидало нечто худшее. Ольга покинула его. Она ушла с каким-то молодым модельером. Они вместе демонстрируют индивидуальные модели. Этот юноша задумал поднять портняжное ремесло до уровня искусства, для каждого человека создать одежду из специального, своеобразного материала, соответствующего его характеру и внешности. Он пользовался большим успехом, даже когда предлагал для приморского пляжа римские тоги, а для Нюрнберга легкие, прозрачные латы. Залог его успеха в том, что он индивидуален и неповторим, никакой автомат его не заменит. А Ольга любит преуспевающих людей.
Бауэр несколько дней пил с Мрачеком. Лишь через неделю старик отважился высказать свою просьбу:
- Прекрати все это, Шимон. Верни нас обратно. Ты этих дьяволов выдумал, ты их и уничтожь.
- Вы ничего не смыслите в физике, - печально усмехнувшись, ответил Бауэр. Он уже понял, что его изобретение обернулось против него,
Бауэр откупорил новую бутылку коньяку, Мрачек рассказывал, что ему удалось продержаться довольно долго. Когда уже невозможно было спекулировать новыми промышленными товарами, он занялся кружевами, потом антикварными вещами и, наконец, картинами. Но в городе открыли массовые курсы рисования, и теперь каждый встречный разбирается в картинах лучше Мрачека. За несколько месяцев в Роуднице обучили около двадцати новых художников; среди них один определенно талантлив.
- Наступил конец света! - выкрикивал пьяный Мрачек. Наступил конец света! Отменили деньги. Пошли против человеческой натуры.
В ту же ночь Мрачек покончил с собой. И не онодин. Многие не выдержали бесконечных каникул у моря. А так как они умели только конкурировать со своими ближними или обманывать их, им пришлось уйти. Они вымирали как динозавры, как животные четвертичного периода при изменении климата. Шимон понял, от чего его хотела уберечь Ирена. Понял, что золотой век требует от каждого своего вклада. Эгоизм сейчас смертельная болезнь.