Поппи восхищенно всплеснула руками: вспышка гнева Фарука привела ее в восторг.
— Как это мило с вашей стороны, как галантно! Правда, должна заметить, что это стало бы причиной еще большего скандала, да и газон леди Эллерби превратился бы в сплошное месиво. Я ведь не из тех женщин, которые провоцируют мужчин на кровопролитие. Ни один из них ни разу не вызвал кого-то на дуэль из-за меня.
Опять она за свое: смотрит на него с таким видом, словно на кончике ее языка застыл вопрос, ответить на который может лишь он.
Фарука охватило нелепое желание протянуть к ней руку и снять очки с ее лица — чтобы увидеть ее глаза, которые наверняка окажутся еще более голубыми, когда перестанут прятаться под стеклами.
— Почему вы всегда так на меня смотрите? — спросил Фарук. Его голос прозвучал грубее, чем ему того хотелось.
Он ожидал, что Поппи зальется краской, смутится и станет отрицать, что имеет обыкновение глазеть на него. Однако вместо этого Поппи продолжала смело смотреть ему прямо в лицо.
— Мне кажется, вы должны привыкнуть к тому, что женщины не сводят с вас глаз, — ответила она. — Вы очень красивый мужчина.
— Да. Так и есть.
Ее улыбка стала мягче.
— У меня тут ямочки. — Прикоснувшись к своей щеке, она протянула к нему руку и дотронулась до впадинки в центре его бородатого подбородка. — А у вас ямочка здесь.
— Да, так и есть, — шепотом повторил он, когда ее пальчик задержался на его подбородке.
Поппи была очень близко от него в это мгновение. Так близко, что он увидел собственное отражение в линзах ее очков. Фарук был поражен, догадавшись, что в его взгляде отражается ее взор. Должно быть, его темные глаза выглядели сейчас именно так, как в то мгновение, когда она предложила ему отведать запретных сладостей, лежавших на дне ее корзины.
Фарук даже не смог бы сказать, какого рода голод он испытывал в этот миг. Ему хотелось испробовать лишь то, чем природа так щедро одарила мисс Монморанси: ее заразительный смех… ее румяные щечки… ее пухлые губы…
Когда он наклонился к ней, эти губы слегка приоткрылись. Он вдохнул в себя ее дыхание, которое показалось ему слаще меда и сахара. Странно, но ее тихий вздох, служивший явным признаком того, что Поппи готова сдаться, отрезвил Фарука.
Он вскочил на ноги.
— Вы не должны отказываться от мечты родить детей, — проговорил Фарук. — Как только Кларинда станет моей женой, я найду вам мужа из числа моих телохранителей. Такого, который подарит вам много сильных сыновей и с полдюжины дочек — таких же очаровательных, как вы. — Он испытал какое-то мучительное чувство, когда эти благородные слова сорвались с его уст. Фарук всегда гордился тем, что был человеком слова. Однако при мысли о том, что это обещание тоже придется сдерживать, он не испытал ни малейшего удовольствия.
Правда, ему наконец удалось освободиться от тяжести ее взора. Поппи теперь смотрела на его колени и отказывалась даже поднять глаза. Ямочки на ее щеках исчезли — равно как и прямой взгляд.
— Как я уже говорила, ваше величество, вы очень галантны, — тихо промолвила Поппи.
Если это так, подумал Фарук, поворачиваясь к ней спиной и позволяя взору мисс Монморанси блуждать по морским просторам, а ее непокорным кудряшкам — плясать на ветру, то почему у него появилось такое ощущение, будто он — последний мерзавец?
Хуже, чем этот невыносимый мистер Хантингтон-Смит.
Глава 9
Наутро после банкета, который Фарук устроил в честь капитана Берка, Кларинде меньше всего хотелось лежать у бассейна во внутреннем дворе гаремного цветника в окружении беспрестанно болтающих и хихикающих женщин. Но она опасалась, что малейшее отклонение от ее обычного расписания будет замечено и о нем тут же сообщат евнухам или даже самому Фаруку. Ясмин держала свой двор рядом с искрившимся на солнце фонтаном у противоположного края бассейна. И Кларинде было отлично известно, что и сама наложница правителя, и ее подружки следили за каждым ее движением в надежде, что она совершит какой-то непростительный проступок, который лишит ее милости султана.
А возможно, и головы.
Кларинда, растянувшаяся на согретой солнцем плитке, перевернулась на живот и уткнулась лбом в сложенные вместе руки. Несмотря на то что большую часть ночи она металась по своему алькову, вместо того чтобы спать, напряжение так и не оставило ее, и она была не в состоянии даже задремать. Уходя с пиршества, она осмелилась всего один раз украдкой взглянуть на Эша и тут же встретила его взгляд, устремленный на нее. Выражение его лица было абсолютно непроницаемым, словно он увидел ее впервые после возвращения от мисс Трокмортон. Кларинда представила себе, какая радость вспыхнула в глазах Эша, когда он узнал, что она еще не побывала в постели султана.
Пока ей приходилось обмениваться с ним короткими фразами под бдительным оком султана, ей было трудно понять, отправил ли Эша сюда Максимилиан или он приехал по собственной воле. Правда, это ровным счетом ничего не значило. Даже если он и приехал сюда без подсказки Максимилиана, он опоздал на девять лет.
Кларинда снова беспокойно перевернулась. Круглое луноподобное лицо, покрытое тонким слоем грязевой маски, склонилось над ней, загородив солнце. Кларинда сдавленно вскрикнула.
Очки, державшиеся на самом кончике носа Поппи, казались еще более нелепыми, чем всегда. Можно было разглядеть только ее огромные голубые глаза да розовый бутон рта.
— Я вовсе не хотела пугать тебя, — сказала она. — Одна добрая женщина сказала мне, что от этой грязи моя кожа будет светиться, как попка новорожденного младенца.
Кларинда села, прижимая руку к сердцу, которое все еще тревожно билось в ее груди.
— В этом нет твоей вины, — кивнула она. — Просто нервы у меня на пределе — я боялась, что увижу склонившегося ко мне Фарука с ятаганом в руке. Но что ты тут делаешь? — Кларинда украдкой огляделась по сторонам и увидела, что несколько женщин вокруг посматривают на них с выражением презрительного удивления. — В мою сделку с Фаруком входит, в частности, и обещание, что ты не поддашься уговорам брать уроки по использованию этих нелепых средств для поддержания красоты.
Плюхнувшись рядом с ней, Поппи опустила босые ноги в прохладную воду бассейна. Даже грязевая маска не смогла скрыть ее задумчивого выражения.
— Разве ты не понимаешь, что я тоже хочу быть красивой?
— Но ты и так красавица! Только здесь не место для благопристойной британской леди. — Пододвинувшись ближе к подруге, Кларинда понизила голос до шепота. — Мне бы хотелось, чтобы одна из нас смогла вернуться домой и занять свое место в обществе, оставаясь невинной.
Поппи театрально вздохнула:
— Что ж, в таком случае это должна быть ты. Ибо, если ты забыла, именно я уехала из Англии, имея репутацию падшей женщины.
Кларинда покачала головой, в который раз возмущаясь такой несправедливостью. Стряхнув пальцем грязь с переносицы подруги, она горько усмехнулась:
— Ты сейчас выглядишь в точности как я, когда споткнулась о край угольной ямы в доме викария. Мне тогда было восемь.
— Господи, как это случилось?
— Я изо всех сил старалась сохранить равновесие, держась за открытую дверь, когда пыталась украсть кусочек мясного пирога, который поставили остывать на подоконник. Жена викария была о-очень хорошей кухаркой. — Улыбка Кларинды погасла, когда она вспомнила, что именно Эш услыхал ее вопли и вытянул ее из ямы за лодыжки. Вообще, если хорошенько подумать, он всегда оказывался рядом, когда приходилось спасать ее от чего-то.
Кроме того раза, когда она больше всего нуждалась в его помощи.
Кларинда даже обрадовалась, услышав леденящий душу крик, который оторвал ее от размышлений. Совсем недавно одна из наложниц Фарука исчезла за лакированной ширмой в дальнем конце сада в сопровождении двух женщин постарше.
Поппи испуганно взглянула на ширму, белки ее глаз стали казаться еще больше на фоне облепленного грязью лица.
— Бедняжка! Ее пытают?
— Весьма своеобразно, — мрачно ответила Кларинда.
Не возражая против того, чтобы по ее волосам ежедневно тысячу раз проводили щеткой, она вовсе не собиралась допустить, чтобы горничные Фарука тронули хоть волосок где-то еще на ее теле. Когда старые женщины начинали кружить вокруг нее, с надеждой заглядывая в глаза и держа при этом в руках котелки с кипящим воском, Кларинда клала ногу на ногу и сердито смотрела на них. В Англии лишь морально опустившиеся женщины позволили бы удалить пушок с ног, не говоря уже об остальных местах.
По взглядам и перешептываниям наложниц Кларинда уже поняла, что волосы, растущие на нижней части ее тела, служат источником бесконечного восхищения местных женщин. Она предполагала, что им даже в голову не приходит, что они так чудесно сочетаются с цветом ее волос на голове.
Прикусив губу, Поппи с облегчением огляделась по сторонам.
— Так это здесь тебя учат тому, как… доставить удовольствие мужчине?
Кларинда очень хорошо понимала любопытство и досаду подруги. Кларинда никогда не считала себя нежной фиалкой или робким колокольчиком. Однако когда она начала брать свои уроки у старших женщин, которые раньше прислуживали и угождали отцу Фарука, ей тоже хотелось умереть от смущения.
После нескольких дней обучения английским и арабским терминам, обозначающим те части тела, в наличии которых добропорядочная женщина вообще не должна признаваться, после разглядывания эротических гравюр, за одно обладание которыми англичанина бросили бы в тюрьму, Кларинда обнаружила, что ей даже нравится слушать безучастные инструкции женщин. Она всегда с уважением относилась к здравому смыслу, а что может быть более осмысленным, чем рассказ о том, что ждет женщину в первую брачную ночь… и во все последующие?
— Учитывая, что этих женщин даже дома держат практически взаперти, я понимаю, что все это может шокировать, — вымолвила Кларинда. — Но если хочешь знать правду, я считаю позором то, что каждая краснеющая от смущения невеста не получает такого образования. Если бы молодые женщины больше знали о супружеских отношениях, было бы больше счастливых браков. И счастливых мужей. Служащие в доме терпимости лишились бы работы, если бы женщины давали своим мужьям повод оставаться по вечерам дома.
Кларинда могла себе только представить, какой разразился бы скандал, если бы она продемонстрировала Максимилиану пару-другую эротических трюков, которым ее здесь обучили. Он был с ней всегда таким галантным и корректным, что даже вдали от любопытных глаз родных и друзей вел себя безупречно.
Зато Эш являлся прямой противоположностью Максимилиана. Даже когда они находились под пристальными взорами наблюдателей, Эш старался прикоснуться к ней, иногда ему удавалось всего лишь дотронуться до кончиков ее пальцев, когда она передавала ему чашку чаю, или поправить чуть съехавший набок бант ее шляпки. А уж в те редкие мгновения, когда им удавалось ускользнуть в какое-нибудь потаенное местечко и остаться наедине…
Встревоженная непредсказуемым направлением собственных мыслей, Кларинда заставила себя вернуться в настоящее и вспомнить о своем женихе. Да, Максимилиана недавно полученные ею знания привели бы в ужас, но разве исключено, что он получил бы удовольствие? Закрыв глаза, Кларинда попыталась представить себе все это, однако перед ее внутренним взором возникло лицо не Макса, а его брата.
И уж оно-то точно выглядело довольным.
Кларинда поспешно открыла глаза: она почувствовала себя виноватой.
— Где они держат мужчин? — спросила Поппи, словно ожидала, что в любую минуту во двор строем выйдут с полдюжины мускулистых рабов, у которых лишь чресла будут прикрыты кусочками ткани.
— О, Поппи, здесь не используют труд мужчин! — улыбнулась Кларинда. — За исключением самого султана и его евнухов, — пояснила она. — А если какой-нибудь мужчина осмелится сунуться в гарем, его немедленно убьют.
— Но в таком случае как же они учат тебя… О Господи, уже время ленча! — воскликнула Поппи, которая, к счастью, отвлеклась от своих расспросов при виде Соломона, распахнувшего высокие железные ворота, которые отделяли двор гарема от остальной части садов. На своей огромной ладони евнух удерживал бронзовое блюдо.
Сутулая пожилая женщина бросилась вперед, чтобы забрать блюдо. А евнух вновь шагнул к воротам, чтобы нести там свою службу. Он ступал уверенно и важно, глядя при этом прямо перед собой. Соломона можно было с легкостью принять за великолепную статую, изваянную из эбонитово-черного мрамора.
— О, свежие огурцы! — восхитилась Поппи, когда женщина поставила блюдо на низкую подставку возле бассейна. — Да это же деликатес!
Кларинда вздохнула.
— Они не для еды, Поппи, — сказала она. — Точнее, не совсем для еды.
— Ни один мужчина не будет в безопасности рядом с английской коровой. — Ясмин нарочно повысила свой хриплый голос, чтобы его было слышно в каждом уголке двора. — Она бы все съела! — Поддерживаемая смехом, пробежавшим по рядам женщин, Ясмин добавила: — Их бы следовало научить, как доставлять удовольствие самим себе, поскольку я сомневаюсь, что хоть один мужчина захочет взяться за это дело.
Поппи опустила голову, совершенно забыв о том, что слой глины скрывает ее багровый румянец.
— Не обращай внимания на Ясмин, Поппи, — громко произнесла Кларинда, не на шутку разозлившись на то, что Ясмин подначивает ее подругу. — Я слышала, все, что ей нужно, — это рыбья голова да блюдечко сливок по утрам.
Ей показалось, или крепко сжатые губы Соломона чуть-чуть дрогнули?
Остальные женщины уважительно затихли, когда морщинистая старуха взяла с блюда внушительных размеров огурец и подняла его вверх, а ее глаза, глубоко запавшие в складках кожи, весело заблестели.
— Традиции отцов учат нас, что мужчины сильные, а женщины — слабые. Но если женщина хочет поставить на колени даже самого сильного из мужчин, ей нужно всего лишь знать, что надо делать, когда на коленях стоит она сама.
Кларинда бросила на Поппи встревоженный взгляд. Если глаза ее подруги станут еще хоть немного больше, они вот-вот выскочат из глазниц.
— Кто-нибудь хочет показать? — спросила карга, обводя женщин полным надежды взглядом.
— Позволь мне. — Ясмин встала и направилась вперед, отбросив назад гриву блестящих черных волос.
Взяв у старухи огурец, она чуть вытянула вперед губы и сунула между ними круглый конец овоща.
Кларинда лишь изумленно охала в унисон с остальными женщинами, глядя на то, как огурец дюйм за дюймом исчезал в ее рту. Несколько мгновений ей даже казалось, будто Ясмин собирается целиком проглотить его, как питон глотает крысу. Но, издав сладостный стон, словно она только что выпила вкуснейший шоколадный напиток со сливками, вином, сидром и сахаром, она наконец вытащила изо рта влажный огурец и с ликующей улыбкой подняла его вверх.
Кларинда приподняла бровь — она невольно оказалась под впечатлением от поступка Ясмин. Неудивительно, что Фарук терпел ее злобный нрав и неучтивое поведение.
Положив огурец на блюдо, Ясмин бросила взгляд на Кларинду.
— Это всего лишь небольшая часть того, что ждет красавчика англичанина, когда меня позовут к нему в ванну, — заявила она.
Остальные женщины разделились на несколько групп и, хихикая, переглядывались, чтобы узнать, не желает ли кто-либо еще повторить впечатляющее выступление Ясмин. А Кларинда была вынуждена притворяться равнодушной, хотя слова Ясмин задели ее. Впрочем, у нее не было ни малейшего повода к ревности. Особенно учитывая то, что в данный момент она обручилась одновременно и с султаном, и с красавчиком братом красавчика англичанина.
Оглянувшись назад, Кларинда обнаружила, что Поппи исчезла. Кларинда внимательно огляделась по сторонам и наконец заметила подругу, которая притаилась в углу. Убедившись в том, что ни одна из наложниц султана не обращает на нее никакого внимания, Поппи взяла с блюда совсем небольшой огурчик и осторожно засунула его кончик себе в рот.
— Поппи! — воскликнула Кларинда, шокированная и удивленная неожиданной смелостью подруги.
Поппи заткнула себе рот. Грустно пожав плечами, она толкнула огурец глубже и весело откусила кусок.
На этот раз Кларинда не ошиблась: Соломон невольно вздрогнул.
Целый день Эш изучал дворец Фарука, делая вид, будто восторгается его красотой и роскошью, а на самом деле мысленно составляя его план, обращая внимание на каждую стену, каждую дверь, каждый коридор, в котором мог находиться вооруженный стражник. Он искал слабые места в его обороноспособности, любую щелку в великолепной броне Фарука, которая позволила бы ему увести Кларинду в безопасное место, как только он придумает способ похитить ее из гарема.
К несчастью, Эш не нашел ни единой прорехи. Его огорчение возросло, когда Кларинда не вышла к ужину, и он был вынужден терпеть компанию общительного Фарука, улыбаясь тому сквозь стиснутые зубы.
Когда беспокойство заставило Эша выйти в окруженный высокими стенами сад султана поздно вечером, он ничуть не удивился, увидев Люка, отмокавшего в бассейне. Ароматные лепестки лотоса плавали по поверхности воды, собираясь маленькими облачками на мерцающих отблесках луны. Темноволосая красавица с оленьими глазами стояла на коленях возле бассейна и массировала широкие плечи Люка. Тот сидел спиной к стенке бассейна, откинув голову на его край, и стонал от удовольствия всякий раз, когда нежные подушечки больших пальцев рабыни вдавливались в расслабленные мышцы позади его ключиц.
Открыв глаза, Люк бросил на Эша затуманенный взор.