Кстати, о команде. Ее состав и был тем обманом, на который пошел Харви Багнер, когда подписывал Куприянова на это дело. Очутившись на месте и увидев, кто его встречает, тот поначалу решил, что никакая это не экспедиция и что его просто-напросто загнали в ловушку. Четверо Диких Гусей и с ними Отто Штернхейм собственной персоной! И это — после заверения Скарабея в том, что он отберет на дело надежных ребят из своих, а не членов банд! Немудрено, что после такого сюрприза Обрубок не усомнился в том, что видит перед собой вовсе не исследовательскую команду, а похоронную. Ту, которой было поручено убить Кальтера и спрятать его труп в глубине этих лабиринтов.
Вот только сначала было бы нелишне прояснить два вопроса: зачем убийцам понадобилось уводить жертву так далеко и почему в мокрухе участвует сам главарь Диких Гусей? Возможно, кого-то другого перед смертью такие детали уже не волновали бы, но педантичный Кальтер хотел бы расставить все точки над i. Для успокоения совести, так сказать.
У наемников в руках уже были копья и томагавки, а у Кальтера — только пакет с сухпайком. Однако Дикие Гуси сделали вид, будто ничего коварного не замышляют. Все ясно: зачем убивать Обрубка здесь и тащить потом его тело на руках, когда он может сам дотопать до места своего упокоения. Только было бы неплохо сначала посадить его на цепь. Не хватало еще, чтобы он сбежал и Гусям пришлось гоняться за ним по полутемным коридорам и лабораториям…
Только ни цепи с ошейником, ни веревки, ни даже обрывка кабеля практичные наемники почему-то не припасли. И это было очень на них не похоже.
— В чем дело? — поинтересовался Кальтер у Багнера, указав глазами на Гусей. — Это не те люди, о которых ты рассказывал мне в изоляторе.
— Ничего не попишешь, брат: иногда планы меняются, — развел руками Харви. — Но я здесь ни при чем. Все претензии — к ван Хейсу. Из тех классных идей, что я ему предлагал насчет этой работенки, он отверг почти все. Даже дубинки побоялся нам выдать, можешь себе представить?
— Эй, я вижу, ты чем-то недоволен, Обрубок? — возмутился Гонзо, заметив, как нахмурилось лицо его босса. Шимон, Монгол и Хоробадо тоже напряглись и уставились на калеку с откровенной неприязнью.
— В последний год я редко чем бываю доволен, — спокойным тоном ответил Куприянов. Даже если конфликта не избежать, провоцировать наемников на драку еще рановато. — Но поскольку вы, ребята, в моих проблемах не виноваты, то никаких обид у меня на вас нет. Просто хотел узнать, чем были вызваны внезапные изменения в планах, только и всего.
— А тебе не все ли равно, однорукий? — подал голос Штернхейм. — Я бы на твоем месте радовался тому, что меня досрочно выпустили из изолятора и дали погулять денек в хорошей компании без надзора вертухаев.
— Мне не все равно, — признался Кальтер. — Ван Хейс настоял на моем участии с пока неясной мне целью. Но я не сомневаюсь, что он использует меня в качестве разменной монеты. Не знаю, что Скарабей наплел тебе, но мне он про увеселительную прогулку и словом не обмолвился. Как раз наоборот, если среди вас присутствую я, значит, будьте уверены: все настолько дерьмово, насколько вы себе даже вообразить не можете… Я прав, Харви? Ты же уведомил герра Штернхейма о том, какой ад всем нам здесь уготован?..
Разумеется, Куприянов врал. Но врал не более того, чем соврал ему Багнер. Безотказный способ избежать конфронтации с сильным противником: дать ему понять, что на самом деле вы — не враги, а жертвы чьего-то обмана. Причем обманщик, на которого перевел стрелки Куприянов, тоже находился здесь. Более того — Харви действительно являлся обманщиком! Поэтому можно сказать, что Обрубок не лгал, а честно отплачивал лжецу той же монетой.
Вторая причина, почему Кальтер соврал, — он хотел выведать, зачем явились сюда Дикие Гуси: по его душу или для поиска черной кляксы. Если причина в Кальтере, то знающий настоящую цель экспедиции Штернхейм пропустит его болтовню мимо ушей. Или соврет что-нибудь в ответ. Но если они с Отто и впрямь оказались союзниками, то он отнесется к заявлению Обрубка со всей серьезностью. Потому что тогда оно должно было стать для наемников неприятным сюрпризом.
В точку!
Выслушав Куприянова, и без того хмурые Гуси посуровели еще больше и перевели вопросительные взоры на Багнера. А Харви только сейчас понял, что его подставили, да было поздно. Теперь Отто ждал от него оправданий, и лучше бы Скарабею было его не разочаровывать.
— Что ты несешь, брат?! Я не говорил тебе, что нас посылают в полную задницу! — воскликнул Харви, отступив на всякий случай от Штернхейма на пару шагов. — С чего ты вообще это взял?
— Похоже, что ты вконец заврался, парень, — покачал головой Кальтер. — Но раз уж мы здесь собрались и путь назад нам отрезан, давай, выкладывай этим ребятам правду! Всю, которая тебе известна! Или хочешь, чтобы я сам пересказал им наш разговор во всех подробностях?
Скарабей был растерян, но намек понял: то, что расскажет Диким Гусям Куприянов, окажется не правдой, а еще большей ложью. Такой, опровергать которую будет гораздо труднее. И у него не оставалось иного выбора, кроме как подчиниться Обрубку, черт бы побрал этого коварного русского калеку!
— О’кей, о’кей, я все вам расскажу, — поспешил согласиться с предъявленным ему ультиматумом Багнер. — Да я и не собирался от вас ничего скрывать, клянусь! Просто ждал, когда вы все здесь соберетесь, чтобы не пересказывать одно и то же дважды!.. Короче, расклад такой. Аномалия, которую мы ищем, появилась на нижнем уровне вовсе не позавчера. На самом деле ей уже больше года. Только почти все это время она была мертвой, а два дня назад опять ожила… В смысле ван Хейс так подумал, когда с затопленных этажей вдруг испарилась вся вода… В смысле она не испарилась, а утекла в аномалию, как считает директор.
— Больше года?! Какого черта! — возмутился Отто, для которого эти сведения оказались в новинку. — Ты хочешь сказать, эта дырка появилась в те дни, когда здесь, на нижних уровнях, прятался Клешня со своей шайкой?
— Совершенно верно, — подтвердил Харви. — Как раз тогда это чудо и случилось. Возможно, оно и убило Клешню, а вовсе не вода, как потом утверждали ван Хейс и Ковач…
Кальтеру доводилось слышать о зэке по кличке Клешня. После переоборудования «Рифта-75» в тюрьму его нижние уровни стали необитаемы и изолированы от верхних. В целях безопасности — а вдруг какому-нибудь зэку удастся пробить обшивку или шлюз и, затопив их, погубить всех, кто там окажется? Наведываться туда имела право лишь охрана. Хотя и ей по большому счету нечего было там делать. Эти шесть этажей так и стояли заброшенными, пока однажды Клешне и еще трем зэкам не удалось пробраться в те лабиринты и спрятаться там. Причем настолько хорошо спрятаться, что устроивший на них облаву Ковач так и не смог обнаружить беглецов.
Где скрывались от него Клешня со товарищи, так и осталось тайной за семью печатями. Они надеялись, что найдут внизу аквалангистское снаряжение, но ничего подобного там, естественно, давно уже не было. Тогда, питаясь захваченными с собой продуктами, беглецы соорудили из подручных материалов небольшой водолазный колокол. Который они решили вытащить наружу через шлюз для батискафов и всплыть с помощью этого устройства на поверхность. После чего банда Клешни могла бы добраться до атолла и уже на берегу решить, как ей быть дальше…
Но до берега она не добралась. И до поверхности океана — тоже. Финал их безрассудной авантюры был предсказуем. Не сумев открыть намертво закупоренный шлюз, беглецы решили его пробить. И в итоге все до единого утонули, когда через него потоком хлынула вода. Вот тогда ван Хейс и распорядился затопить все до единого подводные уровни. Чтобы было неповадно тем зэкам, которые могли дерзнуть пойти по стопам Клешни.
Такая, в общем, история ходила по «Рифту-75», когда туда прибыл Кальтер. И вдруг он выясняет от Скарабея, что в действительности все происходило не так, а гораздо драматичнее…
— … Все было гораздо проще: Клешня и его люди не утонули, а их утопили, — признался Багнер. — Ковачу просто-напросто надоело их искать. И тогда он уговорил ван Хейса открыть все заслонки, чтобы залить нижнюю часть тюрьмы водой до уровня океана. Что они вскоре и сделали. И где бы этот идиот Клешня ни прятался, там ему и пришел конец.
— Туда ему и дорога, «синему пододеяльнику»! — злорадно усмехнулся Гонзо и презрительно сплюнул. Босс покосился на него, но промолчал.
— Но тут неожиданно выяснилось еще кое-что, — продолжал Харви. — Когда отключили помпы, уровень воды в затопленном пространстве вдруг стал падать. Причем очень быстро. А поскольку вытекать наружу вода не могла в принципе, все были неслабо этим озадачены. Дождались, значит, когда вода уйдет, и пошли расследовать загадку. Это были сам Ковач, двое его помощников — Аньелло и Дженкинс, — а также я. Меня взяли, чтобы тащить инструменты, которые могли нам понадобиться. Сначала предполагалось, что барахлит одна из помп, которая заглючила и не отключилась, а сигнал о ее поломке по какой-то причине не дошел до пульта. Ковач не собирался ее чинить — хотел просто обесточить ее на месте. А если выключатель не сработает — тогда перерубить кабель, и все. Но, как вы уже поняли, все помпы оказались в порядке. Зато мы отыскали на нижнем уровне кое-что поинтереснее: черную кляксу! Точь-в-точь такую, как те, что уже натворили бед по всему миру…
— Но тут неожиданно выяснилось еще кое-что, — продолжал Харви. — Когда отключили помпы, уровень воды в затопленном пространстве вдруг стал падать. Причем очень быстро. А поскольку вытекать наружу вода не могла в принципе, все были неслабо этим озадачены. Дождались, значит, когда вода уйдет, и пошли расследовать загадку. Это были сам Ковач, двое его помощников — Аньелло и Дженкинс, — а также я. Меня взяли, чтобы тащить инструменты, которые могли нам понадобиться. Сначала предполагалось, что барахлит одна из помп, которая заглючила и не отключилась, а сигнал о ее поломке по какой-то причине не дошел до пульта. Ковач не собирался ее чинить — хотел просто обесточить ее на месте. А если выключатель не сработает — тогда перерубить кабель, и все. Но, как вы уже поняли, все помпы оказались в порядке. Зато мы отыскали на нижнем уровне кое-что поинтереснее: черную кляксу! Точь-в-точь такую, как те, что уже натворили бед по всему миру…
— Погоди-ка, — перебил рассказчика Кальтер. — А разве вы не должны были догадаться об этом раньше? Ведь вокруг аномалий всегда пропадает беспроводная связь.
— Она и пропала, — подтвердил Багнер. — Не только на «Рифте», но и на всем Татакото. Но информацию об этом всегда засекречивают, чтобы не провоцировать зэков на бунт. Представь, как осмелеют Факельщики, если узнают, что в случае беспорядков охрана не сумеет вызвать с Таити подмогу. Впрочем, тогда мы не удивились отсутствию связи. Здесь, на самом краю архипелага, частые проблемы с ней — обычное дело… Так вот, короче, шли мы, шли и нашли ту кляксу. Могу даже показать, где… — Харви опять начал листать свой блокнот и, найдя нужную страницу, продемонстрировал ее слушателям. — Вот здесь, видите?
Куприянову схема той части донного уровня ни о чем не говорила. Но его фотографическая память все равно запечатлела рисунок во всех подробностях, со всеми подписями и указаниями. На всякий случай. Стратегическая информация, она никогда не бывает лишней, а особенно в тюрьме.
— Это центральный зал батискафной станции, — пояснил Скарабей, хотя Обрубок уже прочел на карте название помещения, в центре которого была нарисована черная кляксочка. — Вот туда мы с вами в первую очередь и отправимся. Если, конечно, у вас, ребята, нет других, неизвестных мне и ван Хейсу планов…
Глава 6
…Даже если у Диких Гусей и впрямь зрели в головах какие-то коварные планы, они предпочли о них не распространяться.
— Расскажи о пакалях, — потребовал Кальтер. — Вряд ли Ковач был не в курсе, что это такое, — год назад о пакалях знал уже весь мир. И сколько за них платят на черном рынке, Ковач тоже наверняка имел представление. Сомневаюсь, что он ушел бы от аномалии, не обыскав батискафную станцию и все нижние этажи.
— Вот к этому я и веду, — закивал Харви. — Ты угадал, брат: так все и было. Мы вчетвером проторчали там с утра до поздней ночи, пока не перерыли все, что только можно. Будь у нас металлоискатель, мы, конечно, управились бы гораздо быстрее. Но и без него улов оказался очень богатым: целых шесть пакалей, можешь себе представить!
— Вранье! — заявил Штернхейм. — Кому ты тут вешаешь лапшу на уши, мозгляк! Может, я и не держал в руках эти твои пакали, но новости гляжу регулярно. И знаю, что больше четырех пакалей в одной аномальной зоне еще никто не находил!
— Отто прав, — поддержал главаря Гусей Кальтер. — Ты вроде бы не похож на рыбака, а привирать все равно любишь.
— Клянусь, ни на йоту не приврал! — оскорбился Багнер. — Да и зачем мне это, скажите на милость? Прежде чем меня обвинять, вы сначала дослушайте, потому что дальше — самое интересное… В общем, сначала мы отыскали четыре пакаля — три белых и черный. Все лежали на виду, но чтобы их найти, пришлось облазить три уровня. Ковач обрадовался. Говорит, что четыре — это удача, поскольку обычно их меньше находят. Еще говорит, что когда их ищут, вокруг мистика творится или иное дерьмо, а мы весь день у разлома проторчали и ничего подобного не видели… И только он это произнес, тут же внизу под нами что-то ка-а-ак громыхнет, аж весь «Рифт» снизу доверху ходуном заходил.
— Землетрясения в этих краях не редкость, — отмахнулся Штернхейм. — У нас под боком океанический разлом, и Татакото на моей памяти как минимум раз шесть уже трясло.
— Тогда мы сперва тоже так подумали, — кивнул Скарабей. — Дескать, вот, блин, опять землетрясение или, может, того хуже — цунами… Однако все мы отчетливо слышали, что источник грохота был внутри станции, а не снаружи. Ковач говорит: «Хочешь не хочешь, надо пойти проверить. Вдруг там что-то серьезное: несущая опора сломалась или обшивка лопнула…». Опять мы спустились к черному разлому и, угадайте, что видим… Или, вернее, кого?
— Угадай, сколько у тебя останется во рту зубов, директорский подпевала, если ты не прекратишь испытывать мое терпение! — прорычал не расположенный к играм Отто.
— Прошу прощения, герр Штернхейм! Что-то я и правда чересчур увлекся, — примирительно улыбнулся ему Харви. — Все-все, больше не буду!.. А нашли мы тогда возле черной кляксы вот его, Обрубка…
И он, продолжая виновато улыбаться, указал на Кальтера.
— Меня?! Ты это серьезно? — слегка оторопел Куприянов. Однако в голове у него сразу что-то щелкнуло, и некоторые странные подробности его недавнего прошлого стали выглядеть более понятными. — Но мне сказали, что я был доставлен сюда с Таити на вертолете в бессознательном состоянии!
— Знаешь, я бы и хотел снова пошутить, да очень уж мне мои зубы дороги. — Багнер с наигранным сожалением вздохнул и покосился на Гусей. — Не знаю ни про какое Таити. Да, брат, тебе не послышалось — это был ты. Но я, кажется, сказал, что ты лежал возле кляксы? Извини, оговорился. Ты лежал на том месте, где до этого находилась клякса. А сама она исчезла, словно ее там и не было.
— Такое и правда возможно? — усомнился Отто, вперив в Куприянова суровый, испытующий взор.
— Не исключено, — уклончиво ответил тот. — Если Харви вспомнит, во что я был тогда одет, значит, точно не врет.
— Да запросто! — разулыбался Скарабей. — Ну и выглядел ты, брат, я тебе скажу! Сначала мы думали, что к нам какого-то водолаза занесло. Но потом пригляделись и видим: э-э, нет — скафандр на тебе явно не водолазный. В таких скафандрах только астронавты в открытый космос выходят, вон и на нашивках звезды да ракеты изображены. И еще надписи разные. Не на русском, между прочим, а на английском. Так что, хотите верьте, герр Штернхейм, хотите нет, но наш Обрубок — не русский шпион, а самый настоящий американский космонавт!
— Багнер не врет, — заключил Обрубок. — Но кое в чем ошибается: я не космонавт. Слишком долго объяснять, что к чему, поэтому расскажу вкратце. Я нашел скафандр в обломках космической станции, что упала летом прошлого года на русский город Скважинск. А понадобилась мне эта штука затем, чтобы нырнуть под воду. Так уж получилось, что у меня не было под рукой акваланга, а мне срочно требовалось доставить бомбу на дно затопленной шахты. Где, как назло, оказалась эта чертова клякса, в которую я провалился. Могу предположить, что грохот, который слышали вы с Ковачем, был отголоском того взрыва, что я произвел в Скважинске. Бомба рванула, но я уже провалился через аномальный портал на «Рифт» и потому уцелел… Согласен, все это нелепо звучит, но что я еще могу вам сказать — такая у меня была в то время работа.
— Мне доводилось слышать и более идиотские истории, которые на поверку оказывались правдой, — отмахнулся Штернхейм, видимо, довольный тем, что наконец-то Обрубок и Скарабей, как говорят полицейские, сошлись в показаниях. — Итак, мозгляк, значит, ты и Ковач нашли на месте кляксы Обрубка в космическом скафандре. Что дальше?
— Полагаю, они нашли не только меня и скафандр, но и два пакаля, что были со мной, когда я спустился в шахту и вляпался в аномалию, — ответил вместо Багнера Куприянов. — Белый и красный. Вот почему у Ковача оказалось в полтора раза больше артефактов, чем могло быть изначально.
— Правильно, Обрубок, — согласился Харви. — Были при тебе эти железки. Даже картинки на них помню: странный хлыст на красном пакале и рука в рыцарской перчатке с кинжалом на белом. Так или наоборот?
— В точности так. — Настроение Куприянова слегка приподнялось. Теперь Багнер говорил правду, и Дикие Гуси тоже слушали его с неподдельным интересом. Из чего следовало, что этот прохиндей и наемники все-таки не заодно.
— Шесть пакалей на четверых, — заметил Гонзо. — Неплохой улов, если они и правда так дорого стоят, как толкуют о них в новостях.
— Шесть пакалей на троих, — поправил его Скарабей. — Ты думаешь, громила, мне хоть одна из тех находок перепала? Ага, так эти скоты и взяли меня в долю! Когда они начали делить свою добычу прямо там, не сходя с места, я подумал, что вот сейчас они меня и грохнут. Как ненужного свидетеля — Ковач ведь не собирался ван Хейсу о пакалях докладывать. Только о кляксе — дескать, она появилась, слила с нижних уровней воду, исторгла из себя какого-то придурка в космическом скафандре — извини, Обрубок, — и исчезла. А что пакали? Не было пакалей! Или, может, были, но их тут же водой обратно в аномалию смыло.