Последним явился граф Эбергард, в лунном свете его лицо выглядело постаревшим, измученным, а складки на щеках превратились в ущелья. Не глядя в мою сторону, бросил свистящим, как змея, шепотом:
– Не знаю, что вы задумали, сэр Ричард…
В его голосе звучала неприкрытая угроза, я поежился, а вдруг просчитал действия противника неверно, а вдруг переоценил его коварство…
– Если ничем не рискуешь, – проговорил я, вслушиваясь в свои слова, – то рискуешь вдвойне.
Он прорычал:
– Что с Мемелем?
– Давайте предположим, – ответил я, – только предположим!.. что Мемель только что отправился к нашим преследователям. Он скажет, что мы сидим у костра, оградившись святым кругом. И что ни одно из их чудовищ не сумеет прорваться… Но я ему проговорился, глядя на муравья, что можно подрыться…
Эбергард, бледный как полотно, повернул голову в сторону костра, что догорает в полусотне шагов. Спасительная черта, за которую мы вышли, от нас в тридцати шагах. Вокруг все странно умолкло…
Земля вздрогнула, багровые угли внезапно взметнулись. На месте костра с ужасающим ревом поднялось нечто невероятное: исполинский безглазый червь толщиной в ствол столетнего дуба, на конце багровая дыра, в которой легко исчезло бы тело человека. Двигаясь с ужасающей скоростью, червь проглотил остатки костра вместе с нагретой землей, оставив яму, повертел отростком с зияющей пастью, а затем с той же ужасающей стремительностью метнулся в нашу сторону.
Рыцари ахнули, Червь ударился о незримую стену, сотворенную молитвой Кадфаэля. Бескостное тело расплюснулось на миг, он заметался, пытаясь найти выход из ловушки, я наконец сорвал дрожащими руками молот, замахнулся.
– Умри, тварь!
Молот улетел почти неслышно, без привычного шороха, или же все заглушают молитвы рыцарей. Червь снова метнулся в нашу сторону, молот ударил его с такой силой, что Червя отбросило к дальней стенке ловушки. Я выставил ладонь, шлепок, новый бросок. Молот снова с легкостью преодолел границу круга, мы услышали треск рвущейся плоти, Червь лишь бешено замотал головой, я поймал молот и швырнул снова.
Рыцари круглыми, как у сов, глазами смотрели, как я ловлю и швыряю молот. Червь в раздражении метался внутри круга, не в силах вырваться, я швырял и швырял, из червя начала сочиться светлая жидкость, если бы у него были кости, давно бы все переломал, но и так уже повредил какие-то нервные сегменты, Червь обезумел, бросается вслепую, но силовой барьер святой молитвы держит, держит…
Я уже начинал думать, что в конце концов забью Червя, как вдруг он начал укорачиваться, через пару мгновений отросток с распахнутой круглой пастью исчез в норе, и только тогда я со страхом понял, что так и не видел Песчаного Червя целиком: из норы он высовывался только кончиком!
Настала страшная тишина, никто не решался даже дышать, не то чтобы шевелиться. Я застыл с молотом в одной руке, обнаженный меч в другой. Наконец граф Эбергард вспомнил, что сеньор – он, спросил требовательно:
– Что теперь, сэр Ричард?
Я ответил в затруднении:
– Ждать… только ждать.
Среди рыцарей начались шевеления, вздохи. Тихо звенело оружие и позвякивало железо доспехов. Граф Эбергард проговорил с натугой:
– Приношу свои извинения, сэр Ричард. Я был не прав, не поняв ваш стратегический замысел.
Я отмахнулся.
– Да какой там стратегический… Просто подумал, что если Червь пророется вот так на тепло костра, то мы и пикнуть не успеем. Вот и решил рискнуть.
Сэр Смит сказал с восторгом:
– Но как вы… Или в вашем королевстве это обычное дело?
– В моем таких Червей нет, – признался я, – но головы на что?.. Однажды в одно мелкое-мелкое королевство под названием Фолкленды вторглось дикое племя аргентинцев, и тогда могучая империя бритов послала против них крылатые… гм… птицы, очень крылатые и очень крупные. Крупнее, чем вот тот обломок скалы! Послали ночью, чтобы захватить врасплох. Те птицы видели костры и с небес бросались туда, чтобы тяжестью задавить сидящих вокруг, а остальных разорвать крепкими клювами… Но варвары, у которых не было такого оружия, оказались хитрее. Они разжигали костры в пустынных местах, да еще и втыкали железные колья. Обманутые птицы били со всей дури в пустые костры, накалывались и погибали зазря…
– Здорово! – воскликнул сэр Смит, блестя глазами. – Но то птицы, а здесь Червь!
Я сказал скромно:
– Принцип тот же. Червь ориентировался по тепловому излучению. Знаете что? Мой седалищный нерв подсказывает, что на сегодня все закончено. Если и намеревались прийти после Червя и посмотреть, осталось ли что после его ужина, то сейчас они… не появятся. Так что давайте ляжем спать…
Сэр Смит воскликнул в ужасе:
– Да я теперь всю жизнь не засну!
– Как хотите, – ответил я. – А мы с Псом ляжем. Правда, Бобик?
Пес преданно повилял хвостом. Я лег и положил голову на его горячий бок. Как ни странно, сон в самом деле пришел, хотя я собирался всего лишь уйти от расспросов.
Восток все светлел, в небе вспыхнули облака, заискрился край земли, выдвинулся огненный горб, по темной земле побежали огненные языки.
Эбергард вздохнул с облегчением.
– Ну, будет чуть легче. Дилан!..
Дилан вскочил первым, глаза горят, на лице отвага.
– Да, монсеньор!
– Возьми людей, – велел Эбергард, – съездите и взгляните… издали. Если там то, что думаем… что ждет сэр Ричард, дайте знать.
Сразу после их отъезда сэр Смит предложил позавтракать, но кусок не лез в горло, все с тревогой ждали вестей. Наконец примчались сияющие Дилан и Мейгрард, мы отправились за ними. Брат Кадфаэль первым все понял и забормотал молитву. Яма там втрое шире, словно разъяренный Червь выметнулся вместе с пластами земли, везде комья желтой слизи, брошенное оружие, смятая палатка с полосой липкой грязи.
Сэр Смит с торжеством притащил смятый и залитый слизью плащ черного монаха, а Левель отыскал чудом уцелевший сапог с частью ноги другого монаха и магический жезл с намертво вцепившейся обугленной рукой. Похоже, жезл раскалился, и Червь не проглотил целиком, а только разорвал монаха и съел. Остальных сожрал вместе с доспехами, мы только по оставленным мечам подсчитали, что преследовали нас сорок человек. Впрочем, многих он проглотил с мечами в руках, так что за нами гналось намного больше, чем сорок.
Последнюю страшную находку бросил на землю Дилан: роскошный плащ Мемеля и обрывок его нагрудной цепи. Потрясенные рыцари поздравляли друг друга, избавились от такого чудовища, о котором даже в древних книгах почти ни слова, погоня уничтожена вчистую, не уцелели ни темные монахи, ни лучшие из наемников, ни тролли, ни даже хитроумный предатель граф Мемель.
Я вздрогнул, услышав громкий крик. Сэр Смит выхватил меч, все схватились за оружие, однако это граф Эбергард ликующе вскинул руки к небу. Я видел, всегда хладнокровный и сдержанный граф едва удерживается, чтобы не обнять вытянувшегося перед ним Дилана, он хлопнул отечески по плечу Левеля, повернулся и быстрой четкой походкой профессионального военного подошел ко мне.
Лицо графа сияет, глаза блестят, как слюда в рудниках, а замерзшие губы стремятся совсем по-человечески раздвинуться к ушам. Он поднял кулак, на пальцах перстни, один вспыхивает, как пожарная лампочка.
– Сэр Ричард!
– Да, – ответил я настороженно. – Что вас укусило, граф?
– Сэр Ричард, – повторил он незнакомым голосом, – я должен сказать вам… я должен сообщить, что наследник престола, Его светлость сэр Легольс, только что прибыл в столицу, в свой дворец и сейчас уже на престоле, окруженный своими сторонниками!
– Ага, – сказал я тупенько, – это вам колечко сообщило?
– Да, – сказал он все тем же ликующим голосом, – если повелитель на троне, камень в нем светится. Все эти дни кольцо молчало, а сейчас…
Я взглянул на пульсирующий камешек, в самой глубине разгорается и затухает багровая искорка, а умелая огранка усиливает блеск во сто крат.
– Поздравляю, граф.
Он выдохнул с чувством неимоверного облегчения.
– Наша миссия выполнена, сэр Ричард! Хотя, если честно, я в это не верил. Слишком уж большие силы были брошены, но мы их перемололи… под вашим началом, признаю. Сэр Ричард, позвольте первым поздравить вас с титулом барона… а мы поспешим в свое Пуатье доложить сюзерену о наших деяниях.
Рыцари один за другим обнимались с сэром Смитом и даже с братом Кадфаэлем, салютовали мне, разбирали коней и вскакивали в седла.
– Еще увидимся, – сказал я дежурную фразу, сам понимая, что не в таком огромном мире. – Еще увидимся!
Граф Эбергард взглянул на меня, на пульсирующий огонек в перстне и ответил очень серьезно:
– А ведь в самом деле увидимся, барон.
Сэр Смит приложил руку козырьком к глазам, глядя, как удаляются эти отважные люди, с которыми почти сроднился, вздохнул:
– Жаль…
Он не договорил, почва под ногами едва слышно дрогнула, качнулась взад-вперед, в глубине прокатился гул, затем так же нечто сухо и протяжно щелкнуло. В сотне шагов от нас по земле пробежала черная извилистая трещина. Разлом напомнил лопнувший арбуз, такая же краснота в глубине, но из глубины с шипением выстрелило сизым дымом. Целая стена горячего дыма поднялась к небу, следом взметнулось пламя.
– Жаль…
Он не договорил, почва под ногами едва слышно дрогнула, качнулась взад-вперед, в глубине прокатился гул, затем так же нечто сухо и протяжно щелкнуло. В сотне шагов от нас по земле пробежала черная извилистая трещина. Разлом напомнил лопнувший арбуз, такая же краснота в глубине, но из глубины с шипением выстрелило сизым дымом. Целая стена горячего дыма поднялась к небу, следом взметнулось пламя.
Кадфаэль закричал, как попавший в силки заяц, сэр Смит ругался и тащил застрявший в ножнах меч, глаза его не отрывались от жуткого разлома.
Семь гигантских фигур начали вырастать оттуда, не двигаясь абсолютно, словно их поднимает на невидимой доске, трое в черных плащах до полу и с капюшонами, надвинутыми на лица, четверо… я с превратившимся в льдину сердцем понял, остальные четверо – огры.
Монахи все выше меня ростом, шире, а огры на две головы возвышаются над монахами. К тому же огры настолько широки, что на груди каждого можно уложить быка, а руки напоминают стволы столетних дубов.
Монахи посредине, огры по бокам, так они сделали первый шаг из разлома, а следом полезли жуткие красные фигуры, уродливые и чудовищные, некоторые походили на изуродованных намеренно людей, другие же выглядели химерами, слепленными из самых жутких зверей и насекомых.
Один из огров рыкнул, трава полегла, с деревьев облетела листва, ветки затрещали и согнулись, а птицы замертво попадали на землю. Я ухватился за рукоять молота, впервые он показался мне маленьким, почти игрушечным.
Они приближались к нам неспешно, монахи по-прежнему словно плывут над землей, вернее – скользят, будто по льду, а огры тяжело переступают толстыми ногами, обутыми в чудовищно огромные сапоги на толстой подошве.
Я чувствовал на себе устремленные взгляды. В середине надвигающейся семерки исполинская темная фигура в балахоне и с опущенным на глаза капюшоном. Мы все трое вздрогнули от исполненного нечеловеческой силы и властности голоса:
– Все, чужак… больше тебе не прятаться…
Я спросил туповато:
– Чужак?.. Я – Легольс, наследник герцогства…
Великан в монашеском балахоне издевательски засмеялся.
– Ты дурачил этих простых людей. Но не нас.
Я сказал быстро:
– Тогда спеши за настоящим, что тебе во мне?
– Ты куда опаснее, – произнес он.
– А чем я опаснее? – спросил я. – Ты ведь самый могучий и наверняка самый знающий!
Лесть должна быть простой и напористой, для тонкой еще рано, и черный монах сказал громовым голосом:
– Ты сорвал нам большее… чем ты можешь себе представить!
– Ага, – сказал я. – Но теперь-то к чему все? Сделанное не вернешь. Признай поражение, попробуешь в другой раз.
Толпы демонов обогнули их, как волны опережают могучие корабли, мы чувствовали жар и ярость, я приготовился швырнуть молот, Кадфаэль вскинул руки и выкрикнул чистым, ясным голосом по-латыни. Волна ослепляющего света смела красные фигуры, демоны кричали жестяными голосами, некоторые рассыпались на месте, другие попятились, только темные монахи опустили капюшоны ниже и пошли вперед, да еще огры, остановившись на мгновение, посмотрели на монахов и тоже пошли вперед.
Один из монахов поднял посох и направил прямо в грудь Кадфаэля. Я поспешно швырнул молот, треск, грохот, багровый огонь вырвался из посоха, как рычащий змей, я невольно пригнулся, хотя огонь и так идет поверх наших голов, зато молот смял монаха, как мешок с половой. Его отшвырнуло, однако он каким-то образом удержался на ногах, я успел поймать молот в тот момент, когда монах снова двинулся на меня – уже быстрее.
Оставшиеся двое монахов и все четыре огра упорно ломились сквозь барьер из слепящего света. Кадфаэль кричал, я видел его искаженное от боли и усилий лицо, Смит тоже кричал ему что-то в ухо и поддерживал руки молодого монаха.
Я снова бросил молот, уже во второго монаха. Тот сделал презрительный жест, молот отшвырнуло, он полетел обратно, кувыркаясь как-то нелепо, неправильно. Я исхитрился ухватить на лету за ручку, заорал и поспешно разжал пальцы, зашипело горящее мясо.
Раскаленный молот рухнул на землю. Я по-прежнему не видел лица под капюшоном, только ощутил, что он холодно улыбается.
– Вот и конец явившемуся в наш мир…
Они были в трех шагах, огры начали поднимать чудовищные палицы. Я видел злобные ухмылки на безобразных приплюснутых рожах. Страшная ярость захлестнула с такой силой, что в глазах стало красно, я заорал дико, в исступлении:
– Во имя Господа!.. Во имя Господа!.. да повергнет вас, не признавших Его мощь!..
В чистом небе сверкнула широкая в полнеба молния, гром не прокатился, а сухо треснул над головами, но с такой мощью, что я едва не присел, чувствуя себя крохотным и ничтожным перед такими исполинскими силами.
Монахи и огры остановились несколько растерянно, я бросился вперед с яростью человека, которому нечего терять. Острый меч рассек ближайшему монаху грудь, второму я ухитрился отсечь руку, третий начал отступать, я упал. Дубина огра ударила рядом так яростно, что земля застонала, а я откатился и достал третьего монаха острием меча под колени.
Они кричали, я видел, как с их рук срываются зеленые молнии. Брат Кадфаэль тоже кричал и выбрасывал в их направлении растопыренные ладони. Сэр Смит вьюном вертелся между ограми, старался достать их мечом хотя бы по коленям, дубина грохалась о землю, та подпрыгивала, и мы все подпрыгивали.
Я крикнул Кадфаэлю:
– Держи монахов!..
Он вряд ли услышал, зато Смит прокричал, кувыркаясь в пыли:
– А вы… этих… засранцев…
Лишь один из монахов удерживался на ногах, он зажимал широкую рану на боку и пытался обмениваться молниями с Кадфаэлем. Два других уже скрючились на земле, под ними расплываются красные лужи.
– Спасибо, Тертуллиан, – выкрикнул я, – за твое благословение!
Кровь заливала глаза, я все-таки пропустил чей-то удар, из четырех огров на ногах еще двое. Смит уже рухнул, потеряв меч, шлем с него сбили, великолепный панцирь словно пропущен через камнедробильную машину. Кадфаэль прикрыл его своим телом и громко читал молитву, третий монах со стоном опустился на колени и завалился на бок.
Меня шатало, меч стал тяжелым, как бревно, а оба огра без единой царапины начинают за мной охоту, как за мышью, то и дело грохая по земле дубинами.
Сквозь кровь в глазах я увидел, как вдали в пыльном облачке заблистали искры. Через вечность оттуда вынырнули железные рыцари на огромных грохочущих конях, со скоростью урагана обрушились на огров, как ледяные глыбы, что падали в Каньон Огня.
Эбергард на полном скаку направил копье в грудь самого крупного, однако тот с быстротой молнии взмахнул лапой, раздался треск, взметнулись щепки. Эбергард успел припасть к конской гриве, когти великана скрежетнули по железу шлема.
Эбергард сразу же развернул коня, великолепная гордая фигура в помятых доспехах, меч блеснул в поднятой руке.
– Ты… опоздал!.. – прокричал он торжествующе. – Наследник престола уже на троне в Пуатье…
Огр проревел:
– Кому нужна мошкара… Наш враг – Ричард Озерный Меч!
Я наконец подхватил молот, пальцы обожгло так, что болью стегнуло до пят, однако обрушился на череп огра со страшной силой, словно валун на мелкую черепаху. Сухо хрустнуло, огр завалился на спину, раскинутые по земле руки заскребли землю. Сэр Смит, откуда и силы взялись, подхватил с земли меч, одним прыжком очутился на груди великана, оружие держит обеими руками острием вниз, словно готовился вбить кол. Острие вошло в шею, как сверкающая сосулька. Фонтан темной крови ударил с силой взрыва.
Смит вскрикнул, меч вытолкнуло мощной струей, Смит с проклятиями скатился, весь забрызганный кровью. Огр взревел, пальцы заскребли по земле, ноги задергались, но вскоре затих, темная струя превратилась в бурунчик, а тот иссяк, оставив темную дыру на месте яремной вены.
– Озерный Меч? – переспросил Дилан, он с мечом в красиво вскинутой руке осматривался, кого бы еще рубить, крушить, повергать.
– Сам слышу впервые, – признался я.
Эбергард смотрел ошалело. Дилан подошел к гигантскому монаху, тоже не человек вовсе, ткнул сапогом в бок.
– Эй ты!.. Кого искали?
Монстр прохрипел:
– Ричарда Травяной Щит…
Он умолк, лапы два раза дернулись, застыл, запавшие глаза неподвижно смотрели в небо. Дилан оглянулся на третьего зверя, я сказал быстро:
– Дилан, успокойся. А то еще как-нибудь меня обзовет…
Эбергард смотрел ошалело.
– Кто вы, – спросил он сдавленным голосом, – кто вы, сэр Ричард?
– Еще не знаю, – ответил я честно. – Когда увидимся в другой раз… может быть, отвечу.