Наконец хирург огласил долгожданное заключение: смерть Эми Дадли была результатом несчастного случая.
– Его вывод не оставляет места для сомнений, – заявила Сесилу Елизавета, которая сразу почувствовала изрядное облегчение.
– Вы совершенно правы, – согласился Сесил. Похоже, и он был обрадован выводами хирурга. – Однако лорд Роберт по-прежнему недоволен. Он продолжает утверждать, что его жену убили, и настаивает на новом расследовании. Он желает знать, кто несет ответственность за смерть леди Дадли.
– Нет, – твердо ответила Елизавета. – Одного расследования вполне достаточно. Никто не несет ответственности за смерть от несчастного случая, а потому нет и необходимости в новом расследовании. Дело закрыто.
Королева приказала объявить при дворе траур по Эми (формальности нужно соблюдать) и немедленно вернуть Роберта во дворец. Он прилетел с быстротой сокола, но как же он был не похож на прежнего Робина. Усталый, осунувшийся, с трудом сохраняющий спокойствие.
– Слава богу, ты ни в чем не виновен! – воскликнула Елизавета, когда они обнялись в ее покоях. – Твое имя очищено от подозрений.
– Сейчас меня больше всего заботит возвращение твоей благосклонности, – торопливо произнес он, крепко обнимая Елизавету.
– Она уже к тебе вернулась, мои дорогие Глаза, – прошептала она. – Главное, теперь можно перевернуть эту мрачную страницу. Ведь дело о смерти твоей жены закончено.
– Увы, Бесс. Я боюсь, оно никогда не закончится, – вздохнул Роберт. – Пока не найдут убийцу Эми, меня и дальше будут подозревать в убийстве. Сегодня я шел по дворцу и ловил на себе настороженные взгляды придворных. Они перешептывались, едва прикрывая руками рты.
Елизавета похолодела. Она знала: так оно и есть. Роберт ничего не преувеличил. Не далее как сегодня утром Тайный совет получил письмо от священника-пуританина. Тот настоятельно просил провести тщательное расследование и выявить правду, поскольку в тех местах, где он служит, люди продолжают обсуждать смерть леди Дадли и не верят в версию о несчастном случае. Священник не был одинок. Придворные брали на себя роль судей и открыто утверждали, что лорд Дадли убил свою жену.
Елизавета высвободилась из объятий Роберта. Больше всего она боялась, что ее сочтут пособницей, которая видела в Эми соперницу. Случись такое, она потеряет любовь подданных – самый драгоценный камень в ее короне, как любила повторять Елизавета. Бывало, короли теряли власть и из-за менее серьезных причин. И без смерти Эми далеко не всем нравилось, что Англией правит женщина, да еще не торопящаяся выходить замуж. Как никогда раньше, Елизавета сознавала шаткость своего положения. Ее отношения с Робертом вполне могли стоить ей короны.
Однако Роберт считал иначе.
– Бесс, выходи за меня замуж, – прежним, настойчивым тоном произнес он. – Объяви всему миру, что ты веришь в мою невиновность!
– И рискнуть короной? – в отчаянии воскликнула Елизавета. – Если ты думаешь, что наш брак положит конец всем слухам и сплетням, тогда ты… глупее, чем мне казалось. Робин, да они вспыхнут с новой силой! Уже сейчас повсюду говорят, что ты убил свою жену, чтобы заполучить меня.
– Мы могли бы выждать столько, сколько требуют приличия.
– Уверяю тебя, это ничего не изменит.
– Тогда какое будущее у нас с тобой?
– А какое будущее может быть у нас с тобой? – взорвалась Елизавета, по-настоящему рассерженная упорством Роберта. – Сколько раз я говорила тебе, что не желаю выходить замуж? У меня не было намерений тебя подразнить. Когда ты поверишь, что мне действительно не нужен муж?
Роберт схватил ее и крепко прижал к себе:
– В тебе говорят твои женские страхи, и только. Думаешь, я не в состоянии помочь тебе справиться с ними?
Елизавета снова вырвалась из его объятий:
– Робин, думаешь, я бы не справилась с ними, если бы могла? Или ты думаешь, мне радостно жить с этими ужасами?
– По-моему, ты до сих пор не отваживалась встретиться с ними лицом к лицу. А другого способа одолеть их нет. Только тогда они утратят свою силу над тобой и перестанут тебя пугать.
– Ах, Робин, ты становишься философом. Но ты думаешь только об одной трудности. У меня есть и другие, препятствующие браку с тобой. Я не беру в расчет недавние события.
– Причины, причины! Ты вся состоишь из причин! – не выдержал он. – Признайся, что тебе нравится играть людьми. В том числе и мной. Тебе хочется, чтобы мужчины лебезили перед тобой, сражаясь за твою руку. Это тешит твое тщеславие. Ты думаешь: «Вон их сколько, и все они мечтают обо мне».
– Да как ты смеешь? – взвилась Елизавета.
– Смею, потому что ты позволила мне надеяться на большее! – в тон ей ответил Роберт. – Бесс, я мужчина, у которого есть мужские потребности. Сколько еще прикажешь играть в твои игры? А ты не задумывалась, что они вредно сказываются на моем здоровье? Я хочу тебя, и ты будешь моей!
– Ты слишком много себе позволяешь!
– Как лорд-адмирал Сеймур? – парировал Роберт.
Елизавета покраснела, и не только от злости. От стыда.
– Не ожидала услышать от тебя столь грязные слова, – прошипела она и отвернулась.
Опомнившись, Роберт схватил ее за руку:
– Прости, Бесс. Мне очень неловко. Но и невыносимо думать, что ему ты отдалась, а мне не хочешь.
Елизавета вдруг почувствовала, как ожили давние страхи. Казалось, они ждали своего часа и теперь были готовы ее поглотить.
– Тогда я была очень молода и неопытна. Я не была королевой и не думала о защите репутации. Робин, если я потеряю уважение двора, уважение народа, враги не замедлят ударить по мне. Я не боюсь беременности, хотя это могло бы кончиться моей смертью. Я боюсь скандала, который окажется гораздо хуже смерти. Он разрушит все, к чему я так долго шла.
– Так выходи за меня!
– Ты чем слушал? – разъярилась Елизавета. – Неужели вокруг меня сплошные глупцы? Повторяю: я… не… хочу… выходить… замуж!
– Тогда дальше спи одна, – ответил не менее разъяренный Роберт и повернулся, собираясь уйти.
Елизавета потеряла самообладание. Роберт ее опередил. В их разговоре, быстро перешедшем в ссору, она собиралась лишить Роберта доступа к ее постели. Но он первым ее отверг! Боже, как это невыносимо!
– И буду! – крикнула она.
Но когда за ним шумно захлопнулась дверь, она дала волю слезам и долго не могла успокоиться.
Это заседание Тайного совета Елизавета не могла пропустить. Она знала, что отвратительно выглядит. Впалые щеки, круги под глазами. Ничего удивительного – последние недели она почти не спала. Она предвидела подобное развитие событий, однако реальность оказалась страшнее. По всему королевству разгневанные священники заявляли со своих кафедр, что смерть леди Дадли пагубно отразилась на репутации королевы, а потому необходимо призвать виновного к ответу. Скандал все-таки разразился и стал достоянием европейских стран. Историю смерти леди Дадли теперь жевали и пережевывали не только при дворах. Об этом сплетничали в питейных заведениях и в лачугах бедноты. Самым отвратительным было то, что большинство считало Елизавету сообщницей лорда Дадли, заинтересованной в убийстве его жены. Даже Джону Эшли – мужу Кэт – запретили появляться при дворе из-за слишком откровенных речей о лорде Дадли. Разумеется, не осталась в стороне и Мария Стюарт. Она язвительно заметила, что королеве Англии нужно поскорее выйти замуж за своего «лошадника» и освободить трон для Марии. Даже Сесил покраснел, когда зачитывал это донесение Елизавете.
И опять он был необыкновенно заботлив, но при этом помнил о своих обязанностях.
– Наши союзники-протестанты в других странах буквально огорошены слухами, – сказал он Елизавете. – Им представляется, что вы безудержно несетесь в пропасть.
Слова Сесила встревожили королеву, равно как и ледяное выражение на лице епископа де Квадры. Испанец наверняка считал ее виновной. А как же иначе? В его глазах она была еретичкой, способной на что угодно.
Роберт приходил просить прощения. Вид у него был как у побитого пса. Елизавета великодушно простила, но забыть его слов не могла. И все равно ей хотелось, чтобы Роберт был рядом. До сих пор при одном его появлении у Елизаветы перехватывало дыхание. Он был для нее материей жизни. Елизавета не мыслила жизни без Роберта, как не мыслила себя без веры в Бога. Днем она позволяла Роберту находиться подле себя, однако ночи проводила одна. Тяжелые ночи, когда долго ворочалась с боку на бок, а сон больше напоминал дрему. Елизавета пыталась читать, но и книги не уберегали от желания подойти и постучаться в заветную дверь. И все же разум одерживал верх. Елизавета опасалась нового скандала. Достаточно того, что и нынешний не утихал.
Трокмортон прислал из Парижа своего секретаря Роберта Джонса. Он просил у Тайного совета, как ему бороться со слухами. Елизавета резко заявила Джонсу, что ему было незачем приезжать.
– Позвольте мне не согласиться с мнением вашего величества, – ответил секретарь. – Сэр Николас не стал бы посылать меня без надобности. Если вы выйдете за лорда Дадли, это будет чудовищно глупым поступком.
– Довольно! – топнула ногой Елизавета, рассерженная дерзкими словами какого-то секретаришки.
В смелости тому не откажешь, но смелости в нем было больше, чем мозгов. Как он смел говорить подобные вещи королеве?
– Я не впервые слышу эти слова и удивляюсь, как подданный осмеливается говорить их своей правительнице.
Джонс смутился, но не отступил:
– Ваше величество, позвольте вам напомнить, что лорд Роберт был причастен к заговору, имевшему целью возвести на трон леди Джейн Грей. Это называется преступлением против государства. Если он однажды замахнулся на государственные устои, что мешает ему замахнуться вторично?
Елизавета вдруг засмеялась, только в ее смехе не было веселья. Джонс оторопел. По его представлениям короли не могли вести себя так легкомысленно. Наверное, все объясняется тем, что королева – женщина. Возможно, на ее поведение повлияли и известные дни.
– Ваше величество, – уже осторожнее произнес он, – я не решаюсь повторить то, что во Франции говорят о вас и лорде Роберте.
– В этом нет необходимости. – Елизавета уже взяла себя в руки. – Расследование обстоятельств смерти леди Дадли вели опытные люди, и их выводы опровергают все слухи и домыслы. Скажи это всякому, кто решится распространять злобную клевету. Может, тебе напомнить, что, когда умерла жена лорда Роберта, сам он находился при дворе? В день смерти леди Дадли рядом с ней не было никого из его слуг и доверенных лиц. Как бы ни хотелось клеветникам, но смерть явилась результатом несчастного случая. Ни моя честь, ни честь лорда Роберта не была затронута.
– Значит, ваше величество целиком отрицает, что на леди Дадли могло быть совершено покушение? – не унимался Джонс.
– Королева не может и не обязана поспевать повсюду, – осадила Елизавета секретаря. – Но к счастью, у меня есть надежные люди, чьим выводам я доверяю. Если они говорят мне о несчастном случае, я что, должна упорствовать и твердить им о каком-то мнимом покушении?
Это было сказано, чтобы заткнуть рот Джонсу. Но если быть честной с собой, Елизавета не исключала, что Эми могли убить. Очень уж своевременно леди Дадли ушла из жизни. Разумеется, своевременно не для Елизаветы. Она не собиралась замуж за Роберта. И не для Роберта, поскольку слухи при дворе и за пределами двора сокрушили его надежды. Но быть может, кто-то думал, что оказывает королеве и Роберту большую услугу. Увы, расследования, проведенные самим хирургом, родственниками Эми и друзьями Роберта, не дали никаких зацепок. Если с Эми расправился наемный убийца, он все провернул очень умело и не оставил следов. В конце концов, смерть леди Дадли действительно могла быть результатом несчастного случая. Слабая больная женщина, которая вдруг упала, потеряв сознание или споткнувшись. Разве мало подобных случаев? Хирург утверждал, что именно так оно и было. Но тогда почему Елизавета сомневается в словах врача? Этого она и сама не знала.
– Ваше величество, еще не поздно возобновить переговоры о вашем браке с эрцгерцогом Карлом или герцогом Арранским, – сказал Сесил.
Боже, как ему хотелось составить брачный договор! В комнате заседаний Елизавета и Сесил были одни. Советники разошлись, уведя с собой настырного Джонса.
– Ваш брак сразу бы положил конец всем слухам.
И прищемил бы хвост Дадли. Роберт горделиво расхаживал по дворцу. К нему вернулась прежняя самонадеянность. Всем своим видом он демонстрировал презрение к досужим сплетням.
– Я подумаю об этом, – ответила Елизавета, и в ее глазах мелькнуло раздражение.
– Уверен, что ваше величество полностью оставили мысли о браке с лордом Робертом, – осторожно произнес Сесил.
Ему обязательно нужно было услышать ее утвердительный ответ, в первую очередь для собственного спокойствия.
– Уильям, у меня бывают минуты слабости, но я не забываю, кто я. И о своих обязанностях я тоже помню.
– Смею ли я просить ваше величество, чтобы то же самое вы сказали лорду Роберту? Это положило бы конец всем его упованиям.
– Я уже сказала ему об этом.
Сесил засомневался. Его сомнения еще больше усилились, когда через пару недель Елизавета заявила о своем намерении сделать Роберта пэром. Пэром? Да чем этот «лошадник» заслужил высокий титул? Попыткой возвести на престол Джейн Грей? Возможной причастностью к убийству жены? Неужели нынче это считается основанием для избрания в пэры? Сесилу лишь оставалось качать головой, что он и делал, размышляя над очередным капризом королевы.
Неудивительно, что Роберт еще выше задрал нос, стал еще надменнее, а его предстоящее возвышение породило новую волну слухов. Теперь ее величество сделает его герцогом. Нет, бароном. Откупалась ли королева от него или, наоборот, готовила путь для его дальнейшего возвышения? Похоже, она все-таки решила выйти за него замуж. Неужели они оба думают, что Бог простит им любые непотребства?
Наступил день торжественной церемонии. Зрителей было достаточно, поскольку этикет требовал от советников и придворных их присутствия на введении лорда Роберта в звание пэра. Роберт стремительным шагом вошел во внешнюю приемную. Естественно, он был в ослепительном новом наряде. Глядя только на королеву, он опустился на колени перед троном.
– Сегодня корона пэра, а завтра – короля, – прошептал на ухо Сесилу Бэкон.
– Сомневаюсь, – улыбнулся Сесил.
Бэкон вопросительно посмотрел на государственного секретаря. Может, Сесил знает то, что неизвестно ему самому?
Елизавета поднялась с трона. Паж подал ей пергамент с текстом жалованной грамоты о введении в пэрство. Второй паж держал красную мантию, подбитую мехом горностая, а третий – бархатную подушечку с короной пэра.
Елизавета взяла жалованную грамоту и стала вчитываться. Придворные переглядывались, не понимая, зачем королева тянет время. Роберт переминался с колена на колено, ощущая странное оцепенение в теле. Церемония явно затягивалась. Вдруг королева потянулась к ножнам, висевшим у нее на поясе, достала небольшой кинжал, рукоятка которого была усыпана драгоценными камнями, и, к удивлению собравшихся… начала кромсать пергамент. Придворные не верили своим глазам. Роберт смотрел на нее, охваченный ужасом. Как она посмела так унизить его, да еще в присутствии стольких его врагов?
Глядя не на Роберта, а куда-то вверх, Елизавета заговорила:
– Я решила, что более не допущу в палату лордов никого из семейства Дадли. Три поколения этой семьи запятнали себя причастностью к государственной измене. Благодарю всех, кто пришел сюда, и более не смею никого задерживать.
Зрители неохотно начали расходиться, теперь уже перешептываясь без всякого стеснения. Только присутствие королевы и ее сверлящие глаза удерживали их от оживленной болтовни. Роберт поднялся с колен и продолжал стоять возле трона, хмурый и сердитый.
– Побойся Бога, Бесс, – наконец сказал он. – Как ты могла это сделать?
– Я должна была показать миру, что не намерена ни возвышать тебя, ни выходить за тебя замуж, – спокойным тоном ответила Елизавета.
Она по-прежнему старалась не смотреть ему в глаза.
– Я прошу не унижать меня подобным образом, да еще в присутствии твоих придворных. Я не заслуживаю такого обращения. Я не могу позволить, чтобы кто-либо, включая королеву, делал меня участником отвратительного спектакля.
Елизавета наконец перевела глаза на Роберта. Более того, сошла с трона и игриво потрепала возлюбленного по щеке.
– Не думай, я не забыла, что семейство Дадли не так-то просто выбросить из седла. Но свои «не могу позволить» ты, Робин, забудь. Я – королева, и люди должны видеть, что я управляю, а не управляют мной. Это надежный способ прекратить все слухи и сплетни.
– Значит, я могу надеяться, что в будущем все изменится? – В голосе Роберта звучали отчаяние и боль.
Чувствовалось, он по-прежнему злится.
– Все может быть, – беззаботно произнесла Елизавета и вышла из приемной.
Стайка сплетничающих у двери придворных разинули рты. Королева прошла мимо них. На ее губах играла улыбка.
Замысел Елизаветы удался. Через месяц все сплетни прекратились, хотя Роберт по-прежнему оставался рядом с ней, выказывая внимание и ревностную готовность услужить. Елизавета получила именно то, что хотела: его общество, его любовь. При взгляде на Роберта у нее по-прежнему таяло сердце. Если ей захочется, его руки будут ласкать ее ночью (пока что ей этого не хотелось). Он был ее супругом во всем, кроме статуса. Могла ли королева желать большего?
Епископ де Квадра тоже понемногу оттаял. Елизавета вновь затеяла с ним свою любимую игру, сначала убеждая испанца, что у нее еще не пропал интерес к браку с эрцгерцогом, потом намекая, будто она вполне может выйти и за лорда Роберта.