– В таком случае, ваше величество, мне вам больше нечего сказать! – вспылил явно обиженный де Фуа.
Неужели этот дурень не обучен тонкостям дипломатической игры? Поведение посла Елизавету рассердило.
– Что же, король Франции настолько не уважает меня, что готов с поспешностью отказаться? – воскликнула она. – Я всего лишь хотела привлечь внимание его величества к возможным трудностям, с которыми он может столкнуться. Я хотела, чтобы он понял, почему я не могу дать ему быстрый ответ.
К послу мгновенно вернулась его прежняя любезность. Он снова пустился расхваливать достоинства малолетнего короля, памятуя, что в случае провала миссии его ждет гнев Екатерины Медичи. И не только словесный.
В это время к Елизавете подошел мрачный как туча Роберт и отвел ее в сторону «на пару слов».
– Что ты взбеленился? Это моя обычная игра, – сказала она, высвобождая руку из его руки. – А у тебя, Робин, нет права злиться на меня. Я стараюсь сохранить дружественные отношения с французами. Мне совсем не нужно, чтобы они заключили новый союз с шотландцами. По-моему, даже ты способен понять, как развивались бы события, женись Карл на Марии Стюарт.
– Даже я? – переспросил Роберт. – За что я удостаиваюсь такого оскорбления?
– А за что я удостаиваюсь твоего упорного непонимания азов дипломатии? Этой игрой я хочу показать императору Фердинанду, что его сын не единственный претендент на мою руку.
– Кое-что в твоей дипломатии я понимаю, – раздраженно ответил Роберт. – Но я не понимаю главного. Если ты собралась замуж за меня… как обещала… это должно положить конец всем твоим брачным играм. Тебя уже не должно заботить мнение императора или кого-то еще.
– Представь себе, заботит. Брачные игры – моя единственная козырная карта, позволяющая сохранять дружественные отношения с другими государствами.
Чем больше вдумывался Роберт в слова Елизаветы, тем больше его лицо мрачнело. Черт побери, не отказывается ли она от своего обещания? Она не могла этого сделать. После всего, что говорила…
– Есть другие способы поддержания дружественных отношений, – хрипло произнес он.
– Да, но не те, которые я желаю применять сейчас, – тихо возразила Елизавета. – Пока что преимущество на моей стороне, и я хочу еще немного продлить это время. Только и всего.
– Стало быть, ты не собираешься всерьез рассматривать предложение этого малютки?
– Робин, за кого ты меня принимаешь? Разве я похожа на няньку? Успокойся. Мне в мужья нужен мужчина, а не сопливый мальчишка. За французского короля я не выйду. Даю слово принцессы.
С этими словами Елизавета танцующей походкой вернулась в приемную.
– Я сказала мсье де Фуа, что должна проконсультироваться со своими советниками, – объявила Елизавета, созвав Тайный совет.
Большинство советников не скрывали своей враждебности к французскому предложению. Их удивляло, почему Роберт не возмущается, а даже, наоборот, вроде бы поддерживает этот замысел. Воистину чужая душа – потемки.
– Сын императора Фердинанда – более подходящий кандидат. И хлопот меньше, – высказал свое мнение Сесил.
– Французский жених выше по статусу. Как-никак король, а не эрцгерцог, – возразил Роберт.
Остальные принялись возражать Роберту. Сесил молчал.
– Ваше величество, не совершите роковой ошибки, – вмешался герцог Сассекский. – Французский король пойдет по стопам своих предков. Он станет заигрывать с хорошенькими дамами, и все ваши надежды родить от него наследника окажутся напрасными.
Роберт выразительно посмотрел на герцога, давая понять, что столь же напрасно противоречить ему, лорду Лестеру.
Елизавета постучала по столу, успокаивая советников:
– Довольно препираться, любезные лорды. Пока мы должны делать вид, что всерьез рассматриваем предложение французов.
Роберт даже застонал, однако Елизавета не обратила на него внимания. Она послала за де Фуа и уединилась с послом в своих внутренних покоях, откуда не выходила до позднего вечера. Когда же они с Робертом оказались в постели, Елизавета ничуть не удивилась его раздраженному вопросу:
– О чем ты могла так долго говорить с этим шаркуном?
– Напрасно ты так. Мсье де Фуа – очень обаятельный человек, – возразила Елизавета, втайне наслаждаясь неподдельной злостью Роберта. – Сам понимаешь, мне пришлось вытерпеть пространные рассказы о необыкновенных способностях юнца и его ранней зрелости. Представляешь, король Карл объявил, что влюблен в меня. Наверняка мамаша его настропалила. Я согласилась обменяться портретами и даже намекнула на возможность… тайного визита короля Карла… – Елизавета улыбнулась, представив этого юнца в Лондоне. – Думаю, ты понимаешь, что эту игру я могу растянуть на месяцы.
Роберт отодвинулся и лег на спину. Он едва сдерживал досаду. Опять проволочки, и совсем с другой целью – оттянуть их брак. Ему хотелось заплакать или бросить в Елизавету чем-нибудь. Предпочтительно чем-нибудь дорогим для нее.
– Глаза мои, это будет всего лишь спектакль, – придвинувшись, заговорила Елизавета. – Я никогда не выйду за мальчишку, который и впрямь годится мне в сыновья. А пока король Карл пускает мечтательные слюни, я подергаю за ниточку другого Карла – эрцгерцога. Император не должен терять надежд. Пока Франция и Священная Римская империя соперничают из-за дружбы с Англией, мы сможем перевести дух.
«Это ты можешь перевести дух», – тоскливо подумал Роберт.
Юному лорду Дарнли наконец позволили отправиться в Шотландию, строго-настрого приказав ни в коем случае не заикаться о сватовстве к Марии Стюарт. Даже в мыслях этого не держать. Парень помчался на север с быстротой молнии, боясь, что Елизавета передумает. Сверкающая шотландская корона виделась ему совсем рядом. Стоит только руку протянуть.
Елизавета громко смеялась, слушая последние сообщения из Эдинбурга, с которыми ее знакомил Сесил.
– Мария от любви растеряла последние мозги! Она очарована его мужскими качествами и в особенности его мужской прытью. Ее придворные рвут и мечут.
– Они же не хотят короля-католика, – сдержанно заметил Сесил. – Им хватает королевы-католички.
– Но этот католический король претендует на мою корону, – сказала Елизавета. – Как она может ему противиться?
– Ваше величество, с этим королем хлопот не оберешься, – напомнил Бэкон. – Избалован. Неуравновешен. Не в меру честолюбив.
– Идеальный супруг для моей дорогой сестры, – лучезарно улыбнулась Елизавета. – Вот увидите!
Вскоре Сесил показал королеве новое письмо от Марии, которая требовала, чтобы Елизавета объявила ее своей преемницей.
– Нет, – упрямо произнесла Елизавета. – Передайте моей дорогой сестре: если она согласится выйти за лорда Лестера, я негласно объявлю ее своей преемницей.
Поймав хмурый взгляд Роберта, Елизавета едва заметно покачала головой.
– Скажите ей, что в данный момент я не могу допустить рассмотрения ее притязаний на трон, – продолжала Елизавета. – И официального заявления с моей стороны не будет до тех пор, пока я сама не выйду замуж или не решу оставаться незамужней. То или иное решение я намерена принять в кратчайшие сроки.
Посмотреть на Роберта она не решилась.
Через несколько дней из Эдинбурга доставили отчет Томаса Рэндольфа. Выслушав ответ Елизаветы, Мария Стюарт дала волю слезам, а затем – языку, не стесняясь в выражениях. Этому Рэндольф почти не придавал значения, объясняя ее состояние влюбленностью в Дарнли. Она даже ухаживала за ним, когда он вдруг заболел корью.
– Корью! – подхватила Елизавета, и ее советники улыбнулись. – Как трогательно! И как глупо. Я уж не говорю про женскую честь.
– Это еще не все, – продолжал Сесил. – Мария хочет выйти за него замуж, а ее советники против. Они боятся, что этот брак лишит их всех постов и привилегий.
– Тогда будем молиться, чтобы моя дорогая сестра вняла советам умных людей, – благочестивым тоном произнесла Елизавета.
Втайне она пожелала, чтобы Мария сделала прямо противоположное.
В один из мартовских дней королева, находившаяся тогда в Виндзорском дворце, услышала у себя под окном топот конских копыт. Отодвинув расписные занавески, она встала со своей громадной роскошной кровати, где нежилась после ночи любовных игр с Робертом – он ушел всего час назад, – и подошла к окну.
– Доброе утро, дорогой Робин! – крикнула она, увидев своего любимого, восседавшего на прекрасном жеребце.
Роберт торопливо снял шляпу с пером и поклонился, привстав в седле. Вскоре Елизавета заметила, что он не один. Рядом с ним был другой всадник, в котором она узнала испанского посла Гусмана де Сильву. Несколько секунд испанец смотрел на нее разинув рот, затем тоже снял шляпу и поклонился. Только теперь с досадным запозданием Елизавета поняла причину странного поведения посла. Вставая с постели, она не потрудилась надеть халат, а тонкая ночная сорочка, которую Елизавета даже не запахнула, открывала почти все, что желали видеть любопытные мужские глаза…
Она быстро отошла от окна, задернула портьеры, но было слишком поздно. Елизавета сама себе испортила репутацию. Она не только раскрыла свои близкие отношения с Робертом, но и устроила испанскому послу нежданное пиршество для глаз. Глупо надеяться, что он окажется на редкость благородным и будет молчать об увиденном. До чего же беспечной она стала. Только вчера, охваченная легкомысленным настроением, она послала за Робертом, и когда! Утром, когда фрейлины занимались нелегким делом ее одевания. На ней тогда был только халат. Не обращая внимания на оторопевших, утративших дар речи женщин, Роберт галантно подал ей тонкую сорочку, которую она надевала на голое тело, и она поцеловала его. Очень скоро весть о ее фривольностях разнесется по двору. А тут еще этот конфуз с де Сильвой.
Елизавета не позволила стыду и чувству вины взять над собой верх. О ней и раньше много сплетничали. Говорили такое, что даже сейчас вспоминать противно. Увидев де Сильву, она игриво хлопнула его веером по голове и призналась, что ей стыдно за тот утренний случай. Испанец по-рыцарски поклонился и произнес какой-то куртуазный комплимент. С его ли подачи или по причине болтливости фрейлин, слухи все-таки поползли, и опять придворное общество было взбудоражено. Елизавета знала: кое-кто скажет, что ей давным-давно пора выйти за Роберта и тем самым отсечь все причины для скандалов. А потом, как назло, еще эта стычка на теннисном корте.
Елизавета смотрела игру Роберта с герцогом Норфолкским. Оба разделись до рубашек и облегающих панталон и выглядели очень привлекательно. Особенно Роберт. Дружба между обоими мужчинами была самой поверхностной, скрывавшей взаимную ненависть. Когда игра закончилась, Роберт вынул из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб. Лицо герцога помрачнело. Он поедал глазами платок. Елизавета поняла, в чем дело. Это был ее носовой платок. Она отдала его Роберту в один из самых интимных их моментов. Края платка покрывал узор, окаймленный золотыми и серебряными нитками, а посередине красовались ее инициалы, вышитые заботливой рукой Кэт Эшли.
– Черт побери, лорд Лестер, до чего же вы бесцеремонны! – брызгая слюной, заявил герцог Норфолкский. – Как вы осмелились позорить честь нашей королевы? Вы заслуживаете удара ракеткой по лицу!
Чувствовалось, герцог намерен осуществить свою угрозу. Ракетка уже дрожала в его руке.
– А ну прекратите! – поднимаясь, крикнула Елизавета. – Герцог, я не потерплю подобного поведения. И не только в моем присутствии, но и вообще при моем дворе. Только посмей тронуть лорда Лестера. Ответишь сполна. Это я тебе обещаю.
Герцог Норфолкский прекрасно знал, что за пролитие крови при дворе отрубали правую руку. Он униженно забормотал извинения, хотя лицо его стало багровым от подавленной ярости. Кланяясь, он поспешил ретироваться с корта. Роберт подошел к Елизавете, поблагодарив за заботу. Правда, по нему было видно, что он бы предпочел разобраться с обидчиком по-мужски.
– А ты тоже хорош! – отчитала его Елизавета. – Другого платка у тебя не нашлось? Зачем дразнить тех, кто и так тебя ненавидит? – Потом вполголоса добавила: – В будущем мы должны вести себя осмотрительнее.
Роберт же совсем не собирался вести себя осмотрительнее. Если Елизавете угодно продолжать свою брачную игру, он станет победителем. Весь мир должен узнать о его намерениях, и тогда Елизавете не останется иного, как вспомнить о своем обещании и наконец-то назвать время свадьбы, прекратив эти отвратительные игры с чужеземными принцами и королями.
Он задумал и устроил грандиозный праздник, на который пригласил придворных, знать и иностранных послов. Королева была почетной гостьей. Роберт развлекал ее и гостей рыцарским турниром. Пусть все увидят их в центральной ложе сидящими вместе. Но турнир был лишь закуской. Главным блюдом на этом своеобразном пиру стала комедия нравов. Лицедеи, нанятые Робертом, разыграли ее в приемной королевы. Елизавета весело улыбалась, пока до нее вдруг не дошло, что пьеса посвящена… браку. Настроение королевы изменилось. Закусив губу, она слушала, как грудастая богиня Юнона произносила длинный монолог, восхваляя добродетели брака. В отличие от нее, слова Дианы о прелестях безбрачия звучали блекло и неубедительно. Елизавета откровенно хмурилась, глядя, как Юпитер, взявшийся судить их спор, вынес вердикт в пользу брака.
– Какая необычная пьеса, – сказал Гусман де Сильва, глядя на неистово пляшущих нимф и сатиров.
Должно быть, они намекали на более интимные радости супружеской жизни.
– Очень необычная! – язвительно бросила Елизавета. – Только тема слишком уж избитая.
Ночью она не пришла к Роберту в спальню.
Ночь за ночью Роберт спал один, и не по своей воле. Наступил апрель. Где-то в середине месяца в Лондон приехал сэр Уильям Мейтланд и сообщил Елизавете, что Мария Стюарт решила выйти замуж за лорда Дарнли.
– Сэр Уильям, я просто не нахожу слов от изумления! – воскликнула Елизавета. – И от недоумения тоже. Меня поражает своеволие лорда Дарнли. Он мой подданный и не может вступать в подобный брак без моего согласия. А я, насколько помню, согласия ему не давала.
– Мне неприятно, что мое известие… оскорбило ваше величество.
Мейтланд говорил в своей обычной учтивой манере, но с другими интонациями. Елизавета подозревала, что он и сам не слишком рад женитьбе Дарнли на его королеве.
– А мне неприятно, что мой подданный посмел ослушаться моих приказов, – резко ответила она. – Дурные примеры, как известно, заразительны!
Собрался Тайный совет. Было решено сделать Марии официальное предупреждение: если она будет упорствовать в заключении брака с Дарнли, это поставит под удар их дружеские отношения с Елизаветой.
– Скажите ей, что у нее богатый выбор среди моей знати, исключая лорда Дарнли.
«Опять начинается все та же игра», – с неприязнью подумал Роберт, одновременно восхищаясь актерскими способностями Елизаветы.
Никто и подумать не мог, что брак Марии с Дарнли она осуждала лишь на словах. На самом же деле его осуществление было частью ее стратегии. Тем не менее официальное предупреждение в адрес Марии Стюарт было составлено и подписано советниками Елизаветы. Только Роберт отказался поставить свою подпись. Если он подпишет, Мария, чего доброго, решит, что он свободен для ее выбора. И потом, он не доверял Елизавете.
Похоже, Сесил был доволен этим демаршем. Когда королева ушла, герцог Сассекский накинулся на него.
– Разве вы не знаете, что она сделала это намеренно? – спросил он. – Весь гнев нашей королевы – игра на публику.
– Не знай я, что к чему, я бы терзался догадками. Думал бы, не затем ли наша королева послала Дарнли на север, чтобы подтолкнуть Марию к губительному выбору? – сказал Трокмортон.
Сказано это было с оттенком наивности, в которую не слишком-то верилось.
– Что заставляет вас так думать? – спросил Роберт, решив, что настало время для отвлекающих маневров. – Мария выбрала Дарнли по вполне очевидной причине: формально он может претендовать на английский трон. Это укрепляет ее собственные притязания на нашу корону. Ничего удивительного, что ее величество злится и испытывает вполне оправданные опасения.
– Этот брак несет в себе новую католическую угрозу безопасности Англии, – вмешался Сесил. – Только представьте, как это воодушевило бы английских католиков!
«А голова у него всегда холодная и превосходно соображает», – с восхищением подумал о Сесиле Роберт.
И Елизавете в уме не откажешь. Оба шли на риск, но на тщательно рассчитанный риск. Во-первых, шотландские лорды с их кальвинистским фанатизмом никогда не потерпят над собой католика. Во-вторых, Роберт сомневался, что Марии и Дарнли хватило бы мозгов и умения сделаться правителями Англии.
Трокмортона отправили на север. В его задачи входило передать Дарнли приказ королевы о немедленном возвращении и без обиняков заявить Марии, что Елизавета недовольна ее недружественным поведением. Леди Леннокс вновь препроводили в Тауэр. Теперь, когда на какое-то время можно было не опасаться новых интриг со стороны Марии Стюарт, Роберт почти потребовал от Елизаветы назначить дату их свадьбы. Даже Сесил, его прежний враг, был на его стороне. Переговоры с Францией и Священной Римской империей продолжались, но не приносили никаких результатов. Это было понятно всем. Роберт считал, что желанная добыча у него почти в руках.
На очередном заседании Тайного совета Елизавета держалась напряженно. Франция требовала немедленного ответа. А тут еще Роберт загонял ее в угол, напоминая обо всех ее обещаниях. Елизавета очень не любила, когда ее загоняют в угол.
Все они сейчас пристально смотрели на королеву, и у каждого были свои претензии. Сесил устал несколько лет подряд наблюдать за ее метаниями. Внутри он не сомневался, что это вовсе не метания, а излюбленная игра королевы. Герцог Норфолкский боялся, что она может проявить чисто женскую слабость и тогда королевская власть перейдет к Роберту. Герцогу Сассекскому и другим советникам надоели эти постоянные дебаты о замужестве королевы. Им хотелось, чтобы она остановила свой выбор на ком-то одном и угомонилась. Наконец, сам Роберт, желавший обладать ею, делал все, чтобы Елизавета объявила его своим единственным женихом.