Алиция много лет жаловалась, что у нее болит спина, точнее, позвоночник. С чем она и отправилась к своему врачу.
– Ну, знаешь ли, – пожал плечами врач. – Это уже старость, а против нее лекарства нет.
Через пару месяцев Алиция попала в автомобильную катастрофу. Ничего особенного с ней не случилось, она ехала пассажиром, а женщина, которая вела машину, тоже немного полежала в больнице; словом, обе отделались легким испугом. Спустя некоторое время Алиция убедилась, что позвоночник у нее перестал болеть. Вывод был ясен: она как следует шандарахнулась, и что-то там встало на место. Алиция снова отправилась к тому же самому врачу.
– Я помолодела на пятнадцать лет, – ехидно заявила она. – Ты что, не заметил?
Врач хотел вести себя с достоинством, но ему, правдолюбивому датчанину, пришлось капитулировать. Он дипломатично поинтересовался, каким чудом она ухитрилась выздороветь. Алиция с большим удовольствием поделилась своим секретом. На том дело и кончилось, врач не перестал быть коновалом. Чего ради, спрашивается, она несколько лет мучилась болями?
* * *
Теперь я затрону вопрос, который мне множество раз задавали.
Меня постоянно спрашивают журналисты, частные лица и официальные, как именно я пишу.
Со времен детства Роберта у меня огромный навык отвечать на вопрос «как». Мои дети терзали меня вопросами, причем каждый сын придерживался своего метода.
Ежи, например, в ответ на любое мое высказывание спрашивал: «Цем?», то есть «чем?» Если я говорила, что мы сейчас будем кушать кашку, он спрашивал". «Чем?», на что я отвечала: «Ложечкой». Но стоило мне сказать, что идет дождь, как он тоже спрашивал: «Чем?» Как тут ответить? Водой, что ли? Или же: я ему говорю, что надо спешить, а он туда же: «Чем?» Ну чем мы можем спешить? Ногами, что ли?
Роберт же спрашивал: «Как?» Тут было легче. Дождь лил сильно, завтрак мы ели с аппетитом, спешили быстренько. Вот с той поры я и наловчилась отвечать на вопрос «как?»
Ответить можно было бы одним словом: пишу глупо. Умно. Быстро. Медленно. Смешно. Мрачно. И так далее.
Но я же отлично знаю, что речь не о том. Этот вопрос заключает в себе массу нюансов и оттенков, он всего лишь концентрация всех остальных вопросов, но ради Бога, я отвечу.
Сейчас мои дети в Лондоне. Я торчу в их доме, привязанная к двум псам, и пытаюсь работать. То есть, писать. Больше собственного текста меня интересует, кто у кого сожрал на завтрак кукурузные хлопья, Каро у Покера или наоборот. Кто-то из них ломится в дверь, и меня вот-вот Кондрат хватит, потому что три минуты назад я дала им по огромной говяжьей кости, чтобы они хоть на полчаса оставили меня в покое, исключено, чтобы они так быстро расправились с костями!
Покер, разумеется, вырос, ему уже шесть месяцев, он еще щенок, но почти догнал Каруню. Каруня – мегера, Покер страшно ее боится, но он пес отважный и оттявкивается изо всех сил. За это она не подпускает его к миске или к кровати, черный дьявол прибегает ябедничать ко мне и просит помочь. Отмахнуться от него нельзя. Каро оскорблена, надо ее погладить, почесать, объяснить, что Покер – тоже человек, пожать лапу, утихомирить скандалистку. Ладно, она меняет гнев на милость и позволяет ему жить. Но черный упырь хочет поиграть, он не способен надолго оставить Каруню в покое, он кусает ее за ухо и за хвост, тянет за шкуру, и мы обе отлично понимаем, что пора от него отдохнуть. Изолировать мерзавца от возжаждавшей покоя собаки, ее запереть в гараже, а он пусть ловит мячик. Может, кто-нибудь знает, как бы это изловчиться одновременно сидеть в доме за машинкой и на газоне кидать мячик псу?..
Все эти фразы я написала единым духом, наверное, только благодаря этим костям. Похоже, теперь мерзавцы облаивают кого-то на дороге.
О, в самый раз!.. Вовремя почуяла, что собачье варево пригорает!
Ничего страшного, не пригорело: помешала, все в порядке. Но пока засыпала в миску лапшу, успела забыть, о чем писала.
Даю голову на отсечение, что в эту секунду в дверь скребется Покер. Каро этого не делает, она сама умеет открывать, и того и гляди научит этому искусству щенка. Все, к собакам не пойду!
Вчера они четыре раза выключали электричество, и я свила себе гнездышко на ступеньках лестницы в подвал. После каждого их выбрыка надо по новой настраивать водный насос, иначе произойдет катастрофа. И чего этот пес хочет, черт бы его побрал?.. Я все караулила, когда выключат в пятый раз, но электричество почему-то продолжало гореть.
Я боюсь уйти из дома, потому как замок у калитки заедает и существует очень большая вероятность, что отсюда я выйду, а обратно не войду. И останемся мы: я тут, голодные псы там... придется перелезать через забор. Единственное мое спасение – Богдан, мы с ним дежурим по очереди.
Я дала собакам по куску ливерной колбасы, слегка протухшей. Покер свое слопал немедленно. Каро закопала в свежепосаженной клумбе. Покер это видел. Теперь он уселся и ждет момента, чтобы выкопать порцию Каруси. Каро тоже уселась. Она даже не рычала, всего лишь оскалила зубы и сморщила нос. В конце концов она улеглась на землю, поверх своего сокровища. Покер вытащил из земли луковицу лилии. Теперь придется сажать ее обратно... Ну вот вам и ответ: именно так я пишу...
* * *
Форменным несчастьем, не только моим, но и каждого автора, стали типографские опечатки. Точно так же, как за ошибки строителей винят проектировщика, так и за опечатки винят автора. Я-то знаю, что «свинные и куринные окорочка» – это не автор кулинарной книги и не корректор изобрел, а попросту виноват наборщик, но читателю-то откуда это знать? Я знаю, что фразу "Джордж приехал на «тойоте-корове» вместо «тойоте-королле» создал не Маклин и не переводчик. А орфографические ошибки в «Крестоносцах» Сенкевича? Школьники читают, а потом взрослые люди, естественно, не умеют грамотно писать.
Мне подложили парочку свиней. Первая оказалась в «Крокодиле из страны Шарлотты». Я четко написала, что на проезжей части свернула влево. Потом «влево» мне почему-то изменили на «вправо», и все потеряло смысл. В «Больших заслугах» меня доконало издательство «Альфа». Вместо «эта хилая Мизя» они поставили «эта милая Мизя»! Ведь есть все-таки разница! Представим себе кривого, больного урода, которого вместо «хилый» вдруг называют «милый»! Люди, мне только повеситься остается, больше ничего! Или «бор», который мне изменили на «бар»! Одно дело, если люди отправились собирать грибы в бор, и совсем другое дело – если в бар!
В романе «Что сказал покойник» меня добили географическим ляпсусом. Я упустила этот момент, когда читала корректуру, и только читатели уведомили меня об ошибке. Откуда у редакции взялись Острова Белого мыса, не знаю! Убейте меня, в подлиннике было черным по белому написано: Острова Зеленого Мыса, Capo Verde.
Когда-то я писала статью о дизайне интерьера и отдала ее перепечатать машинистке. Речь в статье шла об англосаксонском стиле. Так вот, машинистка изобрела свой стиль: НАГЛО-САКСОНСКИЙ, причем придерживалась его весьма последовательно.
Иногда такая опечатка меняет весь смысл произведения. Одна переводчица с ужасом обнаружила, что смысл переведенного ею рассказа был извращен одной-единственной буквой. Вот как это произошло.
Рассказ – пера одного из американских писателей, не помню кого именно – сводился к тому, что бедную девушку, дочь смертельно больной матери, соблазняет циничный миллионер. Он обещает ей златые горы, но порядочная девушка холодна к его посулам. И тут миллионер прознал про ее слабое место – больную мать – и пообещал девушке огромную сумму на лечение матери, если та проведет с ним ночь. Кульминационная фраза этой сцены звучала так:
– Да! – сказала Мэри.
В изданном тексте черным по белому стояло:
– ДО! – сказала Мэри.
Комментарии излишни.
Иногда я думаю, что за учителя были у наших корректоров, редакторов и наборщиков. Мои подозрения, что неправильнописанию их учили в школе, вполне оправданны, если вспомнить один случай.
Соседка, мать девочки-школьницы, пришла к нам выяснить, как пишется слово «почерк». Я ответила. Оказалось, что девочка написала правильно, а учительница исправила ей на «поДчерк». Боже мой...
И как тут удивляться капралу милиции, из глубокой провинции, который в протоколе написал, что преступник был взят в ресторане «Фигвам»! Он не имел в виду, что ресторан назывался столь вызывающе и дерзко, просто он считал, что слово «вигвам» именно так и пишется. Замечательные у него, должно быть, были учителя!
Собственно говоря, проехавшись по здравоохранению, надо было бы теперь посвятить время и место просвещению, потому что эта область точно так же требует призвания и жертвенности. Однако собственных печальных воспоминаний и собственного опыта у меня нет, поскольку в дни моей молодости учителя были замечательные, а позднее, честно говоря, я избегала школ, как чумы. Тесный контакт с учительницей моего сына у меня произошел только раз и характеризует ее не с самой худшей стороны.
Это была учительница русского языка. У ребенка моего двойки по этому предмету были непрестанные, как полярная зима, близился конец года, а ребенку грозила переэкзаменовка на осень. Такая перспектива ему не улыбалась, а учительница была настолько уверена в двойке, что даже не хотела его спрашивать. Я вмешалась, потому что он на моих глазах битых две недели учил этот злосчастный предмет, и я считала, что старания надо как-то вознаградить. Я отправилась к учительнице.
– Проше пани, если он два года ничего не делал, то каким чудом смог выучить все за две недели? – сердито спросила меня учительница.
– Да, вполне с вами согласна. Но ведь часть воспитательной деятельности в том и состоит, чтобы ему это доказать, поэтому помогите мне, прошу вас. Пусть парень сам убедится, что ничего не знает, иначе он во веки веков будет считать, что он умный, а мы с вами обе дуры.
Пожав плечами, она велела сыну прийти на экзамен. Я ждала в коридоре. В глубине души я очень надеялась на благополучный исход, потому что немного знала собственных детей. Разумеется, речь шла о Ежи, а не о Роберте. Роберт на такие мелочи, как двойки в школе, плевал с высокой колокольни.
Через полчаса изумленная учительница вышла из класса, удивлена она была так, что глаза лезли на лоб.
– Вы знаете, он действительно все выучил, – в полном ошеломлении призналась она. – Может быть, раньше он только притворялся? Я поставила ему тройку. Ничего не понимаю...
Бог весть в который раз я благословила в душе отцовские гены моих детей. Они и впрямь имели способности к иностранным языкам.
Разумеется, к опечаткам это никакого отношения не имеет.
* * *
Я все еще сижу в доме моих детей, которые сегодня должны вернуться. Как раз приехали ассенизаторы и выкачивают выгребную яму. Обоих псов пришлось запереть в доме. Каро бурно протестовала, укусила Покера, тот заплакал. Собаки грызутся между собой, и я чуть ли не каждую минуту должна их разнимать. Что за текст выйдет из-под моего пера?!.. Если меня кто-нибудь еще раз спросит, как я пишу, ей-богу, буду стрелять без предупреждения!
* * *
К последним событиям в нашей семье относятся два путешествия.
В августе, когда было еще страшно жарко, Каролина возмечтала увидеть Евро-Диснейленд под Парижем, и моя невестка решила с ней поехать. Ни с того ни с сего я пожелала к ним присоединиться. Побросала все дела, сорвалась с места и поехала. Глупо, ничего не скажешь.
Глупость проявилась в первую очередь в дорожных сборах. Вместо того, чтобы взять сумку с багажом и другую, легкую, на каждый день, я впихнула все вместе и потом должна была таскать с собой здоровенный баул размером с платяной шкаф. Я была зла сама на себя, как собака.
По дороге ничего особенного не происходило, с гостиницами нам повезло – дважды попадались очень хорошие, удобные и приятные, со свободными номерами, автостраду в стадии землеустроительных работ Ивоне удалось преодолеть, и на третий день мы остановились в Реймсе, где я решила обязательно осмотреть собор. Девочки мои закапризничали, им хотелось поскорее добраться до места, мне, впрочем, тоже, но, коль скоро мы были в Реймсе, не осмотреть собор было бы нелепо.
– Я только посмотрю снаружи, – пообещала я, – внутрь не полезу.
Ивона сдалась, направилась к собору и объехала его вокруг.
– Ну и на кой вам любоваться строительными лесами? – с упреком спросила она.
Что поделать, собор был на ремонте, и мне пришлось махнуть на него рукой. Доехали мы до этого Евро-Диснейленда, гостиницу выбрали по картинке в проспекте. И там начался ад земной. Всюду кишели дикие, невероятные толпы. Количество детей превосходило всякое воображение, но ведь, в конце концов, вся катавасия и была выдумана специально для детей, так что с этим пришлось смириться. Ивона с Каролиной помчались регистрироваться к портье, я с час караулила машину и добро в ней, с большим интересом наблюдая за сценами, какие разыгрывались вокруг. Мы получили двухкомнатный номер, было еще рано, потому что от Реймса до Парижа близко, и мы сразу же отправились развлекаться.
Погода испортилась, подул ветер, набежали тучи и стал накрапывать дождик. Подумаешь, моросит – эка невидаль.
Когда Ивона с Каролиной пошли кататься на карусели, дождь полил сильнее. Они были под козырьком, я стояла снаружи, таращилась на них, и мне даже не приходило в голову обернуться, а между тем сразу позади меня продавали желтые пелеринки от дождя. Их заметила только Ивона, она пробралась сквозь толпу, купила три штуки, мы их нацепили – и дождь немедленно прекратился.
Настоящий ливень хлынул, когда мы оказались в лабиринте Алисы в Стране Чудес. Лабиринт на то и лабиринт, чтобы из него нельзя было запросто выбраться. Он создан под открытым небом, стенки в нем из густейшей стриженой живой изгороди, пролезть сквозь них невозможно, по аллейкам текли потоки по щиколотку, с неба лил форменный водопад, а Каролина сатанински хихикала, заводя нас в тупики. Наконец мы все-таки выбрались из лабиринта, и тут ливень кончился, как ножом отрезало.
Тем не менее вода под ногами хлюпала. Пытаясь обходить самые глубокие лужи, я шла за девочками, не отдавая себе отчета в том, куда бреду. И вдруг я оказалась в какой-то очереди, которая уже зашла за оградительный барьерчик и явно направлялась в какое-то здание.
Мне уже хотелось отдохнуть. Я смертельно устала и не собиралась впутываться ни в какие головоломные мероприятия, хитроумные развлечения и потрясающие забавы. Я сразу заявила, что ни на какие «американские горки» и «повороты смерти» не полезу, могу поплавать на кораблике по озеру – и на том конец. Мне бы спокойно посидеть на лавочке, бездумно пялясь на окружающий мир – и ладно. Я ведь затем и удрала из Варшавы. Посмотреть со стороны на всю эту красоту – и с меня хватит, большей радости не требуется. А тут вдруг оказывается, что я стою в очереди и собираюсь принять участие в какой-то чертовщине!
Я здорово забеспокоилась.
– Что тут такое будет? – подозрительно спросила я. – Куда мы лезем?
– Космическое путешествие! – робко пояснила Каролина.
– Путешествуйте без меня! Нужен мне ваш космос, как свинье парик.
– Теперь уже поздно, мамуля. Вам отсюда не выбраться, – обрадовала меня Ивона.
Я подчинилась, потому что выбраться оттуда действительно было невозможно. Очередь двигалась довольно быстро, и вскоре нас впустили в маленький кинозал с огромным экраном во всю стену. Велели пристегнуться, как в самолете. Предчувствия у меня возникали – одно хуже другого. Из громкоговорителя прозвучало обнадеживающее напутствие капитана космического корабля:
– Это ваше первое путешествие в космос. Мое тоже...
Билетерша, которая нас рассаживала, поскорей удрала и заперла за собой двери.
Каким образом это достигалось, понятия не имею, только весь кинозал с огромной скоростью вдруг ринулся вперед. Перед нами раскрылись ворота шлюза, показался вроде как порог, а за ним – пропасть, и мы ка-а-ак рухнем мордой вниз! Однако в последний момент все-таки спаслись и полетели вверх, в этот самый космос, попали в метеоритный поток, метеориты со всех сторон ударяли в кресло, с диким визгом все вместе неслось вперед, мы резко тормозили, внезапно меняли направление полета, влетали в какую-то туманность или черт знает что еще, ка-ра-ул!!! Я закрыла глаза и изо всех сил цеплялась за подлокотники, чтобы не врезаться лицом в спину парня, который сидел передо мной, с одной стороны над ухом дико визжали Ивона и Каролина, с другой стороны – чужие люди, весь кинозал вопил не своим голосом во всю глотку. Мать моя родная!!!
Это было хуже, чем «американские горки». Пока меня швыряло из стороны в сторону космическими потрясениями, я в душе давала себе торжественные клятвы никуда больше не лезть. Время от времени я приоткрывала один глаз и как можно скорее снова его зажмуривала. Этот ужас длился шесть минут, а я готова была поклясться, что час, после чего, когда мы уже приземлились и все облегченно вздохнули, перед нами показался поезд, едущий наперерез. Каким чудом мы избежали катастрофы, не знаю, потому что я снова закрыла глаза.
Ивона с Каролиной слетали в космос еще раз.
– По второму разу впечатление меньше, – делилась потом Ивона. – Можно выдержать с открытыми глазами.
Каролина стремилась использовать свое пребывание здесь на полную катушку, и мы пошли к пиратам.
Пираты пиратами, но где-то же они должны жить. Оказалось – в пещерах. Поначалу все выглядело вполне невинно, я вошла туда безропотно, хотя и недоверчиво, и вскоре выяснилось, что назад поворачивать нельзя, надо идти вперед до конца. Дневной свет пропал ко всем чертям, какие-то жалкие лучинки не позволяли разглядеть, что у тебя под ногами: то горка, то ямка, то какие-то колдобины, кошмар какой-то... Вела эта дорога в огромную пещеру, оттуда виднелся пиратский притон со множеством людей, все они ели и пили, мне тоже страшно захотелось есть, но в трактир не пускали. Надо было выстоять очередь к лодкам, проплыть на лодке и только потом выбраться из пиратских катакомб. В лодку я села покорно.