«И что удивительнее всего, — пишет Лев Николаевич, — это то, что люди гибнут от пьянства и губят других, сами не зная, зачем они это делают. В самом деле, если каждый спросит себя, для чего люди пьют, он никак не найдет никакого ответа…
И что же? И не вкусно вино, и не питает, и не крепит, и не греет, и не помогает в делах, и вредно телу и душе — и все-таки столько людей его пьют, и что дальше, то больше. Зачем же люди пьют и губят себя и других людей?..
«Все пьют и угощают, нельзя же и мне не пить и не угощать», отвечают на это многие, и, живя среди пьяных, эти люди точно воображают, что все кругом пьют и угощают. Но ведь это неправда… Не все пьют и угощают. Если бы все пили и угощали, то жизнь сделалась бы адом, но этого не может быть потому, что среди заблудших людей всегда были и теперь есть много разумных, и всегда были и теперь есть много и много миллионов людей непьющих и понимающих, что пить или не пить — дело не шуточное.
Если сцепились рука с рукой люди пьющие и наступают на других людей и хотят споить весь мир, то пора и людям разумным понять, что и им надо схватиться рука с рукой и бороться со злом, чтобы и их детей не опоили заблудшие люди» («Пора опомниться», 1889).
В статье «Богу или Маммоне» Лев Николаевич с возмущением пишет: «Огромные пространства лучших земель, на которых могли бы кормиться миллионы бедствующих теперь семей, заняты табаком, виноградом, ячменем, хмелем и, главное, рожью и картофелем, употребляемыми на приготовление пьяных напитков: вина, пива и, главное, водки. Миллионы рабочих, которые могли бы делать полезные для людей вещи, заняты приготовлением этих предметов. В Англии высчитано, что одна десятая всех рабочих занята приготовлением водки и пива. Какие же последствия от приготовления и употребления табака, вина, водки, пива?.. Редкий вор, убийца совершает свое дело трезвым. По записям в судах видно, что девять десятых преступлений совершаются в пьяном состоянии… В некоторых штатах Америки, где совсем запрещено вино, ввоз и продажа всяких пьяных наркотиков, преступления почти прекратились: нет ни воровства, ни грабежей, ни убийств, и тюрьмы стоят пустые…»
Что же несет человеку водка? — спрашивает Лев Николаевич и сам же отвечает: «Самое ужасное последствие пьяных напитков — то, что вино затемняет разум и совесть людей: люди от употребления вина становятся грубее, глупее и злее».
Л.Н. Толстой много размышляет над тем, кто повинен в распространении этого безнравственного порока. «…Обыкновенно считают достойными осуждения, презренными людьми тех пьяниц, которые по кабакам и трактирам напиваются… Те же люди, которые покупают на дом вино, пьют ежедневно и умеренно и угощают вином своих гостей… — такие люди считаются людьми хорошими и почтенными и не делающими ничего дурного. А между тем эти-то люди более пьяниц достойны осуждения.
Пьяницы стали пьяницами только оттого, что не пьяницы, не делая себе вреда, научили их пить вино, соблазнили их своим примером. Пьяницы никогда не стали бы пьяницами, если бы не видели почтенных, уважаемых всеми людей, пьющих вино и угощающих им. Молодой человек, никогда не пивший вина, узнает вкус и действие вина на празднике, на свадьбе этих почтенных людей, не пьяниц… И потому тот, кто пьёт вино, как бы он умеренно не пил его, в каких бы особенных… случаях ни угощал им, делает великий грех. Он соблазняет тех, кого не велено соблазнять…
…И потому, кто бы ни был читатель… тебе уже нельзя оставаться посредине, между двумя лагерями, ты неизбежно должен избрать одно из двух: противодействовать пьянству или содействовать ему…» |
Статьи Льва Николаевича Толстого, как и Федора Михайловича Достоевского, не могли не произвести впечатления на всю мыслящую Россию. Их идеи подхватили врачи, студенты, вся демократически настроенная интеллигенция. 1885–1890 годы вошли в историю нашей страны как вторая волна подъема движения народных масс за трезвость (первая волна относится к 1858–1859 годам).
И несмотря на поддержку откупщиков и кабатчиков со стороны правительства, пьянство в России не получило такого распространения, которое оно могло бы получить, не будь в стране тех светочей знания и добра, которые несли правду народу. Общие усилия не пропали даром. Вновь стали возникать общества трезвости, появились газеты и журналы, правдиво освещающие этот вопрос. Кривая потребления спиртных напитков неуклонно показывала снижение.
В конце 19-го столетия, убедившись, что с падением потребления спиртных напитков поступления в казну уменьшаются, царское правительство решило провести реформу в производстве и торговле винно-водочными изделиями, взяв всю эту доходную отрасль в свои руки и введя винную монополию.
В циркуляре от 28 ноября 1896 года министр финансов писал: «…Казенное вино по своим качествам удовлетворяет самым строгим санитарным требованиям, что на подбор продавцов в винных лавках… обращено серьезное внимание… что случаи пьяного разгула, сопровождавшие обыкновенно всякие деревенские торжества, отходят понемногу в область прошедшего и вместе с тем в семьях водворяется тишина и согласие… Что в южных и юго-западных губерниях уже высказывались похвалы доброкачественности казенного вина и отзывы об уменьшении разгула в деревнях… что крестьяне, осеняя себя крестным знамением, выражали благодарность батюшке-царю, избавившему народ от пагубного влияния дореформенного кабака, разорявшего в большинстве случаев окрестное население преимущественно путем продажи питий в долг и под заклад. Наконец, что акцизное ведомство проявило при осуществлении реформы… глубокое воодушевление высокою идеей упрочения нравственности и благосостояния народа, положенного в основание реформы…» (см.: Сикорский И.А. Сборник научно-литературных статей по вопросам общественной психологии, воспитания и нервно-психической гигиены. В пяти книгах. Кн. 4. Яды нервной системы. Киев-Харьков, 1900, с. 111–112).
Этот циркуляр является образцом двуличия и крючкотворства, которые применяло царское правительство в вопросах борьбы с пьянством. Насквозь проникнутый фальшивой заботой о народе, он содержит фактически неприкрытое восхваление казенной водки и ее пропаганду.
Реформа правительства сразу же сказалась на душевом потреблении винных изделий, которое стало нарастать. За 10–12 лет с 1894 по 1906 год оно возросло с 2,98 до 3,41 литра, а к 1913 году — до 4,7 литра.
Дореволюционная история нашего государства, как и других капиталистических стран, показывает, что царское правительство, видя несомненное зло алкоголя, не принимало никаких мер против него, черпая из этого источника средства для пополнения бюджета. Поэтому борьба велась тогда не с самим пьянством, а с его наиболее уродливыми последствиями. Ф.М. Достоевский с горьким сарказмом писал еще в 1873 году: «Чуть не половину теперешнего бюджета нашего оплачивает водка, то есть по-теперешнему народное пьянство и народный разврат, стало быть, вся народная будущность. Мы, так сказать, будущностью нашей платим за наш величавый бюджет великой европейской державы. Мы подсекаем дерево в самом корне, чтобы достать поскорее плод» (Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч., т. 21. Л., 1980, с. 94).
В монархической России не нашлось и не могло найтись такого государственного ума, который понял бы, что деньги, добытые с помощью водки, несут гибель и разорение народу, что от распространения пьянства государство страдает самым жестоким образом.
Классовые интересы превыше всего! Буржуа, крепостнику, монарху нужен послушный его воле раб, бессловесная скотина. Отсюда и насаждение кабаков, трактиров. Когда работник глушит себя водкой, ему не до политики, не до революции. Здесь интересы капиталистов смыкались с интересами помещиков, царского режима. Поэтому пьянство широко насаждалось. А.П. Чехов, А.М. Горький блестяще показали это в своих произведениях. Особенно впечатляют страницы горьковского романа «Мать». Так и видишь перед глазами эту дымную, промасленную слободку и фабрику, пожиравшую людей точно молох. Вся жизнь человека вращалась между фабрикой и кабаком. Пили до бесчувствия. Часто пьянки сопровождались кровавыми драками с тяжелыми увечьями. «Прожив такой жизнью лет пятьдесят — человек умирал».
Введение винной монополии, по заверению царских чиновников, было направлено якобы на благо народа и его оздоровление. Но обратимся к беспристрастному свидетелю — медицинской статистике тех лет.
До введения монополии процент алкогольных психозов равнялся 11,9 среди всех психических больных, в 1902 году, через семь лет после введения монополии, он составил 13,9, в 1910 году — 17,0, в 1913 году — 19,7. Если эти проценты перевести в цифры, то в 1902 году больных алкогольными психозами в стране было 3548, в 1910-м — 7652, в 1913-м — 10 267. Иначе говоря, тяжкие последствия потребления алкоголя росли в геометрической прогрессии.
Циркуляр министра финансов содержал и еще одну уловку: он как бы поощрял человека — пей больше, ибо казенное вино «безопасно», отвечает всем санитарным требованиям. На самом деле никаких медико-санитарных анализов, подтверждающих чистоту водки, не было и быть не могло. Да об этом никто и не заботился, хотя такой вопрос также имеет немаловажное значение. Дело в том, что во всех алкогольных напитках, помимо этилового спирта, который сам по себе является наркотическим ядом, содержатся еще более ядовитые примеси в виде так называемых тяжелых алкоголей и особенно амилового спирта. Эти примеси получили название сивушного масла. И чем менее очищена водка, тем больше в ней сивушного масла, иначе говоря, ядовитых примесей. Между тем самое незначительное их количество резко повышает ядовитость спиртных напитков. Опасное действие тяжелых алкоголей заключается еще и в том, что они очень медленно выделяются из организма. Если этиловый спирт остается в организме 12–20 часов, то амиловый спирт выделяется из него только через 3–5 суток. Поэтому его ядовитое действие продолжается еще долгое время после отрезвления. Если же человек выпивает повторно, то происходит накапливание, кумуляция вредных веществ, представляющая наибольшую опасность для организма.
Что касается очистки спиртных напитков от ядовитых примесей, то полная такая очистка труднодостижима. Большое значение имеет материал, из которого изготовляется алкоголь. Меньше примесей содержат спирты, полученные из винограда, больше — хлебные спирты. Но более всего сивушного масла содержится в водке, приготовленной из картофеля и патоки. Картофельная и паточная водки особенно ядовиты, они очень трудно очищаются. Поэтому когда министр финансов России уверял в своем циркуляре, что казенная водка отвечает самым строгим санитарным нормам, он откровенно лицемерил, ибо водка тогда производилась главным образом из картофеля, то есть была трудно очищаема от ядовитых примесей.
Вот каковы данные. В 1913 году в России было истрачено на изготовление спиртных напитков: картофеля — 2,9 миллиона тонн, ячменя — 250 тысяч тонн, кукурузы — 236 тысяч тонн, патоки — 217 тысяч тонн, ржи-212 тысяч тонн (БМЭ, М., 1928, т. 1. с. 409), то есть водка более чем на 70 процентов готовилась из картофеля. К тому же на ее изготовление затрачивалось около миллиона тонн, или почти 60 миллионов пудов зерна, которым можно было прокормить 5–6 миллионов человек.
В.И. Ленин остро и зло бичевал пороки винной монополии. «Каких только благ ни ждала от нее наша официальная и официозная пресса: и увеличения казенных доходов и улучшения продукта и уменьшения пьянства! А на деле вместо увеличения доходов до сих пор получилось только удорожание вина, запутанность бюджета, невозможность точно определить финансовые результаты всей операции; вместо улучшения продукта получилось ухудшение, и вряд ли правительству удастся особенно импонировать публике тем сообщением об успешных результатах «дегустации» новой «казенки», которое обошло недавно все газеты. Вместо уменьшения пьянства — увеличение числа мест… открытие винных лавок вопреки воле населения, ходатайствующего о противном, усиление пьянства на улицах», — писал Владимир Ильич в 1901 году (Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 4, с. 421).
В стране к 1913 году под влиянием пропаганды казенного вина потребление его повысилось до 4,7 литра на душу населения. Но этой пропаганде была противопоставлена мощная пропаганда трезвости, проводимая передовой интеллигенцией и в первую очередь членами партии большевиков и имевшая огромное положительное влияние на широкие слои населения.
Таким образом, начиная с восьмидесятых годов прошлого столетия душевое потребление спиртных напитков было в России ниже 4,7 литра, то есть почти самым низким в Европе и Америке. А в 1914 году в стране вступил в силу и долго действовал сухой закон. Между тем в 1906–1910 годах душевое потребление алкоголя составляло во Франции — 22,9, Италии — 17,3, Швейцарии — 13,7, Испании — 10,8, Бельгии — 10,6, Австрии — 7,8, Венгрии — 7,6 литра абсолютного алкоголя в год. Эти сравнительные данные изобличают тех западных исследователей, которые клеветнически утверждают, что пьянство — «русская болезнь», изначально присущая русскому народу.
Известно также, что в России трезвенников среди мужчин было больше, чем в какой-либо другой стране. Что же касается женщин, то для большинства из них выпить глоток вина был и стыд и грех. Воспитанная на старых народных традициях молодёжь до 18 лет почтя поголовно вела трезвеннический образ жизни. Кстати, некоторые наши современные кинорежиссеры слишком увлекаются показом разгульной крестьянской жизни. Не так давно я смотрел кинокартину, в которой крестьяне пили водку только стаканами. Судя по содержанию фильма, это относилось к 1934–1935 годам, когда душевое потребление алкоголя с учетом самогона составляло в стране не больше 25 процентов от уровня до 1914 года. В деревне водка и самогон были тогда редким явлением, и показывать крестьян, пьющих водку стаканами, прямо скажем — извращать истинное положение вещей.
В кинокартине «Мужики», в целом хорошей и содержательной, показано, как отец, встречая взрослого сына, наливает ему один за другим два стакана водки. А это, как известно, составляет почти половину смертельной дозы алкоголя для взрослого человека! Какой отец способен на такое?!
В нашем народе издавна хранились и развивались добрые бытовые традиции. Я хорошо помню, как гуляли на праздниках у нас в Чугуеве.
Обычно образовывалось несколько компаний, объединяющих крестьян соседних домов или постоянно дружащих между собой людей. К обеду в день праздника собирались к одному из хозяев. Там столы были накрыты всякого рода кушаньями: мясными, рыбными, овощными, всех сортов пирожками. Все это домашнего производства, приготовлено красиво и вкусно. На столе были, как правило, пиво и брага собственного приготовления. До сухого закона была и водка, которую наливали в небольшие стопочки и рюмки. Стаканами никогда не пили. Тосты произносили нечасто, а выпив раз-другой и плотно закусив, начинали танцевать, петь, устраивать игры.
Если это было летом, выходили во двор; мужчины мерились силой, сгибая в локте руку другого. Кто побеждал, вызывал на поединок следующего. Стояли шум, смех. Мужчины любили также тянуть палку, некоторые боролись. Зимой выходили покидаться снежками, затем снова заходили в избу, танцевали, пели. Нагулявшись, поев и потанцевав, вся компания с песнями, с музыкой отправлялась в соседний дом. Там все уже было накрыто. Хозяева усаживают гостей за стол. Здесь повторяется та же картина. Часа через три-четыре хозяева соседнего дома уже зовут к себе. У них тоже все готово к приему гостей. И так до утра.
Как в деревне, так и в городе Киренске, уже среди рабочих, я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь напился так, что его надо было уводить домой «досрочно». Все гуляли до утра, пока не решали сделать перерыв и разойтись. Если праздник был большой и гуляли два-три дня, то после перерыва собирались у очередного хозяина. Все это было заранее оговорено, согласовано и шло как по плану.
Ну а тех, кто «перебирал» или пил, плохо закусывая, тихонько, без шума, уговаривали пойти в другую комнату или к соседям, чтобы «проспаться». Делали это так, что никто и не замечал. Часа два человек поспит и опять является в компанию.
Без алкоголя праздновали в мое время и люди молодого поколения. В основном легкое угощение, танцы, музыка, песни, игры. Летом собирались в поле. Разжигали костер, раскладывали на траве скатерть, а на ней все продукты, кто что принес. Заваривали чай, ели, а потом — снова игры и танцы.
Сравнивая данные, свидетельствующие о соотношении потребления алкоголя в России и других странах, следует учитывать и еще одно обстоятельство. В нашей стране из-за холодного климата пили более крепкие напитки, поэтому и отравления алкоголем у нас встречались чаще. Так, например, в 1886–1887 годах на каждые сто случаев внезапных смертей на смерти от пьянства в Саксонии приходилось — 6, в Пруссии — 5, а в России — 25 смертей. Объяснить это можно отчасти и тем, что за границей потребление спиртных напитков падало не только на мужчин, но и на других членов семьи. В России же в то время пили преимущественно мужчины работоспособного возраста.
Спирт в России употреблялся преимущественно в виде крепких напитков, то есть в виде водки. Между тем известно, что вредные влияния алкоголя стоят в прямой связи не только с количеством, но и с крепостью потребляемых напитков.
В США и Англии, особенно в нынешнем веке, большое распространение получило употребление виски с содовой. Само по себе виски — это очень крепкий напиток с неприятным запахом. Вначале американцы употребляли его в неразбавленном виде, и это сказалось на резком увеличении среди них заболеваний желудочно-кишечного тракта, и в первую очередь рака желудка. Впоследствии же люди стали пить виски разбавленным. В результате наметилась тенденция к снижению всех заболеваний, связанных с алкоголем. Хотя некоторые американцы и англичане до сих пор употребляют виски, все же большинство из них пьют сухие вина и пиво, то есть более слабые напитки. (Мы здесь не касаемся такого социального зла, как употребление наркотиков в виде гашиша, марихуаны и т. д., которое приобрело сегодня в США размеры национального бедствия.)