Времени оставалось в обрез. Сейчас один из охранников пройдет по этажам, проверит все двери и окна. Потом спустится вниз и обесточит весь дом, вернее, будут работать холодильники на кухне, но все люстры и лампы погаснут. После этого входная дверь закроется на электронный замок, и откроется дом только с приездом Максима.
Аня аккуратно перебрала ключи. Дверей в их большом доме было много, но она никогда не давала себе труда запомнить, какая каким ключом открывается. Это Максим, педант и зануда, заставил поставить во все двери разные замки и хвастался тем, что безошибочно выберет из огромной связки нужный ключ. «Кто из нас псих – это еще доказать надо! Будем надеяться, что Максим уехал и в доме никого нет». Аня отложила все большие ключи в сторону – замочная скажина двери ее «темницы» была узкой и маленькой. Оставшиеся она собрала в ладошку и, стараясь двигаться бесшумно, подошла к двери. Аня попыталась вставить один из ключей в замочную скважину. Результата не было. Ключ явно не подходил. А еще каждый звук казался оглушительным. «Господи, не дай бог услышит кто-нибудь. Надо что-то придумать!» Она огляделась по сторонам: вещей было много, но ничего похожего на машинное масло или на то, от чего железо становится бесшумным. Аня попробовала еще раз, и опять раздался неприятный клацающий звук. «Нет, так не годится. Обязательно кто-нибудь услышит. Может, поплевать на него?» Аня в раздумье посмотрела на ключи, вздохнула, и тут ее взгляд упал на большой полиэтиленовый пакет. Из пакета торчало что-то яркое. Аня потянулась за пакетом, раскрыла его и увидела свою старую сумку. Вытащив ее, она машинально пошарила по карманам. Две тыквенные семечки, почти деревянная пластинка жевательной резинки и… маленький цилиндрик губной помады. «Вот помады только и не хватает! – Аня раскрыла тюбик и понюхала его. – Пахнет розами. Хоть и старая помада. Это я раньше такой цвет любила, а сейчас…» Она на миг задумалась, но уже в следующее мгновение мазала помадой ключи. «Отлично, теперь они не будут скрипеть, греметь, и если мне повезет, эту дверь я открою почти бесшумно!» Аня смахнула пыль со лба и вставила в замочную скважину очередной ключ.
Шаги она услышала поздно. Самый последний, самый маленький ключ, вымазанный ярко-розовой помадой, мягко повернулся в замке. Аня, обрадованная, распахнула было дверь, как в этот момент показалась форменная фуражка охранника. Тяжело дыша, он медленно поднимался по винтовой лестнице туда, где находилось всего два помещения – комната, в которой была Аня, и, полуэтажом ниже, большой зал для занятий спортом. Фуражка медленно плыла над полом, потом появился козырек, потом мясистое лицо. Аня юркнула назад в комнату, придерживая дверь, чтобы она внешне выглядела закрытой и замерла. Шаги были неторопливыми, но скоро Аня услышала, как открыли спортивный зал, что-то там звякнуло, брякнуло, ухнуло. «Козел, – мысленно не сдержалась Аня, – не вовремя ты вздумал хозяйское железо поднимать». Прозанимался охранник недолго. Минут через десять Аня услышала, как дверь зала снова хлопнула, тяжелые шаги уставшего человека зазвучали по лестнице. «Господи, да иди ты уже скорее вниз! Там еще столько всего интересного!» Аня знала, что обход дома начинается с верхних этажей. Охранник, по всей видимости, в задумчивости постоял, потом не спеша стал спускаться. «Слава богу! Теперь надо успеть до того, как закроют входную дверь».
Как только шаги стали гулкими – это начался обход второго этажа, – Аня сняла туфли и осторожно, на цыпочках, стала спускаться по лестнице. Она спешила: охранник, который сначала осматривал комнаты левого крыла, слышать ее не мог, но вот как только он появится в правой половине, проскользнуть незамеченной ей не удастся. Аня спустилась на второй этаж как раз в тот момент, когда хлопнула дверь библиотеки. Это означало, что у нее в запасе минут пять – ровно столько уйдет на обязательную проверку больших окон. «Мобильник! Надо обязательно взять его! Когда Максим приехал, я была на первом этаже, а телефон – у меня в руках. Потом я его положила или на большой стол, или…» Аня опрометью кинулась в правое крыло. Бегло осмотрев комнаты, она убедилась, что телефона нигде нет. В это время послышался шум – это охранник закончил осмотр библиотеки. Аня поняла, что уже не до телефона, и стала спускаться на первый этаж. Там она снова надела туфли, схватила плащ, который лежал на банкетке, и собралась было выскочить на улицу, как в это время открылась входная дверь и на пороге показался начальник охраны. Аня раздумывала мгновение.
– Слава богу! – взволнованно крикнула она. – А я за вами бегу! Быстрей! Там, на третьем этаже… Быстрее, ради бога, помогите ему! А я срочно звоню мужу! Господи, быстрее!!
Аня голосила так, что у самой звенело в ушах. Ситуация оказалась непростой: во-первых, никто не ожидал здесь увидеть хозяйку, а во-вторых, в доме случилось ЧП, и сейчас об этом станет известно хозяину, причем не от него, поставленного здесь охранять покой, а от другого человека. Начальник охраны метнулся по лестнице.
– Быстрее, на третий этаж! – продолжала кричать Аня. – Там, в спортивном зале! Я звоню мужу и в полицию!
Как только шаги охранника послышались со второго этажа, Аня бросилась к маленькому щитку с красивой металлической дверцей. Она открыла ее и щелкнула рычагом. Весь дом погрузился в темноту. Аня выскочила за дверь и понеслась по мокрой холодной траве. Весенний воздух обжигающе проник в легкие, и она сразу задохнулась. «Быстрее, главное, добежать до ворот, на машине нельзя – сразу же найдут!» – соображала Аня. К воротам она подбежала в тот момент, когда из рации, оставленной у открытого окна, послышался голос начальника охраны:
– Не пускай хозяйку, хозяин так приказал! Ворота и калитку – запереть! Он едет сюда!
Аня изо всех сил плечом толкнула калитку и выскочила на улицу. Бегом пересекла дорогу и вбежала в лес. Там было темно, сыро, под ногами проваливалась подушка из прошлогодних мокрых листьев, комочки залежалого снега под ногами рассыпались на колючие капли. Аня бежала, не разбирая дороги, спотыкаясь о сучья и царапаясь о ветки. Но какая-то пьянящая решительность и радость переполняли ее. Она вырвалась из страшного одиночества, она теперь могла найти спасение.
«А может, я дура? Или, хуже того, сумасшедшая? Совсем выжившая из ума и решившая, что мой муж может упрятать меня в психушку. Или убить. Нормальный человек никогда не доведет себя до такого состояния. Нормальный человек не будет молча бояться, выжидать и записывать в своем дневнике каждый прожитый день до идиотских подробностей. Нормальный человек расскажет все близким. Я же этого не сделала! Почему? Почему я довела себя до этого?! Почему не пошла к маме? Мама болеет, ей нельзя нервничать. Почему я не написала Вадиму? Вадим не поверил бы мне. Кстати, а почему не поверил бы? Это я себя убедила в том, что мне никто не поверит. И будет считать меня такой же сумасшедшей, какой считает муж. Я и есть сумасшедшая. Куда я сейчас пойду?! К маме? В полицию? Кому я буду рассказывать про то, что сегодня произошло? И кто мне поверит?» – так думала Аня и, закутавшись в тонкий плащ, продолжала идти по лесу, не разбирая дороги.
Сколько времени прошло, Аня не знала. Она продрогла, не спасали перчатки, найденные в кармане плаща, хлюпала вода в туфлях. От холода у Ани свело правую ногу. Остановившись, она изо всех сил растерла ступню и только сейчас поняла, что уже вечер, вокруг лес и нет рядом никаких дорог и жилья. У Ани сжалось сердце, и она еле-еле поборола желание бежать куда-нибудь, бежать так, чтобы затрещали ветки, зашуршали листья, чтобы пространство вокруг нее наполнилось хоть какими-то звуками, чтобы исчезла эта пугающая тишина. Несчастная женщина плотнее запахнула плащ и, пытаясь сохранить спокойствие, пошла дальше.
Лес закончился неожиданно, как будто провели черту или отрезали ножом, освободив пространство для большого поля, поросшего высокой прошлогодней травой. Сухие стебли, те, которые не склонились под тающим снегом, при лунном свете казались белыми, и на фоне этого светлого волнующего травяного моря все вокруг: кусты по краю, стена леса, какие-то дальние строения – выступало темным неподвижным массивом. Аня остановилась у кромки поля. Что-то знакомое было в этой картинке, но вспомнить детали она не могла. Она стояла, прислушиваясь и наблюдая, как волнами ходит белесая сухая трава, и в этот момент отчетливо увидела, что на нее надвигается что-то темное, стремительно увеличивающееся. От неожиданности Аня сделала шаг назад, наступила на мокрую кочку, замахала руками, но равновесие не удержала и стала падать. Последнее, что она увидела, это была морда лошади с почти человеческой улыбкой-оскалом. «Сон. Я это видела во сне!» – успела подумать Аня и без сознания упала на чьи-то руки.
«Что с вами, вы ушиблись?! Вас задела лошадь?!» мужской голос, раздавшийся где-то близко, был тревожен.
«А что со мной? Мне уже не холодно. Мне тепло. Даже жарко. И ничего не болит. Кроме горла. Где я? – Аня открыла глаза и увидела аккуратный узор из тонких золотистых линий. – Странное все такое. Эти линии», – подумала она, а потом, приглядевшись, поняла, что это часть стены, которая оказалась перед ее глазами. Аня еще немного поразглядывала узор, потом нерешительно пошевелила рукой и перевернулась на спину. И в этот момент увидела мужчину. Он склонился над ней. От него пахло конским потом, а в глазах было беспокойство.
– Олег, – удивленно произнесла Аня и дотронулась рукой до лица мужчины.
– Олег, – согласился тот и добавил: – А мы разве с вами знакомы?
Глава четвертаяАня стола у окна и рассматривала «коневодческий» пейзаж. Прямо перед ней стояло длинное здание конюшни с темно-бордовой штукатуркой и белыми наличниками на многочисленных маленьких оконцах. Дверей в этом здании не было, только широкие ворота, украшенные причудливой резьбой. Из этих ворот сейчас выводили лошадей – все, как одна, они были ухоженные, статные, полные достоинства. На остроконечной черепичной крыше конюшни высились башенки. Вдоль этого дома тянулась клумба – в один ряд выстроились худосочные крокусы желтого и фиолетового цвета. Дальше шли небольшие домики, которые были покрашены в такой же темно-бордовый цвет. Вдалеке виднелся маленький ипподром – травяной овал, немного трибун и флагштоки с развевающимися полотнищами. Ближе к лесу находились загоны, куда днем выпускали лошадей. Вся территория была украшена цветами, пешеходные дорожки были обрамлены кустиками… Впрочем, явное внимание к декоративным деталям не препятствовало предназначению этого заведения. «Человек, который так все обустраивал, понимал, что делает!» Аня уже заметила на территории лечебницу, молотилку для приготовления витаминного корма. Все детали были продуманы и в первую очередь обеспечивали удобный и качественный уход за лошадьми.
Аня перевела взгляд на ворота и увидела всадника на темном длинноногом жеребце. Всадник сидел ловко, движения его были естественны и грациозны – они с конем вполне друг друга понимали. Аню бросило в жар – она вспомнила, как здесь, в этой комнате, очнувшись и увидев опять перед собой лицо Олега, она на секунду потеряла самообладание.
– Ты?! Как ты мог! Почему?! Почему, ответь мне, чтобы я хоть что-то поняла! Как ты посмел?! Как можно даже не позвонить, не предупредить?! Я ненавижу тебя! – Аня кричала, плакала, одновременно и обнимая Олега, и пытаясь его ударить.
Сквозь слезы она увидела недоумение в его глазах, непонимание, удивление, потом чей-то голос произнес: «Истерика. Всем надо уйти, она должна поспать!» – и теперь уже Олег смотрел на нее сочувственно, ласково. Она помнила, как ей дали выпить горькую микстуру, как кто-то ее укрыл теплым пледом, поправил подушку, и комната погрузилась в темноту. Всхлипывая, Аня проваливалась в глубокий, освобождающий от тревожной реальности сон…
Сейчас, видя, как мужчина направился в ее сторону, Аня быстро заглянула в ванную, причесалась и тотчас же улеглась в постель.
– Здравствуйте! Как вы себя чувствуете? – мужчина, предварительно постучавшись, вошел в комнату.
– Здравствуй, Олег! – искренне улыбнулась Аня. – Не очень понимаю, в какую игру ты играешь, но на всякий случай предлагаю перейти на «ты».
– Я не играю, – мужчина тоже улыбнулся. – Я постараюсь на «ты», но, боюсь, не сразу у меня это получится. И все же, как вы себя чувствуете?
– О господи! МЫ чувствуем себя хорошо, но очень хотелось с тобой поговорить без свидетелей и не торопясь. Во-первых, мне надо кое-что тебе рассказать, а во-вторых, НАМ есть что с тобой обсудить. – Аня говорила уже не так бодро.
– Хорошо, будь по-вашему. Тем более действительно вопросы есть. Там, – Олег кивнул в сторону, – привезли кое-что из магазина – одежда, тапочки, умывальные принадлежности. Вы потом посмотрите, я на свой страх и риск список составил. Продукты, соки, фрукты – в холодильнике на кухне, это следующая дверь. Если что-то будет нужно, сразу скажите мне.
– Олег, ты выйди на минуту. Я оденусь, – Аня кивнула на свою чистую, выглаженную одежду, которая была развешена на стуле. – Спасибо, что все привели в порядок.
– Нет-нет! Мне врач сказал, что вставать еще рано. Вчера у вас еще была температура, и в легких ему кое-что не очень нравится. Одним словом, я сейчас закрою дверь, чтобы нам не мешали, и мы спокойно обо всем поговорим.
Мужчина неторопливо снял куртку, аккуратно повесил ее в шкаф, затем придвинул кресло ближе к Аниной постели и нерешительно откашлялся:
– Позвольте сначала мне. Поскольку вы, так сказать, на моей территории, я вынужден задать несколько вопросов. Кстати, в кармане плаща мы нашли паспорт. Извините, я его посмотрел, а потому теперь знаю все ваши анкетные данные. Еще раз прошу простить, но сами понимаете…
Аня расхохоталась:
– Сомов! А без паспорта ты не знал моих анкетных данных?! Дорогой, ты неподражаем! Я тебя даже таким не помню – официальный, строгий, корректный. Нет, у тебя всегда была железная выдержка, но сейчас ты превзошел сам себя!
Олег смущенно улыбнулся:
– Ну, я стараюсь, хотя сейчас мне не очень легко это дается!
– Ох, если бы ты знал, как мне нелегко, – Аня обвела вокруг рукой, – если бы ты знал, как мне нелегко! А что я чувствовала тогда? Ты даже представить не можешь, что со мной было! И сейчас… Почему? Почему это должно было случиться с нами, со мной?! Почему? Если бы я знала ответ на этот вопрос! Если бы я хоть немного догадывалась о причинах твоего поступка! Если бы… Я бы не лежала сейчас здесь! Как все связалось в одну цепочку, а ты даже себе представляешь, что со мной было! – Аня почувствовала, что у нее закипают слезы. Она выхватила из-под подушки платок и сжала его в руке.
– Послушайте, – Олег в замешательстве развел руками, – не волнуйтесь, если что-то не так, я в чем-то виноват, то я готов… Одним словом, простите, все поступки можно объяснить, всегда можно постараться понять другого. Только для этого требуется время. Аня, я прошу, перестаньте сердиться. Обещаю, что я сделаю все, чтобы вы… Чтобы между нами…
– Нет, подожди. – Аня замотала головой. – Между нами… Сейчас я должна тебе кое-что сказать, только вот я не знаю, как, с чего начать…
– Очень просто, – с облегчением выдохнул Олег. – Во-первых, не надо горячиться, а во-вторых, я сам задам вопросы. Если какие-то из них вам покажутся неудобными – не отвечайте. Договорились?
– Да. – Аня устало вздохнула.
– Скажите, вам угрожает какая-то опасность?
– Угрожала. Теперь благодаря тебе, думаю, нет. Ты помнишь Максима?
– Нет, я не помню Максима, поскольку его не знаю.
– Сомов, перестань! Может, тебе и неприятно о нем сейчас слышать, но что поделаешь! Максим, тот самый, который ухаживал за мной, когда мы познакомились? Тот, у которого ты меня увел? – Аня внимательно посмотрела на Олега, но не уловила даже удивленного движения ресниц. – Я ведь вышла за него замуж. Давно. Во всяком случае, мне кажется, что прошла целая вечность. У нас трое мальчишек, сыновей. Сашка и близнецы – Митька и Витька. Вроде бы жили нормально. Но… Знаешь, есть такой термин – «болезнь первых цезарей»? Это когда человек пытается выяснить, каковы рамки дозволенного. Так вот, Максим заболел этой болезнью. Мне казалось, он меня провоцирует, потом казалось, что мстит, догадываясь, что я его по-прежнему не люблю. А потом… Видишь ли, он вздумал объявить меня сумасшедшей.
– Как?
– Так, как это показывают в кино. Ну, представь, что целый год всем, в том числе и мне, рассказывают, что я бью детей, что я их запираю и не выпускаю целый день, что я могу их жестоко наказать и каждый вечер проверяю, хорошо ли заперты окна в детской. Для того, чтобы они не сбежали. Целый год всех, включая меня, убеждают, что у меня провалы в памяти, что я совершаю поступки, которые противоречат здравому смыслу, и что я устраиваю истерики с катанием по полу. Целый год меня убеждают, что надо показаться психиатру, а когда мы туда приезжаем, то выясняется, что муж побывал там раньше, а мне только выписывают рецепт с успокоительным и осторожно рекомендуют полежать в стационаре. В конце концов, под видом детской няни в дом приглашают профессиональную сиделку, которая работала с буйными больными, да к тому же сейчас служит в военизированной охране.
– А вы? Вы никогда не пробовали обратиться к какому-то другому врачу, пожаловаться родственникам, если они у вас есть?
– Сомов, мне кажется, что весь мир с ума сошел. – Аня посмотрела на него с тоской: – Ты что, забыл, что у меня целых два брата? Которые, кстати, о тебе слышать не могут, и мама, которая обещала меня проклясть, если я перемолвлюсь с тобой хоть одним словом. Конечно, я пыталась намекнуть, но, видишь ли, Максим успел обработать маму, и с ней было очень сложно иметь дело. Каждое мое желание, например поесть в неурочное время, мама воспринимала с внимательной тревогой на лице. Я от этого бесилась и выставляла себя необузданной истеричкой. Братья постоянно в разъездах, в тех редких случаях, когда они приезжают, не хочется говорить о таких вещах. Да и, понимаешь, мне иногда казалось, что Максим придуривается, как придуриваются некоторые мужчины, которые возомнили себя богами. Понимаешь, он многого добился, занимает большой пост, мы жили на широкую ногу, но…