Аня кинулась в Интернет, обзвонила всех знакомых. Умельца такой квалификации никто не знал. «И зачем только я эту плитку фигурную заказала?» – думала Аня, перешагивая через коробки с плиткой. В ее квартире было все сделано, но разгром в ванной комнате портил всю картину. К тому же сама ванна – изящная емкость на гнутых ножках – была пока выдвинута в центр, что затрудняло подход к зеркалу.
Из-за ремонта Ане пришлось переехать к Максиму, чему тот был только рад. И уже не так часто пилил ее за ненужность этой затеи. Правда, переехала она всего с двумя сумками своей одежды.
– Тебе надо было все сразу забрать, сказала бы, я машину заказал и грузчиков прислал… – В день переезда Максим немного огорчился, почувствовав временность мероприятия, но очень скоро уже радостно метался по комнатам.
«Нет, что ни говори, а такую любовь надо ценить. Такая радость не может не подкупать», – Аня даже растрогалась.
Потекли будни. Максим уходил на работу, а Аня, если позволял ремонт, который она контролировала до последнего гвоздика, оставалась дома: немного уборки, немного стряпни, все же остальное время – справочники по ветеринарии, лошадиным болезням и поиски плиточника высокой квалификации.
А однажды утром Аню разбудил звонок мобильного телефона.
– Доброе утро, дорогая! Ночью все было прекрасно! Ты очень… страстная… – голос Максима был негромким. Чувствовалось, что он, уединившись в своем кабинете, все равно шепчет…
– Доброе утро, – произнесла Аня. Она перевернулась на бок и прижала мобильник к уху. В свой ответ ей очень хотелось вложить столько же нежности, но, во-первых, она еще не проснулась, а во-вторых… во-вторых, разница в темпераменте оказалась проблемой, которую разрешить было очень сложно. Аня изо всех сил старалась убедить себя в том, что Максим отличный сексуальный партнер, но его заторможенность и скованность мешали. Девушке казалось, что «весь этот секс» ему не очень интересен, что все эти движения делаются только ради нее. Они с Максимом чувствовали и переживали не в унисон, они были похожи на двух пианистов, которые исполняли одну и ту же пьесу, но совершенно по-разному. И играть им ее в четыре руки невозможно.
– Там я телефон плиточника записал, просто в газете, которые в почтовые ящики кидают, утром нашел. Позвони, может, согласится тебе ванную сделать. Не торгуйся – деньги у нас есть! – Максим особенно нажал на «у нас». – А то ты, я чувствую, дергаешься…
«Дергаюсь, – подумала Аня, – но не из-за плитки! Подумать только, два человека, взрослых, умных, самостоятельных, умеющих в одиночку решать очень сложные вопросы, не могут доверительно поговорить!»
Не то чтобы их ночи влияли на их дни, но вот невозможность диалога, некоторая глухота и самомнение Максима – это, конечно, очень тяготило. Аня отлично понимала, что у них есть вероятность столкнуться с более серьезными проблемами: если Максим точно так же будет «играть глухого», то надежды на взаимопонимание немного. Особенно когда закончатся медовые времена и наступят будни.
Еще раз поблагодарив влюбленного мужчину за заботу, Аня нажала «отбой». И, не откладывая дела в долгий ящик, набрала номер, который эсэмэской прислал ей Максим.
Голос, который ответил Ане, был низким и глухим.
– Здравствуйте, Олег, – начала Аня. Услышав хоть и уважительное, но очень короткое приветствие, она принялась рассказывать об особенностях своей ванной комнаты и плитки, но через несколько мгновений усомнилась в том, что ее слушают или слышат. Разговор напоминал общение с пустотой – на том конце не произнесли ни звука. Аня, привыкшая к тому, что Максим торопится закончить за нее все фразы (зачастую попадая впросак), несколько раз в недоумении прокричала в трубку:
– Алло, алло, вы слышите меня?!
– Конечно, – неизменно отвечали ей. Но затем опять наступала тишина.
Аня еще немного рассказала о своей проблеме и наконец раздраженно замолчала. Она терпеть не могла «беседы в один конец».
– Адрес, – донеслось из трубки.
Аня сквозь зубы продиктовала адрес. Человек на том конце уже ее раздражал, хотя он еще даже не приступил к работе.
– Завтра в квартире подежурит моя мама, ее зовут Варвара Сергеевна, а потом приеду я, – сказала она зло.
– Хорошо. До свидания, – произнесли на том конце.
После чего послышались гудки.
Когда через два дня Аня вошла к себе в квартиру, то сначала почувствовала запах пряной туалетной воды, потом услышала неприятный звук – это пилили керамическую плитку. И только потом она увидела недовольную гримасу своей мамы.
– Где ты немого плиточника раздобыла? – прошипела Варвара Сергеевна на ухо дочери.
– Это не я, это Максим, – ответила дочь. – пойду поздороваюсь, а то неудобно.
В ванной Аня обнаружила сильную загорелую спину необыкновенной красоты и классических пропорций. От спины исходил тот самый пряный запах, который Аня почувствовала с порога.
– Добрый день! Все в порядке? Если что-то понадобится – обращайтесь.
– Здравствуйте, в порядке, не понадобится. – «Спина» даже не повернулась, так что Ане оставалось лишь немного потоптаться у порога и вернуться в комнату.
– Я уехала, сама тут разбирайся. Столько денег выкинула на ремонт, все равно будете жить у Максима. – Мама так быстро собралась, что дочь не успела ей возразить, а только уже в захлопнувшуюся за мамой дверь пробормотала:
– Еще не факт, мне и здесь хорошо.
Несмотря на разруху в ванной, вся квартира являла собой образец порядка. Аня с удовольствием прошлась по единственной комнате, оглядела полочки, шкафы, поправила плед на диване и выровняла большую картину, которая теперь висела на месте глупых постеров. Все эти движения были продиктованы не столько стремлением к идеальному порядку, сколько желанием обозначить принадлежность. «Это мой мир, устроенный так, как я считаю нужным его устроить», – говорили Анины жесты.
Затем Аня отправилась на кухню. Тут был просто рай – продуманное самой Аней до мельчайших подробностей пространство и украшенное в соответствии только с ее замыслами. Мысленно Аня сравнила свою кухню с кухней Максима – огромным помещением, оборудованным по последнему слову техники, но холодным и неприветливым.
– Не таскай еду в комнату, Анюта, себе же лишнюю работу придумываешь, – укорял Максим Аню, которая норовила позавтракать, пообедать и поужинать в гостиной, – давай питаться в месте, отведенном именно для этого…
В этой фразе был весь Максим – ему не приходило в голову, что Ане может быть неудобно на кухне. Замечания же он не делал, но вольно или невольно поворачивал разговор так, что казалось – в большинстве случаев Аня поступает во вред себе.
– Макс, мне в гостиной очень удобно.
– Ладно, не сочиняй, забегаешься! Давай обедать на кухне. Зона столовой в нашей квартире – почти двадцать метров.
Аня, стараясь не ссориться, послушно накрывала трапезу в зоне столовой…
А кухня в ее квартире была такой, какую она хотела всегда, – пусть небольшой, но яркой, похожей на уютную комнату.
…Рука Ани потянулась к кофеварке:
– Может, перерыв сделаете? Кофе хотите? – крикнула она в сторону ванной.
– Сделаю, хочу, – из внезапно наступившей тишины донесся голос.
Аня хмыкнула и быстро поставила на стол две чашки, сахарницу, вытащила диетические хлебцы с отрубями. У нее в доме ничего сладкого и сдобного никогда не было. Нельзя сказать, что она вела очень здоровый образ жизни, но за талией следила.
Кофеварка вскоре зачмокала, испуская аромат.
– Кофе готов, прошу, – позвала Аня мастера.
«Интересно, он так голый и придет? С такого станется», – подумала она, усаживаясь за стол и помешивая ложечкой свой кофе. Взглянув в окно, Аня увидела привычные желтые качели, обрубок старого тополя, пустившего ветки куда-то в сторону, и железную крышу малюсенькой старенькой фабрики, которая еще до сих пор стучала своими станочками. «А это – счастье, – подумалось тут Ане, – такое все родное, и я сама по себе – такая, какая есть…» Именно последнее ее мучило больше всего – Ане казалось, что в присутствии Максима она становится чем-то неодушевленным, приложенным к тому миропорядку, который скрупулезно строил ее друг.
Плиточник показался в дверном проеме, и стало ясно, что даже сталинские квартиры с их высокими потолками могут казаться малогабаритными. Обладатель красивой спины был около двух метров ростом, с крупными накачанными руками и очень симпатичным лицом с волевым подбородком.
– Пожалуйста, присаживайтесь. – Аня на пару секунд растерялась.
Молодой человек был не только хорошо сложен, но и вполне естественно держался. К тому же не забыл надеть майку.
– Присяду, – ответил он и аккуратно опустился на высокий барный табурет. Тот заскрипел. – Сломается – починю, – невозмутимо отреагировал мастер.
– Пожалуйста, присаживайтесь. – Аня на пару секунд растерялась.
Молодой человек был не только хорошо сложен, но и вполне естественно держался. К тому же не забыл надеть майку.
– Присяду, – ответил он и аккуратно опустился на высокий барный табурет. Тот заскрипел. – Сломается – починю, – невозмутимо отреагировал мастер.
– Надеюсь, – произнесла Аня, подвинула ему чашку с кофе, и в нарядной солнечной кухне повисло молчание.
Хозяйка дома внимательно рассматривала тополь, покачивающийся в окне, а мастер – хлебцы, аккуратно сложенные в сухарнице.
– Покормите? – неожиданно спросил он, видимо, осознав, что человеческая еда не может выглядеть так, как эти серые квадратики, покрытые кунжутом.
– Чем? – растерялась Аня.
– Картошкой жареной, можно яйцом залить. Можно еще колбасы, докторской. И хлеба.
– Что, прямо сейчас?
– Нет, сейчас не получится, у вас же холодильник пустой. – Молодой человек поймал возмущенный взгляд Ани и пояснил: – Я в него не заглядывал, это ваша мама сказала.
– Понятно. Если бы вы сразу предупредили, что мастеру необходимо питание, то я бы подумала…
– Не волнуйтесь, я вам дам денег на продукты, – молодой человек полез в джинсы, – но много не покупайте, тяжелые сумки не носите. Картошки и вовсе можно полкило. А завтра я прямо с продуктами приеду.
– Вот как? – Аня наконец опомнилась. – Значит, я должна вам обеспечить обед?
Она вспомнила, что бравые украинские работяги перекусывали на ходу огромными жирными бутербродами. На ее предложение заварить чай или кофе они смеялись и отвечали, что «мокрая и горячая еда силы вымывает».
– А вам это трудно? – Молодой человек смотрел на нее. Взгляд у него был, как у человека, который рассматривает узор на обоях – внимательный, но без особого интереса.
Аня смешалась. Действительно, что ей, трудно приготовить? Даже если он несколько раз обед попросит – сколько дней эту плитку-то укладывать? Всего неделя, от силы две!
– А завтрак и ужин тоже нужны?
– Нет, – серьезно ответил мастер, – только если что-нибудь из домашней выпечки – булочки с маком или с повидлом…
Аня задохнулась от гнева – это она должна еще и пироги печь!
– Знаете что, я, пожалуй, – повысила голос Аня и со стуком поставила чашку на стол, – подумаю!
Но тут она подняла глаза на молодого человека и увидела, как он внимательно смотрит на тот же тополь за окном, а на щеке у него появилась маленькая ямочка.
– Вы шутите? – неожиданно для себя спросила Аня.
– Да. Но только в отношении булочек.
И они оба рассмеялись.
Теперь каждый день Аня вставала вместе с Максимом, наскоро завтракала на кухне-столовой, больше похожей на операционный больничный блок, и ехала к себе в квартиру. По дороге она заскакивала в магазин и покупала немного чего-нибудь вкусненького.
А мастер по имени Олег не обманул. На следующий день он приволок несколько огромных пакетов со всевозможными продуктами.
– Вот, брал все подряд, я же не знаю, что вы любите, – сказал он и удалился в ванную. Аня растерянно оглядела пакеты – продуктов хватило бы на месяц для семьи из двух человек.
– Я не умею готовить индейку, – появившись в ванной, сообщила она.
– Ее я сам приготовлю, – объяснил Олег, – так сказать, на прощальный ужин, когда закончу работу.
– Ага, а вы всех заказчиков индейками кормите?
– Нет, – ответ был односложный, и понимать его можно было как угодно.
Аня вернулась в кухню и принялась складывать продукты в холодильник. В этот день на обед она старательно готовила азу с рисом…
Времена наступили необычные – жизнь Ани Спиридоновой разделилась на две части. Спешное пробуждение и завтрак с Максимом, который, чем ближе была свадьба, тем больше суетился и поучал Аню. Она слушала его, не перебивая, поскольку все равно была уверена в том, что станет делать по-своему. Тратить же силы, нервы и хорошее настроение на досадные мелочи не хотелось.
Позавтракав, Максим совершал тысячу наказов и уезжал на работу, а Аня, немного покрутившись по дому, наскоро приготовив ужин и засунув его в холодильник, садилась в машину и ехала к себе домой, где с раннего утра, открыв своим ключом дверь, трудился плиточник Олег. Аня приезжала, заглядывала в ванную, только чтобы поздороваться. Мастер работал молча, не оборачиваясь, и его вид не выражал ни недовольства, ни расположения, ни внимания. И сразу шла на кухню – готовить обед. Первые дни она очень старалась – кому понравится, если продукты, купленные тобой, испортили. Картошку она резала аккуратнейшими кубиками, мясо тушила до состояния желе, а ингредиенты для салата промывала в десяти водах. Ровно в два часа дня мастер делал перерыв. Слышался плеск воды, которая лилась в раковину, и скоро на кухне появлялся Олег, чистый, с мокрыми волосами, одетый в футболку или просторную рубашку. Он молча садился на высокий табурет и с аппетитом ел. Аня наливала себе чашку чая или кофе и присаживалась напротив.
– Ну как? – однажды не выдержала она. Именно в этот день, как ей казалось, удались голубцы.
– Великолепно, особенно хороша капуста, – тон мастера был совершенно серьезен, – она и не сырая, и не размазня, в самый раз. Это немногим удается.
Сначала Аня хотела съязвить, мол, как часто ему голубцы готовили, но потом раздумала. Она вдруг поняла, что в отличие от Максима, который старался выписать столбиком и подробно озвучить все ее неудачи, Олег умел отыскать неожиданные достоинства.
– Я рада, что понравилось. – Аня широко улыбнулась, ожидая ответной улыбки, но мастер, отодвинув пустую тарелку, спросил:
– А булочки есть?
Аня поперхнулась:
– Нет, булочек нет, есть печенье и хлебцы…
– Жаль. Спасибо, голубцы были великолепны. – Олег встал из-за стола и отправился в ванную. Вскоре оттуда послышался стук. А Аня, возмущенная вопросом, принялась со злостью мыть тарелку.
…Вечером этого дня она не находила себе места – из головы не шли злополучные булочки. «Ведь про булочки он тогда пошутил, так зачем же сейчас спрашивает?! С другой стороны, может, действительно испечь?!» Аня ворочалась под тяжелой рукой уснувшего Максима и совершенно серьезно решала проблему булочек. Утром же она, даже не помыв посуду после завтрака, поехала в магазин за мукой, яйцами и повидлом. Булочки так булочки! Ей не трудно – все равно целыми днями она ничего почти не делает. Правда, был еще Максим, которого вполне можно побаловать необычным ужином или приготовить ему торт. Но Ане почему-то этого не хотелось. «Лучше бы ты…», «Когда пользуешься этим комбайном…», «Тесто надо было сделать песочное!» – Максим обязательно скажет что-то подобное, от чего настроение у Ани испортится. У него не появится изумление на лице при виде свежевыпеченного пирога, он не будет есть с аппетитом, он даже не задаст вежливый вопрос об ингредиентах. От мастера Олега фейерверка эмоций тоже ждать не приходилось, но почему-то Ане было приятно видеть этого мужчину, уплетающего ее стряпню. И его лаконичные замечания ее трогали больше, чем цветистые комплименты Максима.
Тесто категорически не хотело подниматься. Аня его подбадривала возгласами: «В тебе же столько дрожжей, чего ж еще надо?!» и «Ну, давай, давай!», однако квашня оставалась бежевой глянцевой кашкой без всяких признаков пузырей и пузырьков. Уже поджарились котлеты, уже стояли тарелки и лежали приборы, а булочками в кухне даже не пахло. Только кисло пахло дрожжами. «Черт с ним, с этим тестом, булочки сделаю завтра. Может, получатся!» – подумала Аня, яростно втискивая большую миску с квашней в холодильник.
– Тестом пахнет! – На пороге стоял умытый Олег.
– Пахнет, но булочек вам не будет.
– Все мужу отвезете? – задав этот вопрос, мастер преспокойно отправил в рот половину котлеты.
Аня в который раз растерялась, хотя в самом вопросе не было ничего неожиданного. Только вот как ответить на вопрос и что в ответе должно быть главным – то, что булочки она не испекла, или то, что у нее нет мужа. Или то, что у нее есть молодой человек, почти муж, и если бы она испекла булочки, то обязательно бы ему отвезла… Мысли Ани спутались, как путаются нитки, потерявшие из виду клубок.
– Тесто не подошло, – наконец произнесла она.
– Но муж есть? – спросил мастер и отправил другую половину котлеты в рот.
– Муж будет, летом…
– То есть сейчас мужа нет? – уточнил мастер.
– Странные у вас вопросы, знаете ли. К плитке, которую вы сейчас кладете, они не имеют никакого отношения. Я ведь могу и рассердиться! – Аня возмущенно посмотрела на Олега.
– К плитке вопрос имеет наипрямейшее отношение: если бы она ему была нужна, он хоть раз бы на нее посмотрел. А сердиться можете сколько угодно – никуда не денетесь. Я в определенном смысле незаменим. – Мастер встал из-за стола, слегка наклонился в знак благодарности и добавил: – В котлеты можно добавить чуть капусты. Сочнее получается.