По лицу Баранова пошли полосы, отчего он стал напоминать российский флаг – красную сменяла синяя, за ней следовала белая. Юлька поняла, что этих слов Баранов не простит ей уже никогда. Но ей было наплевать на это. С Барановым было покончено раз и навсегда!
Через три минуты Баранова в ее квартире не было. Он достаточно хорошо знал Юльку, чтобы понять: она не шутит и вполне способна устроить ему такой скандалище, что и его карьера, и семейная жизнь могут оказаться под угрозой.
Юлька посмотрела в окно, как от ее дома отъехала серая «Волга», и выматерилась.
«Вот дерьмо этот Баранов! – подумала она. – В рабство меня хотел загнать!..»
Она вышла в коридор, чтобы привести в порядок полочку под зеркалом, с которой Баранов все столкнул, когда набросился на нее, и вдруг подумала: «А ведь он сегодня трахнул меня на халяву! А я и про деньги забыла, так разозлилась!»
Ей почему-то стало смешно, и она расхохоталась, глядя на себя в зеркало.
Глава 10
Утро принесло Юльке тревогу за жизнь Геры. Она всю ночь пролежала в постели без сна, вспоминая Герино тело, и ее мучало воспоминание о том, как спокойно и сладко ей спалось на его руке. Это воспоминание было мучительнее вдвойне, поскольку Юлька не хотела признаваться самой себе, что может поменять свою свободу и независимость на жизнь с Герой.
Поэтому утром она легко поддалась своему беспокойству за Геру, хотя истинная причина этого беспокойства заключалась скорее всего в элементарном желании его увидеть. Но Юлька не хотела себе в этом признаваться.
Она оставила машину в гараже и пошла пешком в находящийся неподалеку Дом печати, где на последнем этаже располагалась редакция газеты «Аксаковский репортер». Газета не принадлежала к авторитетным в городе изданиям, поскольку финансировала ее оппозиционная губернатору политическая группа. Свобода печати существовала в Аксакове лишь на бумаге, поскольку единственная типография в городе, имеющая печатные машины большого формата, была государственной и полностью контролировалась губернатором. К тому же на «Аксаковский репортер» одна за другой сыпались всяческие проверки и комиссии, что чаще всего приводило к срыву очередного номера газеты. Короче, газета несла колоссальные убытки, а ее редактор ни один день не проводил без серьезного разговора со спонсорами и учредителями, которые требовали от него невозможного – сохранить политический курс газеты и в то же время сделать ее рентабельной.
Юлька была вкратце знакома с сутью служебных Гериных проблем. Она не удивилась, когда выяснила, что редактор с самого утра проводит совещание по поводу очередного отказа сотрудников редакции работать, если будут продолжаться задержки с выплатой зарплаты. Юлька знала, что денег на зарплату в редакции нет и не предвидится. Разве что учредитель одумается и откажется от своей бредовой идеи перевести газету на самофинансирование. Гера недавно рассказывал ей обо всем этом.
Она слонялась по редакционному коридору, прислушиваясь к гулу голосов, доносящемуся из редакторского кабинета. Юлька пыталась представить себя журналисткой, но, как ни старалась, не могла этого сделать. Не потому, что не в ладах была с пером и бумагой, нет, ее никогда не пугала необходимость что-то сочинить – будь то письмо или шуточное поздравление подруге, у которой намечается день рождения. Но ей трудно было представить, как можно писать по заданию редактора или учредителя. Что такое проституция, Юльке объяснять не надо было. Но все понятно было, только когда это касалось ее самой. А вот когда Гера себя самого называл проституткой, этого она не понимала. Что его заставляет писать то, что он не хочет писать? Все равно он получает за это гроши – намного меньше, чем она зарабатывает на панели. Так какой же смысл продаваться?
Наконец дверь Гериного кабинета распахнулась, и из него начали выходить возбужденные сотрудники. На Юльку почти никто не обратил внимания. Мало ли кто бродит по коридору! В редакционном коридоре можно иной раз встретить таких типов, что и представить себе трудно. А в лицо Юльку мало кто знал из сотрудников редакции.
Дождавшись, когда Гера останется в кабинете один, она вошла и плотно притворила за собой дверь.
– Ты? – удивился Гера. – Я же просил тебя сюда не приходить!
Он был явно раздражен. Юльке стало обидно. Ясно, что у него проблемы, но она-то тут при чем? Мало ли проблем у нее, например, она же не злится из-за этого на Геру!
– А что? – спросила она. – Знакомство с проституткой подрывает твой авторитет российского журналиста? А вот Хемингуэй, кажется, не брезговал такими знакомствами.
– Я занят! – буркнул Гера. – Если ты по делу, выкладывай, что у тебя? А попусту язык чесать у меня нет ни времени, ни желания.
Юлька подошла к нему, погладила по щеке.
– Маленький мой! – сказала она со скрытой иронией. – Обидели моего мальчика. Совсем затрахали нехорошие дядьки и тетьки!
– Прекрати, Юлька! – Гера, оттолкнув ее руку, вскочил со своего кресла. – Говори, зачем пришла?
Юлька тоже наконец разозлилась. Он отдельно от нее, значит, хочет существовать? Указывает ей на ее место? Она, значит, для него только в постели интересна? А кто недавно звонил и плакался, что ему о своих проблемах рассказать некому? Уже забыл? А может быть, сегодня ночью Леночка приласкала, прижала к своей титьке, по головке погладила?
– Зачем пришла? – переспросила Юлька. – Не корысти ради, а только волею пославшей меня твоей жены! Ты, наверное, забыл, что она наняла меня искать убийцу ее матери? Или ты тоже только посмеяться над этой идеей можешь? Как же! Проститутка лезет в частные сыщики! Каждый сверчок – знай свой шесток! Так, что ли?
– Так ты серьезно, что ли? – Гера посмотрел на нее в недоумении. – Я думаю, это все же шутка, прикол! И со стороны Лены, и с твоей тоже. Разве можно об этом серьезно говорить?
– Значит, я, по-твоему, дура? – завелась Юля. – И нужна тебе только для того, чтобы трахаться… Так?
– Ну ты чего, Юль, в самом деле? – смутился Гера. – При чем тут это!
Он вдруг плюхнулся в кресло, обхватил голову руками и уставился в полированную поверхность стола. Видно было, что он сорвался. Юльке теперь ничего не стоило довести его до слез. Но она не хотела этого делать. Она терпеть не могла плачущих мужиков. Ей становилось их жалко, и в то же время она начинала их презирать. Геру ей презирать не хотелось.
– Ладно! Успокоились! – сказала Юлька и села в кресло напротив. – Хватит дуться! Ты первый начал. Я же не просто так к тебе пришла. Мне, если честно, наплевать, всерьез ты принимаешь это мое расследование или как мою дурь и каприз! Мне для самой себя это нужно сделать, чтобы уважать себя. Ты знаешь, проститутки тоже уважать себя хотят.
Гера, не глядя на Юльку, молча поднял руки в знак того, что сдается. Он был не слишком упрям и легко соглашался, если на него надавить.
– Вот и отлично! – сказала Юля. – Дело для меня непривычное, ты должен мне помочь. Мне в самом деле понять надо, кто на тебя нападал тогда, около «Вены»? Ты уже знаешь об убийстве Чванова?
Гера молча кивнул.
– Ну вот! – сказала она, словно это все объясняло. – Я ничего не понимаю! У меня такое ощущение, что все это связано в один клубок – и Леонора Ивановна, и Чванов, и попытка тебя убить. Но кто запутал этот клубок, я не могу понять.
– Да меня сотни людей в Аксакове убить хотят! – сказал вдруг Гера. – В мой адрес не раз уже письма с угрозами присылали…
Он полез в стол и достал из него конверт.
– Вот, полюбуйся, пришло сегодня утром.
Юлька взяла конверт, вытащила из него листок бумаги, развернула и прочитала единственную строчку, отпечатанную на принтере:
«Не заткнешься, язык отрежем!»
И все, ни подписи, ни даты. Юлька посмотрела на почтовый штемпель – письмо было опущено в почтовый ящик вчера на главпочтамте.
– Ты знаешь, кто это написал? – спросила она Геру.
Тот усмехнулся.
– Ты мою газету когда-нибудь открываешь? – спросил он.
– Нет, – честно ответила Юлька. – Ты же знаешь, я газеты вообще не читаю. Только телевизор смотрю иногда.
– Ну да, конечно… – обиженным тоном начал Гера и друг замолчал.
«Что же взять с проститутки! – мысленно продолжила Юлька начатую им фразу. – Свинья! Обиделся он!»
– Ну да! Именно так, как подумал! – с вызовом сказала Юлька. – Давай или рассказывай, что ты об этом знаешь, или я пошла!
Сказала она это таким тоном, что Гера наверняка услышал скрытую угрозу – Юлька предупреждала, что уйдет и не вернется уже никогда.
– Рассказывать тут на неделю хватит! – вздохнул Гера. – Проще сказать, кому в городе мы не перешли дорогу, про кого не писали. Учредитель считает главной политической задачей газеты – вскрывать язвы общества, которым руководит нынешняя власть, чтобы показать ее неспособность к руководству и необходимость ее замены. Вот мы и вскрываем… Ну, конечно, не все ненавидят меня до такой степени, что убить готовы…
Он взял у Юльки письмо, порвал его и выбросил клочки в мусорную корзину.
– Но некоторые в Аксакове лишились из-за наших публикаций больших денег, – продолжил он. – И больших должностей. Были, были такие публикации, после которых по указанному в газете адресу шли либо омоновцы, либо налоговая полиция, либо счетная палата. Таких обиженных нами наберется десятка полтора. Я вполне могу допустить, что любой из этих людей мог в принципе нанять каких-нибудь отморозков, чтобы они, может быть, и не убили меня, но попугали. Избили, башку проломили бы или руку сломали, ногу… Я не знаю, на кого думать конкретно. Любой мог из полутора десятков. Остается только гадать.
«Если мог любой, то скорее всего никто из них этого не делал, – подумала Юлька. – Но надо взять у него список этих людей».
– Напиши мне на листочке эти пятнадцать имен, – попросила Юлька. – Пригодятся. А ты еще вот на какой вопрос ответь… Может ли кто-то из этих пятнадцати иметь отношение к смерти Чванова?
Лицо у Геры вытянулось. Как видно, такая мысль даже не приходила ему в голову. Он минуту подумал, потом с сомнением покачал головой.
– Да нет! Ерунда! – воскликнул он. – Кто стал бы связываться с такой мелочью, как эта фирма?! Да и зачем? Конкуренты? Это смешно. В компании «Дом», по-моему, даже не знают о существовании такой мелочевки!
– В этом твоем реестре обиженных вашей газетой, – Юлька кивнула на список, который заканчивал писать Гера, – нет конкурентов «Хозяюшки»?
Гера покачал головой.
– Мне кажется, между смертью Чванова, убийством тещи и покушением на меня нет абсолютно никакой связи, – сказал он. – Это арии из трех разных опер. Забудь об этом, Юля, и не забивай себе голову всякой ерундой!
Юлька в сомнении покачала головой.
– Не знаю, Герочка, не знаю, – сказала она. – В чем между ними связь, я, конечно, не понимаю, но какая-то связь есть. Я это чувствую. И я в этом обязательно разберусь, это я тебе обещаю!..
Глава 11
Юля понимала, что нужно встретиться с Леночкой еще раз, но все откладывала встречу, поскольку у нее еще не было на руках никаких козырей, а проигрывать еще раз она не хотела. Встретиться с высокомерной «заказчицей», конечно, необходимо, но насколько увереннее во время этой встречи чувствовала бы себя Юля, если бы ей удалось разобраться в событиях, которые происходят вокруг Леночки и ее семейства, и найти убийцу ее матери!
Проблема в том, что рассказать о самой Леоноре Ивановне лучше всех могла бы сама Леночка, но Юлька твердо решила не спрашивать у нее вообще ничего. В конце концов, человека окружает множество людей – соседи, коллеги по работе… Кто еще его окружает? Члены семьи – дети, мужья или жены. Кроме того – любовники. Вот и все, собственно. Плохо только, что к Леночке с расспросами о Леоноре Ивановне обращаться не хочется, хотя она-то больше всего и могла бы рассказать, да и точнее всего. Юля поняла по первому разговору, что Леночка человек наблюдательный, в людях разбираться умеет и уж наверняка знает свою мать так, как не знает никто, кроме нее.
С Герой говорить на эту тему бесполезно, у него взгляд на тещу слишком необъективный, он словно о другом человеке рассказывает, вовсе не о том, о котором говорила его жена… Нет, с Герой тоже общаться почему-то не хочется…
Все-таки он тряпка! У него жена стала фактически содержанкой богатого любовника, а он ее все женой продолжает называть и еще думает – любит он ее или не любит! А сам – утешение у проституток ищет! В любовь с ними играет! Со мной то есть! Нет, с Герой встречаться тоже нет никакого желания.
Что остается? Соседки, муж, любовник.
Ну, про мужа Юля пока слышала только, что тот после рождения дочери пропал и больше в жизни семьи участия не принимал. Можно, конечно, выяснить, не появлялся ли он в последнее время около этого семейства…
Начать, наверное, стоит с соседок. Они обычно хорошо осведомлены о подробностях жизни в соседних квартирах или домах.
Юля похвалила себя за то, что давно уже подробно расспросила Герку, где жила Леонора Ивановна. Как выяснилось, обитало «святое» семейство в частном доме в известном аксаковском районе – Митрофановке. Район был известен прежде всего отсутствием фонарей на улицах и тем, что по нему, после того как стемнеет, ходить в одиночку было опасно. Впрочем, это и естественно при его освещенности.
Поэтому Юля отправилась туда днем, чтобы не создавать себе лишних сложностей в жизни или, как говорит Светка, не искать приключений на свою задницу.
Следуя Гериным указаниям, она разыскала улицу со странным, как ей показалось, названием Продольная, и первое, что отметила для себя, – что в округе не было ни одного дома выше двух этажей, точнее сказать, и двухэтажных домов за все время, пока она шла от трамвайной остановки, ей встретилось всего два – контора какого-то завода, длинный бетонный забор которого составлял одну сторону улицы Продольной, и шикарный по сравнению с остальными домами особнячок из красного кирпича, один из тех, что строили себе, следуя моде, аксаковские «новые русские».
Дом, в котором жило семейство Леночки, мало чем отличался от соседских, таких же каменных, добротных одноэтажных домов, обнесенных деревянными или кирпичными заборами. Юлю несколько удивило, что почти все дома на жилой стороне улицы Продольной – кирпичные. Еще одной характерной чертой этого микрорайона было почти полное отсутствие прохожих. Впрочем, к прогулкам улица Продольная и не располагала, она представляла собой нагромождение заборов, заросла бурьяном и была разбита колесами машин.
Юля рассмотрела дом, пару раз обошла вокруг квартала, на котором он стоял, зайти не пыталась. Ее интересовали прежде всего соседи.
Она нажала звонок на металлических воротах соседнего дома и минуты три слушала истерический лай собаки, прежде чем ей открыли. Дверь в воротах отворилась, и Юля увидела высокого широкоплечего мужчину с огромной шапкой седых волос на голове. Лицо у него было свежее – ему можно было дать лет пятьдесят, но совершенно седые волосы заставляли думать, что ему намного больше.
– Что хотела? – спросил мужчина, в упор рассматривая Юлю.
– Простите, вы не могли бы мне помочь? – сказала Юля. – Я хотела бы поговорить о вашей соседке, Леоноре Ивановне…
– А что про нее говорить? – ответил мужчина. – Померла она.
– Я частный детектив, – сказала Юля. – Можно задать вам несколько вопросов?
– Я ничего не знаю! – объявил мужчина. – Да и убили ее не здесь, нечего тебе тут нюхать!
И закрыл дверь у нее перед носом. Юлька позеленела от злости. Ничего себе, гостеприимство!
Она забарабанила кулаком по железным воротам. Те отозвались глухим гулом.
– Послушайте! – крикнула она. – Откройте!
Юля слышала, как мужчина что-то неразборчиво проворчал, потом зазвенело что-то металлическое, и вдруг в ворота с внутренней стороны что-то резко ударило, и Юлю буквально оглушил злобный собачий лай. Собака бросалась на ворота, скребла по ним когтями и захлебывалась лаем и ненавистью к Юльке.
Юля отпрыгнула от ворот. Если дело и дальше пойдет так же, то ей, пожалуй, не удастся узнать абсолютно ничего!
Звоня в соседние ворота, Юлька решила не представляться больше частным детективом, слишком уж откровенная реакция последовала со стороны седого мужчины на ее слова. Не очень-то жители Митрофановки жалуют, судя по всему, частных детективов.
– Кто? – донесся до нее из стоящего за забором дома женский голос.
– Откройте, милиция! – громко крикнула Юлька, стараясь, чтобы голос звучал построже.
– Господи! – услышала она испуганный возглас. – Опять Славка что-то натворил!
На этот раз Юля, уже знакомая с гостеприимством митрофановских обитателей, едва открылась дверь в воротах, сразу же сделала шаг вперед, заставив открывшую ей пожилую женщину слегка отступить.
– Старший следователь Юлия Ельцова, – строго сказала она. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.
– Проходите! – засуетилась женщина. – Погодите, я собаку уберу.
Юлька заметила в глубине двора, возле двери в дом, внимательно наблюдающую за ней здоровенную псину, готовую наброситься на непрошеную гостью по первому слову хозяйки. Женщина взяла собаку за ошейник, к которому была привязана металлическая цепь из крупных звеньев, и, оттащив от двери в дом, затолкала в конуру.
– Проходите, пока я ее держу! – крикнула женщина Юльке.
С опаской поглядывая на женщину, которая с трудом сдерживала в конуре молча рвущуюся наружу собаку, Юлька бочком вдоль стены дома проскользнула к двери и юркнула внутрь. И тут же услышала, как резко зазвенела цепь и раздался сердитый голос женщины:
– На место! Вот я тебя!
Собака обиженно гавкнула. Дверь отворилась, и следом за Юлькой в прихожую вошла хозяйка.
– Славки-то самого нет сейчас, – жалобным тоном сказала она. – Я ему, ироду, с утра говорю – хоть бы что-нибудь помог, скотина! Воды натаскать надо, отец баню топить вечером будет. В магазин сходить, огород зарос весь. Ему ничего не надо! Мать из сил выбилась, а ему и хорошо! Только рукой махнул – и на улицу. И днем, и ночью пропадает, совсем от рук отбился. Не знаю, что и делать?! Хоть бы вы помогли…