Почему все дуры такие женщины - Фаина Раневская 15 стр.

Она заставляет сына пообещать хранить молчание. «Это будет первая в моей жизни тайна от твоего отца», – говорит Люси Купер.

Ее крылатые фразы

О ПРИРОДЕ. В доме отдыха на прогулке приятельница заявляет:

– Я так обожаю природу.

Раневская останавливается, внимательно осматривает ее и говорит:

– И это после того, что она с тобой сделала?

Супругам, добрых полвека прожившим вместе, приходится по воле своих черствых детей расстаться навсегда, именно в ту пору, когда они больше всего нужны друг другу. Заканчивался спектакль прощанием супругов на вокзале перед отходом поезда в Калифорнию. Объятия, поцелуи, наставления, слезы. И голос Анатолия Эфроса (именно он читал текст от автора) за кадром: «А дальше – тишина…».

Журналист Валерий Туровский написал в своей статье:

«Фаина Георгиевна сыграла свою героиню воистину странной, странной до дикости, странной настолько, что «любящим» благополучно-буржуазным детям ничего больше не остается, как заключить мать в тихую обитель для сумасшедших. И они, дети, по-своему правы: разве не безумство одаривать нищих, покровительствовать несчастным, болеть чужой бедой как своей.

Мир со смещенными нравственными понятиями иначе и не мог расценивать ее благие деяния. Тему одиночества человека в «безумном мире» продолжила актриса в новой своей работе – роли Люси Купер в спектакле «Дальше – тишина». Высокий трагизм, в который нет-нет да и вплетается что-то удивительно знакомое, близкое… Здесь актриса последовательно и страстно защищает человеческую личность от натиска обезличенной буржуазности…»

Разлука поневоле – это смерть, которая безжалостней самой смерти.

Расставание престарелых родителей по воле собственных детей до крайности противоестественно. Спектакль заставлял зрителей задуматься…».

Примечательно, что оба актера, сыгравшие главные роли в спектакле «Дальше – тишина», – и Плятт, и Раневская, своих детей не имели.

Истории из ее жизни

Как-то Фаина Раневская записала для радио длинное и подробное интервью о своей жизни, о работе в театре, о ролях в кино. Интервью это одобрили, и оно должно было пойти в эфир, но накануне передачи к ней приехала корреспондентка и попросила переписать одно место, где Раневская якобы неправильно произносит слово «феномен».

– Я справилась в словаре современного русского языка, – сказала корреспондентка. – Так вот, по-современному произносить это слово нужно с ударением на «о» – фено́мен! А вы произнесли «феноме́н».

Раневская поначалу заспорила, но потом согласилась и отправилась на студию переписывать этот кусок интервью. Однако, по всей видимости, по дороге одумалась, так что когда села к микрофону, то резко и твердо сказала:

– Феноме́н, феноме́н и еще раз феноме́н! А кто произносит фено́мен, пусть поцелует меня в задницу!

Может быть, именно потому им и удалось столь искренне поведать со сцены о том, о чем многие, имеющие детей, говорить не отваживаются.

Друг Раневской карикатурист Борис Ефимов в своей книге «Десять десятилетий» писал: «Помню, как-то после спектакля «Дальше – тишина» мы с женой и внуком Витей зашли за кулисы с цветами для Фаины Георгиевны. Я захватил с собой и незадолго до того вышедшую книгу своих воспоминаний.

– Спасибо вам, Фаиночка, огромное. Вы играли потрясающе.

– А вы думаете, это легко дается? – спросила Раневская и вдруг заплакала. – Ах, как я устала… От всего, от всех и от себя тоже.

Я растерянно смотрел на нее и, меняя тему разговора, сказал:

– А это, Фаиночка, наш внук, Витя. А есть еще внук поменьше, Андрюша, которого мы называем Поросюкевич.

Фаина Георгиевна улыбнулась сквозь слезы.

– Поросюкевич? Это очаровательно. А почему?

– А он с рождения был толстенький, как поросенок.

С тех пор, где и когда бы мы ни встречались, Раневская неизменно спрашивала:

– А как поживает ваш очаровательный Собакевич?

– Не Собакевич, а Поросюкевич, – обиженно поправлял я.

– Да, да. Простите, дорогой. Конечно, Поросюкевич.

Но при следующей встрече все повторялось.

– Как поживает, Борис Ефимович, ваш очаровательный Собакевич? – спрашивала Раневская, лукаво улыбаясь.

– Фаиночка!!! – вопил я. – Не Собакевич, а Поросюкевич!

Мы оба хохотали. И это стало своего рода традицией при наших встречах. Прочитав подаренную мною книгу, Раневская прислала мне следующее письмо:

«Милый, милый, дорогой, дорогой Борис Ефимович. Вы не представляете, какое глубокое волнение вызвала во мне ваша книга. Читала ее с интересом особым, п. ч. она очень интересна, очень талантлива. Спасибо за чудесный подарок мне и всем нам. Ваша книга очень нужна, и над многими строчками я горестно плакала… Я не умею выражать сильных чувств, хотя могу сильно выражаться. Вижу, что мне не удается сказать вам в этой записке всего, что хотела. Боюсь лишних слов. Но поверьте, что взволнована я глубоко и полюбила вас еще больше и нежнее. Крепко, крепко обнимаю. Душевно ваша Ф. Раневская.

P. S. Подарите мне и другие ваши книги».

А актер Игорь Старыгин вспоминал: «Я выходил на сцену с Раневской и Пляттом в спектакле «Дальше – тишина». Это была для обоих последняя большая работа.

У меня была крошечная роль официанта. И я не смог ее играть, попросил снять меня с постановки. У меня поднос плясал и руки тряслись. От жалости к ним, от страха за них…»

«Горе героини Раневской вместе с нею оплакивал навзрыд весь зал, – писала журналист Галина Щергова. – Лицо актрисы тоже было залито слезами. Слезами трагедии, соединяющей артиста и зрителей, как бывало это во времени Еврипида и Софокла.

После спектакля я зашла к Фаине Георгиевне в грим уборную. «Вы были в зале? Спасибо, что не предупредили. Я так боюсь знакомых на спектакле!» – сказала она.

Не кокетничала. Бесстрашная в жизни Раневская боялась глаза, сглаза знакомцев».

Истории из ее жизни

Раневская после спектакля сидела в своей гримерке совершенно голая и курила сигару. В этот момент дверь распахнулась и на пороге застыл один из изумленных работников театра. Актриса не смутилась и произнесла своим знаменитым баском:

– Дорогой мой, вас не шокирует, что я курю?

Вот что вспоминал актер Константин Михайлов: «Ее творение в спектакле «Дальше – тишина» на памяти у всех, кто его видел. К тому же спектакль снят на пленку. И хотя это далеко не тот спектакль, что был в театре, где он каждый раз дышал, звучал заново, представление о нем все-таки можно получить и от телевизионного показа. Поэтому рассказывать о спектакле я не буду, а припомню только один эпизод. Сначала я не был занят в этой пьесе, но со временем мне предложили ввод на небольшую роль. Она не требовала многих репетиций. Одна из них состоялась у Фаины Георгиевны дома. Мы прошли с ней нашу сцену по тексту, а когда попытались в комнатных условиях наметить мизансцену, она остановила меня и попросила: «Вот на этой фразе, Костя, случайно взгляните в мою сторону и поймайте мой взгляд, а я приму это за обращение ко мне и… Понимаете? Это может быть единственным для меня комедийным моментом, понимаете? А то у меня во всей роли нет ни одного смешного кусочка, совсем нет юмора…»

Да, ей трудно жить на сцене без юмора, подумал я, в душе она чувствует себя комедийной актрисой».

Спектакль «Дальше – тишина» был впервые показан в 1969 году. В 1978 году записали телевизионную версию спектакля. Съемки на телевидении не понравились Фаине Георгиевне: «Вчера возили на телевидение. Вернулась разбитая. Устала огорчаться. Снимали спектакль «Дальше – тишина». Неумелые руки, бездарные режиссеры телевидения, случайные люди.

Меня не будет, а это останется.

Беда».

Спектакль «Дальше – тишина» шел на сцене Театра имени Моссовета почти двадцать лет, причем он оставался в репертуаре театра и после выхода в свет его телевизионной версии. И надо отдать этому спектаклю должное – он всегда шел при полном зале!

Ее крылатые фразы

ПРИЧИНЫ РАЗВОДА. Раневскую спросили, не знает ли она причины развода ее приятелей. Фаина Георгиевна, не задумываясь, сказала:

– У них были разные вкусы: она любила мужчин, а он – женщин.

Тип женщины: Женщина-дитя

Это эмоциональная женщина, которую огорчают пустяки, например когда она не может найти свою любимую сумочку. Она любит спорить. Спор – это ее стихия и стиль жизни. Она умеет разжигать спор, специально подбирая опасные темы. Во время спора способна обвинить любого человека во всех грехах. Она умело вызывает в вас чувство вины даже за то, чего вы не делали, что позволяет ей вас контролировать.

Женщина этого как будто бы избалована (или так себя ведет). Обычно это эгоистично настроенная женщина. Часто даже эгоцентрична. Это сложный тип характера. Часто она плохая хозяйка, но, не уставая, ухаживает за самой собой.

Женщина этого как будто бы избалована (или так себя ведет). Обычно это эгоистично настроенная женщина. Часто даже эгоцентрична. Это сложный тип характера. Часто она плохая хозяйка, но, не уставая, ухаживает за самой собой.

Умная, мыслящая тонко, реалистично. Это заземленный тип женщин, у неё страстное сердце.

«Правда – хорошо, а счастье – лучше».

Нянька Фелициата,

Истории из ее жизни

Как известно, актриса Александра Яблочкина до самой старости оставалась девицей.

При случае она у Раневской попыталась выяснить подробности самого любовного процесса, какие ощущения при этом испытывает женщина. После детального рассказа Яблочкина изрекла сакраментальную фразу:

– Боже! И это все без наркоза!

В 1980 году в Театре имени Моссовета был поставлен спектакль с Раневской «Правда – хорошо, а счастье – лучше» по Островскому.

Эта пьеса, в которой Фаина Георгиевна Раневская сыграет свою последнюю роль. Последнюю роль своей долгой жизни…

Эту роль Раневская себе выбрала сама. Она прочла книгу Владимира Лакшина об Островском и попросила его посоветовать ей какую-нибудь малоизвестную пьесу Островского, где нашлась бы роль и для нее. Лакшин предложил комедию «Правда – хорошо, а счастье – лучше», где была большая роль властной старухи Барабошевой.

Но к его изумлению, Раневская, прочтя пьесу, пожелала играть няньку Фелициату – вроде бы куда менее интересного персонажа, к тому же отнюдь не главного.

Режиссер спектакля, Сергей Юрский, тоже пытался уговорить ее играть Барбошеву, но тоже безрезультатно.

Фаина Раневская и Варвара Сошальская были заняты в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше». Раневской уже было за восемьдесят, а Сошальской к восьмидесяти.

Однажды на репетиции Сошальская плохо себя почувствовала: в ночь перед репетицией не спала, подскочило давление… В общем, все ужасно. Раневская пошла в буфет, чтобы купить ей шоколадку или что-нибудь сладкое, дабы поднять подруге настроение. В буфете продавались здоровенные парниковые огурцы, в ту пору впервые среди зимы появившиеся в Москве.

Фаина Георгиевна немедленно купила огурец невообразимых размеров, положила в карман передника – она играла служанку – и отправилась на сцену. В тот момент, когда нужно было подать что-то барыне – Сошальской, Раневская вытащила из кармана огурец:

– Вавочка, посмотри, какой огурчик я тебе принесла…

– Спасибо тебе, Фуфочка! – обрадовалась Сошальская.

Уходя со сцены, Раневская очень хитро подмигнула и уточнила:

– Вавочка, я дарю тебе этот огурчик. Хочешь – ешь его, хочешь – живи с ним…

Пришлось режиссеру объявить перерыв, поскольку после этой фразы присутствующие просто полегли от хохота и репетировать уже никто не мог…

Ее крылатые фразы

ПРО РОТИК. Анекдот, авторство которого

приписывают Раневской.

Разгадывают кроссворд:

– Женский половой орган из пяти букв?

– По вертикали или по горизонтали?

– По горизонтали.

– Тогда ротик.

Властная старуха Мавра Тарасовна, мать московского купца Амоса Панфиловича Барабошева, подыскивает для своей единственной внучки Поликсены жениха генерала.

У самой же Поликсены другие планы – добрая девушка любит приказчика Платона Зыбкина, красивого, честного и, как и полагается при таких достоинствах, бедного парня, задолжавшего своему хозяину Амосу Панфиловичу двести рублей. Платон отвечает ей взаимностью.

Несчастному Платону грозит долговая тюрьма. Стараниями Филицаты, няньки Поликсены, решившей помочь счастью влюбленных, в доме появляется новый сторож – отставной унтер-офицер Сила Ерофеевич Грознов, бывший когда-то любовником Мавры Тарасовны.

Напуганная тем, что ее старые грехи станут общим достоянием, старуха по требованию Грознова уничтожает вексель Платона и дозволяет Поликсене выйти за него замуж.

Раневская настояла на роли Фелициаты: «Я столько уродов сыграла. Я хочу хорошего человека играть».

Репетиции шли трудно – Раневская болела, капризничала, жаловалась на все подряд. Сергей Юрский вспоминал, что она все время боялась забыть текст, забыть выйти вовремя на сцену, но едва оказывалась перед взглядами зрителей, едва стихали приветственные аплодисменты… «Она одна на сцене. И в ней – все…»

Но почему Раневская остановилась на Филицате. Почему же она сделала такой выбор? Почему отказалась от главной роли в пользу эпизода? Что привлекло Раневскую в Филицате? В первую очередь – добрый характер старой няньки и то добро, которое она несет людям.

Истории из ее жизни

Прихожу в поликлинику и жалуюсь:

– Доктор, у меня что-то в последнее время вкуса нет.

Тот обращается к медсестре:

– Дайте Фаине Георгиевне семнадцатую пробирку.

Я попробовала.

– Это же говно.

– Всё в порядке. Вкус появился.

Проходит несколько дней, я опять появляюсь в кабинете этого врача:

– Доктор, вкус-то появился, но с памятью всё хуже и хуже.

Доктор обращается к медсестре:

– Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер семнадцать.

– Там же говно! – ору я.

– Всё в порядке. Вот и память вернулась.

Филицата – не «наемный сотрудник», как нынче принято говорить. Она – настоящий член семьи. За Поликсену Филицата переживает так, словно та ее родная внучка. И счастье своих любимцев Платоши и Поликсены она устраивает совершенно бескорыстно.

Юрский знал, что после роли Люси Купер в спектакле «Дальше – тишина» у Фаины Георгиевны других ролей в театре не было. Знал он и то, что никто из руководства не озаботится поиском ролей для нее.

Он видел ее в роли старухи Барабошевой, но Фаина Георгиевна объявила, что согласна играть только добрую няньку Филицату и осталась непреклонна.

«Противостояние» Мавры Тарасовны и Филицаты в третьем акте – одна из самых сильных сцен в спектакле.

Филицата, отправившись на разведку обстановки перед свиданием влюбленных, устроенным ею же, случайно натыкается на хозяйку, которую играла Варвара Владимировна Сошальская, народная артистка СССР (даже те, кому незнакомо это имя, должны помнить ее в роли матери майора Томина из легендарного сериала «Следствие ведут знатоки»).

Ее крылатые фразы

ПРО КЛУБЫ ДЫМА. Фаина Георгиевна много курила, и когда известный художник-карикатурист Иосиф Игин пришел к ней, чтобы нарисовать ее, она так и вышла – погруженной в клубы дыма на темном фоне.

Врачи удивлялись ее легким:

– Чем же вы дышите?

– Пушкиным, – отвечала она.

Стоит Филицате присесть, словно бы ненароком, как хозяйка награждает ее таким взглядом! Филица-та встает, но видно, какие страсти клокочут в ее душе. Когда хозяйка произнесет свое: «Еще чего не знаешь ли? Так уж говори, кстати, благо начали!» – Филицата молча подойдет к ней… нет – не подойдет, а станет наступать, надвигаться на нее, надвигаться медленно (давая зрителям возможность «прочувствовать момент»), грозно и мощно.

Напряжение постепенно нарастает. «Платона даром обидели, вот что! Он хозяйскую пользу соблюдал и такие книги писал, что в них, все одно что в зеркале, сейчас видно, кто и как сплутовал. За то и возненавидели», – бросает в лицо хозяйке Филицата.

Хозяйка обрывает ее и уходит. Филицата остается одна. Она вышла из себя, это видно по тому, сколь шумно она дышит и как переминается с ноги на ногу. И вдруг гнев и обида (как-никак сорок лет прослужила верой и правдой) находят выход: Филицата передразнивает хозяйку и плюет на пол. Старый грубый трюк, но у Раневской он получался даже немного элегантным.

А в сцене ночного свидания Раневская использовала картинные, яркие, почти опереточные трюки: вздрагивала от каждого шороха, пугалась и конечно же передразнивала. И любимая фраза Фаины Георгиевны в этой роли: «Я рада для тебя в ниииточку вытянуться».

Тайное всегда становится явным. По крайней мере, в развязках пьес. Грозная бабка запирает Поликсену в ее комнате – думать и выбирать. Выбор непрост: или замуж с одобрения Мавры Тарасовны, или – в монастырь.

Филицату призывает на расправу грозная хозяйка. Устроив для виду «допрос с пристрастием», Мавра Тарасовна оглашает заранее заготовленное решение, свою волю:

– Ну, сбирайся.

– Куда сбираться? – недоумевает Филицата.

– Со двора долой. В хорошем доме таких нельзя держать.

Фаина Георгиевна в своей роли всегда преображалась. Не «ахала», не «охала», вообще никак не реагировала на приговор.

Только задумчиво и слегка иронично смотрела на хозяйку. Так, как смотрит на партнера, заказавшего игру на мизере, преферансист, прикидывающий – пять или шесть взяток сможет отдать он самонадеянному дилетанту.