-Не обещаю, что получиться, хотя и отказать царской особе отец не сможет, однако, получится ли, я не знаю,– без раздумий ответил Николай.
-Надо же когда-то начинать общаться «золотыми» представителями Руси-матушки,– улыбнулся я ему.
Сразу после нашей встречи, то есть ближе к полуночи, все разбрелись по домам, Кузьма как обычно остался в левом крыле моего дворца, где уже давно облюбовал небольшую комнатушку, пользуясь ей с поистине армейским практицизмом.
Как бы то ни было, но на следующий день, сразу после завтрака, как обычно прошедшего в девять часов утра, прибыл курьер от Николая с письмом, где он говорил, что Павел Никифорович, прибыл в Рязань вчера вечером и с удовольствием поговорил бы с цесаревичем. А ниже шла маленькая приписка, мол удочка закинута, наживка проглочена осталось только подсечь и вытащить рыбу на берег. Вот тут то и начиналась вся загвоздка, «рыбешка» может не по рыбаку оказаться.
Просмотрев свой график на сегодня, тут же освободил пару часов после часу дня для беседы с Павлом Никифоровичем
«Что ж, думаю, время будет подходящим для штурма бастионов купца, да и подкрепиться за беседой можно будет,– прикинув оптимальный вариант, решил я».
Тут же черканул пару строк на бумаге, запечатал его печатью.
-Никифор!
-Чего изволите Ваше Высочество?– тут же появился камердинер.
-Пусть доставят в дом к купцу Волкову, что близ Кузнечной слободы живет.
-Будет исполнено Ваше Высочество,– с поклоном взял письмо Никифор.
Больше не смотря на камердинера я удрученно посмотрел желтоватые листы, на столе собралась целая куча самых разнообразных бумаг, среди которых отдельной стопкой лежали жалобы, отчеты о затратах и поступивших налогах. Но надо признать, стопка первых листов, с каждой неделей истаивала все больше и больше. Введенные мной указы об отмене пошлин в городе на торговлю предметами «первой необходимости», хоть и уменьшили эти поступления, но заметно оживили хиленький ручеек купцов, почувствовавших пусть небольшое, но послабление. Усиление работы полицейских Рязани, под верховодством Михаила так же принесло свои плоды, правда, времени прошло не много, но все же. Облавы, ночное патрулирование улиц, драконовские штрафы нечистых на руку ремесленников и купцов, делали свое дело. Вот только после первоначальной чистки рядов самой полиции, их осталось … всего треть от первоначального состава. Что ни говори, а пословица «не подмажешь не поедешь» известна и в этом времени.
Новые полицейские, постоянно тренируясь под руководством своих более зрелых собратьев, внезапно получивших повышение, валились с ног, заступая на дежурство, но мало кто из них жаловался. Что ни говори, а условия работы для них заметно улучшились, в ущерб количеству, но все же.
Однако проблемы взяточничества и разбоя были одними из наиглавнейших в моем списке, ведь относительный порядок, путем казней и конфискаций имущества удалось навести только в Рязани, но оставались еще и сами подвластные мне земли, по которым не будешь ездить каждый день и проверять работу еще не налаженной системы взаимоотношений.
За просмотром проблем горожан, жаловавшихся на мощеную дорогу, соседей, торговцев, и очень многое другое, пролетели часы до обеда. Вспомнив, что назначенная встреча уже состоится, отложил испачканное перо, с хрустом потянулся, вставая с места.
-Никифор!– позвал я слугу.
-Я здесь Ваше Высочество.
-Прикажи подать обед на двоих, в Малом зале,– мысленно прикинув в уме, где лучше всего вести разговор один на один, остановился на небольшом зале для приема.
-Будет исполнено Ваше Высочество,– слегка пятясь назад, сказал камердинер, прикрывая дверь.
«Что ж, реально оценить свои способности с представителем купеческого сословия, глядишь, и мои знания 21 века чего-нибудь стоят,– хмыкнул я сам себе, накидывая на льняную рубаху легкий зелено-красный кафтан»
Чем был примечателен выбранный мною зал? Можно сказать ничем, разве что небольшим проявлением роскоши, в виде пары картин и золотых подсвечниках, искусной работы, висящих по периметру залы. Но в принципе бывалого купца этим не поразить, настоящую роскошь для них только мишура и бесполезная трата денег. «Деньги должны крутиться», эту не приложенную истину знает любой из них, как знал ее и любой мой бывший современник.
Спустя полчаса, когда я немного освежился и полюбовался тренировкой десятка гвардейцев, гоняемых неутомимым капитаном Нарушкиным, Никифор доложил о том, что отец Николая Павловича прибыл.
-Пора,– едва слышно шепнул сам себе.
Решив особо не напрягаться по поводу «первого впечатления» попросту приказал отвести гостя в Малый зал, где он и должен меня дожидаться. Что и было сделано, сам же я появился в зале спустя пару минут как узнал о прибытии купца.
-Доброго здравия вам Ваше Высочество,– поклонился в пояс старший Волков.
-И вам доброго здравия Павел Никифорович,– ответил я, назвав его по имя отчеству, как бы говоря, мол: «Цени, купчина!».
Само отношение благородных людей к торгашам в этом времени, мягко говоря, как к псам, так что оценить мой такт он просто обязан.
Седина только слега тронула виски русых волос купца, придавая некоторую солидность. Однако живые карие глаза, внимательно следящий за обстановкой говорили о том, что отец Николая так же далек от образа «зажиревшего торговца» как и ястреб от утки. Небольшая, ухоженная бородка, едва ли достигала пяти сантиметров, придавала ему небывалое сходство с каким-нибудь заезжим атаманом разбойников, неизвестно зачем переодевшегося в одежду купца.
-Прошу вас отобедать вместе со мной, Павел Никифорович, дела, знаете ли, совершенно некогда перекусить,– улыбнувшись, показал я на пустой стол, тут же начавшийся заполняться расторопными слугами яствами.
-Я понимаю. Ваше Высочество, сам бывает, совершенно счет времени теряю,– ответил с улыбкой купец.
Минут пять мы друг к другу «притирались», разглядывая своего оппонента, но в конечном итоге первым не выдержал купец.
-Разрешите задать вам вопрос Ваше Высочество?
-Задавайте Павел Никифорович.
-Я хотел спросить вас Ваше Высочество вот о чем, мы все видим, что за последние месяцы вы резко изменились, и надо признаться в лучшую сторону…
-Кто это мы?– сразу подобрался я, чувствуя, что разговор принимает интересный оборот, все же ожидаемая получасовая беседа о пустяках – это даже не смешно.
-Мы, это купцы,– улыбнулся мне Никифор, показывая, что хоть доверие ко мне уже и испытывает, но не на столько, чтобы открывать все свои карты.– Так вот нам бы хотелось знать, чего же вы, царевич, так усиленно добиваетесь?
-Именно?– простодушно спросил я, прикидываясь «валенком».
-Я спрашиваю не о том, что вы делаете по велению своего отца, нашего государя-батюшки, а о том. Что вы делаете вместе со своими друзьями, так сказать в свободное от дел время?
-Мои помыслы направлены только в вящей славе Руси-матушке и нашего государя-батюшки,– спокойно ответил я, внимательно глядя на купца, отдавая ему на откуп наш разговор.
-Вот об этом я и говорил, об идеях и желаниях…
-А причем здесь ваше внимание, Павел Никифорович?– немного грубовато оборвал я купца.
-Дело в том, Алексей Петрович, что мы тоже заинтересованы в таком богоугодном деле…– ответил мне купец, делая паузу, возможно для того, чтобы я проникся возможными перспективами от совместного сотрудничества.
-Что ж меня очень это радует, что на Руси остались люди, радеющие за славу нашей Родины. Только вот причем здесь я, уважаемый купец Золотой сотни?
-Как же так, царевич, ведь вы можно сказать второй человек в государстве,– попытался возразить мне купец.
-Вот именно, что «можно сказать»,– криво усмехнулся я.
Увидев мою реакцию, купец осознал свою оплошность и попытался ее загладить.
-Я хотел сказать. Что вы должны быть вторым человеком в нашем государстве,– поправился он.
-Что вы этим хотите сказать, уважаемый? Вы подговариваете меня к непослушанию?– с изумлением спросил я его, при этом, не переходя рамки дозволенного, чтобы не спугнуть заинтересовавшегося торговца.
-Нет, что вы. Я просто хотел сказать, Ваше Высочество, что мы могли бы помочь вам в реализации некоторых ваших планов.
-Что ж, помощь государству это всегда хорошо, тем более, безвозмездная,– с улыбкой ответил я, решив так просто не соглашаться на начальные условия нашего словесного контракта. Возможного контракта.
От моих слов купца Павла буквально передернуло, но он сдержался, уловив, что я говорю это не серьезно.
-Хорошо, конечно хорошо,– поддержал он меня.
-Но?
-Но, к сожалению у многих торговых людей не так много денег, чтобы их можно было бы дарить государству, без ущерба для их дела,– смиренно закончил он.
-Так что вы тогда хотите сказать, уважаемый Павел Никифорович?– наконец задал я ему вопрос, которого он так долго ждал.
-«Да увидит зрячий!» так, кажется? Вот я надеюсь и есть тот самый зрячий, который быть может заметил, то что лежит «неглубоко под землей». Сын, обмолвился мне, что у вас есть кое-какие… хм затруднения с деньгами…
-Да, это действительно так. Но Никола не сказал вам главного, по моей просьбе.
-Как же так?– удивился заинтригованный купец.
-Все очень просто. Мне не хватает денег для воплощения в жизнь некоторых прожектов. В скором будущем обещающих дать неплохой барыш, но все они могут погореть и оказаться «пшиком» если их не поддерживать на первом этапе становления. Я понятно объясняю, Павел Никифорович?– улыбнувшись, спросил торговца.
-Куда уж понятнее, Ваше Высочество. Но чего вы хотите от меня? Денег едва хватает для того, чтобы товары до Архангельска и Санкт-Петербурга довозить и не опухнуть от голода…– сокрушенно сказал купец.
-Вы немного лукавите, Павел Никифорович, но речь сейчас не об этом. Я не собираюсь просить у вас деньги в рост. Я предлагаю вам создать товарищество по одному весьма выгодному делу, которое уже начато и почти запущенно. Единственное что осталось это поддержать кое-какие поставки в течение полутора-двух месяцев и пойдет прибыль.
-Извините меня Ваше Высочество, но мне почему-то мало верится, что человек просто так откажется от денег идущих к нему,– недоверчиво хмыкнул отец Николы.
-А этого и не будет, Павел Никифорович, все очень просто, вы вкладываете половину от затраченной суммы в мой прожект, и получаете чистую прибыль от производства в размере четверти, больше не вкладывая ни гроша.
-Интересно получается, Ваше Высочество, это какая же такая должна быть вкладываемая сумма, если целая четверть доходов будет отдаваться мне?– все так же недоверчиво спросил меня купец.
-Вклад не маленький, должен в этом признаться, о нем, если вы согласитесь вы узнаете от сына, он у вас действительно дельным человеком растет, который надеюсь, всегда будет при мне,– слегка прищурившись, сказал я торговцу.
«Умный поймет подоплеку, а дурак… мне дурак не нужен, так что посмотрим, каков купец Павел…– про себя усмехаюсь».
-Естественно никакой отчетности о расходах не будет?
-Конечно, не будет. Мне ли вам это объяснять Павел Никифорович?– слегка покачав головой говорю ему.
-Но все же четверть дохода…– барьер недоверия треснул.
-Не все так уж и безоблачно, Павел Никифорович. Из этой четверти будут высчитываться деньги на сырье, та же часть что и прибыль, так что «чистыми» вы будете получать, скорее всего, не больше одной седьмой части прибыли. Но могу с уверенностью сказать, что как минимум за пять лет вы вернете все свои деньги, даже при самом скверном положении дел моего прожекта,– закончил я, смачивая горло глотком разбавленного красного вина.
-Да, действительно не все безоблачно, но думаю, что с удовольствием приму участие в вашем прожекте, Ваше Высочество,– наконец сказал купец, отрывая ножку запеченной утки.– В меру своих возможностей конечно.
-Поверьте, вы не пожалеете о своем решении. Да и Николай много что сможет вам рассказать,– улыбнулся я, поднимая кубок к верху.– Ваше здоровье Павел Никифорович.
Глава 3. Азы экономики. Конец июля 1707 года от Р.Х. Рязань – Петровка
Алексей Романов – Иван Пестерев.
Сидя у себя в кабинете я очередной раз с грустью вспоминал те славные денечки, когда готовился к сдаче зачета у государя. А что? Ничего кроме изучения наук не делаешь, разве что с друзьями бывает, засидишься. Замечательное было время, золотое!
Сейчас же дела рутинные столь плотно облепили меня, что порой и вздохнуть некогда. Одна радость, что постепенно их становится меньше, не только благодаря друзьям, которые всегда готовы взвалить груз забот себе на плечи, но и тем мерам, которые принимаются мной лично с начала наместничества. С каждой неделей дела земель рязанских становятся все прозаичней и прозаичней, часть прошлых проблем канула в небытие, под напором указов и полицаев-надсмотрщиков.
Но надо отдать должное и прибыльщикам, выискивающих любые лазейки для выуживания денег для казны. К примеру, в Москве были приняты указы, по которым рыбную ловлю и вовсе отдают на откуп, разделив угодья на равные участки. Вот только следовать некоторым указам мне было попросту не нужно, в ущерб казне, но не в ущерб людишкам.
Однако опыт изъятия «лишних» денег рязанские прибыльщики все же переняли, зайдя с совершенно другой стороны. Издавна в городах Руси-матушки разрешалось торговать в рядах и по перекресткам дегтем, коломазью, мелом, жиром, рыбным салом и смолою откупщикам, но уже в этом году сию золотоносную жилу перекрыло государство, целиком и полностью. Попросту велев означенные товары продавать выборным из слобод целовальникам под надзором мытенных бурмистров. Вот это новшество как раз грех было бы не перенять тем более, что пользы в первое время много принести может. Деньги никогда лишними не будут, а уж когда их и так в притык хватает то и подавно. Правда через годик другой, для «оздоровления» экономики города придется снимать этот запрет, но пока все же он дюже полезен будет. Что и подтвердилось в первую же неделю его ввода, поступившими в казну «свежими» рублями.
Несмотря, однако, на сильную нужду в деньгах, я значительно уменьшил тяжесть некоторых прежних налогов: прежде была наложена рублевая пошлина на домашние бани, чуть ли не в три раза уменьшив первоначальный годовалый взнос. Плюс к этому содержание постоялых дворов, взятое прежде в казну, так же было решено отдать частным людям, с обязанностью платить четвертую долю с постоя.
Правда, надо отметить, что некоторые указы государя все же касались моей «вотчины», не на прямую, а косвенно. Создание флота заставило Петра обратить внимание на леса, те из них, которые доставляли хороший материал для кораблестроения, сразу же объявили заповедными, но это было много раньше моего наместничества. Сейчас же у меня в шкафу лежал дубликат регламента о заповедных лесах, в котором было определено, чем и для чего можно было пользоваться в этих заповедных лесах: «На сани и телеги, на оси и полозья и к большим чанам на обручи рубить заповедные леса: дуб, клен, вяз, корогач, лиственницу, а на мельничные потребы, на пальцы и на шестерни рубить ныне всем невозбранно; а на иное домовое и ни на какое строение никаких заповедных лесов отнюдь никому не рубить под смертною казнию безо всякой пощады».
«Сурово, но верно, только бы людишки не попадались, иначе против воли казнить их придется. Все же отцовский приказ, – в первый раз пробегая глазами, регламент подумал я, прекрасно понимая нужды флота».
Полуденная жара постепенно спала, можно было заняться делами дальше, не боясь «вскипятить» себе мозги, от умственных трудов. Однако, решив не загружать себя лишними делами перед «посиделками» с друзьями, которые, увы, стали столь редкими, отправился в фехтовальный зал, рубить и колоть невинные деревянные истуканы. Подумав, все же решил прихватить с собой пистоль с десятком пуль и мешочком пороха.
«Потренироваться в стрельбе лишним не будет».
Войдя в зал, увидел как четверка гвардейцев, попарно бьются друг с другом. Глядя на их мокрые рубахи, не скажешь, что ребята халтурят, целиком отдаваясь схватке. Самозабвенно вертящие в руках эфесы шпаг молодые мужчины, набранные капитаном Нарушкиным месяц назад из числа боярских детей, доказывали на практике чего они стоят. Вот только действительно серьезной проверки пока еще не было, одни тренировки и ничего больше.
Подойдя к одинокому истукану, сделал легкую разминку, слегка обозначив пару ударов в шею и ногу противника. Сбросив на стоящий возле стены табурет камзол, оставшись в одной рубахе, приступил к тренировке, раз, за разом повторяя связку ударов и блоков. Шея – нога – отскок – блок – выпад в сердце – блок… и снова и снова, добиваясь полностью механического повторения.
Дураки те, кто думает, что фехтование это искусство художника, нет ни в коем случае, оно, прежде всего «работа ученого», нудная и тяжелая, отнимающая львиную доли времени. Однако при всех минусах, взявшись, раз за эфес не хочется его отпускать.
Рубаха давно промокла, капли пота падают на льняные штаны, вопреки моде и прочим аристократическим завихрениям носимые мной, из-за своей практичности и надежности.
-Ваше Высочество, там делегация прибыла к вам, с окраинных деревень…– виновато согнувшись, сказал Никифор, возникнув за спиной, вынужденно прерывая тренировку.
-Да, а подождать они не могут?– раздраженно спросил я камердинера, вытираясь полотенцем.
-Они по поводу Гаврилы Старченка прибыли,– ответил Никифор.– Сейчас во дворе ждут…