Джиллиан открыла глаза. Хвала всем святым, облака снесло ветром, и можно было снова различить контуры его фигуры. В тени стен стоял человек из плоти и крови, а не какой-то мифический зверь.
- Ты один из тех, кого вызвал сюда мой отец, так что, полагаю, я могла бы выбрать и тебя, не так ли?
Гримм покачал головой, это движение смазал мрак.
- Не вздумай сделать этого, Джиллиан. Мне нечего предложить тебе, кроме адской жизни.
- Может, это ты так думаешь, но, может быть, ты не прав. Может, если бы ты прекратил себя жалеть, то увидел бы все в другом свете.
- Я себя не жалею...
- Ха! Да ты погряз в этом, Родерик. Улыбке лишь изредка удается украдкой проскользнуть на твое красивое лицо, и, как только ты ее там заметишь, то сразу же гонишь ее прочь. Знаешь, в чем твоя беда?
- Нет. Но у меня такое чувство, что ты мне сейчас скажешь это, птичка.
- Умный ход, Родерик. Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя глупой настолько, чтобы закрыть рот? Ну так не выйдет, потому что я и так чувствую себя глупой в твоем присутствии, так почему бы мне не сделать еще какую-нибудь глупость? Я подозреваю, что твоя беда в том, что ты боишься.
Гримм прислонился к каменной стене - с видом человека, который никогда не обдумывал слово «страх» достаточно долго, чтобы оно вошло в его словарный запас.
- И знаешь, чего ты боишься? - храбро наседала на него Джиллиан.
- Учитывая то, что я не знаю, чего я все это время боюсь, боюсь, ты ставишь меня в несколько невыгодное положение, - насмешливо произнес он.
- Ты боишься, что в твоей душе может возникнуть чувство, - торжествующе объявила Джиллиан.
- О, нет, я не боюсь чувств, девушка, - возразил он голосом, источающим темное, плотское знание. - Просто все зависит от того, какое это чувство.....
Джиллиан вздрогнула.
- Не пытайся сменить тему...
- ...и если это чувство бушует ниже пояса...
- ...перескакивая на обсуждение своих развратных...
- ...тогда оно меня абсолютно устраивает.
- ...и порочных мужских потребностей.
- Порочных мужских потребностей? - повторил он, пытаясь сдержать смех, прорывавшийся сквозь сжатые зубы.
Джиллиан прикусила губу. Она всегда из-за его дурной привычки заговаривать ее болтала лишнее в его присутствии и постоянно теряла голову.
- Мы говорим о чувствах - тех, что в голове, - холодно напомнила она.
- И ты думаешь, что они исключают друг друга? - провоцировал ее Гримм.
«Неужели я так сказала?». Ради всех святых, этот человек превращал ее мозги в кисель!
- О чем ты говоришь?
- О чувствах и Чувстве, Джиллиан. Ты думаешь, что они исключают друг друга?
Джиллиан на мгновение задумалась над этим вопросом.
- У меня было немного опыта в этом, но я бы сказала, что их чаще испытывает мужчина, чем женщина, - в конце концов ответила она.
- Не каждый мужчина, Джиллиан.
Сделав паузу, он добавил ровным тоном:
- И именно такой опыт у тебя был?
- Что я хотела сказать? - раздраженно спросила она, словно не замечая его вопроса.
Гримм рассмеялся. О небо, он рассмеялся! И это был настоящий, раскрепощенный смех - низкий и звучный, густой и теплый. Джиллиан вздрогнула, потому что блеск белых зубов на затененном лице сделал его таким красивым, что ей захотелось расплакаться от несправедливости того, что он так скупо дарит ей такую красоту.
- А я-то надеялся, что ты вот-вот мне об этом скажешь, Джиллиан.
- Родерик, разговоры с тобой никогда не приводят туда, куда я хочу.
- По меньшей мере, ты никогда не скучаешь. А это что-то да значит.
Джиллиан с досадой вздохнула - он сказал правду. У нее поднималось настроение, появлялось приятное возбуждение, обострялось восприятие, но никогда, никогда она не скучала.
- Так что они взаимоисключающие для тебя? - рискнула она.
- Что? - мягко переспросил он.
- Эти чувства и Чувство.
Гримм принялся беспокойно ерошить себе волосы.
- Полагаю, я не встречал женщины, которая заставила бы меня ощущать те чувства вместе с этим.
«Я бы смогла сделать это, я знаю, смогла бы!» - чуть было не выкрикнула Джиллиан.
- Но те, другие чувства, ты испытываешь довольно часто, не так ли? - съехидничала она.
- Так часто, как могу.
- Опять ты со своими волосами. Что с тобой и с твоими волосами?
Не получив ответа, Джиллиан совсем по-детски произнесла:
- Я тебя ненавижу, Родерик.
Она готова была пнуть себя ногой в тот же момент, когда сказала это. Джиллиан считала себя умной женщиной, и, тем не менее, в присутствии Гримма она впадала в детство.
Надо было найти прием поэффективнее, чем это ребячество, если уж она намеревается спорить с ним.
- Нет, не ненавидишь, девочка.
С этими словами Гримм чертыхнулся и шагнул вперед.
- Ты уже в третий раз повторяешь это, но мне уже надоело это слышать, черт возьми!
Он приближался, глядя на нее сверху вниз, на его лице застыло напряженное выражение. Джиллиан затаила дыхание.
- Ты бы хотела меня ненавидеть, Джиллиан Сент-Клэр, и, видит Бог, тебе следовало бы меня ненавидеть, но ты просто не можешь заставить себя возненавидеть меня так сильно, не так ли? Я знаю, потому что заглянул в твои глаза, Джиллиан, и там, где не должно быть ничего, если ты меня ненавидишь, увидел фурию с любопытными глазами.
Повернувшись в вихре теней, Гримм спустился с крыши, двигаясь с волчьей грацией, и, запрокинув голову, остановился у подножия лестницы, в луже лунного света. Бледная луна превратила его горестное лицо в застывший барельеф.
- Никогда не говори мне больше этих слов, Джиллиан. Я не шучу - это честное предостережение. Никогда!
Когда он скрылся в саду и под его сапогами захрустели камни, она окончательно уверилась, что это был не призрак.
После его исчезновения Джиллиан долго размышляла о его словах, оставшись на валу наедине с мрачным небом. Три раза Гримм назвал ее по имени - не «ребенок» или «девушка», но «Джиллиан». И хотя последние слова были произнесены холодным тоном и без выражения, она разглядела - если только лунный свет не сыграл с ней злой шутки - в его глазах тень душевной муки.
И чем дольше она думала, тем сильнее ее охватывала надежда. Логика подсказывала ей, что любовь и ненависть могут таиться под одной маской. И надо было лишь поднять маску и заглянуть под нее, чтобы определить, какие эмоции загоняли этого человека в тень. Окружавшую Джиллиан тьму прорезал проблеск понимания.
«Слушайся своего сердца, - сотни раз советовала ей мать. - Сердце не соврет, даже если разум твердит иное».
- Мама, я скучаю по тебе, - прошептала Джиллиан, когда последний сполох заката растаял за горизонтом цвета крыла ворона. Но, несмотря на разделявшее их расстояние, сила Элизабет Сент-Клэр была внутри нее, в ее крови. В ее жилах текла кровь Сачеронов и Сент-Клэров - довольно грозное сочетание.
Он безразличен к ней - так, что ли? Время покажет!
Глава 10
- Ну, наконец-то уехали, - пробормотал Хэтчард, провожая взглядом удаляющуюся группу всадников, и задумчиво провел пальцами по рыжей бороде. Они с Кейли стояли у главного входа в замок Кейтнесс, наблюдая за тем, как трое всадников растворяются в клубах тумана, окутавшего извилистую дорогу.
- Почему им понадобилось именно в Дурркеш? - раздраженно спросила Кейли. - Если захотели потаскаться по девкам, можно было пойти в деревню.
Она махнула рукой, указывая на небольшой поселок внизу, в поисках защиты жавшийся к стенам Кейтнесса. Хэтчард бросил на нее колючий взгляд.
- Быть может, это глубоко потрясет твою... скажем, широкую натуру, но не у всех на уме одни девки, госпожа Туиллоу.
- Не называй меня госпожой Туиллоу, Рэмми, - огрызнулась Кейли. - Я ни за что не поверю, что ты прожил почти сорок лет, так ни разу и не заглянув к девкам. Но, должна сказать, я нахожу ужасным, что они отправились к девкам, когда их призвали сюда ради Джиллиан.
- Если бы ты хоть изредка меня внимательно слушала, Кейли, то, возможно, услышала бы, что я сказал. Они уехали в Дурркеш по предложению Рэмси - не к девкам, но за товарами, которые можно купить только в городе. Ты же сама говорила, что у нас закончились перец-горошек и корица, и ты не можешь купить эти товары здесь.
Хэтчард жестом показал на деревню и, выдержав многозначительную паузу, добавил:
- Еще я слышал, что на городской ярмарке в этом году можно найти шафран.
- Шафран! Ради всех святых, у нас не было шафрана с прошлой весны.
- И ты вечно напоминала мне об этом, - скривился Хэтчард.
- А как иначе помочь стариковской памяти? - фыркнула Кейли. - И поправь меня, если я не права, но ты же обычно не посылаешь своих людей за товарами?
- Глядя, как жаждет Куин купить элегантный подарок для Джиллиан, я не стал его останавливать. Гримм, полагаю, поехал с ними, лишь бы не оставаться одному с девчонкой, - сухо добавил Хэтчард.
Глаза Кейли заблестели, и она захлопала в ладоши.
- Подарок для Джиллиан! Так она будет Джиллиан де Монкрейф, да? Прекрасное имя для прекрасной девушки, должна сказать. И она будет жить недалеко отсюда, в Шотландской низине.
Хэтчард вернул задумчивый взгляд на ленту дороги, извивающуюся по долине. Увидев, как последний всадник скрылся за поворотом, он цокнул языком.
- Мне бы твою уверенность, Кейли, - пробормотал он.
- И что должно означать это таинственное замечание? - нахмурилась Кейли.
- Просто то, что, по моим наблюдениям, девчонка никогда не заглядывалась ни на кого, кроме Гримма.
- Гримм Родерик - наихудший из возможных мужей для нее! - воскликнула Кейли.
Хэтчард перевел любопытный взгляд на пышную служанку.
- Эй, почему ты так говоришь?
Рука Кейли взлетела к горлу, и она стала обмахивать себя ладонью, как веером.
- Есть мужчины, которых женщины хотят, и есть мужчины, за которых женщины выходят замуж. Родерик - это не тот мужчина, за которого следует выходить замуж.
- Это еще почему? - изумился Хэтчард.
- Он опасен, - вздохнула Кейли. - Явно опасен для девушки.
- Ты думаешь, он может обидеть ее? Хэтчард напрягся, готовый к бурной реакции.
- Даже если он не осознает этого, Рэмми, - тяжело вздохнула Кейли.
***
- Куда они отправились? И на сколько, говоришь?
Лоб Джиллиан сморщился от досады.
- В Дурркеш, миледи, - ответил Хэтчард. - Я бы предположил, что всего на какую-то недельку.
Джиллиан принялась раздраженно расправлять складки платья.
- Я надела сегодня утром платье, Кейли, красивое платье, - пожаловалась она. - Даже собиралась поехать в деревню в нем, а не в папином пледе, а ты знаешь, как я ненавижу ездить в платье верхом.
- Ты выглядишь действительно восхитительно, - заверила ее Кейли.
- Восхитительно для кого? Все женихи меня бросили.
Хэтчард прочистил горло.
- И на кого именно вы надеялись произвести впечатление?
Джиллиан набросилась на него:
- Тебя отец приставил шпионить за мной, Хэтчард? Ты, наверное, шлешь ему каждую неделю доносы! Ну так вот, болван, я тебе ничего не скажу.
Хэтчард был достаточно тактичен для того, чтобы тут же принять смущенный вид.
- Я не посылаю никаких доносов. Просто беспокоюсь о вашем благополучии.
- Ты можешь заботиться о ком-нибудь другом. Я достаточно взрослая, и могу побеспокоиться о себе сама.
- Джиллиан, - пожурила ее Кейли, - сердитый вид тебе не к лицу. Хэтчард просто выражает свою озабоченность.
- А мне хочется сердиться. Разве нельзя, для разнообразия?
Джиллиан на миг погрузилась в размышления.
- Минуточку, - задумчиво произнесла она. - Дурркеш, говорите? В это время там проводят великолепную ярмарку... последний раз, когда я ездила туда с мамой и папой, мы останавливались на прелестном маленьком постоялом дворе - «Черный башмак», так, кажется, Кейли?
Кейли кивнула.
- Когда был жив твой брат Эдмунд, вы оба часто бывали в городе.
По лицу Джиллиан скользнула тень, и Кейли поморщилась.
- Прости, Джиллиан. Я неумышленно.
- Знаю, - глубоко вздохнула девушка. - Кейли, начинай собирать вещи. У меня неожиданно возникло желание отправиться на ярмарку, - а когда, как не сейчас? Хэтчард, седлай лошадей. Я устала сидеть и ждать, когда со мной что-то случится. Пора самой делать свою жизнь.
- Это не предвещает ничего хорошего, госпожа Туиллоу, - заметил Хэтчард, когда Джиллиан энергичным шагом пошла прочь.
- У женщины столько же прав на то, чтобы развеяться, как и у мужчины. По крайней мере, она ищет себе мужа. А теперь нам надо сложить две головы и позаботиться о том, чтобы она сделала правильный выбор, - с важным видом заявила ему Кейли, прежде чем вразвалочку побрести вслед за Джиллиан, вихляя пышными бедрами так, что Хэтчарду вспомнилась давно забытая, чрезвычайно похабная песенка.
Порывисто вздохнув, он направился в конюшню.
***
Крыша «Черного башмака» угрожающе просела, но, к счастью, комнаты, которые снял Гримм, находились на третьем этаже, а не вверху, а, значит, они будут вполне защищены от потопа, заставшего их на полпути.
Остановившись у открытой двери, ведущей на постоялый двор, Гримм выжал рубашку. Вода хлынула меж пальцев и шумно плеснула на огромную каменную плиту.
На город опускался густой клубящийся туман. Через четверть часа найти дорогу в таком плотном тумане было бы невозможно, но они прибыли вовремя и избежали худшего. Гримм оставил коня в небольшом дворике за гостиницей, где опасно покачивался жалкий навес. Оккам будет хоть как-то укрыт от непогоды - если его не смоет наводнением.
Прежде чем войти, Гримм стряхнул с пледа бисер водяных капелек. Любая стоящая ткачиха ткала свою ткань настолько плотно, что та становилась практически водонепроницаемой, а ткачихи в Далкейте были одними из самых искусных в своем ремесле. Он отстегнул одну полу и накинул ее на плечо. Куин и Рэмси уже подошли к очагу, они отогревали руки и сушили башмаки.
- Жутко ненастная погода на дворе, не так ли, ребятки? - радостно поманил их кабатчик в дверь прилегающей таверны. - У меня здесь такой теплый огонь, есть и отличная выпивка, что вмиг прогонит озноб, так что не мешкайте. Меня зовут Мак, - добавил он, дружелюбно улыбаясь. - Загляните на минутку.
Гримм посмотрел на Куина, и тот пожал плечами. Выражение его лица прямо говорило, что в такой жалкий вечер не оставалось ничего другого, кроме как пьянствовать. Трое мужчин нырнули в низкую дверь, отделявшую харчевню от таверны, и заняли несколько разбитых стульев у стола, стоявшего возле очага.
- Раз уж здесь почти пусто, я мог бы и сам присесть с вами, как только позабочусь о том, чтобы у вас была выпивка. Немногие рискнут выйти на улицу в такой ливень.
Хозяин таверны засеменил, прихрамывая, к стойке, затем приковылял назад и размашисто плюхнул на стол бутылку виски и четыре кружки.
- На дворе такая кутерьма, не так ли? И куда путь держите? - поинтересовался он, тяжело опускаясь на стул. - Не обращайте внимания на мою ногу, думаю, это дерево размягчается, - добавил он, схватив другую табуретку, и, подняв деревянную ногу за лодыжку, опустил ее на доски. - Иногда побаливает в сырую погоду. А в этих краях такая погода стоит все время, не так ли? Мрачное место, это точно, но мне нравится. Вы когда-нибудь выезжали из Олбани, ребятки?
Гримм взглянул на Куина, тот рассматривал хозяина таверны, выражение лица у него было одновременно веселым и раздраженным. Гримм знал, что оба они думали о том, заткнется ли когда-нибудь этот скучающий коротышка.
Ночь сулила быть долгой.
***
За несколько часов дождь не утих, и Гримм, под предлогом проверить Оккама, сбежал из дымной таверны и нескончаемой болтовни Мака. Одолеваемый тем же беспокойством, которое преследовало его в Далкейте, он не мог усидеть на месте - выходя на задний двор гостиницы, он гадал, чем занимается в этот момент Джиллиан. Его губы сложились в легкую улыбку, когда он представил себе, как она топает ногами, потрясая своей великолепной копной волос, и негодует, что ее оставили. Джиллиан терпеть не могла ситуаций, когда ее исключали из чего-нибудь, чем занимались «парни». Но так будет лучше, и она поймет это, когда Куин вернется с подарком и сделает официальное предложение. Почти всякий раз, глядя на Куина, Гримм задумывался над тем, какая идеальная пара из них выйдет. У них родятся чудные дети, с аристократическими чертами и без каких-либо признаков унаследованного безумия. «Возможно, сведя их, я смог бы в какой-то мере искупить свои грехи», - размышлял Гримм, хотя от мысли, что Джиллиан и Куин будут вместе, его грудь сжала боль.
- Проваливай из моей кухни и не смей возвращаться, крысиное отродье!
Дверь в дальней стороне двора внезапно распахнулась, из нее кубарем вывалился ребенок и упал ничком в грязь.
Гримм внимательно посмотрел на человека, чья широкая фигура почти заполнила собой всю дверь. Огромный мускулистый здоровяк, за шесть футов ростом, с курчавыми, коротко остриженными каштановыми волосами. Его лицо пошло красными пятнами - то ли от гнева, то ли от перенапряжения, - «или, вероятнее всего, и того и другого вместе», - решил Гримм. В руке он сжимал широкий тесак, лезвие тускло поблескивало на свету.
Мальчонка с трудом встал на колени, скользя по промокшей земле, и тонкими, грязными пальцами попытался соскрести грязь с забрызганной щеки.
- Но Баннион всегда дает нам обрезки. Пожалуйста, сэр, мы хотим есть!
- Я не Баннион, ты, наглый выродок! Баннион здесь больше не работает, и не удивительно, что он подавал таким, как ты. Сейчас я здесь мясник.
И ребенок получил такой удар, что рухнул на спину в грязь, голова его затряслась - он был почти без сознания.
- Думаешь, мы оставляем кусочки для таких, как ты? Да ты можешь сгнить в сточной канаве, это говорю тебе я, Робби Маколи. Я не надеялся, что меня будет кто-нибудь кормить. Это из таких, как ты, крыс вырастают воры и убийцы честных, работящих людей.