— По-моему, он жив, — пробормотал Никита.
— Орал как живой, — согласился Влад.
— Пока стоял. А когда упал…
— Тоже что-то вякнул.
— Ох, хоть бы жив остался…
— Француз?
— Да.
Тут в голову Владу заявилась страшная мысль: если так и дальше пойдет, этот чудак позволит французам перестрелять весь Яшкин коллектив, включая лошадей, лишь бы ни одно драгоценное гренадерское здоровье не пострадало.
От Никиты следовало избавиться — и как можно скорее.
Убивать психа со справкой Влад, конечно, не собирался. Он только хотел бросить парня на произвол судьбы.
В этой ситуации невозможно было хоть как-то планировать будущее и смотреть дальше собственного носа. Главную задачу Никита определил: раздобыть еду и теплую одежду. Остальное приложится.
Ничего контрольному агенту не объясняя, Влад полез следом за девушкой. Она оказалась совсем близко и сквозь кусты смотрела на берег нижнего пруда. Французов там не было.
— Куда они подевались? — спросил Влад.
— Почем я знаю.
— А как отсюда вылезть?
— Тебе на что?
— Найду дерево, залезу, посмотрю сверху.
— А чего его искать…
Девушка, петляя, вывела Влада к дубу посреди лабиринта. Он совершенно потерял ориентацию и уже не понимал, где Никита. Дуб оказался с сюрпризом — в его кроне была устроена площадка на манер балкона, и к ней вела лесенка.
— Ничего себе! — удивился Влад.
— Это что, барин еще велел фонтан устроить, ступишь на камень — а оттуда струи вот так…
— Какой камень?
— Какими тропку вымостили, вот там, у беседки. Он любил чай в беседке пить… — Девушка вздохнула. — А теперь, поди, и преставился. С ним только Тришка оставался, другие-то разбежались, а Тришка — верный, он с барином и на войну ходил…
Забравшись на балкон, Влад полез выше, к верхушке. Оттуда он и увидел, что подводы с награбленным провиантом и привязанными коровами по одной движутся к дороге, сопровождаемые пехотой, но это бы еще полбеды — у парадного въезда в усадьбу обнаружилось с полсотни всадников. Прикинув, куда направляется обоз, Влад охнул: по лесной дороге, прямиком к тому месту, где были оставлены Яшка, Мишаня, Игорек и Таня.
С дерева он соскочил так, что перепугал девушку, — на пятачок у подножия, да еще с кульбитом.
— Сгинь, сгинь, сатана! — воскликнула она, крестясь.
— Молчи, дура. Я должен их обогнать. Выведи меня отсюда скорее. И Никите ничего не говори, поняла?
Влад принял решение мгновенно: контрольный агент будет спасать чужих, а не своих, он отвечает за двенадцатый год, а на то, что в двадцать первом веке не будет больше коллектива наездников-сальтоморталистов под руководством Якова Каллаша, ему начхать.
Девушка бегала неплохо, но продержалась метров четыреста, не больше. Однако направление указала верное и успела, задыхаясь, объяснить про тропинку, которая выводит к лесной дороге где-то посередке между усадьбой Полянских и какой-то загадочной Дьяковкой, куда, очевидно, направлялись грабители. План местности девушка рисовала пальцем по собственной ладони — понять было мудрено.
— Ну, прощай, красавица, — сказал ей Влад. — Как звать-то тебя?
— А Мотрей. А тебя? — Она вдруг застыдилась. — Чтоб знать, за кого Бога молить…
— Владом меня звать, Владиславом то есть… А ты — к попу вашему под охрану, к батьке Онуфрию, и сразу же!.. Ну, побежал я…
— С богом!
Влад не видел, что девушка перекрестила его спину.
Ему доводилось бегать с полной выкладкой, а сейчас из воинского снаряжения при нем был только тесак. Но другая беда подстерегала — короткие сапожки из выворотки, такие удобные на манеже, беготни по лесу не выдерживали — хоть веревкой обвязывай, а веревки-то и нет… Опять же, сапожки, только с виду похожие на гусарские ботики, были уже старенькие.
Но нужно было обогнать фуражирский обоз. И Влад бежал.
Неизвестно, куда бы его понесло, если бы он проскочил нужное место, но раздались выстрелы — а стрелять могли только французы по Яшкиному коллективу. Влад прибавил скорости, ориентируясь на звук, и выскочил на поляну.
Через эту поляну, багрово-красную от земляничных листьев, скакали Яшка, Мишаня, Таня и Игорек. За ними гнались усатые кавалеристы в киверах без султанов, в зеленых мундирах со светло-желтой отделкой, в зеленых штанах, впереди с пистолетом наготове — офицер, чья высокая шапка из черного меха была величиной с ведро.
Вот как раз, когда офицер, обернувшись, что-то крикнул по-французски всадникам, и явился на сцену военных действий Влад.
Вскочить с небольшого разбега на круп офицерской лошади было для него плевым делом. Подхватить француза под коленку и скинуть с седла — тоже, хотя никто Влада этой ухватке не учил. А дальше уж пошла чистая джигитовка.
Вольтижировке Влада обучал Мишаня — сажал на Хрюшку, самого низкорослого из Яшкиных меринов, и натаскивал на трюки — свесившись на скаку с конской спины, на которой седла нет, одна лишь гурта, платочки с манежа собрать или, держась за гурту, скакать вообще вверх ногами, касаясь конской шеи подбородком. Но это всё проделывается, когда лошадь идет по кругу размеренным, четким, как часы, галопом. А если нужно уворачиваться от пуль, посылая чужого, крупного и привыкшего к другому всаднику коня то вправо, то влево, то всё не так просто. Это уже джигитовка — а ее Влад только на экране компьютера видел, в роликах из жизни донских, кубанских и терских казаков.
Однако Владу удалось, повиснув на коне сбоку, отгородившись его корпусом от французов, влететь в кусты. А там уж он соскочил и, бросив упрямую скотину, побежал во всю прыть. Отвлечь французов от артистов удалось — и на том спасибо.
Он не понял, куда ускакали товарищи, и долго плутал, аукал, выкликал их имена, пока не отыскал всю компанию в овраге у ручья.
— Это были конные егеря, я вспомнил, — сказал ему Игорек. — Я рядового и офицера в Великих Луках выменял на черных улан.
— Нам с того намного легче, — буркнул Яшка. — Влад, что там, в усадьбе? И где псих со справкой?
— Про психа лучше не спрашивай. Чем он от нас дальше, тем лучше, — ответил Влад.
— Так мне же за него отвечать.
— Тебе не придется за него отвечать.
— Почему?
— Потому что мы никогда домой не вернемся, дурак! — закричала Таня. — Владик, ты даже не представляешь, какой это дурак! Когда он услышал, что они по дороге едут, он к ним выехал!
Влад вытаращился на Яшку.
— Это что, правда?
— А что я мог сделать? Хрюшка заржал! Я думал — договорюсь как-нибудь…
— С кем, с французами?
— Так я же был во Франции, тур купил, как-то же там договаривался: месье, пардон, же мапелль Жакоб…
— Он в плен сдаться хотел, — наябедничал Игорек. — А слов таких не знал.
— Это как — в плен? — Влад ушам не поверил.
— А так! Мы же тут пропадем — и мы, и лошади! Жрать нечего! До наших далеко! А ты знаешь, сколько лошади стоят?! Мы бы потом от них ушли… — не слишком убедительно объяснил Яшка. — У нас же ничего — ни еды, ни оружия…
— И точно, что дурак, — сказал Влад.
— Они нас за русских приняли, — встрял Игорек. — За русских гусар, то есть. Мы же в доломанах, в киверах, Танька вон даже с ментиком…
— Понятно.
— Что делать будем, Владик? — спросила Таня.
Есть у женщин особое чутье — на вожака. В Таниной любви к Яшке немалую роль сыграло то, что он — руководитель коллектива. Красота, осанка, повадка — само собой, но и должность тоже эротический эффект производит, это всем известно. А сейчас Таня поняла, что командование цирковым отрядом переходит в совсем другие руки. И не потому, что могучий интеллект имела, даже наоборот — она была девчонка простая, в школе — троечница благодаря учительскому милосердию, среди подруг — та, кого зовут шкаф передвинуть, а в зоопарке, где после школы пять лет клетки чистила, — главная надежда директора, решившего почему-то, что никуда она не сбежит, поскольку нигде больше не нужна.
Влад же командовать не любил — да, собственно, ни разу в жизни и не приходилось.
— Яша, — сказал он, — ты что, действительно?..
— Если мы останемся без лошадей, то накрылась наша Италия! — выкрикнул Яша.
— Какая Италия?
— Ты еще не знаешь. Ему продюсер звонил. Он видел наши ролики, предлагает на два месяца в Италию, — объяснил Мишаня. — Представляешь, как классно! Италия!
— Значит, хотел спасти лошадей. А что в плену их первым делом отнимут — подумал? — спросил Влад.
— Почему — отнимут? Это же наши лошади, мы на чем-то должны ехать… — Тут, увидев ухмылку Влада, Яшка несколько смешался. — Ну вот почему их отнимут? Почему?
Влад только рукой махнул. Яшке и Мишане казалось, что при любых катаклизмах и хроноклазмах цирковые артисты и их имущество — неприкосновенны.
— Потому что война… — прошептал Игорек. — Влад, че делать-то?
— Потому что война… — прошептал Игорек. — Влад, че делать-то?
— Владик, миленький, придумай что-нибудь, — взмолилась Таня.
— Придумаешь тут… — проворчал он. — Значит, надо двигаться на соединение с нашими частями. Нашим мы хоть что-то сумеем объяснить. Поехали.
— Куда?
— Туда, — он показал рукой наугад. Главное было — двигаться куда-то в сторону востока, да поскорее.
— А Никита? — спросил Яшка. — Я же за него отвечаю. Он у меня по бумагам проходит, оформлен служащим.
— Никита не пропадет.
Влад хотел добавить, что чем дальше артисты окажутся от агента контроля — тем лучше, но воздержался. Игорек, может, и поймет, он все-таки книжки читает, а Мишаня решит, что Влад спятил.
Но не так просто оказалось избавиться от Никиты.
Был миг, когда голодным и замерзшим артистам померещилось спасение. Они, выехав на опушку, увидели совсем близко маленький конный отряд. Было в нем семеро всадников — семеро гусар в коричневых доломанах и ментиках с желтыми шнурами, в длинных серых рейтузах, в киверах без султанов. У шестерых ментики были с белым мехом, у седьмого — с черным. Этот седьмой держал в руке карабин.
Увидев артистов, он обрадовался чрезвычайно, сверкнул белыми зубами в неудержимой улыбке, закричал:
— Братцы, за мной! Бей французов!
— Свои мы, свои! — отозвались артисты. Им казалось, что этого довольно. Черта с два! Пришлось улепетывать, пока не повторился залп, пока не достали саблями…
Цирковые кони, непривычные к выстрелам, с перепугу понесли всадников в лес, не разбирая дороги, и ветки порядком исхлестали артистов. Когда расстояние между ними и гусарами оказалось безопасным, обнаружились следующие беды: Мишаня ранен-таки в левое плечо, с Игорька сбит кивер, Таня повредила ногу, когда Гошка, что был под ней, пронесся впритирку к дереву, и потеряли Маську. Владимирский тяжеловоз безнадежно отстал от хозяев.
Перевязать рану было нечем.
— Мы же им по-русски кричали… — безнадежно повторял Мишаня. — Русским же языком…
— Вот! Вот! — кричал Игорек, тыча пальцем в понурого Яшку. — Что я говорил?! Костюмы нужно было шить исторические! Как Шульман нарисовал! А у нас что?!
Таня, прихрамывая, вышла из кустов. В руке у нее были белые трусики.
— Мишаня, сними эту кофту, хоть так перевязать попробую, — сказала она. — Владик, помоги ему.
Влад молча помог стянуть с пострадавшего плеча окровавленный доломан.
— Ого… — сказал он.
— Владик! — вскрикнула Таня.
— Ни фига себе… — пробормотал Игорек и от волнения засопел.
Пуля засела в Мишанином плече, а была эта пуля — с добрую горошину. Будь в руке скальпель — Влад бы сам сделал надрез и вынул ее, крови он не боялся. Но не было даже того крошечного ножика, который служил ему брелоком на связке ключей.
— На самом деле это царапина, — сказал Влад, — если вытащить пулю, то останется просто царапина. Да вот же она, под кожей.
О том, что делать с раневым каналом, он даже думать не хотел.
— Нужен врач, — твердо сказал Яшка. — Тут же где-то должен быть город, а в городе — больница. Влад!
— Я понятия не имею, в какой стороне Вязьма. И очень смутно представляю, где Москва, — ответил Влад. — Ближайший врач — в армии, а армия — где она может быть, Игорек?
— Она отступает, — горестно произнес Игорек. — Отступают наши, а как их нагнать?
— Может, все-таки к французам? — спросил Мишаня. — Уй-й, жжет-то как… У французов точно доктора есть. Вот это — на палку, будет белый флаг…
Он показал взглядом на Танины трусики, которые она пожертвовала на перевязку.
— Тихо… — прошептал Влад. — Молчите, идиоты…
Кто-то шуршал и трещал за ельником. Может, зверь… хорошо бы, если бы зверь…
Влад пошел в обход с тесаком наготове. И, увидев, кого нечистая сила несет, подумал сгоряча: уж лучше бы медведь…
Это был Никита верхом на Маське. Ехал он шагом, наугад. Никита разжился где-то бурым халатом и выглядел точно как псих, сбежавший из диспансера. На Маськиной холке лежало, свешиваясь, что-то, сильно похожее на покойника.
Влад бы затаился и пропустил контрольного агента в надежде, что он как-нибудь проедет мимо артистов. Но Мишаня…
— Явился, — ворчливо сказал Влад, выходя навстречу. — Что ты там такое говорил про карманы? Что в них время замедляется?
Это было хорошим шансом спасти Мишаню. Рана-то — пустяк, заражение крови — не пустяк, и противостолбнячной сыворотки тоже под рукой нет.
— Карман хроноклазма — пространственно-темпоральная емкость, которая уравновешивает… — начал было Никита. — Погоди, Влад, а что случилось? Зачем тебе карман? И почему ты от меня сбежал?
— Потому что тебе веры больше нет. Так как эту емкость искать? И как потом из нее человека вынуть?
— Для этого нужны приборы.
— А без приборов?
— Как это — без приборов?
— Ясно. Ну, извини.
— А что случилось?
— Не твое дело. Прощай, агент.
— Стой, стой! — закричал Никита. Но ему верхом на Маське было трудно проскользнуть той тропой, по которой скрылся Влад, соблюдая осторожность, чтобы не навести Никиту на артистов.
Как будто мало было французских вояк и ополоумевших русских гусар! Еще и этот блюститель исторического порядка! Сейчас, если случится еще одна стычка, Влад может защищаться всеми средствами, понадобится — будут и трупы. А этот вредитель ведь драться всерьез не позволит… того и жди удара в спину…
Однако нужно чем-то покормить своих голодных. Пока они с перепугу молчат. Но и часа не пройдет, как начнут скулить. И обогреть бы их. А костер развести нечем! Зажигалки вместе с прочим имуществом остались в фургоне… интересно, что там поделывают Катя и операторы?.. Как всё скверно…
Влад теоретически знал, что опытный человек в лесу не пропадет, и силки наладит, и линзу для добычи огня смастерит. Вот только практики по этой части не имел, хотя рыбачить приходилось. И впрямь, нужно было найти хоть маленький ручеек, пойти по течению — куда-нибудь да выведет.
Как искать лесной ручей, он не знал. Попробовал принюхаться. Потом сообразил — кони! Если не держать их под уздцы, а дать волю — учуют воду. Хоть они и цирковые, и балованные, а инстинкты должны иметь.
Яшка сразу понял, о чем речь. Но уперся, как конь копытами: если их отпустить, уйдут гулять по лесу, хрен поймаешь. Он знал, что с цирковыми животными такое бывает: воздух свободы лишает их соображения.
— Но иначе мы вообще отсюда не выберемся, — внушал Влад. — А на берегу, может, какой хуторок найдем, хоть каши выпросим, и нож тоже. На огне прокалим, прооперируем Мишаню. Иначе это добром не кончится, ты понимаешь?
Яшка надулся. Он, конечно, понимал! И Мишаня в коллективе уже пять лет. Но за коней-то деньги плачены, и немалые…
Решение приняла Таня.
Во время романа с Яшкой она смотрела на красавца снизу вверх — и по велению души, и по штатному расписанию. Но теперь коллектив возглавил Влад, а Яшка цеплялся за остатки авторитета.
Таня отпустила повод и дважды звучно шлепнула Гошку по крупу. Он покосился на нее, переступил стройными ногами: не понял, что начинается свобода.
— Ну, пойдешь ты, чертова скотина?! Иди, иди! — прикрикнула на него Таня и ударила уже крепче.
— Ты сдурела? — напустился на нее Яшка. Он хотел удержать коня, но Таня заступила дорогу.
— Тебе скотина дороже Мишани? — спросила она зло — и вдруг, неожиданно даже для себя, закатила Яшке весомую оплеуху.
Это был бунт — бунт против всего на свете. Против Яшкиного нежелания венчаться, против своей бестолковой судьбы, против Наполеона Бонапарта тоже.
— Сучка! — воскликнул потрясенный Яшка.
Игорек не собирался бунтовать. Он всегда был маленький, «верхний», неспособный выжить в цирке без лидера, всегда шел на поводу, во всем с Яшкой соглашался, иногда напивался, но к представлению был трезв и бодр. Одно утешение имел — собирать солдатиков. И очень не любил Игорек противоречий, всеми силенками их сглаживал. Но тут такое противоречие возникло, что сгладить никак невозможно.
С одной стороны — Яшка, кормилец, коневладелец, если он без лошадей останется — куда Игорьку податься? Кому в нынешнем цирке сразу вдруг потребуется такой узкозаточенный «верхний»? Это при советской власти, когда коллективов было множество, хватало дня два потолочься в главке — и новый хозяин находился. Теперь можно и полгода себя предлагать — все будут разводить руками и охать. Мысли, что не найдется способа выбраться в свое время, Игорек и допускать в голову не хотел, допустишь — спятишь…
С другой — Мишаня. Игорек понимал, что такое заражение крови. Цирковые могут путаться в таблице умножения, но примитивную медицину обычно знают и народными средствами пользуются не хуже опытной знахарки. Потому что простой человек лечится, чтобы когда-нибудь выздороветь, а цирковой — чтобы вечером выйти на манеж. С Мишаней Игорек дружил — тот родился в опилках, а Игорька трехлетним привела в цирк мама, вышедшая замуж за клоуна, и они вместе играли на цирковом дворе, среди фургонов и контейнеров с реквизитом.