В последний момент водитель поворачивает голову, и это уже не мальчишка, а здоровый лысый мужик с холодными голубыми глазами. Джим Бекетт. Он улыбается, а Джей Ти видит через ветровое стекло приближающейся машины Тесс, а не Рейчел. Рот женщины открыт в крике…
– Давай отпразднуем, – произносит Тесс, возвращаясь от тюка сена. – Как вы здесь празднуете?
Джей Ти с усилием переключился с воспоминаний на действительность.
– Ты хочешь отпраздновать успешное убийство?
– Вот именно. Успешное убийство. Что предлагаешь?
– Неразбавленная «Куэрво Голд», а после – дикий, необузданный секс. Я с удовольствием присоединяюсь.
Тесс покраснела, и ее дыхание стало быстрее.
– Я знаю, – небрежно произнесла она, не глядя больше на Джей Ти. – Давай купим клубники. Здесь можно купить клубнику, как думаешь?
– Конечно, можно, – он не отводил глаз от ее лица. Ее губы приоткрылись. Сейчас она облизала их языком. Губы у нее были нежные, напоминающие лепестки розы.
– А еще нужны свежие взбитые сливки. И коржи. Тогда я приготовлю клубничный торт на обед.
– Тесс, – хрипло произнес Джей Ти. – Прекрати играть со мною в кошки-мышки.
Он схватил ее за руку, повернул, прижал к груди и впился ей в рот. Нащупав эти розовые губы, пропихнул язык между ними и услышал, как она сначала задержала дыхание, а потом прерывисто задышала.
Его поцелуй был глубоким и долгим. Он чувствовал себя, как утопающий, который наконец-то добрался до спасительного берега. Ее пальцы впились ему в руки, и она сжимала его сильно и со страстью, так, как он об этом мечтал. Джей Ти буквально ел ее губы, наслаждаясь их вкусом. Ее рот с жадностью открылся навстречу и втягивал его язык все глубже и глубже.
Святой Боже – он тонул, и это доставляло ему удовольствие.
А потом как бы издалека Джей Ти услышал ее стон. Он схватился руками за ее попку и стал тереть ее о свое напрягшееся мужское достоинство. Ее ногти впились в его кожу.
Тесс была голодна. Ее нога уже терлась о его бедро. Кончики ее пальцев пробежали по его рукам, шее и погрузились в его волосы. Она с силой наклонила его голову.
– Боже, – пробормотал он густым голосом, – ты совсем сошла с ума.
– Ну и пусть, – ответила Тереза и вцепилась в его губу. Она прокусила ее, а потом отпрянула в шоке. Джей Ти потрогал губу пальцем и увидел на нем кровь, смешанную со слюной.
– Не думал, что тебе нравятся такие штучки, Тесс, – заметил он и облизал палец.
– Я сама не понимала, что делаю… – Она резко спрятала лицо у него на груди, и ее плечи затряслись. – Прости меня! Прости!
Ее слезы застали Джей Ти врасплох. Сначала он стоял совершенно неподвижно, а потом в нем проснулся древний инстинкт.
Очень медленно он обнял ее одной рукой. Рядом с ним женщина казалась совсем крохотной. Другой рукой Диллон стал осторожно гладить ее по голове, проведя большим пальцем по шее.
– Все хорошо, – услышал он свой шепот. – Все будет в порядке.
Он вытер слезы с ее глаз и погладил ее шею. Тесс была такой невероятно хрупкой… И опять его мозг заполнился картинками: занесенная бейсбольная бита, мужчина, стоящий с ней над сжавшимся на полу телом. Двухсотфунтовый гигант, приготовившийся уничтожить свою стофунтовую жену.
Ярость мгновенно охватила все его существо. Джей Ти отогнал ее и крепче сжал Тесс в объятьях.
– Хочешь поговорить? – спросил он, наконец.
– Мне очень стыдно, – простонала она.
– Почему? – Диллон удобнее прижал ее к груди. Он боялся, что, если ослабит объятья, женщина упадет.
– Потому что мне двадцать четыре года, я мать и все еще не умею целоваться. Я не знаю, что должна делать, и не понимаю, чего мне хочется. Боже мой, как все запутано!..
– Твой муж был у тебя первым?
– И единственным.
– Он был омерзителен?
– Да.
Руки Тесс обхватили Джей Ти за талию, и она прижалась к нему. Уже много лет его никто так не обнимал – он давно забыл о таких вещах. О том, каким сладким может быть прикосновение женщины. Как удобно может чувствовать себя с ней мужчина. Как она может заставить его почувствовать себя человеком.
И он почувствовал, как внутри у него что-то пришло в движение.
Это ему совершенно ни к чему. Ему этого не надо.
Диллон взял руки Тесс в свои и как можно осторожнее отодвинул ее от себя.
– У тебя будет время всему научиться, – неловко произнес он. Его глаза шарили вокруг, стараясь не смотреть на женщину. – Джим Бекетт был сукиным сыном, с которым ты рассталась. Теперь перед тобой вся жизнь, чтобы начать ее с начала. Двадцать четыре года – еще не возраст.
– Я была так ужасна?
Она просто медленно убивает его.
– Нет, нет, Тесс. Совсем нет. Просто… Это все равно что стрелять. Ты слишком старалась и думала о слишком многих вещах разом.
– Ах, вот в чем дело, – она сжала губы. – Так для поцелуев тоже нужно второе дыхание? Я должна была догадаться.
– Ну да. Ты же уже об этом знаешь.
– Спорю, что у тебя есть второе дыхание для всего.
– Наверное, нет, но в том, что касается стрельбы, плавания… занятий любовью… Здесь, думаю, ты права.
Тесс замолчала. Воспользовавшись этим, Джей Ти прочистил горло. Оно здорово пересохло. Ему опять безумно захотелось пива. Любого. Даже самого дерьмового.
– Пора возвращаться.
– Чем займемся после ланча?
– Рукопашным боем.
– Не защитой от бейсбольной биты?
Эти слова заставили его вздрогнуть.
– Этого мы тоже коснемся.
Они еще помолчали. Наконец Тесс окончательно отодвинулась от него.
– Ладно, пошли.
Джей Ти услышал, как она подошла к кобуре и как патроны с мелодичным звоном посыпались в контейнер.
Он попытался взять себя в руки.
Проклятый «Камаро» продолжал стоять у него перед глазами. А его отец шел по холлу.
Мужчина затряс головой. Не думай об этом, Джей Ти. Не думай об этом.
Но это не помогло. Ему хотелось пива.
Глава 15
– Я знаю, где прячется Джим Бекетт.
– Я слушаю вас, мэм.
– Он мне снится. Вместе с ним женщина-блондинка, и слышен звук капающей воды. Медленно капающей. Кап… Кап… Кап…
– Это все, мэм?
– Я чувствую запах снега и свежих сосен. Да, он спрятался в горах. В красивых, красивых горах. И там он переродится.
– Простите? В каких горах?
– Откуда мне знать, глупая… Это ведь ты служишь в полиции. Я дала наводку, а теперь это ваше дело – проверять ее!
Телефон разъединился.
– Да, мэм, – вздохнула оператор и нажала кнопку перезагрузки. На ее столе мгновенно загорелась лампочка нового вызова.
– Я нашел Джима Бекетта!
– Где вы нашли его, сэр?
– Он живет от меня через улицу. Я увидел его вчера вечером в окне. Понимаете, у меня сломана нога, но это не значит, что я абсолютно беспомощен. Сидя у окна, я много чего вижу. И вот вчера вечером я увидел, как он, стоя у окна, спорит с женщиной. Возможно, он ее уже убил.
– Могу я узнать ваше имя, сэр?
– Джимми Стюарт. Дж – и – …
– Джимми Стюарт. Просто Джимми Стюарт?
– Именно.
– Вы часто смотрите фильмы Хичкока[60], сэр?
– Что? Да, да, очень часто.
– Благодарю вас, сэр.
На этот раз она сама прервала разговор. Лампочка немедленно загорелась снова. Пять тысяч звонков в день, и конца-края этому не видно.
– Джим Бекетт – мой сосед!
– Конечно, сэр.
– Он переехал на прошлой неделе. Я сразу заподозрил неладное. Знаете, этот человек совершенно лыс. Какой уважающий себя человек будет ходить с головой, похожей на биллиардный шар? А потом он ирландец! А ирландцам верить никак нельзя.
– Могу я узнать ваше имя и адрес, сэр?
– Имя? А зачем вам мое имя?
– Мы должны знать, с кем связываться, сэр. С вами свяжется сотрудник полиции и возьмет у вас официальное заявление.
– Мне не нужны копы в собственном доме.
– Это можно сделать и по телефону, но имя ваше все-таки необходимо.
– Черт! Я не хочу, чтобы ко мне приходил коп. Все подумают, что я доносчик, а я совсем не доносчик!
– Конечно, сэр, но…
Звонивший с такой силой опустил трубку, что оператор даже вздрогнула, но времени на размышления у нее не было. Лампочка опять зажглась. С измученным видом женщина нажала кнопку ответа и начала новый разговор.
На другом конце комнаты специальный агент Куинси просматривал записи разговоров в надежде, что что-то бросится ему в глаза. Он был в Санта-Круз по поводу серийного разрушителя могил и осквернителя трупов. Так как многие спонтанные серийные убийцы начинали с трупов, прежде чем переходили к живым жертвам, местные правоохранительные органы решили привлечь ФБР уже на ранней стадии. Надежда была на то, что урода поймают раньше, чем судьба трупов постигнет молодых, живых женщин. К сожалению, все усилия пока не дали результатов. В одиннадцать вечера Куинси сел на ночной самолет в Бостон. Он был небрит, раздражен, в измятой одежде и чувствовал себя грязным. Хотя он уже начал привыкать к этому.
Куинси читал уже десятую страницу записей, но все безуспешно. Операторы отвечали на каждый звонок, записывали имя и адрес звонившего, его телефон и краткое содержание его сообщения. Затем офицеры полиции на дежурстве просматривали эти записи и вычеркивали восемьдесят процентов звонков как абсолютно бесполезные. Восемнадцать процентов помечались как достойные звонка, и только два процента требовали личного посещения. Сообщали все, что угодно, начиная с того, что Джим Бекетт – это сам Элвис[61], и кончая информацией о кражах автомобилей.
Куинси отложил записи и налил себе вторую чашку кофе. Растворимого. Он ненавидел эту бурду. Агент верил, что справедливость в мире наступит в тот самый день, когда в полицейских участках установят аппараты для приготовления капучино.
Лейтенант Хоулихан заметил Куинси с другого конца комнаты и подошел к нему.
– Выглядишь ты просто ужасно, – начал он беседу.
– Спасибо. Новые правила внутреннего распорядка. Все агенты должны выглядеть измученными, иначе им урезают зарплату за безделье.
– Что у вас новенького?
– Плохо то, что мы так и не обнаружили Джима Бекетта. Хорошо то, что, по-моему, мы нашли Джимми Хоффу[62]. Да, ну и еще отбили пару атак НЛО на правительство Соединенных Штатов.
– Неплохо. А как тебе наш кофе?
– Абсолютно и фантастически ужасный.
– Благодарю, мы этим очень гордимся. Обрати внимание, что рядом с кофеваркой стоит большая коробка с ТАМС[63].
Куинси кивнул и допил свой кофе. В конце он не смог не вздрогнуть, но все-таки какое-то количество кофеина попало к нему в организм. Поставив чашку, он покрутил головой, напряг и развел руки в стороны и, наконец, почувствовал себя живым человеком. Агент обратил внимание на медальон, который висел у Хоулихана на шее. Раньше он его не видел.
– Что, новый талисман, приносящий удачу?
– Это мое обручальное кольцо, – на лице лейтенанта появилось глуповатое выражение, и он переступил с ноги на ногу.
– Правда?
– Понимаешь, для жены очень важно, чтобы я носил кольцо. Я уже много раз говорил ей, что у меня такая работа, что чем меньше будет известно о моей личной жизни, тем лучше. Три дня назад была первая годовщина нашей свадьбы; так она сделала из моего кольца медальон и подарила его мне. Теперь мы оба счастливы. И, может быть, он принесет удачу – она нам нынче совсем не помешает. А ты женат?
– Недавно развелся.
– Эта у меня уже третья, – признался лейтенант, указывая на медальон. – Она медсестра в травматологическом отделении, и это просто здорово. Я прихожу домой на три часа позже и говорю, что был на автоаварии и нам понадобилось два часа, чтобы найти руку пострадавшего, а она просто кивает, говорит, что сама задержалась из-за перестрелки и что обед уже на столе.
– Я тебя понимаю.
– Но могу себе представить, что с твоим графиком семейную жизнь так просто не устроишь. У всех у нас – и у копов, и у агентов – на лбу написано одно слово: р-а-з-в-о-д.
Куинси пожал плечами. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что его семейная жизнь закончилась.
– Точно. А такие ребята, как Банди, умудряются жениться и даже рожают детей… Никогда не мог понять женщин.
– Ты от этого не очень страдаешь.
– Это правда, – напряженно засмеялся Куинси.
– Итак, агент, у тебя есть для меня хорошие новости?
– Новости у меня есть, – со вздохом сказал Куинси. – Но не такие уж они хорошие.
Он провел лейтенанта к крохотному рабочему месту, которое смог для себя организовать. Его лэптоп был уже включен.
– Так вот, Бекетт говорил о какой-то системе.
– И ты ее разгадал?
– Точно, и тебе это понравится. Мы использовали нумерологию, астрологию и фазы луны. У меня есть друг в ЦРУ – специалист по дешифровке; он тщательно изучил координаты мест преступлений и попытался взломать зашифрованное сообщение. К решению задачи были подключены суперкомпьютеры – все мы знаем, насколько умен Джим Бекетт. И знаешь, какой ответ мы получили? Сейчас покажу.
Куинси повернул компьютер так, чтобы Хоулихан мог увидеть экран.
– Ничего себе, – только и смог произнести полицейский.
– Вот именно. Задачка для выпускного класса средней школы. Представляешь, как он хохотал над нами в камере? Он настолько умен, что даже его глупости выглядят просто здорово.
Куинси покачал головой. Решение было на экране, а наткнулся он на него абсолютно случайно – выписал имена всех жертв по порядку в столбик. Во второй столбик он выписал места совершения преступлений. Взглянув на эту колонку, агент понял, что первые буквы названий составляют имя – Джим Бекетт[64]. Этот сукин сын написал трупами женщин собственное имя.
– Помоги мне, мужик. Что все это значит?
– Это значит, что его сумасшествие поддается какой-то логике. Это значит, что его разговоры о дисциплине – это не просто отвлекающий маневр. И это значит, лейтенант, что он еще не закончил.
– Конечно, закончил – он ведь полностью написал свое имя. Все буквы на месте.
– Это мертвые женщины, лейтенант. Его прошлая работа. А потом он напал на свою жену в Уильямстауне…
– Но он ее не убил.
– Нет, не убил. Но его отправили в тюрьму, и там он убил двух надсмотрщиков. В Массачусетском коррекционном центре в Уолпоуле[65].
Лейтенант Хоулихан помолчал.
– Значит, «W». Ему нужна была буква «W». ДЖИМ БЕКЕТТ… Что это может значить?
– Это значит, что он еще не все сказал. Что конкретно это может значить, я точно не знаю. Да хоть тысячу вещей. Но в его голове крутится фраза, и он не успокоится, пока не напишет ее до конца. Он еще не закончил, Хоулихан. Далеко не закончил.
– Лейтенант, – раздалось из дальнего конца комнаты, – вам звонит лейтенант Бертелли из Коннектикута.
Куинси и Хоулихан посмотрели друг на друга. Полицейский снял трубку на ближайшем столе. Разговор был очень коротким.
– Они нашли Шелли Зэйн. Ты едешь?
– Конечно. Как называется город?
– Эйвон[66]. Эйвон, Коннектикут.
Куинси добавил название в свою колонку.
Им понадобилось три часа, чтобы добраться до дешевого мотеля в пригороде Эйвона. Фотограф только что закончил съемки места происшествия, и теперь офицеры полиции Коннектикута занимались сбором улик. Двое из них размышляли, как можно отодвинуть большую двуспальную кровать, которая была намертво привинчена к полу. Наконец они решили, что отвинченные болты слишком сильно изменят обстановку преступления, и велели одному из «молодых» залезть под кровать и достать оттуда пальцы жертвы.
Первое, что увидел Куинси, войдя в номер, была торчащая из-под кровати задница «молодого», который пытался дотянуться до пальцев Шелли Зэйн. Бекетт любил такие развлечения. Он любил уродовать руки своих жертв и досаждать копам. Сейчас Джим ехал где-то по шоссе и посмеивался, представляя себе фигуру салабона на четвереньках, собирающего окровавленные пальцы и старающегося сдержать рвоту.
Куинси вошел в душевую, где между стульчаком и ванной лежало на голубом плиточном полу распростертое тело Шелли Зэйн. Ее изуродованные руки были заведены за голову и повернуты ладонями вверх; все выглядело так, будто она сдавалась кому-то. Нейлоновые чулки были так сильно затянуты вокруг ее шеи, что их почти не было видно в складках кожи. В корзине для мусора Куинси заметил пустую коробку из-под поддерживающих колготок фирмы «Хэйнс». Еще Банди утверждал, что по крепости им нет равных, поэтому они незаменимы в случае, если нужно кого-то задушить. По всей видимости, Бекетт со вниманием отнесся к откровениям Банди.
Раны, нанесенные уже после смерти, были наиболее заметны на голове, как раз над линией удушения, а также на руках и ногах. Они свидетельствовали о том, что жертву подвешивали к потолку. Возле затянутых колготок лопнувшие и перетянутые сосуды превратили шею жертвы в один сплошной черно-синий синяк. Точечное кровоизлияние превратило белки ее глаз в кроваво-красные сферы.
Голова Шелли была вся в крови и ошметках серого цвета. Такие же ошметки были разбрызганы по всем стенам. Бекетт сначала задушил ее, потом бросил на пол и избил тупым деревянным предметом. Типичное убийство с особой жестокостью.
После уже тринадцати убийств ярость Бекетта все продолжала расти.
Тело Шелли Зэйн было уже обведено меловым контуром – что было необычно для столь раннего этапа сбора улик. Рядом с ними лейтенант Бертелли спускал за это шкуру с молодого офицера.
– Ты каким местом думаешь? – кричал он. – Тебя разве не учили, что на месте преступления ничего нельзя делать до тех пор, пока его не сфотографируют? И что я теперь должен говорить окружному прокурору? Что у меня есть гребаная пачка гребаных фотографий жертвы, обведенной мелом, которые ни один гребаный судья не станет рассматривать как улику?