– И как ушли из осажденного города?
– Там и инженер один с нами был в ополчении, он вывел, старой шахтой, потом болотами двое суток шли. Сунулись к фронту, да куда там! Северян кругом… на всех дорогах, на каждом мосту, разъезды, в небе скреверы снуют… В общем, пошли обратно в леса, на север. Тридцать человек в отряде было, несколько раз удачно нападали на фуражиров да обозников северян. А потом на нас начали охоту, да еще банды эти, будто с северянами заодно! Две недели в боях, две трети отряда погибло, но кое-как оторвались, вышли на деревеньку эту, моя вина… устал, измотался и без разведки сунулись, вроде с холма наблюдали – не видно врага, а нас, оказывается, ждали, вот и влипли в засаду… Ну, а дальше ты знаешь.
– Ладно… отдыхай, – Кинт посмотрел в уставшие глаза товарища, – мне как раз нужен командир для двух звеньев кавалерии, как, согласен?
– Спасибо за доверие, Кинт, согласен.
– Вот и хорошо, видишь вон того капитана, который бранится так, что белки сознание теряют?
– Вижу, – еле заметно улыбнулся Ракэ и кивнул.
– Это капитан Брэтэ, завтра займетесь с ним формированием двух полных звеньев кавалерии. А сейчас отдыхай, завтра много дел.
Засыпая, Кинт с досадой подумал, что не успел побывать в парной на ферме, и наутро запланировал помыться в неглубокой речушке, недалеко от лагеря, которая, сбегая с предгорий в степь, растекается на несколько ручьев и пополняет своими водами многочисленные болота на границе степей и предгорий.
– Сарт… Сарт, подъем! – Кинт присел над парнем. Только начало светать, и Кинт, проснувшись еще до рассвета, обошел все посты охранения, убедившись, что никто не спит и лагерь под надежной охраной, вернулся, собрал полотенце, мочало, кусок трофейного обмылка и сменное белье, пошел будить Сарта.
– Да… что? – вскочил Сарт.
– Буди северянина, пойдем к реке, помоемся, в парную-то не попали вчера, а мыться, брат, надо, иначе завшивеем.
Распугав всю живность по берегу своими вскриками, плескаясь в холодной воде, все трое помылись, затем потратили немного времени на стирку и вернулись в лагерь. К этому времени Брэтэ уже устроил всем побудку и занимался утренней сменой караула. Утро, к слову, выдалось прохладным, и уже после завтрака Григо подошел к Кинту, который занимался личными вещами, высыпав содержимое ранца на походное одеяло.
– Холодает, еще немного и зарядят дожди, а потом и зима, – Григо присел рядом, – без зимнего обмундирования долго не протянем.
– Немного потерпим, а потом северяне поделятся.
– Я бы раньше об этом подумал.
– Я бы тоже, но какие у нас есть варианты обеспечить отряд зимней одеждой?
– Ну да, других нет. Надо поручить разведке, чтобы высматривали тыловиков и обозников, северяне будут закрепляться в предгорьях, будут готовиться к зиме, вот пусть Локт и глядит в оба, выискивает для отряда новый гардероб.
– Угу… да, верная мысль, – кивнул Кинт, держа в руке маленькую серебряную брошь с красным и зеленым самоцветными камнями, которую он достал из небольшой деревянной шкатулки, – вечером со штабом обсудим.
Григо обратил внимание на то, как Кинт смотрит на эту брошь, как в задумчивости проводит большим пальцем по самоцветам, уставившись глазами в одну точку.
– Подарок?
– Что?
– Брошь.
– А, да… подарок, – Кинт убрал брошь обратно в шкатулку, – от одного хорошего человека.
– Женщина? Кто она тебе?
– Близкий и в то же время далекий человек… из прошлого…
– Ты это сказал с такой тоской в глазах…
– Нет, Григо, просто вспомнилось кое-что, хорошее, о чем не стоит забывать, что бы ни случилось.
– Ну… если хорошее, то да, забывать не нужно. Штаб после ужина?
– Да.
– Пойду тогда.
– Локт, он там, рядом с тобой разместился?
– Рядом.
– Передай ему, чтобы Стрелка не отправлял никуда.
– Хорошо. – Григо поднялся и пошел в сторону обозников.
А Кинт, перебрав вещи, собрал ранец и принялся чистить оружие.
Штабное собрание, как уже сложилось в отряде, проходило после ужина, когда бойцы отдыхали после дневной службы. Казалось бы, ни муштры, как в армейских корпусах, и прочего, а повседневных забот у бойцов хватало. Кинт выбрал тактику постоянного рейда, и в этих условиях необходимо организовать минимальный быт, поддерживать боеготовность и, самое главное – добиться слаженности от бойцов в звеньях, учитывая, что в отряде появилась определенная часть гражданских. Брэтэ и здесь оказался незаменимым человеком и командиром, с присущей ему сухостью в эмоциях и яркостью в выражениях, он постепенно делал свое дело – формировал самое настоящее боевое соединение. Кинт даже для себя отметил, что лучше, если человек бранно выражается, но при этом со всей ответственностью делает свое дело, чем, высокопарно распинаясь, не делает ничего. Григо же проявил себя как заботливый и отзывчивый командир, несмотря на все те слухи о нем, которых в свое время наслушался Кинт. Война меняет людей, становится для них своего рода экзаменом, и так сложилось, что в отряде Кинта все этот экзамен сдали успешно. Днем Кинт наблюдал, как Ракэ и Брэтэ занимались формированием двух звеньев кавалерии, они очень быстро нашли общий язык, Брэтэ даже мало бранился и улыбался… но тут все просто – для Брэтэ многолетняя служба под началом капитана Агиса была лучшей рекомендацией, а Ракэ более десяти лет прослужил в степном форту. Здесь, в лесах северных предгорий, в тылу врага, в условиях, которые для всех в отряде… да что там, для всего терратоса Аканов были чем-то новым, постигающимся с потом и кровью, эти два человека, Брэтэ и Ракэ, словно дополняли друг друга. Один – старик, который большую часть жизни отдал службе в дорожной жандармерии, жесткий, щедрый на острое словцо и знающий, как научить бойца службе, второй – молчаливый, порой занудный, но от и до знающий свое дело жандарм. Кинт благодарил небеса за то, что эти люди в этот момент времени и в этих условиях находятся рядом с ним.
– …хорошо, значит, ждем известий от разведки. – Кинт подвел черту под основной темой штаба. – Локт, а где Стрелок?
– Со звеном, позвать?
– Да, надо обсудить еще один важный вопрос.
– Сейчас приведу.
Кинт проводил взглядом Локта, достал трубку и, набив ее остатками табака из кисета, закурил и развернул карту северян.
– Садись. – Кинт указал Стрелку на место рядом с собой на настиле из жердей вокруг кострища, что успели соорудить обозники Григо. – Вижу, что человек ты опытный, воюешь хорошо, Локт о тебе неплохо отзывается…
– Кажется, сейчас мне будут рассказывать, что мне минимум нужно спасти терратос, – без единой эмоции на лице сказал Стрелок и внимательно уставился на развернутую карту.
– Ты не умничай, – нахмурился Брэтэ, – кажется ему…
– Спасти терратос – это задача не для нашего отряда, – сказал Кинт. – Сразу скажу, задача пройти через линию фронта и вернуться.
– Куда пройти? – не отрывая взгляда от карты, спросил Стрелок.
– В Латинг. Нужно дойти до Латинга, проверить там кое-что, выяснить обстановку в терратосе, поговорить с горожанами, узнать их настроение и прочее. И еще… – Кинт задумался, – еще дать телеграмму, если телеграф работает.
– Кому?
– Я напишу записку, кому, и текст телеграммы.
– Понятно, – наконец оторвался от изучения карты Стрелок, – только мне нужно сопровождение до линии фронта, один могу не дойти, банды…
– Подумаем над этим, – кивнул Кинт, – то есть ты готов выполнить такое задание?
– Готов, раз нужно.
– Хорошо, капитан Брэтэ, Григо, Локт и Стрелок остаются, остальные свободны, – сказал Кинт.
На рассвете следующего дня Стрелок и три бойца из звена Локта отправились на юг. Лазутчика снабдили некоторой суммой денег, провиантом и снаряжением.
Договорились, что по возвращению Стрелок будет ждать на ферме, хозяин которой радушно принимал отряд, а через пару недель разведчики начнут посещать ферму, примерно такой срок определили на переход Стрелка и его возвращение.
Через два дня отряд был готов выйти в запланированный рейд в сторону юго-востока, к небольшой деревушке и проходящей через нее старой торговой дороге, по которой снабжается армия северян, растянувшаяся по границе предгорий. Для бойцов, ушедших в сопровождение Стрелка, в тайнике была оставлена записка с приказом оставаться в лагере, куда отряд вернется после рейда.
Глава пятнадцатая
Рейд начался неплохо, отряд Кинта в ходе успешной засады на дороге разгромил крупный обоз северян в сопровождении отряда пехоты. Пленных не брали и никому не дали уйти, около сотни северян остались лежать на дороге, при этом отряд Кинта не потерял ни одного бойца, только одно легкое ранение, и то не боевое – один из артиллеристов в горячке боя защемил себе руку казенником. У северян, попавших под перекрестный огонь двух орудийных расчетов, не было никаких шансов, первый же выстрел картечницы из замаскированного укрытия на дороге убил и покалечил не менее двух дюжин северян, затем с противоположного склона во фланг ударило скорострельное орудие, выкашивая обоз с хвоста колонны…
Позже, когда отряд Кинта в спешном порядке собрал трофеи и покинул место засады, Григо догнал Кинта в колонне и протянул руку с болтающимися на ней жетонами гражданина терратоса, не менее двух десятков.
– Выходит, мы разбили наемников, что собирают по деревням и фермам провиант для северян. – Кинт повертел в руке один из жетонов и вернул Григо. – Припрячь их у себя, думаю, пригодится.
– Да, обоз с провиантом, – ухмыльнулся Григо, убирая жетоны в седельную сумку, – и кое у кого сегодня будет постный ужин. Не пойму я, Кинт, что побуждает наших людей служить северянам?
– Во-первых, деньги, а во-вторых… – Кинт задумался, поскреб уже изрядно отросшую бороду и добавил: – Во-вторых, терратос в упадке, люди слабы волей, не верят парламенту и решают подчиняться тем, кто сильней.
– Я тоже не особо верю парламенту… проморгать вторжение! Но мы же для северян не люди, а эти наемники лишь средство! Неужели они не понимают, что как только станут не нужны, северяне их быстро сгонят в лагеря рабов?
– Так и будет, только война пока еще идет… Следующий налет совершили на железную дорогу, недалеко от Мьента. Операция по сути своей была дерзкой и с большой долей авантюры. Под самым носом штаба северян, в двух часах езды от города, отряд Кинта, уничтожив конный разъезд, разобрал участок пути, и когда состав с севера остановился, то был атакован. Большим сюрпризом стало то, что после трех минут боя один из вагонов загорелся, а потом взорвался с такой силой, что бойцы отряда, которые вели огонь с колена, были повалены на землю взрывной волной и легко контужены. Загорелись остальные вагоны, и Кинт, не желая рисковать, приказал отряду отходить, хоть и сильно жалея об этом, так как в составе, за исключением двух пассажирских вагонов, восемь были товарными и везли боеприпасы, так необходимые северянам на фронте, но еще более необходимые отряду Кинта. От железнодорожного полотна отходили быстро, снова на юго-запад, маршем на всю ночь, с одним коротким привалом. Вечером перемещаться было опасно, над холмами на низкой высоте, буквально задевая крыльями верхушки деревьев, стали кружить скреверы, их гул действовал на нервы, с каждым их приближением по колонне разносилась команда: «С дороги!»… Однако груженые повозки не так просто спихивать с колеи в лес, и отряду все-таки досталось – один из пилотов северян все же рассмотрел движение по лесной дороге, скревер снизился и произвел выстрел. Крупной картечью перебило ноги лошадям и повредило повозки. Несколько человек были смертельно ранены, слишком серьезные, безнадежные ранения наносят картечницы скреверов. Наконец отряд, забившись в чащу, спрятался и, дождавшись темноты, двинулся дальше. За ночной переход удалось уйти достаточно далеко, и ранним утром, не разжигая костров, отряд сделал привал, а через два часа звериными тропами выдвинулся в сторону Рыжего холма. Повозки пришлось оставить, высвободившихся лошадей навьючили, да и отряд, кроме двух звеньев кавалерии Ракэ и разведчиков, спешился, нагрузив своих лошадей. К вечеру и люди и животные вымотались, Рыжий холм был уже виден, но до него оставалось не менее пяти часов пути, и Кинт отдал приказ вставать на ночлег.
Промозглым осенним днем господин Тьетэ принимал на железнодорожной станции уже третий эшелон из столицы. На станцию воздухоплавания также причаливали один за одним транспортные дирижабли, а в степи близ города приземлились два десятка скреверов… Да, кое-что произошло – группа армейских генералов и некоторые офицеры тайной жандармерии взяли власть в терратосе Аканов в свои руки. Парламент был распущен, гильдии лишены возможности управлять терратосом. К сожалению, произошло это слишком поздно, и группе генералов все же пришлось считаться с представителями гильдий. К осени терратос Аканов фактически распался на пять провинций – Западную, Восточную, Степную, Южную и Северную, которая уже как отрезанный ломоть и под пятой северян. Военному правительству, пришедшему к власти, хватило разума не начинать войну внутри терратоса, со всеми провинциями были заключены соглашения, которые еще аукнутся, а пока – пока армия получила снабжение и была проведена мобилизация. Южные провинции поставляли продовольствие, восточные уголь и руду, а на западе город-завод Майнг, сражающийся при нехватке ресурсов и давно не получавший пополнения для войск, снова заработал на полную мощность, и первая задача армии – отсечь наступающие на Майнг полчища северян, которые вот-вот замкнут кольцо окружения, и тогда исход войны и судьба терратоса Аканов будут предрешены.
– Вы начальник станции? – К Тьетэ, у которого в руках был набор цветных вымпелов, свисток на цепочке, то есть все атрибуты станционного управляющего, подошел высокий мужчина, с осанкой, как у телеграфного столба. Тонкие «тараканьи» усы, форменный котелок, форменное же пальто с синим отворотом, подпоясанное широким ремнем с пистолетной кобурой, и черный кожаный саквояж в руке.
– Начальник станции сбежал из города, когда начались беспорядки и бунты рабочих ячеек.
– А вы тогда, простите, кто? – Офицер тайной жандармерии заложил руки за спину, его пенсне блеснуло, и двое жандармов, сопровождавших его, также пристально посмотрели на Тьетэ.
– Я начальник депо, представитель северо-восточного треста железных дорог.
– Ага, вы-то мне и нужны, господин Тьетэ!
– Он самый, а вы, простите…
– Начальник контрразведки армии терратоса, полковник Морес Таг.
– Контрразведки? Но… но я с самого начала войны делал все, что мог…
– Не волнуйтесь, кто и что делал с начала войны, мы будем выяснять позже. – Морес снял пенсне и убрал его в футляр. – Вам знакомо имя Кинт Акан?
– Конечно! Это начальник службы охраны нашего треста. – Тьетэ с недоверием и возмущением посмотрел на полковника. – Вы что, думаете, Кинт служит северянам?
– Успокойтесь, господин Тьете. – Морес вздохнул и спросил: – Где мы можем с вами побеседовать без лишних ушей?
– У меня в депо…
– Тогда идемте.
– А как же станция?
– Сегодня это последний состав.
– Ну, хорошо, – все еще с недоверием Тьетэ посмотрел на полковника, – пешком недалеко.
Тьетэ привел Мореса в свой кабинет, двое жандармов остались снаружи конторы управления депо с явным намерением никого не впускать, пока полковник не закончит беседу. Пройдя в кабинет, Морес осмотрелся, поставил саквояж на стол, расстегнул пояс с кобурой, снял пальто и котелок и, повесив их на вешалку у двери, присел на стул, напротив стола Тьетэ, за которым хозяин кабинета уже сел в кресло в ожидании разговора.
– Я получил странную телеграмму, – Морес достал из кармана лист бумаги с наклеенной на него телеграфной лентой, – вот, хотите прочитать?
– Это касается Кинта?
– Судя по тому, что телеграмма была послана мне, через моего связного в столице, то отправлена она от его имени, и отправлена из Латинга.
– Когда?
– Три недели назад, – Морес протянул Тьетэ телеграмму над заваленным бумагами и чертежами столом, – и обратите внимание на приписку в конце.
Тьетэ взял телеграмму.
– Читайте вслух…
«Мой отряд действует в тылу северян близ Мьента и вдоль северного торгового тракта, совершаем налеты на обозы, как можем, сражаемся с врагом. Мне неизвестна обстановка в терратосе, как политическая, так и положение на фронте, пробиться на юг не могу, только потеряю людей, но мне и моему отряду придаст сил любая информация от вас об обстановке на фронте. То, что я слышу от пленных офицеров и солдат северян – однобоко. Теперь о том, что может вас заинтересовать, если вы все еще в должности. В Мьенте штаб фронта северян, на холмах вдоль границы предгорий северяне располагают артиллерию, строят укрепления и форты, похоже, северяне настроены заполучить предгорья навсегда. В таких условиях война затянется, мой отряд готов действовать и дальше, но мы воюем трофейным оружием, боеприпасы и снаряжение берем с боя. С провиантом иногда помогают немногочисленные фермеры, что остались в холмах далеко от дорог. Я думаю, вы найдете способ известить меня о получении телеграммы и о готовности встретиться, и как только я получу это известие от вас, то через неделю буду ждать, на месте, где закончилась моя экспедиция. Надеюсь, что действия моего отряда не были напрасны, и мы будем нужны терратосу.
Кинт Акан
Если встреча состоится, передайте Кинту, что бойцы сопровождения погибли, прикрывая мой проход через болота. Во флигеле ждал три дня, никого не застал, а сам дом частично сгорел.
Стрелок».
– Это что еще за стрелок? – спросил Тьетэ, оторвавшись от листа бумаги, а потом, шевеля губами и нахмурив брови, еще раз перечитал, но уже про себя.
– Предполагаю, что этот Стрелок был послан Кинтом через фронт лазутчиком. А что за флигель?
– Там жила девушка Кинта, считайте, невеста, – грустно ответил Тьетэ, – она из Тека, Кинт смог ее с подругой отправить в Латинг на последнем дирижабле с ранеными. Они жили тут какое-то время, я помогал, как мог… а потом, когда гарнизон ушел к фронту, в город стали проникать банды, начались бунты, и девушки пропали. Ни записки, ничего…