— Да. — Том явно не испытывал радости от того, что оказался меж двух огней, но Иветт сейчас не могла позволить себе обращать внимание на чьи-то чувства, кроме собственных.
— И он по-прежнему живет вместе со всеми? Хорошо, что дом большой. Но три семьи под одной крышей…
— Почему три? — искренне удивился Том.
— Ну а сколько же? Ведь и Фил и Ричард женаты…
— Дик — нет, — выпалил Том и внезапно осекся, заливаясь краской. — Дело в том… — Он повернулся к брату. — Разве ты не сказал Иветт?
— Нет, — буркнул Дик и, холодно глядя на Иветт, пояснил: — Ширли покинула Олтамахо некоторое время назад. Теперь она живет в Майами, насколько мне известно. Я удовлетворил твое любопытство?
Но Иветт была чересчур удивлена, чтобы произнести хоть слово.
Удивлена? О нет — сражена наповал! Чего-чего, но такого она никак не ожидала, ведь сам Джон Доул прочил Ширли в жены своему старшему сыну! Иветт знала о существовании этой девушки, которая была влюблена в Дика еще со школьных времен. Да Ширли и не делала из этого секрета: она любила Дика безумно и готова была ради него практически на все. Зачем же она сбежала, после того как наконец заполучила его? Что случилось?
Иветт ломала голову, но безрезультатно. Ситуацию мог прояснить только Дик. Иветт сознавала, что рискует, настаивая на продолжении этой темы, но любопытство взяло верх. Естественный вопрос сорвался с ее губ:
— Вы развелись?
— Да. Надеюсь, у тебя больше нет вопросов? В конце концов это тебя не касается.
Еще как касается! — подумала Иветт. Приехала бы я в Олтамахо, если бы знала, что Ширли здесь нет, а следовательно, нет и преграды между мной и Диком? Зато теперь не кажутся странными многие фразы Мэдж!
— А Мэдж… Мэдж знала? — Иветт просто не могла удержаться от вопроса.
— Я сказал, хватит об этом! — прорычал Дик.
— Но как…
— Черт! — Он обхватил голову руками. — Какое это имеет значение? — Чуть успокоившись, он продолжил: — Конечно, она знала. Это не секрет!
— Тогда почему она не сказала мне?! — горячо воскликнула Иветт, и тут же пожалела об этом, заметив, с каким сарказмом взглянул на нее Дик.
— Кто знает… — Он усмехнулся, наслаждаясь ее растерянностью. — Может, боялась, что ты бросишься утешать меня?
Пальцы Иветт вцепились в кожаную обивку сиденья, но на этот раз она подумала, прежде чем ответить.
— Возможно, я бы и сделала это, — пробормотала она, чем явно сбила Дика с толку. — Ты в самом деле нуждался в утешении?
— Может быть. Но не в твоем, — отрезал он. — Когда мне нужна женщина, я в состоянии получить ее.
— Совсем как твой отец, — спокойно парировала Иветт, поморщившись от внезапной боли, и, поняв, что следует сделать паузу, откинулась на спинку сиденья.
Она постаралась не сосредотачиваться на неприятном и болезненном ощущении, которое вызвали в ней слова Дика. Несмотря на всю свою решимость, Иветт пришлось признать, что оказалась более тонкокожей, чем ее бывший муж.
Свинья! — в сердцах выругалась она, найдя, однако, в этом странное облегчение. Ничтожество! Подонок! Да и я тоже хороша! Какого черта я потащилась в Олтамахо, вместо того чтобы отдыхать на Ямайке? Какое мне дело до Дика и его семейки?!
Горечь и обида настолько захватили Иветт, что она не заметила, как они проскочили Дариен, и очнулась только тогда, когда ее глаза уперлись в надпись на воротах: «Олтамахо. Частное владение».
Когда машина въехала на территорию поместья, легкая дрожь охватила все ее существо. Я здесь! В Олтамахо! Там, где, как я поклялась, ноги моей больше не будет!
Иветт постаралась успокоиться. Появиться в доме в таком состоянии? Ну нет! Ничего хуже не придумаешь! Следует собрать волю в кулак, прежде чем предстать перед семьей Дика. Она больше никому не позволит поставить ее в глупое положение.
«Форд» ехал к дому по старой дубовой аллее. Столетние дубы, обильно поросшие мхом, который придавал деревьям жутковатый вид, делая их похожими на привидения, предстали перед ее взором. А ночью, вспомнилось Иветт, когда густой туман поднимался с реки, окутывая дом и сад белесой таинственной дымкой, — деревья выглядели так романтично… И мы с Диком занимались любовью на поросшей шелковистой травкой земле…
Иветт глубоко вздохнула и выпрямилась. Нашла время предаваться воспоминаниям! Тогда я была непростительно глупа, верила, что любовь способна победить все. И к чему привела моя глупость?
Машина миновала загон для лошадей, и Иветт подумала, что в Олтамахо мало что изменилось после ее отъезда. Живя здесь, Иветт не принимала участия в управлении хозяйством. Как жена Дика, она имела право жить в доме, имела свое место за столом наряду с прочими членами семьи, но в чем-то еще, кроме этого, ей было отказано. Джон Доул и его сыновья руководили работами на плантациях, а миссис Доул правила домом. Элис Доул не нуждалась ни в чьей помощи, и меньше всего в помощи особы, на которой, вопреки их желанию, женился старший сын.
Легкая дрожь пробежала по спине Иветт. Как она могла забыть те унижения, которые терпела от свекрови, ее мелочные придирки и подлость, о чем Дик и понятия не имел?
Воспоминания душили Иветт. Ее семья приняла Дика без всяких оговорок. И это притом, что Иветт оставляла свой дом, свою страну. Родители приняли ее выбор, они видели, что Дик любил ее, и уважали право Иветт на самостоятельное решение. Что говорить, им было бесконечно тяжело расстаться с дочерью, но они были великодушны.
Чего не скажешь о семье Дика… С самого начала у Иветт не осталось сомнений в их неприятии выбора старшего сына, хотя поначалу Дик делал все, чтобы защитить молодую жену от малейшего проявления несправедливой критики. Однако когда его не было поблизости, она была уязвима, как мышонок, оказавшийся в лапах кота. Никогда раньше Иветт не приходилось сталкиваться с подобным проявлением антагонизма, а Элис Доул не упускала ни одной возможности, чтобы унизить невестку.
Даже воспоминания доставляли Иветт невыносимую боль, что уж говорить о том, каково ей, юной и неопытной, было жить в этом доме!
С трудом подавив негодование, Иветт твердо решила, что на этот раз все будет по-другому. Она не хотела приезжать сюда, ее попросили об этом. И теперь, слава богу, она независимая женщина, а не безоглядно влюбленная девушка, лишенная жизненного опыта.
Иветт спросила себя, а не было бы разумным посоветоваться с матерью, прежде чем отправляться в Олтамахо? И не совершила ли она роковую ошибку, не сделав этого?
Когда за изгибом дороги показался дом, выкрашенные белой краской стены и веранды которого живописно смотрелись на фоне голубого безоблачного неба, нервы Иветт натянулись как струна. Что ждет ее?
Навстречу машине бросилась свора английских гончих, и в душе Иветт шевельнулось неприятное чувство. Все это она уже видела. Когда? Ну конечно, в тот день, когда Дик впервые привез ее сюда. Как и тогда, из дома никто не вышел. Иветт усмотрела в этом дурной знак.
Неужели все повторится?
«Форд» еще не остановился, а Дик уже открыл дверцу и через секунду выскочил из машины. Отогнав собак, он повернулся, чтобы помочь Иветт, и как раз в этот момент высокая, хорошо сложенная женщина показалась на веранде.
У Иветт неприятно засосало под ложечкой. Элис Доул совсем не изменилась. Она была так же внушительна, ее величественная фигура по-прежнему была облачена в платье в мелкий цветочек — неизменный рисунок, который Элис предпочитала всем остальным, — длинные волосы заплетены в косу и уложены короной на голове.
— Ричард! — воскликнула Элис, полурадостно-полуукоризненно. — Слава Всевышнему, ты дома!
— Что?! — Дик, перепрыгивая через ступени, бросился на веранду, где стояла его мать. — Что-то случилось?! Отец…
— Нет-нет. Он все так же… — обняв старшего сына за плечи, Элис Доул покачала головой, и ее глаза заволокло слезами. — Просто, когда ты не появился вчера, я начала волноваться…
Дик позволил матери заключить его в объятия, а Иветт уловила триумф во взгляде бывшей свекрови, который та бросила на нее. Когда-то тебе удалось оторвать Дика от семьи, говорил этот взгляд, но, как видишь, у тебя нет шансов сделать это снова.
Нет? — хмуро подумала Иветт, вытаскивая из багажника свой чемодан. Ну, это мы еще посмотрим, старая карга! Еще увидим, кто будет смеяться последним!
Иветт была так погружена в свои мысли, что даже не заметила, как Том поспешил к ней на помощь.
— Позволь мне, — сказал он, без усилий подхватив тяжелый чемодан, и Ив выдала свою самую обаятельную улыбку, учитывая, что и Дик, и Элис смотрят на нее.
— Спасибо, дружок, — поблагодарила она Тома. — Я и забыла, что ты такой сильный. — Она тронула его бицепс кончиком пальца.
— Сила есть, ума не надо, — процедил Дик сквозь зубы и, высвободившись из материнских объятий, подошел к Тому, который покраснел от натуги. Взяв из рук брата чемодан Иветт, он бросил на нее холодный взгляд и буркнул: — Пойдем, я покажу тебе твою комнату.
Которую выбрала для меня твоя мамочка, с неприязнью подумала Иветт. В этом доме никто и никогда не мог и шага ступить без разрешения Элис.
Поднимаясь за Диком по ступеням на веранду, где по-прежнему стояла Элис, Иветт подумала, что неплохо бы отлепить от груди влажную ткань блузки, дабы не шокировать и без того недоброжелательную к ней хозяйку, но потом решила наплевать на мнение Элис. Иветт знала, что у нее очень красивая грудь, и ничего страшного, если соски вырисовываются под тонкой тканью. И Том, очевидно, оценил это — вон как округлились его глаза!
Но все равно Иветт было нелегко встретиться лицом к лицу с женщиной, которая сделала все, чтобы разбить ее счастье. Это требовало определенной смелости. Как ни старалась, Иветт так и не смогла забыть день, когда стояла на этой самой веранде в день своего отъезда, и до сих пор помнила страх и боль, которые теперь всегда будут ассоциироваться у нее с этим моментом.
Но это было давно. А теперь? Теперь все по-другому! Оказавшись лицом к лицу с Элис, Иветт поняла, что это именно так. Элис, похоже, тоже это поняла, но не смогла отказать себе в удовольствии уколоть бывшую невестку:
— Иветт, можно подумать, что ты умираешь от жары.
— Да… Я жду не дождусь, когда смогу стянуть эти проклятые джинсы.
— Не сомневаюсь. — Криво усмехнувшись, Элис бросила на Дика многозначительный взгляд. — Если ты потерпишь секунду, я велю Рут показать тебе твою комнату.
— Но Дик сказал, что проводит меня… — Иветт изобразила растерянность. — Ведь так, дорогой?
— Да, — буркнул он и взялся за ручку входной двери. — Надеюсь, нам не грозит повторить наши ошибки…
— Разумеется, — согласилась Иветт, и в расчете на Элис игриво добавила: — Но я могла бы разделить с тобой ванную комнату, милый…
— Не думаю, что кому-то из вас было бы приятно вспоминать прошлое. Уж по крайней мере, не Дику, — тут же бросилась на выручку сыну мать.
Дик легонько подтолкнул Иветт к одной из двух лестниц, которые, огибая холл, вели наверх, где располагались жилые комнаты.
— Попридержи язык, — прошипел он уже на лестнице, — не то мне придется силой заткнуть тебе рот.
7
Иветт никак не могла заставить себя выйти из-под душа. Боже, до чего же хорошо снова ощутить прохладу! Она медлила, не решаясь выйти во влажную духоту вечера.
Чудовищная жара Джорджии совсем доконала ее, а через пятнадцать минут ей предстоит спуститься вниз и принять участие в семейном ужине.
Иветт вздохнула и, закрыв кран, шагнула на выложенный мраморными плитами пол. Завернувшись в огромное белоснежное полотенце, закрывшее ее от груди до лодыжек, Иветт направилась в спальню, за окнами которой бархатная темнота ночи оживала таинственными шорохами и звуками.
Увидев себя в зеркале, которое занимало добрую треть стены, она с досадой подумала, что выглядит не лучшим образом. А все из-за жары, усталости, и от безнадежности увидеть хоть одно дружелюбное лицо.
Услышав стук в дверь, Иветт затаила дыхание, но, услышав, как кто-то зовет ее по имени, успокоилась. Голос был определенно женским и казался знакомым. Иветт бросилась к двери и так резко потянула ее на себя дверь, что девушка, которая стояла по другую сторону, почти упала в комнату.
— Ив! — воскликнула она радостно. — О, дорогая! Не могу поверить…
— Лиз! — придерживая на груди полотенце, Иветт пыталась противостоять бешеной атаке пятнадцатилетней сестры Дика. — Как же я рада видеть тебя!
— Я тоже. — Лиз порывисто обняла ее и, отступив на шаг, взглянула на Иветт с нескрываемым удовольствием. — Ты надолго?
Это был вопрос, над которым Иветт не хотелось задумываться, поэтому она сменила тему.
— Как Нэнси? А Майк? Ох, как же ты выросла!
— Время летит. — Лиз беззаботно пожала плечами и состроила уморительную гримасу. — Нэнси есть Нэнси. А Майк… во всем подражает Дику.
Иветт понимающе кивнула. Нэнси и Лиз были близнецами, но, как ни странно, их отношения не отличались особой теплотой. Майк был самым младшим в семье и обожал старшего брата.
— Я думаю, ты знаешь о папе, — продолжала Лиз, когда Иветт закрыла дверь. — Он очень болен.
— Да, я знаю. Мне очень жаль.
— Правда? — Лиз пытливо заглянула ей в лицо. — Но ведь ты никогда не любила его?
— Да, — согласилась Иветт, — он не из тех людей, кого легко полюбить.
— Почему? Знаешь, папа считает, что я должна поступить в колледж.
— Мне это кажется разумным.
— Но, Ив, я не хочу в колледж! Пусть Нэнси поступает, она у нас настоящий академик. А я хочу выйти замуж.
— Что?! — Ив не могла скрыть изумления.
— Да, замуж. На следующий год… когда мне будет шестнадцать.
— Значит, у тебя кто-то есть на примете?
— Конечно. — Лиз потупилась, а потом смело взглянула Иветт в глаза. — Помнишь Дэна Треверса? Ты еще помогала его матери…
— Я помню Дэна.
Треверсы были бедняками, занимавшими крохотную лачугу на краю поместья. Безил Треверс работал на конюшне до тех пор, пока его пристрастие к выпивке и терпение хозяина не пришли в противоречие. В конце концов Джон Доул выгнал Безила. Никто в округе не осудил Джона за этот поступок. Все знали, что Безил мерзавец, который напропалую глушит виски и смертным боем бьет детей и жену.
К Пегги Треверс Иветт испытывала искреннюю жалость. Похожая на мышку, еще нестарая, она была матерью четырех детей и, хотя и боялась своего неуправляемого мужа, продолжала жить с ним.
Иветт, пытаясь найти себе хоть какое-то дело и поменьше бывать дома, проводила много времени в клинике, если можно было назвать так скромный домик, оборудованный для оказания первой помощи. Здесь пригодились скудные медицинские познания Иветт, а скорее — доброе сердце и желание помочь людям. Иветт тайком снабжала Пегги Треверс противозачаточными таблетками и радовалась, замечая, что мало-помалу Пегги, истощенная постоянными беременностями, расцвела.
Дэн был старшим ребенком в семье и, слава богу, ни в чем не походил на своего отца. Иветт прикинула, что сейчас ему лет шестнадцать-семнадцать. Было бы несправедливо осуждать Дэна за его происхождение, но Иветт абсолютно точно знала, что у парня нет никаких шансов: Доулы никогда не одобрят выбор Лиз.
— Почему ты так смотришь на меня? — спросила девушка, видимо, заподозрив неладное. — Думаешь, я слишком мала? Нет. И никто не заставит меня поехать в колледж, если я не хочу.
Иветт поняла, что Лиз слишком молода, чтобы задумываться над такими вещами, как социальное неравенство.
— Давай не будем загадывать, — осторожно заметила она, — кто знает, что будет с нами в следующем году. Может, ты еще изменишь свое решение.
— Ни за что! Иветт, ты не поговоришь с Диком обо мне и Дэне? Он никогда не слушает меня, но, я уверена, тебя выслушает.
Иветт рассмеялась.
— Дик едва ли станет слушать, что бы я ни сказала.
— О нет, Иветт! Дик, если папа… умрет, станет здесь главным и будет принимать решения.
Иветт тяжело вздохнула.
— Думаю, стоит отложить этот разговор. Мне еще нужно посушить волосы и одеться к ужину. Позволь мне подумать об этом. Хорошо? А теперь иди.
Лиз звонко чмокнула ее в щеку и вприпрыжку побежала к дверям.
— Я так рада, что ты вернулась! Я знаю, теперь все уладится, вот увидишь!
Хотела бы и я быть оптимисткой, думала Иветт, подставляя волосы под горячие струи фена. Она надела длинную свободную блузку из кремового атласа и черные шелковые брюки, легкие босоножки на высокой шпильке.
Конечно, она опоздала. Даже если бы не приход Лиз, у Иветт и так было времени в обрез, чтобы успеть к назначенному часу. Вся семья ждала ее в библиотеке. Несмотря на то, что прошло более трех лет, как она оставила Олтамахо, ничего не изменилось. Иветт точно знала, где найдет всех, и не ошиблась. Даже слегка затхлый запах книг был все тот же. Когда она вошла, все, как по команде, уставились на нее.
— Прошу простить меня. Надеюсь, я не заставила вас ждать слишком долго.
Одарив всех присутствующих умиротворяющей улыбкой, она заметила главу семьи. Джон сидел в инвалидной коляске, и достаточно было беглого взгляда, чтобы понять: Дик не преувеличивал, когда говорил, что его отец смертельно болен. Скелет, обтянутый кожей, — иначе не скажешь.
Иветт пришла в легкое замешательство. Она не знала, что сказать… Джон по всей видимости ждал от нее каких-то слов, но она чувствовала, что не может произнести ни звука. Ее глаза скользнули по другим членам семьи. Фил, из братьев второй по старшинству после Дика, стоял рядом с худощавой женщиной с резкими чертами лица. Наверное, его жена, подумала Иветт, чувствуя на себе ее холодный взгляд. Эта-то уж точно нашла общий язык с Элис, решила Иветт. Она заметила, что Лиз и Том рады ей, лицо Нэнси выражает полное безразличие, а Майк был слишком мал, чтобы принимать его в расчет. На Дика Иветт старалась не смотреть. Она перевела взгляд на Элис. Мать Дика, казалось, и не пыталась скрыть агрессивное неприятие бывшей невестки.