11
Как жаль, что вместо этой главы я не могу приложить к роману DVD с моим трехминутным телесюжетом! И потому вот вам его покадровая запись, включайте воображение!
Кадр № 1. Украинская телехроника: панорама по хатам украинского села… строительство свинарника… угрюмые лица двух парней, вкалывающих на этом строительстве… панорама по их фигурам и наезд камеры на кандалы у них на ногах… Дойка коров в другом селе… молодой парень доит корову… ПНР по его фигуре и наезд камеры на его кандалы на ногах…
Голос за кадром: Восемнадцатого травня сього року российскими войсками було высаджено десант… (Голос украинского микшируется, вступает голос русского диктора.) Это украинская кинохроника, сюжет киевского телевидения. Он сообщает, что восемнадцатого мая этого года российский десантный вертолет сбросил своих десантников в болото Верпы Полесья. Местные сельчане выловили их и приспособили на строительстве свинарников и дойке коров…
Кадр № 2. Отъезд камеры от переносного 3D-экрана в ангаре аэродрома в Гостомеле. Панорама на десантников 62-й парашютно-десантной дивизии, которые смотрят эту украинскую кинохронику – своих товарищей в плену у украинцев Полесья. Наезд на крупные планы этих десантников…
Кадр № 3. Кабинет командира дивизии. Генерал Рудняк, дважды Герой России, на крупном плане, гневно:
– Мы высадили ребят на болото?! Это вранье! Вертолет был сбит, он раскололся в воздухе, и ребята падали куда попало. Мы считали всех погибшими. Если шестеро выжили, это счастье!
Кадр № 4. Ночь, дождь, три роты десантников выстроились перед тремя вертолетами Ми-68. Генерал Рудняк, одетый, как и они, в маскировочную болотно-зеленую форму, обращается к десантникам:
– Мужики! Я лечу с вами, потому что мы, десантники, своих не бросаем, и вы должны знать, что ваш командир никогда вас не бросит, чего бы это ему ни стоило. Вам ясно?
Панорама на десантников. Сто двадцать десантников громко:
– Ясно, товарищ генерал!
Генерал:
– По машинам!
Кадр № 5. Три десантных Ми-68 поднимаются в ночное небо. Музыка.
Кадр № 6. В салоне одного из Ми-68. Сорок десантников сидят четырьмя рядами, панорама по их лицам… Музыка напряжения.
Кадр № 7. Карта Киевской и Житомирской областей. Пунктир движется по маршруту полета вертолетов – сначала на север от Гостомеля к белорусской границе, затем круто на запад вдоль границы с Белоруссией и еще один поворот на юг, прямо к Полесью в Житомирской области. Тревожная музыка.
Кадр № 8. В ночной темноте вертолеты снижаются…
Кадр № 9. Кабина вертолета. Пилот включает аппаратуру подавления местной радиосвязи и Интернета…
Голос за кадром: Подавив местную радиосвязь и Интернет, десантники высаживаются на окраине села Верпы…
Кадр № 10. Вертолет садится, из него по откидному трапу выскакивают первые двадцать десантников и скрываются в темноте… Вертолет чуть поднимается и на бреющем полете летит дальше… Тревожная музыка…
Кадр № 11. Вертолет садится у соседнего села, из него по откидному трапу выскакивают еще двадцать десантников и бегут в темноте к ближайшим хатам… Камера бежит вместе с ними… Учащенное дыхание бегущих… Тревожная музыка…
Кадр № 12. Из хаты выскакивает мужик в нижнем белье и с карабином в руках…
Кадр № 13. Лазерный луч ослепляет мужика… Фигура десантника набрасывается на него, выбивает карабин, валит на землю, связывает руки за спиной и тащит к центру села…
Кадр № 14. То же самое происходит у другой хаты… третьей… Из этих хат выскакивают женщины, бегут за десантниками и своими связанными мужиками, кричат:
– Шо вы робите? Куды вы их?..
Кадр № 15. Зависший над селом вертолет включает прожектор. Яркий сноп света освещает центр села, где в окружении десантников стоит десяток связанных украинских мужиков и орущие женщины.
Генерал Рудняк в мегафон:
– Тихо! Внимание, бабы! Мы ничего им не зробим. Мы их отпустим, якшо вы отдадите нам наших хлопцив-десантников. Понятно? Це мий ультиматум: или мы зараз увезем в полон ваших мужиков, или вы отдаете нам наших пленных десантников. Я даю вам одну хвылыну. Якшо через хвылыну не буде моих парней, сажаю ваших мужиков у вертушку и везу у Россию. Усе! Время пошло!
Кадр № 16. Бабы бросаются куда-то в темноту и через несколько секунд тащат двух полуголых и обросших пленных, у пленных кандалы на ногах…
Кадр № 17. Генерал Рудняк бабам:
– Це не уси! Мени треба шесть!
Бабы:
– Ни! У нас тильки два! Бильше нема!
Рудняк:
– А где еще?
Бабы:
– Та у сосидей шукайте!
Рудняк в рацию:
– Я первый! Я первый! Второй, сколько у тебя? Понял. Третий, сколько у тебя? Понял. (Своим десантникам.) Все есть. (В рацию.) Вертушкам садиться!
Кадр № 18. Вертолет садится, десантники несут к нему двух своих товарищей в кандалах… На ходу кутают в свои камуфляжные робы…
Кадр № 19. Три вертолета поднимаются в ночное небо и растворяются в нем… Победная музыка…
Кадр № 20. Гостомель, аэропорт, раннее утро. Три вертолета садятся… Весь состав 62-й парашютно-десантной дивизии встречает бывших пленных и их освободителей… десантники обнимают освобожденных и несут их на руках… кричат: «Качать генерала!»…
Голос за кадром: Сегодня все шестеро наших десантников вернулись в свою дивизию…
Титр:
«Производство Киевской телестудии “1+1”.
Оператор и режиссер Антон Пашин».
Вот такой сюжет был показан 27 сентября 2024 года в утренней программе новостей Первого российского канала.
Мне остается добавить, что в числе шестерых освобожденных был, слава богу, мой сын Игорь.
12
«Ах, страшная страна Украина!» – писал мой любимый Михаил Булгаков в своей «Белой гвардии». Глядя на своего сына и его пятерых товарищей по плену в Полесье, я могу повторить эти слова. Нет, они ничего не рассказывали. Нестриженые, обросшие бородами и худые донельзя, просто скелеты с гниющими кровавыми ранами на ногах (в дивизии им сбили кандалы), они угрюмо молчали и когда их осматривал дивизионный врач… и когда их брили и стригли после душа… и когда в санчасти отпаивали куриным бульоном… и когда я сказал своему Игорю:
– Ну, ты навоевался?
Тут в санчасть зашел генерал Рудняк.
– Меня срочно вызывают в Киев, в штаб армии. Разнос будет страшный! – сказал он мне и улыбнулся: – Но твой сюжет, похоже, сработал – мне уже звонили от самого Эрнста, просят интервью, потому что страна требует наградить всех участников операции. Мы провели ее без единого выстрела!
Назавтра, 29 сентября, 62-я десантная дивизия имени Государственной думы в полном составе и под руководством генерала Рудняка покинула Гостомель и улетела в Красноярск. А шестеро освобожденных, включая моего сына, были в сопровождении врача спецрейсом отправлены под Москву, в Черноголовку, в Центральный реабилитационный центр Министерства обороны РФ.
13
Новости с Дальнего Востока шли самые противоречивые. То сообщали, что китайцы под видом учений уже собрали у нашей границы восемнадцать танковых и десантных дивизий, то передавали заявление «Газпрома», что в случае нарушения китайцами нашей границы мы немедленно отключим газопровод «Сила России», и весь север Китая останется без газа как раз перед наступлением зимних холодов.
На Украине тоже не было спокойствия – ежедневно в провинции, а то и в самом Киеве партизаны и подпольщики устраивали диверсии, поджигали военные склады, взрывали административные здания и убивали наших офицеров и своих коллаборационистов.
В этой обстановке нервозности и постоянного напряжения мы на своем телевидении днем по-прежнему лепили умиротворяющие телепрограммы со старыми советскими комедиями и мелодрамами вроде «Москва слезам не верит» и «Любовь и голуби», а по вечерам монтировали свой документальный шедевр «2024». Только не спешите обвинять меня в хвастовстве. Архивного драматического и даже трагического киноматериала было такое количество, что даже самый тупой и бесстрастный робот всё равно смонтировал бы потрясающий душу шедевр, и зачастую мы часами спорили: включать или не включать те или другие кровавые кадры, или как смягчить впечатление от тех или иных убийственных эпизодов.
В этой обстановке нервозности и постоянного напряжения мы на своем телевидении днем по-прежнему лепили умиротворяющие телепрограммы со старыми советскими комедиями и мелодрамами вроде «Москва слезам не верит» и «Любовь и голуби», а по вечерам монтировали свой документальный шедевр «2024». Только не спешите обвинять меня в хвастовстве. Архивного драматического и даже трагического киноматериала было такое количество, что даже самый тупой и бесстрастный робот всё равно смонтировал бы потрясающий душу шедевр, и зачастую мы часами спорили: включать или не включать те или другие кровавые кадры, или как смягчить впечатление от тех или иных убийственных эпизодов.
И вот в один из вечеров, как раз в разгар наших споров у меня на столе зазвонил рабочий телефон. Не ожидая ничего экстраординарного, я ответил:
– Алло, майор Пашин.
– Салам! – сказал знакомый голос. – Чем занимаешься?
– Тимур? Ты здесь? В Киеве?
– Нет. Я, слава Аллаху, у себя в кабинете. Мне только что мой ассистент по кинохронике принес твой сюжет про спасение русских пленных. Так я тебя нашел. Паздравляю – ты теперь президент киевского телевидения! Но у меня к тебе дело. Очень важное.
– Слушаю…
– Твой друг развязал.
– В каком смысле?
– Ну, в каком? – Голос Тимура стал раздраженным, все-таки минута этого разговора стоила ему десять тысяч долларов. – В каком завязал, в таком и развязал! Третий раз после запоя под капельницей лежит. Не знаю, что делать.
– А он уже смонтировал фильм для Сафонова?
– Нет! Говорит, без тебя ничего не может, и потому запил. А тебя даже в Интернете нет…
И я тут же понял подоплеку этого звонка. Серега из оператора стал режиссером, но без сценария никакой режиссер работать не может, и Серега сорвался, ушел в запой, а Закоев приказал своим ассистентам искать меня там, где он и Акимов меня оставили, – в 2024-м. Мой сюжет по Первому каналу об операции в Полесье вывел их на меня. Я усмехнулся и сказал в телефон:
– А ты можешь прислать Серегу сюда?
– Нет. Но могу отправить в две тысячи четырнадцатый. А уйдет он там снова в запой или прилетит к тебе…
– Скажи ему, он мне нужен – я заканчиваю монтаж фильма «Двадцать двадцать четыре».
– Правда? – обрадовался Тимур, забыв, мне кажется, даже о секундомере на своих часах. – Заканчиваешь? Скажи: клянусь!
«Так вот в чем корень! – тут же понял я. – Закоева беспокоит вовсе не запой Сереги, а необходимость, если фильма не будет, вернуть деньги генералу Сафонову!»
– Тимур, у тебя осталось шестнадцать секунд. Акимову и мне в две тыщи четырнадцатый год появляться без фильма нельзя – тут же загребут за побег из СИЗО! А здесь мы с ним через неделю закончим фильм. И кто-то же должен вытащить меня отсюда назад, в Прошлое. Пусть он захватит мой телепортатор.
– Слушай, Антон, ты – гений!
– Это ты мне уже говорил…
– Нет, клянусь Аллахом, мне еще во ВГИКе гаворили, что ты гений! Но…
– Но ты не знал, что до такой степени, – сказал я, и Тимур дал отбой. Я даже не успел спросить его об Алене…
14
«Действительно, – подумал я, – а почему меня нет в Интернете? С тех пор как украинские “неуловимые” лишили меня айфона, я не заходил в свой почтовый ящик ни в Интернете, ни в скайпе. Хотя, с другой стороны, кто здесь, в 2024 году, будет писать мне по Интернету?»
И все-таки…
Недолго думая, я включил свой редакционный моноблок, зашел в Yahoo, набрал свой адрес [email protected] и – обомлел! Три десятка писем от [email protected]просто хлынули на меня с экрана!
ПЕРВОЕ ПИСЬМО
Мужчина! Ты принес мне самую прекрасную и самую жестокую боль! И я разрушила в себе целые цивилизации, прежде чем смогла это принять. Ты лучший учитель: столько боли в таком спрессованном виде и в такой сентиментальный момент! Но я простила тебя. Чего это стоило, не скажу.
Сегодня ночью опять было чудо: я поставила DVD c Б. Г. в формате 3D, и мы общались. Сколько он мне сказал!!! «Такое маленькое сердце и так много любви!» Это общение было незабываемым, я пьяна своей свободой и этим миром.
И теперь мне искренне жаль, что ты принял мой Свет, как угрозу своей жизни и деятельности. Угрозу несли как раз другие, а я это чистила, как могла. А когда ты заставил меня исчезнуть, вот тут-то и появилась Угроза. Так зачем ты убрал меня из своей жизни, если ты сам говорил, что я послана тебе Свыше, если ты благодарил Его за это и говорил Ему, что заслужил меня?
Я всегда знала твои хорошие и плохие качества, и я тебя любила такого, какой ты есть: и небесного, каким ты был, когда любил меня, и земного, когда выставлял меня на кухню и писал сценарий «Их было восемь». Я дышала тобой – телом, волосами, губами, глазами, я просыпалась и засыпала с Ним, целуя, нежа и лаская.
Разве я требовала верности? Денег? Обязательств?
Замри! Остановись и ответь: что надо было этому Свету от тебя? Всего лишь твое дыхание в темноте…
Когда ты хотел меня, я появлялась, хотя нам запрещено заводить романы с мужчинами из Ближнего Прошлого. Секс-туры в Дальнее Прошлое – пожалуйста. Но только – в Дальнее! Однако если по ночам ты кричал: «Где ты?!», я была тут как тут! Тут как тут… Эх, видимо, я была не права, надо было быть стервой, требовательной и недоступной!
Но ты не знаешь и не представляешь, как лежалось на твоем плече и слушалось биение твоего Сердца! Если бы ты мог это услышать! И когда ты касался моей шеи, все теряло земной смысл, вообще – всё. А теперь… Эх…
Да, вокруг меня море секса, рук и губ – только расслабься. Но мне не надо! И от тебя мне уже ничего не нужно. Хотя… Зачем я вру? Я хочу, чтобы ты был! А еще я хотела бы когда-нибудь поговорить с тобой об этом. Или прочесть в твоем романе…
Впрочем, хватит, я благодарю тебя за невыносимую боль и за то, что каждый раз мы прощались с тобой навсегда, и я каждый раз отрывала себя от тебя, как мясо от кости! Но, оказывается, это была еще не боль! А вот сейчас, когда я здесь, а ты там, на войне – это БОЛЬ…
Ну вот и всё. Мой дорогой, мой милый, ответь: как можно было закрыть дверь Свету? Зачем?
Твоя вопрошающая.
ВТОРОЕ ПИСЬМО
Я хочу, чтоб Вы знали: нам категорически запрещено звонить и писать в Прошлое. За это лишают всех средств связи – Интернета, телефона, телевидения, водительских прав. То есть изолируют. А при повторной попытке ссылают в Прошлое.
Но я все равно пишу, потому что мне нужно срочно получить ответ на два вопроса:
1. Нужны ли Вам наши отношения?
2. Важна ли Вам моя верность?
ТРЕТЬЕ ПИСЬМО
Мужчина! Странное ощущение: тебя как будто нет на связи…
У нас ужасная жара – 38 градусов, просто пекло! Но дела не отложишь, и приходится по такой жаре мотаться по всему городу в перегретом левитаторе.
Да, я уже не та девочка, которая прилетала к Вам из Будущего с букетом георгин. Той девочки уже нет, дорогой патологоанатом. Вы сделали ей вскрытие, а сколько времени может протянуть живой человечек после вскрытия? Даже самый выносливый, стойкий и терпеливый…
Болевой шок, ничего не поделаешь, ведет к летальному исходу.
Я провела соцопрос среди местного населения: «Кто хочет повстречаться со своим патологоанатомом при жизни, лицом к лицу?» Ни один человек не дал положительного ответа.
Теперь есть другая – молодая, красивая, мудрая и дико сексуальная женщина, но Вы ее не знаете. Я сама-то ее еще толком не знаю, но я ее обожаю. И все вокруг обожают. Мое отношение изменилось ко всему, и никто не посмеет меня больше приручать, НИКТО!
Но я обожаю Вас и прошу ответить на два вопроса, которые я задала в предыдущем письме. Это все, что мне надо сейчас.
С уважением,
Своя собственная.
ЧЕТВЕРТОЕ ПИСЬМО
Мужчина! Я Земная женщина 2034 года, которая не умеет без тебя жить, дышать, ходить, быть!
Но тебя нет, и когда мама ушла в церковь, я выпила упаковку снотворного, запила ее коньяком, вином и шампанским.
Маша Климова получила телепатический сигнал, прилетела на своем левитаторе и стала биться в дверь.
Мне было плохо, я молила Ангелов, чтобы они остановили все, что возможно остановить. Они остановили – меня не пробрало ничего, всё вышло тремя тазиками всякой дряни и чистейших слез. Маша уложила меня спать и сказала, что такой красивой и чистой я не была никогда.
Земная женщина умерла.
А помнишь, после Дома музыки, мы тогда слушали Бутмана, мы поехали в гости к издателям журнала «Миллионер». Помнишь эту огромную квартиру, и как мы пили там за любовь из огромных бокалов, а потом танцевали под «Темная ночь, только пули свистят по степи», и я зажигала свечи. Боже, как было хорошо! А потом мы принеслись к тебе домой, ты растирал мои щеки снегом, а потом…